A Break in the Clouds

Напротив него стоял ребенок. Обычный ребенок. Просто сидящий за кухонным столом с вилкой, направленной в рот, рассеянно болтающимися ногами и любопытными глазами, которые изучающе разглядывали сейчас его.  — Доброе утро, Пятый, — поприветствовала его Эллисон, стоящая у плиты и жарившая блины. Она была одета в легинсы и свободную рубашку, волосы собраны в хвостик. Даже в обычной домашней одежде она продолжала выглядеть красиво. Он предположил, что это одна из особенностей быть кинозвездой. — Хочешь блинов? — Эм, — он перевел взгляд на ребенка, а затем вопросительный взгляд на сестру. — А да, — кивнула самой себе Эллисон, повернувшись к девочке. Хотя бы теперь Пять знал, что ребенок был не галлюцинацией, это был бы не первый раз для него. — Пятый, знакомься — это Клэр. Клэр, это твой дядя Пятый. Ты помнишь его, да? Из наших историй. Пятый моргнул в недоумении пытаясь осознать информацию. Клэр. Клэр. Конечно, все стало понятно теперь; Клэр была так похожа на Эллисон. Та же широкая улыбка, те же красивые кудряшки, те же сверкающие глаза. Он совсем забыл, что его племянница останется здесь на выходные, так как Эллисон разрешили с ней увидеться. Эллисон и Ваня теперь делили квартиру неподалеку от академии. Но все же они решили, что во время пребывания Клэр лучше будет пожить в академии, чтобы у нее была своя собственная комната, и они могли провести время всей семьей. — Ты мой дядя Пять? Который умеет исчезать? — нерешительно спросила Клэр с набитым ртом. Пятый полностью осознавал, что он сейчас стоит с открытым ртом, как рыба, не в силах подобрать слова. Он перевел просящий о помощи взгляд обратно на Эллисон, которая точно наслаждалась его дискомфортом. Она подняла одну бровь и протянула брату тарелку с блинами и кружку, склонив голову в сторону Клэр, что значило, что она хочет чтобы он поговорил с ней. — Это я, — сказал он медленно, раздраженный тем, что это прозвучало больше как вопрос. Если быть честным, он все еще чувствовала себя немного дискомфортно из-за неожиданной компании. — Вообще, я называю это пространственно-временной прыжок или просто телепортация. Я не прямо исчезаю, я просто разрываю пространственно-временную ткань и прыгаю через нее, — сказал он, надеясь, что достаточно просто рассказал весь процесс, чтобы девочка могла понять. — Вау! — воскликнула Клэр с искренним интересом, заелозив на стуле с детским восторгом. — Можешь показать мне? Космобой уже показал мне свою силу. Я хочу увидеть как ты телепортируешься. Он пожал плечами и прыгнул в пространство, чтобы тут же появится рядом с столом, почувствовав восхищение и искорки веселья исходящие от Клэр. Её маленькие ручки сильно вцепились в край стола от восторга. — Это было так круто! — ухмыльнулась она, показывая свою лучезарную улыбку, где не было одного переднего зуба, — Ты можешь телепортироваться куда хочешь? — Ну да, — кивнул он, наливая себе кофе из кофеварки и присаживаясь за стол. — Даже в магазин с конфетами? — восторженно прошептала она, пододвигаясь ближе к нему. — Если захочу. — Это значит, ты можешь мне сейчас принести леденец, если я захочу? — Клэр, сейчас, — Эллисон перевела взгляд на часы. — 10 часов утра, никаких леденцов в это время. Хватит пытаться подкупить его. — Взрослые не знают, как веселиться, — недовольно пробормотала Клэр, засовывая еще один кусок блина в рот. Она оглядела дядю еще раз любопытным взглядом, дожевывая кусок перед тем, как снова задать вопрос. — Если ты мой дядя, как ты можешь быть ребенком? Разве тебе не должно быть столько же, сколько и маме? — Клэр, — предупреждающе начала Эллисон, бросив нервный взгляд на брата. Хотя серьезно, даже если её брат не был счастлив из-за нынешнего тела, это не значит, что он начнет гневаться на ребенка, просто потому что она спросила. — Я старше, чем выгляжу, — просто сказал он. — Окей, — кивнула Клэр, удовлетворенная его ответом. — Можно мне еще блинчик, мам? — Только один, — закатила глаза Эллисон, но