***
— Папа, папочка! — немного испуганно кричит маленький ребенок, подбегая к старшему и утыкаясь ему носом в штанину домашних, немного потрепанных штанов… Ему на макушку сразу же падает теплая отцовская ладонь, а мальчишка же только сильнее сжимает в руках маленького плюшевого медвежонка и фонарик размером с ладошку паренька. За окном завывает ветер, а с неба сыплются хлопья снега, которые завтра будут белоснежным ковром покрывать всю землю. Темно… Уже около часа ночи. Почему же младший не спит в такое время и будит отца, бегая в панике по дому, шлепая босыми ножками по деревянным половицам, все время ударяясь или спотыкаясь обо что-то?.. — Папочка, страшно… Почему света нет? — тихо хнычет еще так по-детски мальчишка, пока соленая влага начинала собираться в уголках его глаз, отчего белки краснели, а и без того ужасно красивые фиалковые глазки становились на их фоне еще ярче. Жаль, что этого не было видно в темноте… Так бы родитель с удовольствием бы посмотрел на эти удивительные глазки своего дорогого чада. — Все хорошо, малыш, — срываются ласковые слова с губ мужчины, а они сами растягиваются в мягкой улыбке. — Росси, ну же, успокойся…-ласково шептал мужчина, поглаживая своего ребёнка по голове,- Всего лишь вырубили свет. Мне нужно сходить и посмотреть, что там произошло, а то вдруг просто пробки выбило или вовсе провода оборвало… — Нет! — пискнул испуганно Россия, только сильнее прижимаясь к ноге папы и роняя из рук фонарик, который покатился по полу куда-то ближе к стене, где, устроившись, остался лежать. — Я н-не хочу оставаться один… Давай просто ляжем спать вместе… Папочка, пожалуйста… — шепотом умолял его Россия, потирая кулачками глаза и стараясь остановить бегущие по щекам слезы… По-хорошему бы… Стоило все же проверить. Но небольшие крупинки слез как-то, да смогли остановить СССР, так что тот взял малыша на руки и, подхватив под бёдра и придерживая большой ладонью под спину, понес в свою спальню, укладывая того на кровать и сам ложась рядом с ним, ведь тот маленьким клещом вцепился в него, не отпуская. Россия довольно быстро уснул, прижимаясь к отцу и тихо сопя ему куда-то в грудь, а сам Советы… Прикрывая слипающиеся глаза, решил, что сходит и включит свет уже ближе к утру… Не оставлять же пятилетнего ребенка одного, когда тот напуган..? Отчего СССР улегся на кровати поудобнее и накрыл их обоих одеялом посильнее, подтыкая один край под худенькое тельце сынишки, чтобы не продуло. — Пап, ты же всегда будешь меня защищать?.. — вдруг раздался тонкий, но сонный голосочек. Видимо России что-то снится… Но это никак не раздражало старшего, а только наоборот… Вызвало умиление и тепло внутри, ставшее причиной улыбкой и тихого ответа больше для самого себя. — Да…***
Четырнадцать лет… Знаменательное число, не так ли? Собралось много гостей. Где-то из угла, из какой-то старенькой колонки, играет музыка. В доме встречается множество разных воздушных шариков, что придают некого праздничного настроения. Голова совершенно ничем не забита, кроме как ожидания ещё нескольких гостей, являвшихся родственниками России… Двоюродные братья и сестры, коих было много, тети и дедушка. Снова раздаётся звонок во входную дверь, а Россия на радостях, как и до этого, бежит открывать ее для новоприбывших гостей, под пристальным, странным взглядом СССР, который Россия даже и не заметил. Ещё немного и Россия и вовсе закончит школу. Всего-то четыре года ждать осталось, если, конечно, не меньше! Как же он вырос. Много времени прошло с его рождения. Да... Ещё чуть-чуть и РФ сможет улететь из родительского гнезда, решив уехать учиться в более большой город… Но пока рано об этом думать. А уж тем более России. Ещё целых четыре