«Были бы пособники… Хотя нет, в общем, хорошо, что нет. Они сдать могут, расколоться. Лучше одной»
Дуня тихо стучала каблучками стареньких туфель по лестнице. В голове стало по-странному мерзко и сыро. Руки её дрожали, касавшись перил.«А если вернутся раньше? Нет, не может быть. Ведь ясно сказали, что в восьмом часу… Мамочки, что это?»
По лестнице с грохотом и визгом скатилось что-то маленькое. Это маленькое подскочило и замявкало, надрывно и пискляво. Котёнок. Дуня остановилась перед деревянной дверкою старухиной квартиры. Сердце её сжалось и громко ухнуло куда-то вниз. Дуня дёрнула за верёвку колокольчика, чтобы убедиться в том, что квартира пустая. Она было даже выдохнула, но колени её невидимо затряслись, когда ей почудилось, будто что-то зашевелилось там. Ей показалось, что кто-то подошёл к двери и стоит по другую её сторону. Дуня снова дёрнула колокольчик и прислушалась. Вдруг дверь приотворилась. Перед Дуней возникла голова сухой шелестящей и свистящей старушонки. Она недоверчиво смотрела на Дуню, не пропуская её внутрь. Постояв так с минуту, Дунечка робко проговорила: — Алёна Ивановна, что вы… Не узнали? — и её светлое бледное личико озарила законфуженная улыбка, и она подалась вперёд, сама не понимая, как оказалась в квартире, — ведь я же недавно заходила к вам, — заметила Дунечка и внимательно посмотрела на Алёну Ивановну. — Помню… Помню… — рассеянно заговорила старуха и, забыв притворить дверь, прошла в комнату за Дуней, — а сегодня зачем пожаловали, душенька? — Да как же… Я ведь вам обещала-с… Припомните: пока ваша сестра… не здесь ночь проводит, я обещала-с вам помочь… Помните? А вы мне копеечку и за закладик ещё… — сбивчиво и немного дрожа, говорила Дуня. — Что-то не могу припомнить… Когда, говорите, было? — размазанно спросила Алёна Ивановна. — Третьего дня-с… Закладик что ли посмотрите, Алёна Ивановна, — и Дунечка, пошарив в кармане тонкого пальтишко, протянула крохотный свёрток, в который бережно был обернут маленький коробок с серьгами. Оставив старуху с закладом, Авдотья перебралась тихо на кухню. Она была здесь и раньше и уже запомнила, где какая посуда и что чего стоит, что чего весит. Натирала пока Дунечка старухину посуду, а сама думала скоро, и мысли её путались в голове в один клубок, который она, как ни силилась, не могла распутать. Были здесь мысли о том, что уйти бы надо скорее, и о том, что окно бы зашторить как-то, и о том, как бы так сделать незаметно. Дуня много думала и до того, но сейчас все думы её казались бесполезными, хоть и применительными. Больше всех держалась мысль о брате и матушке её. Она-то и останавливала Дуню от побега.«В глазах мутит, упаду сейчас. Коли зайдёт, так я заберу деньги, какие отдаст, и уйду тотчас же, а коли останется в зале своей, то и…»
Взгляд Дунечкин упал на чугунную сковороду. Она наскоро утерла руки, чтобы ладони посуше были, и подхватила сковороду, неслышно идя в залу. Алёна Ивановна стояла возле окна и, развернувшись правою стороной к свету, приглядывала сквозь свой монокль, угадывая, настоящий ли камушек в Дунечкиных серьгах или поддельный. — Ну что там, Алёна Ивановна? — специально, как будто от нетерпения быстро и слегка раздражённо, спросила Дуня, пользуясь интонацией и подходя близко к старухе. — Два билетика, пожалуй… — не отрываясь от камушков, сказала она. — Помилуйте, Алёна Ивановна… — жалостливо протянула Дуня и занесла в воздухе справа от головы старухи чугунку. — Как можно больше за такую… Ужасный звон прервал её и отразился от стен гулкой квартирки. Дуня успела подхватить старуху под руки. Ничего, она очнётся. Сковороду не видела… Надо только скоренько, скоренько… Дунечка оттащила старуху к её же кровати и уложила на неё, на случай прикрыв пледом, чтобы не было очень подозрительно. Вернула чугунку на место, скоро прикрыла окна и, остановившись посередине залы, задумалась на секунду.«Где?»
