Совершенная случайность

На другом конце провода воцарилось молчание. Тина молчала, она дрожала всем телом, явственно, волнение владело ею всей, до кончиков пальцев, дрожь чувствовалась и в тихих выдохах, который, касаясь микрофона, наверняка создавали нелепые помехи. Почему… Почему Лана молчит, почему они обе молчат? Тина внутри разразилась ругательствами: на свою совершенно глупую нерешительность, запредельную неловкость, страх сделать что-то не то, это ведь такой важный момент, почему все сводится к этому дурацкому ступору?! Она не могла поверить в свою реакцию: всегда смелая настолько, что ее смелость давно уже пересекла грань безрассудства, сейчас она не может сказать еще одно слово своей родной сестре? Тому человеку, который был с ней и опекал ее с тех самых пор, когда их матери не стало? Что за дурацкая боязливость на нее сейчас напала?! И вместе с тем Тина ощущала, что это нельзя назвать в полной мере страхом. Это было волнение, да, но в это волнение, вызывающее нерешительность, примешивалось ощущение такого запредельного счастья, что словами что-то выразить сейчас было тяжело, до безумия, до появившейся в уголках глаз влаги. Она… действительно сейчас слышала голос Ланы. Это казалось невозможным и нереальным, она уже даже, кажется, смирилась, что их жизни продолжатся, не пересекаясь, ведь… в конце концов, они теперь в двух разных мирах, и в мире, который для Ланы естественный и настоящий, на Тину и ее новых друзей сразу объявили бы охоту. Сама мысль об этом Тину не пугала. Просто было немного грустно. Нет… пожалуй, сейчас, когда в ушах только-только прозвучал голос сестры, было очень грустно. Безумно и до боли. И все же… В этом всем, в этой дистанции размером в мир, в войну и в непонимание, звездной ниточкой протягивался телефонный звонок. То, что могло быть обычным, пока Тина еще была в Матрице, и то, что сейчас казалось запредельным подарком, о котором она даже не мечтала. Потому будет невероятно, до рези в сердце глупо оборвать это все своей глупой нерешительностью. — Лана? — позвала она снова приглушенно, на экране темноволосая девушка все еще прижимала телефонную трубку к уху, а значит, слышала ее. — Лана, это… — Тина? — наконец снова послышался ответ — взволнованный, срывающийся. — Тина, это правда ты?! Как… — Лана на секунду прервалась, с дрожью вдохнув и приложив ладонь к губам. — Тина, я так волновалась! Я себе места не находила с тех пор, как ты исчезла; я знала, что это не будет простой шуткой, игрой, я… — она сбивчиво затараторила в трубку и замахала свободной рукой, осекаясь, а затем начиная говорить снова, так же быстро и неровно. Тина неожиданно даже для самой себя улыбнулась и покачала головой. Да уж… Старая добрая Лана, никогда не меняется! Она всегда была такой: осторожной, предупредительной и очень беспокойной, когда дело касалось родных. Это воспоминание было теплым, искристым, оно пробуждало привычную для Тины смешливость, ведь ей всегда было так забавно наблюдать, как мечется и нервничает Лана, она была столь смешной в этих переживаниях, когда любая мелочь казалась ей концом света! И в то же время это воспоминание было грустным, горьким, ведь сейчас, как бы ни хотелось Тине вновь по привычке забавляться, действительно была ситуация, по уровню вполне дотягивающая до конца света. Лана ведь понятия не имеет, а Тина… она не знает, как объяснить, а объяснять придется, она чувствовала это нутром, всеми фибрами души. Тина перебирала в голове слова и не знала, в какой последовательности их поставить, как построить свои объяснения так, чтобы не напугать Лану еще сильнее, чтобы она смогла принять тот факт, что между ними теперь целый пласт реальности… И на этой мысли она, пожалуй, впервые поняла, насколько тяжело в данный момент принять это ей самой. — Лана, Лана, подожди, — произнесла