***
— Элиза! — услышала голос Леона. — А где малыш? — Спит… Мне нужно подрезать зараженные листочки. А то все розы погибнут. — Ты могла попросить меня. — Не переживай. Я совсем не устала. — Ну, смотри. Если что — зови. Острые ножницы обрезали листик за листиком, которые я отправляла в плетеную корзину. Алые розы всегда напоминали мне о покойной матушке. Я никому не позволяла ухаживать за ними. Удобрение, удаление диких побегов, обработка от насекомых — все это я делала сама. Так, как учила матушка. Я верю, что она присматривает за мной. Думаю, ей понравится то, что спустя долгое время, здесь снова цветут и пахнут ее любимые алые розы. — Хух, — потянулась я, протирая лоб от пота. — Жарко сегодня. Закончив работу, у дерева возле ворот я заметила силуэт. Я поднялась на ноги и попыталась приглядеться. Рука вздрогнула, корзина упала на землю. Там стоял он. Леви. — Ты… — крикнула я, мчась к нему, что есть мочи. — Ты… Капитан даже не двинулся с места. Он просто молча наблюдал за мной. Я протянула руку, но она прошла сквозь Леви. Силуэт тут же растворился в воздухе. «Черт! Показалось…» — подумала я. *** — Тихо, малыш, тихонько, — приговаривала я, качая колыбельку. –Засыпай. Давай мама споет тебе песенку.За окном уснули птички,
Дождик моросит,
Дядя сон домой стучится,
Мой малыш не спит.
Пусть тебе приснится солнце
В небе голубом.
Пусть тебе приснятся сосны
В лесу за углом.
Впереди тебя ждут чудесные дни
Спи, малыш мой, спи.
— Эту песенку мама мне… — не договорила я, увидев в окне очертания знакомой фигуры. — Не может быть. Я быстро открыла окно в надежде на то, что это он. Но фигура мужчины снова улетучилась, оставляя меня в отчаянии. — Неужели я схожу с ума…***
— Зачем ты приходишь ко мне снова и снова? — заговорила я, лежа на кровати. — Стоишь там… Хоть бы слово сказал. Я уже привыкла, что он ко мне приходит. — Взгляни хотя бы разок на сына. А то уставился на меня. Сверлит меня глазами, хмуря брови. — Оставишь ты меня в покое, в конце концов? Затем на время исчезает, сливаясь с воздухом. — Дай знать, жив ли ты. *** Время шло. Я прекратила бродить в оцепенении днем и ночью. Я выкарабкалась. Доктор Ленс смог вытащить меня из катонического ступора всего лишь за три дня. Он объяснил, что все происходящее было обусловлено стрессом и посттравматическим синдромом. Я принимала препараты, вела дневник. Мне помогли выбраться. Он больше не приходил ко мне. Недавно мы отметили третий день рождения малыша Эрвина. Как же быстро растут дети. — Ты ждешь кого-то? — спросил Леон. — К воротам карета подъехала. — Я? Нет. Сходи, посмотри кого там принесло. — Как скажешь. *** — Элиза! — окликнул меня Леон. Я развернулась и тут же замерла. Опять?. Это снова началось. Я ведь принимаю лекарства. Сделала несколько шагов назад. Леон стоял позади инвалидной коляски. Черные смолистые волосы развевал ветер. Опущенная голова не давала разглядеть лица. — Быть не может… — Элиза, — прозвучал давно знакомый голос. Я вздрогнула. — Это невозможно, — я медленно подошла, протягивая руку. Надеясь, что она пройдет сквозь, как и раньше. Но этого не произошло. Палец врезался в его плечо. — Что ты здесь… — Я вас оставлю, — перебил меня Леон. — Спасибо, — сухо и кратко. Он не изменился. — Зачем ты здесь? — сглотнула я слезы. Ответа не было. — Я повторяю. Скажи! Зачем? — Элиза…. — Да не молчи! — закричала я, вцепившись в плечо капитана. — Ответь мне! Эй! Прошло больше трех лет! Ты слышишь? — Знаю, — тихо отрезал он. — Громче говори! Я не понимаю! — истерически вопила я. — Не понимаю, как ты можешь заявиться сюда! Да посмотри на меня, в конце концов! — Здравствуй, — капитан невозмутимо поднял голову. — Леви… — Хочешь знать, зачем я приехал? — Твой глаз… — пришла я в себя, садясь на колени. — Коляска… Что произошло? — Это прозвучит очень эгоистично. Я приехал посмотреть на него. На сына. — Но… Откуда ты знаешь, что у нас родился мальчик? — Я встречался с Леоном. — Да чтоб тебя! И он мне не