года! Столько ещё времени можно будет провести среди родных и друзей. А после и за учёбу основательно взяться. Хотя и без этого юноша достаточно хорошо учится. Но экзамены… Ух! Кто же вообще любит такое..? Это ведь все так сложно, и нужно уметь нести большую ответственность… Все уже прошли в зал, где посреди комнаты стоял большой накрытый различными угощениями стол, за который всех усадили, а после и накормили. Сначала стоял шум и гам, все переговаривались, иногда весело посмеивались и, естественно, как это часто случается на семейных праздниках или каких-то застольях, говорили тосты. А СССР… Совет все так же смотрел на своего сына, пожирая его взглядом, но из-за слишком большой, неугомонной компании… Россия всего этого никак не замечал. И видно, что не только он один. Хотя все же нашлось пара особ… Союза вдруг пихнули в плечо и протянули стакан, намекая на то, чтобы тот выпил. СССР бросает свой последний взгляд на Россию, который вместе с кучей ребят уходит в свою комнату, и, перенимая рюмку, залпом её выпивает, прося налить еще, чтобы отвлечься, так как понимает, что сегодня он какой-то слишком странный и нервный. Россия забегает в свою комнату вместе с парой двоюродных братьев, которых его друг Сашка так необычно звал бы кузенами. Ребят весело переговаривались между собой и вдруг свалились на пол, садясь возле экрана телевизора, желая поиграть в приставку, все также продолжая как-то комментировать и передразнивать привычки и странное и забавное поведение взрослых, которое они видели, сидя за столом. Ну, все как и обычно у детей. Жаль, что только вдруг пронеслась одна довольно интересная фраза. — Россия, а что это твой отец все время на тебя так зырит? Все сразу обернулись к говорящему и тихо захихикали, вспоминая, что и правда… Что-то в поведение СССР было явно не то. — А? Ты про что? — рассеяно отозвался именинник, повернувшись к своему двоюродному брату, Россия даже и не понял сперва о чем говорит Украина и чему так активно поддакивали другие. Для него не было ничего необычного, даже если бы он и заметил этот взгляд. — Да он тебя глазами раздевает и жрет весь вечер!-заговорщически зашептал юноша, хитро обведя всех взглядом, а потом, как...- Такой прям… Ыыыы, — развел руки вверху Украина, корчась и дразнясь, изображая из себя большого великана, которого сегодня видел в СССР. С этого все резко засмеялись, но все же чуть ли уже не сразу забыли, подключая приставку и начиная увлеченно играть.***
Черт..... России уже пятнадцать. СССР и сам не понял, что и когда произошло, но его начало тянуть к собственному сыну! Это было уже слишком. Слишком ужасно, слишком отвратительно и неправильно! Коммунист стал засматриваться на его фигуру, все чаще ловил себя на пристальном разглядывании милого лица с едва заметными веснушками и небольшой ямочкой на правой щеке, и таких же очаровательных, оставшихся, словно до сих пор детских и невинных, аметистовых глаз. Лето. Они сейчас должны были ехать в Одессу, чтобы отдохнуть и искупаться. Такой красивый город… Даже если они там уже как-то раз и были, но все равно что-то было в нём такое… Такое… Завораживающее?.. На пляж они пошли в первый же день, как только приехали. Просто Россия сразу же потянул туда родителя, аргументируя это тем, что они все же должны отдохнуть как следует, искупаться, да и девушки там красивые. Но… Союзу не нужны были девушки. Перед ним был самый прекрасный для него цветок. Такого он больше никогда не найдёт. Он ни с чем и ни с кем не сравним. Но… Это было так неправильно. Россия — ребенок, Его собственный ребёнок. Да и к тому же парень… «Это ненормально - так любить собственного сына!» — каждый раз кричал он у себя в голове, когда взгляд раз