Тина с легкой улыбкой на губах, все же слушать голос сестры было так тепло! — Я в порядке, — заверила она. — Мне сейчас ничего не угрожает… — А потом будет угрожать?! — тут же перебила ее Лана. Тина, вздохнув, посмотрела на свои ладони, а затем взгляд скользнул выше, на чуть подкаченные рукава, из-под которых виднелось обрамленное темным металлом отверстие — чуть выше запястья. Она к себе такой уже привыкла, она вообще легко привыкала к переменам, но сейчас в голове была сплошная каша из мыслей и сомнений по поводу того, что стоит рассказать Лане, а что лучше утаить. Тине было стыдно. Да, иногда она врала сестре, и в тот момент, когда она производила отключение от Матрицы (как оказалось), она тоже отчасти солгала… Но сейчас утаивать информацию казалось каким-то неправильным, и в то же время… как ей рассказать все так, чтобы Лана не сочла сумасшедшей ее и чтобы потом те, кому Лана об этом захочет рассказать, не сочли сумасшедшей Лану. — О, ну ты знаешь, даже если мне будет что-то угрожать, я справлюсь! — Тина широко улыбнулась, а затем и вовсе рассмеялась — беспечно и безмятежно, словно птица, щебечущая на вечном, надежном дереве. А затем смех стих, она постаралась вздохнуть как можно тише и незаметнее. — Слушай, здесь… — она развела руками, хотя знала, что Лана ее не видит. — Здесь все мутно. На экране она увидела, как Лана поникла, опустив голову и чуть подавшись вперед плечами. — Значит, тебе все-таки что-то угрожает… — проговорила старшая Локер печально, ее голос звучал как утверждение, а не как вопрос. И Тине искренне захотелось оказаться там, в Матрице, пусть это и дурацкая компьютерная симуляция, обнять сестру, успокоить… Ведь симуляция симуляцией, но объятия, все то тепло, которое всегда дарила ей сестра, — это все было реально. Чувствовалось настоящим. И в таком случае плевать, создано оно с помощью компьютерных технологий или происходит в реальном мире. Все эти чувства, ощущения — они были реальными. — Нет, я пока что ни на что такое не нарвалась, — улыбнувшись вновь, заверила Лану Тина. — Просто… — она вздохнула и закатила глаза, слова не подбирались, и это совсем слегка раздражало. — Знаешь, сейчас я в таком месте, о котором тяжело рассказать. Нет-нет, это не из-за того, что я тебя считаю тупой и ты не поймешь… — замахала она руками. — Ты умная, очень умная, и ты… скорее, не поверишь, — последнюю фразу Тина проговорила на одном выдохе, удрученно повесив голову. Стоящий неподалеку Тэнк не сразу заметил, как грустно поджал губы, наблюдая за девушкой. Он был рад, наверное, едва ли не больше нее самой, когда ей было радостно — от этого звонка, от встречи, пусть и не совсем такой, наверное, какую Тина хотела. И сейчас наблюдать за тем, как некоторые моменты заставляют эту радость исчезнуть, было болезненно. Ведь у Тины все-таки потрясающая улыбка и заразительный смех, и… она заслуживает того, чтобы быть хоть немного счастливее, потому что как бы она ни старалась всегда оставаться позитивной и оптимистичной, все равно было понятно — она пережила потрясение. Она оказалась выдернута из привычной ей среды, и более того — оказалось, что ее привычная среда представляет собой вовсе не то, за что себя выдает. Обычно отключенные реагировали резко, неверяще, депрессивно, Тина была не такой, но все же Тэнку было достаточно легко представить, что может хотя бы в отдаленных уголках души чувствовать человек, который, по сути, лишился привычного ему мира. Пусть этот мир и был всего лишь красочной оберткой, фантиком, скрывающим совсем иную суть. Тина между тем снова весело улыбнулась и решила сменить тему. — А как ты? — спросила она в микрофон, ее голос звучал ласково, любопытно и заботливо. — Клиника, в которой ты работаешь… они стабильно платят тебе? Помнится, у них были проблемы со счетами… — эта тема была