***
— Поттер, ну сколько можно ещё копаться с этими вещами? Ты уже всех девочек переплюнул по времени на сборы, - раздражённо сказал Драко, у которого настроение не задалось с самого утра. Выглядел он хмурым и непривычно растрёпанными, с туго завязанным, как удавка, галстуком. Он мрачно взирал на Гарри сверху вниз. — Если бы мы встали раньше, то уже давно находились в поезде, да и к тому же, — мальчик посмотрел на наручные часы, — мы уже опоздали, и поезд отправился полчаса назад, — более спокойным тоном ответил Гарри, продолжая терпеливо объяснять. — Но так как мы проспали, придется идти к директору просить отправиться через его камин. И плюсом к вышесказанному, выслушивать лекцию от отца. — Можно подумать, что это мне приснился кошмар, и я просился к тебе в кровать, поговорить, — блондин усмехнулся, приподнимаясь на локти. Гарри кинул на него гневный взгляд, но в ответ ничего не сказал, продолжая собираться, на этот раз выдавая свои злость и обиду в резких движениях рук, пытающихся закрыть пухлый чемодан. Благодаря Снейпу вещей стало значительно больше, — больше, чем входило в его старый замызганный рюкзак на одной тонкой лямке, — и Гарри вновь испытал безумную благодарность и уважение к этому великому для него человеку. Возможно, ночью он поступил по-детски, но на тот момент так хотелось ощутить тепло и поддержку от близкого человека, да и сон приснился действительно страшным, цепкими когтями ухватившийся за напуганное сознание мальчика. Северуса рядом не было, а идти босыми ногами по запутанным ходам подземелий не хотелось. Да. Все-таки такое поведение было бы действительно неоправданно глупым. А теперь Драко так ехидничает. — Потти, не нервничай так, собирайся лучше быстрее, а то мы такими темпами и до конца каникул не уйдем. — Опять ты меня так назвал, — буркнул вполголоса Гарри, на лице которого появился лёгкий румянец. — Да ладно, тебе же нравится. «Нравится...»***
Около полутора часов назад Снейп аппарировал домой. Новости в поезде только подпортили его и так скверное настроение, а узнав их среди хлопочущего, точно курятник, преподавательского состава с лакричными палочками и стаканчиками с приторно-сладким, по мнению Снейпа, кофе в руках, зельевару захотелось оказаться подальше отсюда, провалиться в любимое кресло с хорошей английской классикой. Альбус, конечно, предупредил, что разрешил двум слизеринцам воспользоваться его камином, но зельевар был уверен: будь на их месте кто-либо другой из студентов, директор не стал бы делать таких поблажек. Возможно, вызвал их родителей, чтобы забрали своих детей, не забыв при этом устроить выговор, либо назначить отработки. Что может быть лучше в начале лета? Да, директор только с виду кажется добрым и пушистым дедушкой. И Снейп был уверен — если бы не его роль в воспитании мальчика, быть бы ему разбалованным и наглым. Хотя жизнь у Дурслей определенно оставила след на характере мальчика. Давно Снейп не вспоминал об этом. А вот насчет Поттера... Северус определенно серьезно поговорит с ним.***
Получасом ранее мальчики стояли в кабинете директора и просили воспользоваться его камином. Гарри невольно уставился директору в лицо. Вид у него был не из лучших. Благодаря Северусу Гарри знал, что творится со здоровьем Дамблдора, хотя теперь это мог увидеть и любой зрячий. «Скоро Хогвартс лишится директора, а мир — великого светлого волшебника Альбуса-много-букв-Дамблдора», — думал Гарри. Попрощавшись, Гарри зашел в камин первый, назвав адрес своего дома и бросив горсть порошка. Кашляя и стряхивая с себя пыль и паутину, он вышел в гостиной, где его уже ждал отец. — Привет, пап, — поздоровался Гарри, попутно доставая из кармана уменьшенные вещи, которые он сразу увеличивал до нормального размера, научившись использовать магию по