за разом падал на фигуру России… Молочная кожа, тонкая, почти лебединая шея, тонкие и изящные ножки, упругие ягодицы. Он не мог этому противится и просто рассматривал Россию, пока тот не видел. Это ведь не запрещено законом… Если только моралью и здравым смыслом... Каждое неловкое движение парня и его изгибы тела- все это привлекали голодный взгляд отца, который сидел на шезлонге на песке… Больное сознание уже придумывало отвратительные здравому смылсу сцены, где Россия так же изгибает спину и чуть подрагивает, но уже не от прохладной воды, а от чего-то более существенного… Чего-то более приятного и уж точно, более аморального. — Черт… — прорычал и свел вместе ноги мужчина, накрывая их полотенцем, когда понял, что у него встал. Встал на собственного сына… Как же это, блядь, противно и ужасно. Он страдальчески простонал, поджимая губы в тонкую полоску. Отвратительно. Как же он омерзителен. Он тяжело вздыхает и встает со своего места, прикрывая свое возбуждение полотенцем. Но вот только его заметил Россия и, помахав рукой, позвал купаться вместе с ним. Но у отца есть дела посложнее, о которых резвящемуся в море юноше знать точно не нужно… Поэтому Союз просто отмахнулся и, крикнув о том, что нет особого желания, направился к общественному туалету, где можно будет разобраться со всем...***
Идея признаться в любви была слишком глупой… Слишком ужасной и отвратительной. Хотя… Он даже не хотел этого делать. Все вышло как-то внезапно и скомкано… Россия привёл в дом впервые свою девушку, решив познакомить ее со своим отцом. Но… Их встретили не так, как обычно - дружелюбным взглядом и доброй улыбкой, а серьезной и даже раздраженной миной. Да и чаепитие прошло в напряженном и тяжелом молчании, которое Россия с девушкой пытались как-то, да прекратить и начать разговор, но любые попытки умирали под тяжелым и недовольным взглядом мужчины. Не прошло много времени, от силы час, даже меньше, а Союз уже вскоре настойчиво пытался выпроводить её из квартиры, чуть ли не выпихивая девушку за порогов, но та с неким отчаянием пыталась задержать подольше в этой неприветливой для неё сейчас квартире, ведь все же она волновалась за своего любимого, так как Союз заявил России, что им позже нужно серьезно поговорить… Да. Он все же признался..... Признался России в своей неправильной и удушающей любви. Признался в том, что его так тянет к нему… Хочется обнять, спрятать от всех и целовать, целовать и целовать… Хотелось бы сделать это все так, как обычно делают родители со своими детьми, но его любовь была слишко черна для этого… Хотелось получить его всего. Его тело, его сердце и душу... Его любовь. Было ужасно плохо видеть его с той девушкой, хотя Союз все равно понимал, что когда-то этот момент настанет, и Россия решится завести сначала отношения, а дальше, чуть позже, и семью… Как же было больно тогда столкнуться с полным отвращения взглядом. СССР бы никогда не желал видеть такого лица России… Отвращение, направленное именно на НЕГО. Голова начала кружиться. Мир ушёл из-под ног. Перед глазами начала собираться темень. Сердце бешено билось и вырывалось из груди, завывая от боли. Черт… Зачем он это сказал?! Лучше бы и дальше хранил свои неправильные чувства глубоко в себе, заперев их в сундуке и скрыв на самом дне его души. Зачем.Зачем.Зачем?! Россия безмолвно поднимается из-за стола и со злобой смотрит на отца. Одно резкое движение, и на щеке старшего появляется красный след от ладони РФ, который шипит и рычит рассерженной кошкой: — Видеть тебя больше не хочу.