бытовой, обыденной, и Тине показалось, что именно она будет лучшим вариантом, на который можно переключиться. — Да, все выплатили, только с небольшой задержкой… — ответила угрюмо Лана и тут же, пока сестра не успела ничего сказать, произнесла уверенно и твердо: — Тина! — после этого все же последовала пауза. На экране в рубке Тина увидела, как Лана закусывает губу. — Все те твои сомнения… То, о чем ты рассказывала и маме, и мне… Это… — она немного помолчала, повертела головой, словно оглядываясь, не подслушивает ли их кто-либо. — Это как-то связано с тем, что тебя сейчас нет дома? Тина выдохнула, воздух вышел из легких с дрожью. В голове тотчас же пронеслась изящно выстроенная цепочка, она и сама не заметила, как эта цепочка сложилась поразительно идеально. Сомнения — мама — люди в черных костюмах — мамы больше нет… Нельзя. Тина почувствовала, как сердце пропустило удар. Нельзя, чтобы и за Ланой пришли люди в черных костюмах. — Не будем об этом, — проговорила Тина глухо, но твердо. — Значит… — Лана! В наушниках воцарилось напряженное молчание, а Тина поняла, что не узнала свой голос: он стал резким, твердым, тон был явно почти приказным. Она… неужели она бывает такой? Она не привыкла, она всегда считала, что в таких ситуациях она будет либо раздраженной, либо обиженной, либо, напротив, попытается свести все к шутке. Но она уж точно не ожидала от себя столь уверенной твердости. Она не кричала, не срывалась, она просто четко попросила… нет, приказала прекратить разговор. Какое-то чувство внутри нее, выверенное, логичное, говорило ей о том, что им не стоит сейчас об этом говорить. Потому что эти люди в черных костюмах могут появиться будто из ниоткуда. — Прости, — Тина выдохнула, встряхнула головой и улыбнулась. — Это и правда сейчас не имеет значения. Она прогнулась в спине и потянулась, глядя на то, как сестра по ту сторону экрана села на подоконник, придерживая белую телефонную трубку, и откинула назад волосы. Изображение с камеры было черно-белым, но Тине показалось, что Лана покрасила волосы, и теперь они у нее темнее, почти черные. Возможно, дело было только в освещении. Тина очень хотела спросить об этом у сестры, но то, что она может видеть ее через камеру в квартире, снова вернуло бы их разговор в подозрительное русло. Нет, лучше поговорить о чем-то другом, более спокойном. Даже если в текущей ситуации это будет в чем-то странно, но это хотя бы защитит Лану. — Как там миссис Диллонс? — веселым голосом спросила Тина, вспоминая, как эта самая миссис Диллонс, вахтерша в их подъезде, часто сетовала на то, что Тина не снимает роликовых коньков на входе в подъезд. — По-прежнему подозрительно щурится при виде незнакомцев? Лана, казалось, немного расслабилась после этого вопроса, потому что в наушниках послышался легкий смех и более непринужденный ответ: — О, мне кажется, она стала в последнее время еще подозрительнее. Когда я пригласила в гости Марка, моего коллегу (думаю, ты должна его помнить), она долго меня расспрашивала, что это за молодой человек, хотя он всего лишь сменил стрижку! Тина звонко, тонко расхохоталась, запрокидывая голову и чуть зажмуриваясь. — А что было бы, если бы он вдобавок еще и отрастил бородку! — прокомментировала она и снова залилась смехом — теперь вместе с сестрой на «другом конце провода». — А ведь он однажды отращивал, — ответила сквозь порывы смеха Лана. — Но вскоре сбрил, решив, что она делает его старше. — И, небось, солиднее, — понимающе закивала Тина. — А он, если я не ошибаюсь, всегда хотел производить впечатление бесшабашного, — она тихо хихикнула, Лана вновь отозвалась тихим смехом. Они говорили об очень многом. В основном о повседневных делах, о мелочах, которые, возможно, Тина не стала бы обсуждать с сестрой, если бы до сих пор жила в привычном ей мире, в Матрице. Но