назначению, а не пуская искры и наблюдая за ними с видом провинившегося ребёнка. — Привет, сын. Не хочешь объяснить мне причину своего и Драко отсутствия в поезде? — осведомился Снейп, внимательно глядя на сына. — Мне казалось, вы были хорошо осведомлены в том, что все студенты по окончанию учебного года отправляются в Лондон именно на Хогвартс-экспрессе и никаким другим способом. Отличаются от них только студенты выпускных курсов, которые могут самостоятельно, без сопровождения, аппарировать домой. Но на двенадцатилетнего ребенка это правило не распространяется. «Вот не может он без своих лекций». Гарри нахмурился. Конечно, он понимал нарушение, но зачем из этого делать трагедию? — Так получилось, — единственное, что смог выдавить из себя мальчик, сжавшись под ледяным пытливым взором Снейпа. — Это не тот ответ, который я хотел от тебя услышать. Ты уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки, Гарри. Поэтому будь добр, ответь на мой вопрос. — Почему всегда ты раздуваешь из мухи слона? — вместе ответа пробубнил мальчик. — Не забывай с кем ты разговариваешь и следи за тоном, молодой человек, — строго сказал зельевар, но мальчик внешне никак не отреагировал на это заявление. Снейп какое-то время разглядывал чёрную макушку сына, который ковырял что-то на полу носом ботинка. Иногда он поражался стене, что могла вставать между ними в такие моменты, одним разом отрезая все шансы на понимание. — Я ничего не раздуваю, как ты сказал, а говорю все как есть. Я хочу донести до тебя, насколько это был глупый поступок. Надеюсь, ты понимаешь это? — Я не считаю эту ситуацию настолько глупой, как ты пытаешься мне это донести, — буркнул Гарри, все также продолжая изучать свои туфли. — Подумаешь, проспали. С кем не бывает? «Тебе только дай повод, и ты раздуешь скандал». — Гарри, ты ходишь по очень тонкому льду. Следи за тем, что излагаешь. Я не потерплю к себе такого отношения, — Снейп понизил голос, отчего тот стал ещё более устрашающим. И Гарри прекрасно понимал этот тон, как и то, что ему стоит остановиться, перестать так себя вести, но почему-то не мог. Северус в недоумении смотрел на сына, и не понимал, что творится у того в голове. Почему сын так открыто ему хамит? Да, он показал, что недоволен его поступком, но Гарри никогда так не реагировал. Северус не был уверен, как ему поступить с сыном. Мальчик должен быть наказан, потому что такое поведение просто недопустимо, а также, чтобы запомнить, насколько важны правила поведения, и какие последствия его ожидают. Но только что выбрать в качестве наказания? Поразмыслив ещё с минуту, он заговорил: — Гарри, посмотри на меня. Ты понимаешь, что я не могу оставить тебя безнаказанным? — совершенно спокойным голосом сказал он. — Твоё поведение мне не оставляет ничего, кроме как выпороть тебя. Но понимаешь, так я чувствую себя твоим дядей, потому что... — Нет, пап. Ты совершенно не такой. Ты самый лучший, — севшим голосом воскликнул Гарри, кидаясь на шею отцу. Снейп на какое-то время обнял его, затем отстранил, заглянул в глаза, поставил перед собой. — Но что ты предлагаешь мне делать, если любимый сын хамит? Мальчик в недоумении уставился на отца. — Ты понимаешь, что такое хамство? — Не совсем. — Хамство — это когда ты в открытую проявляешь неуважение и неприязнь к человеку. Я думаю, ты должен понимать, что этого я допустить никак не могу. Но как мне это донести до тебя, если словами ты не понимаешь? Гарри задумался: а с каких пор он вообще стал хамить? Это точно произошло не у Дурслей, там это сделать было попросту невозможно. Может, когда он почувствовал какую-никакую свободу? Снейп видел, что сын усваивал информацию, поэтому дал ему время на размышления. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне, как считаешь нужным тебя наказать? Не долго думая Гарри подошёл ближе к отцу и лег тому поперёк коленей. Уткнувшись лицом в подушку, он сказал: — Я понимаю, что совершил ошибку, и готов понести наказание. — Я рад, что ты это понимаешь, — зельевар стал закатывать рукав мантии, а позже и рубашки, он невербально снял штаны с сына и призвал линейку, — я ударю тридцать раз, считай.***