-едко выплевывает он, разворачиваясь и уже желая уйти в свою комнату, подальше отсюда. Его отец оказался педиком, педофилом и извращенцем, что возжелал собственного сына! Фу, какая мерзость, даже уму непостижимо! — Нет, прошу, Росси, стой! — вскрикнул Советы. Он схватил мальчишку за запястье, разворачивая его к себе, но… Удержать его он не смог. Юноша вырвался. — Нет… Прошу… Малыш, дай мне шанс… — На что?! — крикнул тот. — Ты думаешь, что я соглашусь встречаться с собственным батей?! Или шанс на то, чтобы мы снова могли стать нормальной, обычной семьей?! — закричал тот, а после подошел к Союзу. — Ничего из этого у нас не получится! Ты ебанный гей и инцестник! И не называй меня так. Знать тебя не хочу! — тихо рычит парень, а после все же уходит в свою комнату под тихие просьбы о прощении… Как же СССР был глуп, прося о таком… С этого момента все изменится. Кардинально измениться. Россия не убежит из дома, так как ему всего 16, но как же сильно младшему захочется сделать больно СССР. Гомофобное эго Федерации так и будет желать набить этому уроду морду. Но… СССР был физически сильнее. Так что в случае чего все могло пойти не в нужную сторону младшего русского. Он начал действовать по-другому. Он решил добить отца, потоптаться на его чувствах. Девушки сменялись одна за другой. Он часто ошивался возле дома с ними, а иногда старался подловить тот момент, когда Союз может застать за непристойным делом с очередной девушкой… Он уже все мог рассчитать и подготовить. Было приятно и ужасно весело видеть, как боль все заполоняет СССР. Заполняет изнутри и разрывает мужчину. Не было никаких чувств ни к какой из девушек, использованных им. Они России нужны были для одного... Помочь лишить СССР надежды на что-то светлое в жизни с тем, кто некогда или даже до сих пор оставался любимым им человеком… Не оставляет ему никаких шансов. Между ними не может быть ничего… Ни-че-го.***
Прошло уже достаточно времени с того момента, как РФ начал вести такой образ жизни. Ему сейчас шестнадцать… Очередная девка после жаркого времяпрепровождения ушла, а до этого СССР, даже не успев войти в дом, услышал стоны и просто ушёл прочь, чтобы меньше бередить все ещё кровоточащие раны собственного сердца. России же было все равно, куда пошёл его отец. Плевать. Абсолютно. Он с хорошим настроением лег в кровать, даже не одеваясь, и вскоре уснул, пока на губах была довольная улыбка. Но кто же, черт возьми, знал, что СССР припрется домой и так тихо зайдет в его комнату. Ему надоело терпеть… В какой-то момент Россия доигрался. Он не успел полностью отойти от сна, когда его резко выдернули из него и, задрав руки вверх, связали их своим ремнем, пока Союз усаживался на бедра, обездвиживая ещё не до конца проснувшегося парня, но уже до чертиков перепуганного. От того нежного и любящего СССР совсем ничего не осталось. Было только огромное желание показать уже самому сыну, что с ним играть так нельзя. Союз хотел подчинить его. Советы спускается к лицу России, впиваясь в губы, настойчиво целуя, сплетая языки. Черт… Сейчас Россия не чувствовал ничего, кроме отвращения и накатывающей злобы, отчего начинает вертеть головой и сопротивляться… Но за это Советы, отстранившись, с размаху влепил пощечину юноше, оставляя красный след на нежной щеке под тихое шипение. СССР не обращает на это внимания и запихивает ему в рот белую тряпку, затыкая рот и спускаясь ниже — к груди. Ласкание сосков ничего не даёт. Россия все так же чувствовал только отвращение и омерзение пополам с тошнотой. Ни капли чего-то приятного. Он делал это много раз девушкам, но сам не хотел испытать… Никогда. А уж тем более с отцом. Россия мычит в тряпку и пытается отползти, но чужое тело вдавливает его в кровать… СССР спускается поцелуями от сосков до лобка парня и вбирает его член себе в рот, втягивая щеки, чтобы создать подобие вакуума, и стараясь вызвать