сейчас они казались ей важными, они наполняли ее сознание ощущением дома, привычной жизни, чего-то родного, связывающего ее миллионами серебристых нитей, ведущих в разных направлениях. Нет, она была, без сомнения, очень рада, что ее теории и подозрения подтвердились, что она попала в то место, которое всегда (иногда даже неосознанно) искала… Но все же старая жизнь имела для нее свою ценность. Люди, которые ее окружали, Лана — ее единственная оставшаяся семья… Университет, студенческие будни, толпа приятелей и веселые вечеринки… Это было ценным, дорогим, важным. И Тина откровенно скучала за многими вещами, которые остались там, в кажущейся недостижимой компьютерной симуляции. Ведь… нет способа вернуться в капсулу, верно? Да и после всего, что она знает, она была уверена, что не хочет этого. Мир, по которому она, несмотря ни на что, скучает, больше не будет для нее прежним. — Полагаю, тебе уже надо идти? — спросила Тина, когда заметила, как Лана поглядывает на наручные часы. За окном, на подоконнике которого сидела старшая Локер, спускались сумерки и понемногу зажигались уличные фонари. — Мы здесь болтаем уже… часа два? — она бросила взгляд на свое запястье, увлекаемая жестом Ланы, но вспомнила, что часов на ней нет. Лишь обрамленное металлом отверстие на руке снова бросилось ей в глаза. В наушниках на пару секунд воцарилось молчание. — Тина, я… — проговорила Лана после паузы. — Я так хочу тебя расспросить обо всем! — она поднесла ладонь ко рту и рвано вздохнула. — Где ты, вернешься ли ты домой… — новая пауза была дольше предыдущей, а голос Ланы после нескольких секунд тишины зазвучал сломанно: — Увидимся ли мы снова… — Не вешай нос! — Тина рассмеялась заливисто и ободряюще, хотя в душе было невероятное смятение после сказанных Ланой слов. Она продолжила более мягко и ласково: — Когда-нибудь я тебе расскажу. Ты можешь быть уверена, что я в порядке. Здесь есть люди, на которых я могу положиться, — она на несколько мгновений отвернулась от экрана, посмотрев бегло на теряющегося в полутьме рубки Мауса, а затем задержав взгляд на Тэнке. На ее лице отразилась благодарная, трепетная улыбка. Лана кивнула — как она думала, сама себе, но Тина через объектив камеры прекрасно это уловила. — Это хорошо, — голос старшей Локер звучал тепло. — Надеюсь услышать тебя вскоре, — она покачала головой и горько сама себе улыбнулась. — Знать бы, где ты сейчас… Тина вздохнула и произнесла уверенно и твердо: — Я нашла выход, Лана. Лана замерла, ее глаза явственно округлились. Но она не успела ничего спросить, сказать, узнать, выразить свое удивление. Тина бросила короткое, но нежное: «Бывай», а затем завершила вызов. В наушниках раздался длинный гудок, как это обычно бывает, когда сбрасываешь вызов, и Тина стянула гарнитуру с голову, положив на колени перед собой и чуть сжав, аккуратно и нежно, так, будто это сокровище, которое не хотелось потерять. Они были ее ниточкой к той семье, которая у нее осталась, они были путем к чему-то дорогому, что Тина бережно хранила в сердце, что окутывало ее душу теплом и уютом. Это все… Этот звонок, этот разговор, все произошедшее сегодня было чем-то сродни сна, Тина и не мечтала, что шанс поговорить с Ланой предоставится… вообще когда-нибудь. Пожалуй, именно это в первую очередь ее и печалило: ей казалось логичным, что после отключения человек теряет всякую связь с той жизнью, которая была у него в Матрице. Ведь для тех, кто остается в тюрьме для разума, этот человек просто… исчезает? А если он возвращается, то временно и с новыми знаниями, которые скорее сочтутся признаком его сумасшествия или вовсе окажутся опасными для общества и системы, которая поддерживает Матрицу в работоспособном состоянии. Скорее всего, они окажутся опасными… Тина ощутимо вздрогнула, вспоминая людей в черных