сказал?! — Я его попросил не говорить… — Конечно же… Ведь лишь тебе решать… — Я знаю, ты злишься на меня. У тебя на это есть полное право. — Да что ты говоришь! Откуда ты можешь знать, что я чувствую? — всхлипнула я, закрыв лицо ладонями. — Как же я скучал по твоему плачу… — Что? — Мамааа! Мамочка! — ко мне подбежал малыш Эрвин. — Почему ты плачешь? — Все хорошо, сынок. Все хорошо… — обняла я его. — Мама, а это кто? — указал он маленьким пальчиком на Леви. — Он похож на папу. — Папу…? — на лице капитана нарисовалось недоумение. — Только что у него с глазиком? — Это он и есть папа, — прошептала я. — Правда? Ура! — малыш тут же подпрыгнул, хватаясь за шею Леви. — Папа! — Э… — Леви быстро смахнул со своей щеки едва видимую слезу. — Ты теперь будешь жить с нами, папочка? — заморгал малыш. — Э-э… — капитан находился в полной растерянности. — Мамочка, а папа не будет жить с нами? — Леви, — с немой просьбой глянула на него. — Останься на время. Он тебя так ждал. — Ты уверенна? — Да, — вздохнула. — Уверенна. Я попрошу Леона помочь тебе. Оставайся, сколько будет нужно. Отдыхай. — Может поговорим? — Мне нужно время. *** Я сидела во внутреннем дворе замка и наслаждалась летней свежестью ночи. Звезды сегодня были особенно красивы. Я восторженно глядела в небо, слушая пение неугомонных цикад. В воздухе пахло цветами. Босые ноги ерошили мокрую, покрытую росой травку. — Не помешаю? — Леви? — развернулась я. Капитан стоял, подпирая спиной дерево. — Нет. Садись. — Благодарю. — Как нога? Болит? — Терпимо. Долго ходить не выходит, мышцы быстро устают, — разминая ногу, рассказывал Леви. — Ты сильно обижаешься? — Обижаюсь? — я не поверила своим ушам. — С чего ты взял, что я обижаюсь? — С того, что ты уже больше недели игнорируешь меня. — А ты не думал, что мне просто больно видеть тебя? — Малой спит? — Леви словно начхал на мои переживания. — Да, — вздохнула я. — У малыша Эрвина появился его первый друг. И он так упрашивал меня, чтоб ночевать с ним в отдельной комнате. — Тоже сиротка? — Нет. Наш приют теперь предоставляет временное жилье за отдельную плату. Родители друга уезжают на сезонные работы, оставляя его здесь. — Почему ты разрешила мне остаться? — — Какой ответ ты хочешь услышать, Леви? — Правдивый. — Ты его отец. Он тебя ждал. — Тц, ясно, — Леви недовольно цокнул. — Я ведь просил не рассказывать ему обо мне. — Позвольте мне, капитан, самой решать, рассказывать моему сыну о его отце или нет. — Ты повзрослела. — Ага. Года так на три. — Зачем ты врала малому? Что я хороший человек. Он едва ли не боготворит меня. — Я не врала. То, как ты поступил со мной — его не касается. А то, что его отец мужественный, сильный, отважный солдат, достойный человек — это чистая правда. Ты бы видел его глаза, когда он слушал о тебе. Они горели. Это счастье, что его мечта сбылась. — Какая мечта? — Увидеть своего отца. — Блять, — громко выругался капитан. — Какой же я мудак. — Самокритично, — саркастически бросила я. — Раньше ты бы все отдала, лишь бы убедить меня в обратном. — Обойдешься. — Ты и вправду изменилась, — Леви смотрел прямиком на меня. — Почему Эрвин? — Ах, — я боялась столкнуться с ним взглядом. — Когда Эрвин только родился, он взирал на мир необычайно голубыми глазками. Представляешь? — Но… У него же твои глаза, — удивился капитан. — Сейчас — да. Говорят, что карие глаза — это голубые, только покрытые какой-то оболочкой. Они потемнели со временем и стали карими. Я была в шоке. — Он… Он так похож… — Да. Трудно пытаться забыть человека, когда из колыбели на меня глазеет его маленькая копия. Знаешь, роды проходили так мучительно… Так трудно… — Мне жаль, что я бросил тебя в такой важный момент. — Проблема не в том, что тебя не было рядом тогда. Я все понимаю. Ты был нужен на войне. Но я ждала тебя. Твоего возвращения. А ты передал мне это чертово письмо. Ты даже не поинтересовался, жива ли я. Жив ли твой ребенок! — Я интересовался. Но не у тебя. Я поддерживал связь с