***
Двумя часами ранее в стакане, дружелюбно всученным Фушигуро с легкой подачи Годжо (умей, Мегуми бы обязательно наслал на него порчу на понос), плескалась очень неопределенного цвета жижа. Неопределенного — это если умолчать о том, что по консистенции, цвету и немного запаху она напоминала чью-то блевотину. Причем не самую свежую. Фушигуро с ярко выраженным сомнением в глазах посмотрел сначала на стакан, а потом на Годжо. Годжо, сука, улыбался. — Я почему-то не уверен, — осторожно начал Фушигуро и вновь с недоверием посмотрел на жижу. — Что это от насморка. Потому что я, конечно, не эксперт, но на лекарство от насморка это мало похоже. — Лучше не пей, — констатировал Нанами откуда-то из-за спины Годжо. — Потому что я — эксперт. И на лекарство от насморка это вообще не похоже. У Годжо такого варева навалом, и ни одно не подписано. — Подписано! — тут же возмутился тот. — Я лично… — Может, оно когда-то и было подписано, — резонно отметил Нанами, опасаясь рассматривать «варево» ближе. — Но сейчас я в этом сильно сомневаюсь. Мегуми, от греха подальше, осторожно поставил стакан с бултыхнувшимся внутри месивом на низенькую тумбочку. — А ты что тут вообще забыл? — Сатору прищурился и обернулся к невозмутимо каменеющему позади Кенто. — Тебя здесь вообще быть не должно. Это у меня ученик при смерти валяется. — Ты совсем тупой? — поинтересовался тот, блестя очками. — Я за тобой полдня по Академии гоняюсь, не заметил? У меня дело, — он посмотрел на Фушигуро. — Приватного характера. — Я не при смерти, — пискнул на всякий случай Фушигуро с кровати. — У меня просто простуда. Годжо его, разумеется, проигнорировал. — Я занят, — он похлопал ладонью по тумбочке в опасной близости от начавшей тихонько шипеть жижи. — Как ответственный учитель, я предотвращаю опасную эпидемию. Так что иди, — он пихнул Нанами ногой в коленку. — Мы вам перезвоним. Фушигуро шмыгнул носом. — Совсем охренел? — вопрос Нанами явно был излишне риторическим и ответа не требовал — Годжо охренел давно и безвозвратно. — Ты стоишь здесь и опаиваешь ребенка не пойми чем, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями. Живо выметайся из медпункта, в котором я вообще не понимаю, каким боком оказался, и иди работай. — Тебе совсем плевать на детей? — Годжо всплеснул руками со всей природной драматичностью. — Я понимаю, что между нами висят недосказанность и разногласия, но мои ученики здесь не при чем! Да, они — моя слабая сторона, но срывать гнев на них — это бессовестно! Ты можешь прихлопнуть меня, Нанами, я готов, я уже прожил достаточно, уже успел насладиться весной, — Мегуми готов был поклясться, что в детстве Сатору посещал театральную студию. Иначе объяснить тот факт, что на глазах у него блестели слезы, он не мог. — Но не трогай Фушигуро! — У него насморк, — рявкнул Нанами. — Просто сопли! Отвали от него наконец. — Я защищу его ценой собственной жизни, — Годжо встал между кроватью и Нанами морской звездой. — Я не дам тебе оборвать еще одну невинную жизнь, жестокое существо. — Я хочу его убить, — поделился Нанами с тумбочкой. — Прямо вот мечтаю. Фушигуро был с ним полностью согласен. — Короче говоря, — Сатору резко оборвал спектакль и повернулся к подскочившему от неожиданности Мегуми. — Работа ждет, Родина зовет, так что мне пора валить. Лекарство, — он кивнул на булькнувший стакан. — Свежее и надежное. Не верь Нанами — он тупой и в таких сложных вещах не разбирается. Побочных эффектов я пока не наблюдал, смертельных исходов — тоже, так что пей давай. Еще заразишь мне, не дай Бог, Юджи, а что-то мне подсказывает, что простуженный Двуликий обладает еще большей злобностью, чем Двуликий обычный. Я тебя, Мегуми, конечно не заставляю, — на этих словах Нанами фыркнул. Годжо лягнул его пяткой и продолжил. — Но если ты не доверяешь собственному учителю — многому я тебя не научу. Подумай об этом. И тут же смылся. Только его и видели. Фушигуро остался с жижей наедине. Она смотрела на него сгустками неопределенно-коричневого цвета и улыбалась. А потом пришел Итадори с пакетом лимонов.***