костюмах. Мама, видимо, тоже о чем-то догадывалась или же знала точно. Просто пыталась уберечь их с сестрой. Потому не рассказывала всей правды и старалась отговорить их от того, чтобы копать в этом направлении. С Ланой проблем не возникало, а вот с Тиной… Девушка постаралась отодвинуть эти мрачные мысли на задний план, не убирая их совсем. Теперь они висели на фоне важным звоночком, но при этом не затмевали невыразимой, невероятной радости от состоявшегося разговора, не мешали наслаждаться, прокручивая в голове каждую деталь их с Ланой звонка, каждую интонацию и смену тона. Это был голос Ланы, такой родной, так привычно взволнованный, что щемило сердце. А еще в душе разливалась нежная, трепетная радость от того, что здесь, вне Матрицы, нашлись люди, которые были готовы сотворить для нее нечто столь невероятное, столь потрясающее и переполняющее душу красками восторга, благодарности, счастья… Тина поднялась с кресла и развернулась к Тэнку и Маусу, которые все это время наблюдали за происходящим. Ее глаза сияли, в них плескалось чистое, изумительное счастье, она даже потерялась в словах, хотя обычно за словом в карман не лезла. Это просто было настолько необъятным, что выразить это словами не представлялось для нее возможным, она просто чувствовала эмоции, захлестывающие внутри сверкающим океаном. — Ну, как прошло? — Тэнк, сделав два шага в сторону девушки, остановился напротив нее и улыбнулся мягкой, добродушной улыбкой. Тина смотрела на него во все глаза, с ярким, невероятно привлекательным восторгом, от нее сейчас просто невозможно было отвести взгляд, а улыбка сама по себе становилась шире. Эта девушка… Нет, все-таки ее эмоции чересчур заразительны, в самом хорошем смысле этого слова. Оператор чувствовал, что и сам наполняется каким-то необъятным и неземным счастьем, глядя в сияющие голубые глаза Локер. Она чуть приоткрыла губы в каком-то неописуемом чувственном восторге, Тэнк ощутил, как к щекам приливает жар странной смеси смущения и восхищения. Тина попыталась что-то сказать, на мгновение запуталась в словах, рвано выдохнув, а затем тихо проговорила: — Потрясающе… Это… — она отвела взгляд в радостном волнении и закусила губу. — Я просто… — взгляд голубых глаз метнулся на Мауса и снова вернулся на оператора, губы девушки дрогнули, а затем проникновенно прошептали: — Спасибо. После пары секунд паузы Тина улыбнулась широко и счастливо, снова глядя на собеседников во все глаза. — Спасибо, ребята, я просто не знаю, как вас благодарить, это просто сказка! То, что вы сделали для меня… — она чуть дернула плечами в жесте смущения и растерянности, внутри восторг снова путал слова и захлестывал чистым счастьем. — Это невероятно… Маус с довольством сложил руки на груди и приосанился. То, что Тэнк его втянул в организацию этого всего, было неимоверно круто. Ведь Тина так сияюще улыбалась, ее глаза были наполнены такими впечатляющими эмоциями, что при одном взгляде на нее можно было понять — это того однозначно стоило. Девушка снова бросила на него взгляд, полный неприкрытой радости, и он ответил широкой улыбкой, хмыкнув с легкой долей снисходительности — сейчас она казалась ему в особенности трогательной и нежной. Он обратил внимание на то, что на Тэнка Тина смотрела дольше и выразительнее, это каким-то неприятным чувством кольнуло под ребра. Но Маус тут же расслабился: в конце концов, Тэнк и правда заслуживал большей благодарности. Он сделал почти все сам, Маус только узнал от Тины ее полное имя. Да и… какая разница, на кого она смотрит дольше, когда она настолько счастлива и восторженна? — Я рад, что все получилось, — Тэнк ласково улыбнулся, не переставая смотреть на девушку. Хотелось положить руку ей на плечо, а может быть, даже коснуться слегка порозовевшей щеки или убрать прядку коротких, до подбородка, волос за