Леоном. — Замечательно! — хлопнула я со злости в ладоши. — Я не отрицаю своей вины. — А когда малыш заплакал, — улыбнулась я. — Когда я увидела его. В тот же час вся боль стихла. В секунде. Я была без ума от радости. А потом… Твое письмо. Те гребаные строки. Они ударили по самому хрупкому. У меня пропало молоко. Я никак не могла поверить в то, что ты так со мной обошелся. — Элиза… — капитан сжал мою ладошку, а через секунду, когда понял, что сделал — сразу убрал руку. — Извини. — Что произошло? — я схватила его правую руку. На ней недоставало указательного и среднего пальца. — Чертова обезьяна взорвала громовое копье рядом со мной. — Мне жаль, — я аккуратно провела по костяшкам. — Я сам виноват. Не подумал, что этот сукин сын будет готов умереть. — Ты убил его? — Позже. Как и обещал Эрвину. Так странно. Наш сын носит его имя. — Я думаю, он был бы не против. И… Я сочувствую тебе. Искренне. — Брось. Мне нет прощения. — Это ты так думаешь. Я-то тебя простила. — Очень щедро с твоей стороны — одолжить мне свою комнату. — В гостевой — нет личной ванны, — пожала я плечами. — Я пойду спать. Тебе помочь? — Я еще посижу. *** Проснулась от страшных криков. Выбежала в коридор и встретила там тетушку Мию. Она стояла в одном халате, держа в руках фонарь. Я и сама выбежала в тоненькой ночнушке. — Что это было? — испуганно спросила я. — Дети в порядке? — Да. Они чудом не проснулись. — Хух, — выдохнула я. — Что это? Это только мне слышно? Стоны? — Похоже, звуки доносятся из твоей комнаты. — Леви! Я выхватила фонарь у тетушки и помчалась в спальню. Зайдя внутрь, я не обнаружила в ней никого постороннего. Только Леви, сидел в кровати, поджав ноги, усердно разминал виски. — Леви, ты в порядке? — присела я рядом. — Да, — выдавил капитан. — Ты кричал во сне. Я перепугалась. — Прости, что разбудил. — Снова мучают кошмары? — Типа того. — Эй, ты весь дрожишь, — я попыталась прикоснуться к нему. — Не переживай, — капитан отстранился. — Иди спать. — Леви, — едва слышно произнесла я. В моей голове путались мысли. Я пыталась найти хоть одну причину не делать этого. У меня ничего не вышло. Я обняла его. Обняла человека, из-за которого так страдала последних 3 года. Человека, которого я видела каждый раз, как закрывала глаза. — Ты… — Леви кинул на меня ошеломленный взгляд. А после, смиренно опустил голову мне на грудь. — Я так скучал… — Ты можешь оставаться здесь, сколько хочешь, — лепетала я. — Восстанавливайся. Общайся с сыном. Малыш Эрвин просто сияет, когда видит тебя. А я… Я всегда выслушаю тебя. — Блять, — отмахнулся он. — Что не так? — не понимала я. — Блять. Блять! Как я мог? То письмо. Какой же я трус. Я ведь написал его, потому что знал — не смогу врать тебе в лицо. Глядя в эти прекрасные невинные глаза. Я боялся отцовства. Боялся ответственности. А еще боялся, что подохну на войне, а ты будешь страдать. После окончания войны я хотел вернуться. Правда. Сразу. Но что с меня взять. Зачем тебе рядом инвалид? — Перестань… — Я писал тебе. Каждую ночь. Извинялся, молил прощения. Затем жрал бумагу. Пытаясь смириться с тем, что наделал. Как последняя трусливая скотина. Я думал, что поступаю правильно. Но в итоге, заставил мучиться и тебя, и себя. — Прекрати, Леви… — Не можешь видеть меня таким? — простонал он. — И я не могу. Хочется плюнуть в зеркало, когда бреюсь. Я ведь приехал сюда, потому что Леон сказал — ты так и никого не нашла. Только ты одна смогла разглядеть во мне человека, а не монстра. Я осмелился подумать что, в этот раз будет также. На что я надеялся? Что ты сразу увидишь меня и побежишь в мои объятья? Что за бред! — Леви, ты разбит. Я хочу помочь тебе. Только скажи как? — Конечно же. Твоя доброта тебя погубит. Нужно было меня сразу прогнать. — Хватит решать за меня! Леви… Ты слишком напряжен. Приди в себя. Хочешь, я сделаю чай? — Не нужно. Я пойду умоюсь. Капитан мгновенно поднялся и направился в ванную. А через секунду, я услышала грохот. — Ты в порядке?! — громко