— Гарри, наказание уже закончилось, ты можешь встать, — от столь долгой порки рука стала болеть. Если бы не частые всхлипы и подрагивающие плечи, можно было подумать, что мальчик спит. Северусу ничего не осталось как поднять мальчика и усадить себе на колени. Гарри зашипел от неприятной боли в филейной части и уткнулся в шею отца. Северус в свою очередь нежно гладил спину сына и шептал на ухо слова утешения. — Пап, ты простишь меня? — спросил мальчик тихо. — Ну конечно, уже простил. Но ты расскажешь мне завтра, как получилось, что вы ушли из школы камином? Гарри посопел. — Хорошо, пап. В скором времени Гарри уснул на руках отца и тому ничего не оставалось, кроме как отнести сына в его комнату. Укрыв его одеялом и сняв очки, он поцеловал его в лоб и повернулся уйти. — Я люблю тебя, пап. — И я тебя, сынок. Снейп прошел в кабинет, уселся перед камином, откинулся на спинку кресла. Возможно, сегодняшний вечер стал переломным в их отношениях с сыном. Снейп не считал себя жестоким человеком, но начав использовать порку в воспитании мальчика, прекрасно понимал, что это не добавит в их общение ни любви, ни уважения. Размышляя о причинах столь банального метода, он понимал, — когда маленький человечек обретает относительную свободу, начнет действовать не по правилам, а на основании сложившихся привычек. Гарри много лет видел только пример Дурслей. Она научили его быть вежливым, когда у него не было выбора. А как себя ведут люди, когда у них есть и выбор, и свобода? Как вели себя Дурсли? Снейпа передернуло. Гарри видел с их стороны либо насилие, либо хамство. Ничего удивительного, что эта модель поведения наконец проявилась. Снейп взмолился, чтобы когда-нибудь сын не вздумал попробовать ещё и жестокость как стиль общения. Слова отца для такого малыша имели значение только пока он не вынужден был принимать самостоятельные решения. И тут оживали привычки. Чтобы достучаться до сына, приходилось каждое его неверное решение доносить тем способом, который будет понят. Ошибки Гарри говорили, что он не понял отца. Повторные рассуждения сводили всё воспитание к болтовне. Порка оказывалась единственным инструментом, который он мог понять и воспринимать серьезно. Как ни было противно Снейпу причинять сыну боль, он понимал, что иначе невозможно. Он и сам вырос, истязаемый собственным отцом. Но сегодня всё было иначе. Гарри понял его и подтвердил это своим решением принять наказание. Теперь у Северуса появилась надежда, что он научит Гарри понимать серьезность проступков и без телесных наказаний. Возможно, когда-нибудь сын поймёт, что душевные страдания могут ранить стократ сильнее физических. Снейп намеревался отпустить Гарри к Малфоям. Ассимилировать в общество сыну было необходимо, но здесь сыну предстояло принимать решения каждую минуту. Северус сомневался, что все они будут верными. Если б решения стоило принимать в теории! Но мальчик будет в окружении посторонних, в том числе подростков. Снейп прекрасно помнил, какими жестокими могут быть детские шутки. Страх за сына едва не поколебал его решение отпускать Гарри одного. Интересно, насколько велико его влияние на мальчика? Если он объяснит сыну свои сомнения, сможет ли это помочь ему? Снейп не был трусом и не боялся показать сыну свое волнение за него. Во всяком случае, на данную минуту это была единственная возможность. Решено. Он расскажет сыну, как ему больно, когда тот нарушает правила.