хоть что-то. Хоть какой-то положительный отклик со стороны парня. Мужчина уже не соображал, что творит. Это делает за него кто-то другой… Та боль и обида, что таились в сундуке на дне, вырвались, управляя им. Но черт… Даже эти действия не вызывают у РФ чего-то необычного, кроме ненависти и желания блевать от этого... Возможно, СССР только смог вызвать в нём тяжесть внизу живота, завязывающуюся узлом, дающее только физическое возбуждение. Но не видя никакой другой реакции… Мужчина тихо рычит и начинает стягивать с себя рубашку, а за ней спускать и штаны. Раз мальчишка не хочет так, хотя бы с небольшим наслаждением на это реагировать, то стоит приступать к главному. Он резко развел ножки России, которые тот так старался свести. И как же манил его вид этой содрогающейся дырочки. СССР в предвкушении облизнулся и провёл пару раз ладонью по своему детородному органу, делая его ещё более твердым. Черт… Как же хочется блевать от этого зрелища. Его отец смотрит так похабно и развратно на него… Каким только нужно быть, чтобы довести все до такого?.. Россия еле сдерживаться, чтобы и правда не блевануть, чувствуя, как о его анус протираются розовой головкой. Блядь. Даже не растянул. СССР не задумывался об этом. Ему хотелось уже побыстрее натянуть на себя сына и подчинить себе. Он делает толчок, разрывая. Ему не больно, но вот России… Парень вскрикнул в тряпку. По щекам потекли слезы, а по ляжкам и ягодицам струйки крови. Отец этого не заметил. Он наслаждался только тем, что так давно хотел сделать. Он очутился в России и сейчас может оттрахать его как последнюю сучку, чтобы перенести всю свою душевную боль, причинённую Россией, на него же самого..... Только теперь физически. Заслужил. Связки хотели разорваться от крика, который даже не мог выйти из-за чертовой ткани. Сердце вот-вот должно было остановиться от ужаса и отвращения к происходящему. По комнате разносились хлюпанья крови, рыки мужчины и мычания парня, лежащего под ним. Под этой парой на простыни уже образовалось пятно крови, а все бедра двух русских были ей покрыты… Он рвал прямую кишку России, причиняя этим только боль, хотя сам был совершенно опьянен наслаждением. Кровь была отличным заменителем смазки. У РФ не осталось сил даже на слезы… Он просто лежал, слыша противные скрипы кровати и чувствуя ее покачивания. Грудь рвано вздымалась вверх-вниз. Вся его нижняя часть тела была в крови, а на ногах под сильно давящими пальцами отца образовались синяки. СССР заметил то, что сделал слишком поздно… Но он не мог остановиться. Слишком приятно и слишком уж долго он этого ждал. Он испуганно оглядел Россию совершенно не спускаясь взглядом ниже, останавливаясь только на опустошенных глазах. Он не смог бы остановиться, поэтому, сделав ещё пару толчков, он излился глубоко в сына, довольно простонав. Он закатил глаза и сразу же их прикрыл, отходя от оргазма и опьянения исполнением того, чего он так долго желал. Союз вышел из России и обомлел. Его член был весь в крови, точно также как бедра и ноги… Что же он наделал? СССР бросил последний взгляд на Россию, развязал руки и начал одеваться. Он струсил. Ушел. Он не задумался о последствиях. Они его пугали… Он не хотел думать о том, что его будет ждать. А ждало его… Прощальное письмо от России, написанное явно дрожащей рукой на том, что он увидел первым, и его смерть. Смерть любимого. Его сына, которого он возжелал всем сердцем и душой… Он испугался последствий и ушёл, оставив все плыть по течению. И что произошло?..... Его любимый сын покончит с собой, не выдержав в свои шестнадцать того, что сделал с ним собственный отец… А СССР… Отправится за решетку по статье УК РФ 131… изнасилование несовершеннолетнего....