— То есть Годжо, — Итадори наклонил голову и с любопытством коснулся шипящей банки длинным пальцем. Фушигуро дернулся, готовый в любой момент спасать себя, Итадори и заодно половину Академии. — Тебя споил? В целом, конечно, коротко и предельно ясно. И с одной стороны Итадори, был, конечно, прав — Годжо его споил. Нагло и не стесняясь. Загвоздка была исключительно в том, что насильно ему в рот никто ничего не вливал. Даже больше: Фушигуро выпил месиво в одиночестве, полном и беспросветном. В общем, с одной стороны, конечно, виноват был Сатору, а с другой — Сатору как бы и вообще не при чем. Юджи тем временем, так и не дождавшись от задумавшегося Мегуми ответа, ловко ухватил его за торчащее из башки ухо. Мегуми взвизгнул (как-то подозрительно по-кошачьи) и, исключительно инстинктивно, врезал Итадори куда-то то ли между глаз, то ли по яйцам — он сам так и не понял. — Кис-кис-кис, — заржал Итадори, предусмотрительно отскочив, впрочем, в угол — подальше от очень взрывоопасного Фушигуро. — Киса, киса. — Завали все, что еще в состоянии завалиться, иначе заваливаться будет нечему, — рявкнул Фушигуро и выпустил когти. Погодите-ка. Какие когти? Мегуми, забыв на минуту про яростно и свински угарающего в углу Юджи, опустил взгляд вниз и уставился на внезапно выдвинувшиеся вместо привычных обгрызанных ногтевых пластин когти. Длинные, твердые и какие-то грязновато-желтые. Ситуация не нравилась ему все сильнее с каждой секундой. Итадори, к тому времени уже окончательно выдохшийся, наконец замолк и с опаской приблизился, с интересом уставившись на новый атрибут Фушигуро. — Вот это ништяк, — восхитился он и тронул коготь подушечкой пальца. Хвост Фушигуро немедленно взвился к потолку. Юджи, наученный горьким опытом, тут же отпрыгнул обратно в угол. — И что мне делать? — уныло спросил Фушигуро, ладонью пытаясь задвинуть когти обратно — те не поддавались. — Искать Годжо, — бодро отозвался Итадори. Мегуми окинул его взглядом, полным истинно кошачьего презрения, и дернул ухом: — Гениально. Особенно учитывая, что он отключил мобильник. Что еще придумаешь, мой мудрый друг? Вырвать мне уши с корнем? Или смириться с поражением и перейти на китикэт? — Гадость какая, — Юджи скривился, тут же, впрочем, меняя выражение лица на чересчур сочувствующее. — Ты теперь, наверное, линять будешь, да? Фушигуро посерел, покраснел и позеленел одновременно: — Не смей.***
В общем и целом, предложение Юджи поискать Годжо со временем всплыло вновь, пусть и немного видоизмененное. Так как очевидно было, что искать Сатору — занятие бессмысленное, беспощадное и чреватое сложнопредполагаемыми последствиями, после парочки словесных перепалок и исцарапанного недавно приобретенными когтями Итадори решено было игнорировать небезызвестную пословицу про гору и Магомеда — просто ждать гору, то есть Годжо, и не торопить события. События заторопились сами, ни у кого разрешения на это, разумеется, не спрашивая. Во-первых, из своей норы лично поглазеть на окотовевшего Фушигуро выполз Двуликий, сопроводив свой визит далеко не самыми лестными комментариями, за что получил от пусть и не полностью человеческого, но все еще гордого Фушигуро в нос. Юджи, сменивший Двуликого ровно в момент удара, обижался на Мегуми целых три с половиной минуты, чего тому было критически мало. До сих не понятно, каким образом, но про уши Фушигуро вызнала и Кугисаки. Пришла, разумеется, посмотреть (и потрогать), усиленно делая вид, что пушистый, скачущий позади Фушигуро хвост ее ни капельки не интересует. Мегуми постоял, посмотрел на ее мучения и отдал хвост во временное пользование, только дергать запретил — больно. Кугисаки немедленно вцепилась в хвост руками и немного ногами, позабыв обо всем остальном в комнате совершенно. Годжо все не появлялся. — А кошкам можно чай? — подал голос Юджи, извлекая из сумки три пакетика с заваркой. — С чего бы вдруг нельзя? — флегматично отозвался Фушигуро, наблюдая не лишенным удовольствия взглядом за копающейся в хвосте Кугисаки. — Не знаю, — Итадори смутился. — Вдруг это… пищевое отравление какое-нибудь будет? — Куда уж хуже? — философски отметил Мегуми. — Ай, Кугисаки! Вот так — не надо! Это хвост, а не пряжа, ну елки-палки! — Я за чаем, — немедленно ретировался Юджи, прихватив все нашедшиеся в комнате чашки — две штуки — и зачем-то миску. — Мне зеленый, — крикнула ему вслед Кугисаки и вновь дернула за что-то в хвосте. Мегуми взвыл.***
Годжо соизволил явиться тогда, когда чай был уже почти допит, и картину застал следующую: Мегуми — хвостатый, ушастый и какой-то подозрительно взлохмаченный, отбивался от вооруженной миской Кугисаки под исполняемый Двуликим, аккомпанирующим себе ритмичными стуками башкою Юджи об стену, военный марш времен Второй Мировой. И, естественно, заржал. — Нашелся! — Фушигуро немедленно перевел разъяренный взгляд с Кугисаки на Сатору и с угрожающим видом выдвинул клык. Один. Второй, видимо, застрял. — Вот это вы у меня сейчас, дорогой учитель, таким собачником станете…***
— А дальше что было? — с интересом спросил Нанами, с размаху прижигая зеленкой уже обработанную царапину на спине. — Опуская ваши прятки-догонялки. — Ай, — Годжо скривился. — Аккуратнее, больно. Нанами, — он страдальчески поднял брови. — Глупые у тебя вопросы. Естественно, я его вылечил. Ну кто бы мог подумать, что у моих учеников начисто отсутствует чувство юмора. — Единственный, у кого отсутствует чувство юмора, — строго сказал Нанами, принимаясь зеленкой за предплечье. — Это ты.