Драбблы ДиноКас

Когда я слышу, как Дин зовет меня, впервые за все то время, что я был отрезан от всего ангельского, меня наполняют тысячи эмоций. Я рад, я страшно рад, что снова могу слышать его голос, обращающийся напрямую ко мне, без всех этих помех и искажений, что несет с собой телефонная связь. Я удивлен, я отвык от его возможного присутствия в моей голове, это как звон колокола, призывающего к обедне, если не громче. И мне страшно, потому что Дин еще ни разу не звал меня так надрывно и отчаянно, словно на самом деле не думает, будто я смогу услышать его. - Кас… Кас, пожалуйста, Кас. Меня охватывают дурные мысли, я представляю себе страшные картины того, что могло произойти, кажется, раньше у меня не было такой привычки. Мы разговаривали с Дином всего несколько часов назад, и его голос, если и выдавал внутреннее напряжение, то был хотя бы спокоен, в отличие от того, что звучит сейчас набатом в моей голове. Я знаю, это так или иначе связано с Сэмом, и от этой мысли становится кисло во рту. Я в миг переношусь в бункер, чужая благодать успевает разлиться по телу горячим маревом. Я еще не в полной мере осознаю, насколько она влилась в меня, и не будет ли мне плохо от этого забранного насильно величайшего дара, но сейчас это волнует меня меньше всего. Я нахожу Дина на полу. По его лицу катятся слезы, но как только он замечает меня, то быстро смазывает их и резко встает на ноги. Я вижу его порыв дернуться ко мне и сколько сил ему стоит сдержаться, поэтому сам подхожу ближе. - Кас, – выдыхает он. В его голосе неверие напополам с облегчением. – Ты пришел, я звал… но не думал… А потом я замечаю пророка Господа. И понимаю, что я не единственный ангел, побывавший в этом месте. Кажется, Дин видит, как что-то меняется на моем лице, потому что все же кидается ко мне, хватая за руки и начиная сбивчиво шептать, глядя мне прямо в глаза. - Воскреси его, Кас. Ты снова ангел теперь, ты же сможешь! Пожалуйста, Кас, я… все, что угодно, только пусть он оживет… Он затихает, видя сожаление и печаль на моем лице. - Прости, Дин, – я знаю, у меня не выйдет ничего, даже если я выдохну всю эту ворованную благодать в мертвенно-бледные губы юного пророка. – Если бы я мог, я бы сделал это, даже без твоей просьбы. По его лицу скользит неверящая усмешка, он отшатывается, а затем резко сметает все с ближайшего стола. - Ублюдок! – почему-то я уверен, что это относится не ко мне, и продолжаю стоять неподвижно, пока Дин сжимает свои руки в кулаки. – Проклятье, Кас! Он вновь кидается ко мне, ухватывая за лацканы пиджака, слегка трясет, глядя почти обезумевшими от боли и вины глазами. - Проклятье, – уже тише повторяет он и утыкается в мою грудь. Он всхлипывает и тут же корит себя за это. - Дьявол! Черт!.. Я чувствую, как по его лицу текут слезы, пропитывая мою рубашку, которую я не так давно очистил от крови усилием мысли. Он хочет отстраниться, ненавидя себя за слабость, которую показывает мне, но я делаю единственное, что кажется мне верным на данный момент – обхватываю его и не отпускаю, когда он дергается, рычит и воет, стремясь вырваться из моих объятий. Но так крепко я держал его только тогда, когда вытаскивал из Ада. Я знал, что ни за что не выпущу его из своих рук. - Кас, – тянет он, задыхаясь. – Я так виноват. Я подвел его. Он доверял мне, а я… подвел всех. Ты единственный, кто… Нет, тебя я тоже…Прости меня, прости меня, Кас! Я глажу его по волосам, прижимая еще крепче, заставляя прервать этот поток извинений. Возможно, несколько недель или даже дней назад я жаждал их, желал услышать, увидеть, почувствовать подтверждение того, что он сожалеет, что нуждается во мне… Теперь я понимаю, что те желания были абсолютно человеческими, эгоистичными и мелкими, словно чужая благодать открыла мои закрытые на время глаза. Я сканирую все помещения бункера, ища Сэма и практически зная, что не найду никого. Я чувствую только прикованного где-то через несколько комнат Кроули и Дина, которого сжимаю в объятьях, и мне становится грустно и больно от подтверждения своих мыслей. Я не хочу причинять Дину боль, выясняя подробности произошедшего, поэтому просто ныряю в его воспоминания, хотя обещал не лезть в его голову. Моей задачей всегда было беречь его, и я понимаю, что не получу награду за лучшего сотрудника на этом поприще. Увиденное поражает меня, и я сбиваюсь с дыхания, но не выпускаю Дина. Он больше не рыдает, уткнувшись в мою грудь, лишь дышит нервно, и когда, наконец, решает осторожно отстраниться, то избегает моего взгляда. - Нужно позаботиться о нем, – хрипло и тускло говорит он, смотря куда-то в сторону, но не на Кевина. - Тебе необходимо поспать, Дин. Я все сделаю. Вопреки моим опасениям, он не возражает, но и не соглашается, будто не слышал моих слов, просто продолжает таращиться в стену, и мне приходится усыпить его мягким прикосновением ко лбу. Он оседает к моим ногам, но я успеваю подхватить его и отнести к кровати. У меня нет четкого плана. Я заполучил благодать в свое пользование скорее для того, чтобы попытаться спасти своих братьев и сестер, которым могла понадобиться помощь. Моя или чья-нибудь в принципе. Я не собирался убивать кого-нибудь из ангелов, до тех пор, пока меня не вынудят. Но этот ангел… Мне нужен способ уберечь тело Сэма Винчестера. Еще раз взглянув на спящего Дина, хмурая складка между бровями которого не разгладилась даже во сне, я отправился на поиски Кроули.