Дуня полезла под кровать. Вот оно — старухино сокровище. Сундучок на замке.«На замке? А где же ключ? Уж не тот ли…»
Она подскочила, нависла над старухой. Точно, ключик. На шее висит. Как бы его так снять осторожно, чтобы она не очнулась раньше положенного? В один миг Дуня оказалась на кухне, потом снова в старухиной спальне с большими портными ножницами.«Скоренько, скоренько…»
Вот уж и ключик в её руках, вот уж и сундучок открыт, вот уж и сокровища… Чужие, других людей… Но ведь она не всё возьмёт, немного. Столько, сколько поместится незаметно под корсет и в карманы, прилаженные под юбку. Большие, маленькие, крошечные, покрупнее, всякого размера коробочки и свертки, которые лежали ближе ко дну сундучка, Дунечка убрала в подготовленные места. Что-то заставило её вздрогнуть. Она быстро и тихо закрыла сундучок, задвинула на место и даже прикрыла сверху свисавшей простыней так, чтобы было незаметно, что он доставался. Дуня ругалась шепотом, завязывая узел на верёвке, на которой висел ключ на шее старухи. Стало жутко от одного только касания до еле дышащего полутёплого тела. Дунечка вернула ножницы на место. Она собиралась уже выбежать из кухни и притворить дверь, когда в квартиру, пошатываясь и еле вздрагивая плечами от непрекращающейся икоты, ввалилась Лизавета. Дуня похолодела и зашипела неожиданно. — Тише, тише! Алёна Ивановна спит и ты иди ложись. Господи. Всю ночь не было тебя. Я оставила там на сковороде… Но Лизавета её почти не слышала. Она упала в старенькое своё кресло и тут же уснула. Дуня ломалась между тем, чтобы скорее убежать, и между… Она достала из-под подола две коробочки и вложила их в Лизаветины слабые руки.«Это даже хорошо, что Лизавета пришла… Я теперь могу только притворить дверку…»
Дуня одёрнула платье, выдохнула резко и вышла из квартиры, прикрыв за собой скрипучую дверь. Уже было собравшись сбежать по лестнице, Дуня вдруг услышала тяжёлые шаги где-то внизу.«Страшно… Боже, как страшно!»
Инстинкт толкнул её на ступеньки, ведущие на верхний этаж.«А если… Если там есть кто-то? Если там кто-нибудь живёт? Меня ведь могут увидеть и тогда… Нет, нет, нельзя…»
Превозмогая дикий страх и громко стучащее сердце, готовое провалиться куда-нибудь под землю, Дуня постучала в дверь одинокой квартиры на верхнем этаже. Открыли ей не сразу, погодя минутку. — Чего вам надо? — с недоверием и некоторым презрением глядя на Дуню, спросила хозяйка квартиры — по виду сварливая женщина лет пятидесяти. — Я… Мне бы… Алёну Ивановну… — отпрянув на полшага от двери, неожиданно для самой себя проговорила Дуня, опустив голову. — Старуха этажом ниже, милочка. Не беспокойте людей зазря! — фыркнула особа и захлопнула дверь. Этого времени вполне хватило для того, чтобы тот медленный и тяжёлый человек наконец поднялся и позвонил в колокольчик. Дунечка сбежала по лестнице и вот-вот уже завернула в пролёт, как человек возле квартиры старухи окликнул её. — Эй, мамзель, не знаете, дома ли Алёна Иванна? — пробасил он, развернувшись полностью к ней. — Не знаю никакую Алёну… Постучите да узнайте сами, — слегка только поведя головкой в его сторону, ответила Дуня и вновь застучала каблучками вниз по лестнице. Холодный ранневесенний воздух вернул её в жизнь, когда она вышла на улицу со двора.«Скоренько, скоренько! Ай да Дуня!»
Надо бы домой побежать, да нельзя так сразу… Как заяц по лесу петляет… Слоняясь от улицы к улице, Дуня забрела на набережную. Хотела ли она сюда или дорога так сошлась её — неизвестно, но тут, помимо общего клубка мыслей, появилось даже несколько новых об устройстве петербургских улиц, каждая из которых рано или поздно выведет на набережную…«Отчего луна так ярко светит? Неужто хочет выдать меня? Нет, нет, Дунечка, домой пора, домой! Ночь, всякие ходят…»