ухо. Но эти мысли так и остались мыслями, все же, как он рассудил, это будет слишком. Да, Тина когда-то сказала, что у нее ничего нет с Маусом, но… Это ведь все равно не значило, что она чувствует что-то к нему, Тэнку. Оператор задумался и с волнением отвел взгляд. Когда он вообще начал о таком задумываться? Во что превращается Тина для него из взбалмошной девчонки, поставившей на уши весь корабль? Тина тоже отвела взгляд — кажется, также слегка взволнованный. Точнее, скорее растерянный. — Я тут подумала… — произнесла она, перебирая пальцами по обтянутой тканью дужке наушников. — Тебе же, наверное, работать нужно? — она с явной неловкостью и каким-то смущением посмотрела на Тэнка. — А? — он чуть шире раскрыл глаза. И поймал себя на мысли, что ожидал от нее каких-то других слов. — Да нет, сейчас никаких планов на работу у меня нет. Теперь Тина посмотрела на него с явственной надеждой. — Тогда… — она бросила косой взгляд на экран, на котором все еще отображалась Лана — теперь усевшаяся на подоконник и рассматривающая улицу за стеклом окна. — Можно, я еще немного на нее посмотрю? — Тина в волнении облизнула нижнюю губу и чуть ее закусила. Тэнк с мягкой улыбкой кивнул. Конечно, пусть смотрит. Он все равно ничего не собирался делать в рубке, а она… она ведь так долго ждала этой встречи! Тина с ярким, неземным, сияющим восторгом подпрыгнула на месте, улыбнулась своей потрясающей улыбкой и тотчас же присела обратно в кресло, надев наушники. Лана на экране забросила ноги на подоконник, не касаясь горшков с фикусом и геранью, прислонилась к одной из стен, повернулась к окну — как показалось Тине, задумчиво. Тэнк задержал взгляд на экране с видеорядом, затем пробежался по мониторам с настройками и с ливнем зеленого кода. Казалось, все в порядке… Казалось. Он уже собирался отвести взгляд, когда на одном из мониторов мелькнула чуть осветленная зеленая линия из символов. Мелькнула и исчезла, оператор даже подумал, что ему это просто показалось, но он был научен одному простому правилу — даже «показалось» стоит проверить, и желательно несколько раз. — Погоди… — он в одно мгновение оказался рядом с Тиной и, чуть склонившись вперед, нажал на клавиатуре несколько клавиш. Зеленый код снова дернулся, опять пошел светлыми полосами, словно волнение в нем становилось все сильнее, что-то меняло его, что-то… что не должно было происходить. Тина с тревогой взглянула на оператора, о том, что что-то идет не так, она догадалась сразу же, как только он подскочил к клавиатуре. Она хотела спросить, что случилось, но, вопреки своему привычному любопытству, решила не мешать, не лезть под руку. Он здесь главный, он работает с этим годами и он уж точно со всем разберется, а потом скажет ей, если посчитает нужным. Ну, или она у него выспросит при случае. На второй мысли Тина попыталась усмехнуться, но почему-то в душе все сковывалось ледяным холодом. Было нерадостно. Что-то случилось, и это что-то настолько взволновало Тэнка, что… Тина еле заглушила резкий рваный вздох: вдруг то, что происходит сейчас в Матрице, угрожает Лане?! Тина аккуратно потянулась рукой и коснулась предплечья Тэнка. Нет, она должна узнать сейчас. Плевать, что там, ей нужно знать, так она сможет придумать, как помочь… Неведенье сейчас для нее было мучительнее самой ужасной правды. — О нет… — прошептал оператор, не отрывая взгляд от экранов. — Что там? — Тина легонько сжала его предплечье, не замечая, как Маус почти бесшумно подошел и остановился справа от нее. Тэнк обернулся к ней, в его взгляде отчетливо читалось сожаление, смешанное с ужасом. — Агенты… Тина вздрогнула, чуть отпрянув, и сглотнула. Губы сжались и чуть задрожали. Нет, она была неправа… Правда оказалась ужаснее. Агенты. Что-то слишком упорно подсказывало девушке, что это те самые люди в черных костюмах.