спросила я. — Чего ты молчишь? Я тут же вошла в ванную. Леви лежал на полу, в полной растерянности. Я никогда не видела его таким. Таким бессильным. Он всегда излучал уверенность. Всегда знал, как поступить. А сейчас… — Как же так? — я попыталась поднять его. — Вот… Все… Вставай. Ты поскользнулся? Я помогу дойти до кровати. — Не стоит. — Ты нуждаешься в помощи. Разве ты сам не понимаешь? Почему ты сопротивляешься? — Не заслужил я помощи. Особенно от тебя. — Возможно. — Несмотря на словесное сопротивление, капитан покорно оперся на меня. — Вот и пришли. Ложись. — Я не заслуживаю тебя. — Укрывайся. Перевернись на бок. Я посижу, пока ты уснешь. — Почему? — прозвучало в тишине. — Почему что? — Почему после всего того, что я сделал тебе, ты продолжаешь заботиться обо мне? — Леви…. — Почему? — Ты правда хочешь это услышать? — Да. — Потому что я все еще люблю тебя, дурак ты эдакий! Молчание. Вот же дура! Как можно было не уследить за собственным языком. — Я не заставляю тебя полюбить меня, — продолжила я. — Я лишь прошу, попробуй полюбить его. Сына. — Элиза… — Что? — На стуле висит мой пиджак. Видишь? — Да. — Достань из внутреннего кармана кое-что. — Сейчас. Я засунула руку туда, вытащив пожелтевший скомканный клочок бумаги. — Неужели это… Листик, на котором моим почерком было написано:Я Мы тебя любим.
***
— Так, малыш Эрвин, слушайся дядю Леона и бабушку Мию. — Да ладно тебе, — капитан присел на корточки. — Мы уезжаем всего-то на один день. — Ну и что! Леви, я никогда не оставляла его так надолго, — я поправила оттопыренный воротник рубашки. — И чтобы кушал хорошо. Договорились? — Хорошо, мамочка! — Иди сюда, мама тебя поцелует на прощание, — я наклонилась к сыну. — Ну, ты чего? Плакать вздумал? — Кто тут у нас раскис? — капитан поднял малыша Эрвина на руки и подбросил вверх. — Леви! — охнула я. — Аккуратно! — Не боись! Ему нравится. Видел, — обратился он к сыну. — Какая у тебя мамочка переживательная? — Молодые родители, — к нам вышла тётушка Мия. — Вы уже собрались? — Мы прощаемся. Малыш капризничает. — А ты ещё дольше обнимайтесь. Он тогда вас вообще не отпустит. — Согласен. Пошли, Элиза. Будь умничкой, малой.***
Оно и в правду волшебное! Море! Синий бескрайний водоём. Кто бы мог подумать, что мне выпадет шанс увидеть в реальности то, о чем я читала в книжных рассказах. Ощутить нотки летнего бриза, впервые услышать шум прибоя. — Леви! — я заворожено смотрела вдаль. — Неужели я вижу это наяву? Ущипните меня! — Как скажешь. — Ай! Ты чего? — пискнула я. — Сама просила. — Ну я же образно… Как там нога? — Порядок. Протез почти не чувствуется. — Я рада, — я достала из кармана медный ключ. — Это тебе. — Что это? Ключик от сердца? — Ха-ха-ха! Почти. От дома. Я давно купила дом для нас. На втором этаже есть 2 большие комнаты — спальня и детская. А внизу можно оборудовать чайную лавку. — Чего? — Ну магазинчик чайный. Ты же хотел, помнишь? — Ты… что? — на лице Леви застыло полнейшее замешательство. — Я купила его ещё до твоего приезда. — Элиза! — неожиданно произнёс капитан. — Послушай. Леви медленно опустился на колено и достал бархатную коробочку красного цвета. — Леви! — Тц. Помолчи. Я тут собираюсь попросить твоей руки. — Молчу-молчу. — Элиза, ты… — неуверенно выдавил капитан. — Ты выйдешь за меня? — Нет уж! Это точно сон… — отступила я назад. — Тц. Тебя ещё раз ущипнуть? — Да, пожалуйста. — Ты ответишь мне? — Леви… Конечно я выйду за тебя! Конечно! — Дай свою руку. Я протянула вперёд ладонь. Капитан украсил мой безымянный палец колечком из белого золота. Камень засверкал на солнце. — Это бриллиант? — Да. Я долго выбирал его. Надеялся, что тебе понравится. — Мне очень нравится. Очень! Я люблю тебя очень, Леви Аккерман. — И я. — Что ты? — И я тебя. — Меня что? — Ты все поняла. — Ты ни разу не произносил этого вслух. — Для тебя это так важно? — Да. — Элиза. Я люблю тебя. Клянусь, буду любить тебя… — До самой смерти? — Намного дольше… Намного дольше.