нельзя было не заметить её теплую улыбку на лице. Она снова повернулась к брату и вопросительно подняла бровь. — Ты позавтракаешь сегодня с нами? Знаешь, никто тебя не осудит, если ты будешь есть с нами внизу. — Да, я знаю, но…— он замолчал, взглянув на дверь. Он знал, что вежливее будет остаться внизу для Клэр, ведь она приехала, чтобы провести с ними время. Но у него было ежедневная рутина. Пятый обычно проводил утро на этаже в своей тихой прохладной комнате. Он любил свою семью очень сильно, но он также больше любил оставаться один наедине с собой, так чтобы он мог слышать свои мысли. — Я знаю, не волнуйся, — прервала его Эллисон, понимающе улыбнувшись. — Просто пообещай, что спустишься позже, хорошо? Я планирую устроить семейный ужин в шесть и хочу, чтобы все были здесь. Ужин со всеми членами их семьи звучало больше, как конец света. В голове всплыл тот самый провальный ужин в папиной гостиной в Далласе. Но он знал, что у него нет никакой отговорки, чтобы не пойти. — Думаю, я могу в шесть. — Спасибо, за такой энтузиазм, — саркастично сказала Эллисон, дружелюбно толкнув его локтем. *** Пятый нахмурился, закрывая свою книгу Исследования Арифметики, почувствовав пустоту в груди. Он всегда себя чувствовал так, когда заканчивал книгу, кроме, когда читал работы Карла Гаусса. Он должен признать, что библиотека Аргайла имела достаточно большую секцию по Физике и Математике. Он прочитал много книг, включая книги и не про математику, во время апокалипсиса, но многие книги сгорели; так что он продолжал открывать новые для себя произведения, которые еще не прочитал. Об этом говоря. Он опустил взгляд на часы и увидел, что сейчас два часа дня. Значит, он провел целых четыре часа, читая последние три главы. Библиотека закрывается в четыре по воскресеньям, значит, у него есть еще куча времени, чтобы вернуть свои книги и взять новые. И если он сделает это быстро, то успеет еще зайти в магазин канцелярии и купить себе побольше тетрадок. Сегодня день складывается очень даже хорошо. Пятый исчез в синей вспышке, чтобы оказаться на кухне и поставить свою тарелку и кружку с завтрака в раковину. Нахмурившись, медленно оглядывая комнату. Здесь всегда был кто-то в поисках еды, обычно Лютер или Клаус, но сегодня комната таинственно пустовала. Хотя, теперь, когда он сконцентрировался, он мог слышать приглушенный смех из гостиной. Пять двинулся вперед и просунул голову в дверной косяк, где он смог увидеть своих братьев и сестер, собравшихся здесь. Музыка из плейера Лютера предавала атмосферу 80-десятых, которой он был в последнее время немного зависим. Клэр сидела на полу, сгорбившись над какими-то листочками на кофейном столике, бормоча что-то самой себе и нахмурившись, что означал о её глубокой концентрации. Ваня и Эллисон сидели на диване и смеялись над чем-то, пока Клаус лежал поперек кресла с пряжей для вязания на коленях. Со своего местоположения Пятый еще мог увидеть Лютера и Диего во внутреннем дворе, жестикулирующих над мрачными клумбами и обсуждая что-то с улыбками на лице. Он должен признать, что то, что они смогли, наконец, унять свое соперничество друг с другом было очень классно. — Ну, ну, ну, — протянул Клаус. — Смотрите, кто это наконец-то решил выйти из спячки. — А я думал, куда это вы все пропали, — сказал Пятый. — Мы общаемся, как обычные нормальные люди, — его брат ткнул спицей для вязания в его сторону. Пряжа, свисающая с нее, была ярка розовой с золотым глиттером внутри. Он фыркнул и решил, что не будет награждать своего брата ответом. Пятый прошел сквозь комнату к кофейному столику. Взгляд опустился на записи Клэр, которые оказались её домашней работой. — Я просто подумал, что лучше вам сообщить, что иду в библиотеку. Ну, знаете, потому что вы потом сходите с ума, если я уйду один, и, видимо, мне нужно разрешение выйти из дома. — Ты идешь в библиотеку в воскресенье? Черт, я бы не пошел бы туда, даже если бы пистолет был приставлен к моему лбу, — прокомментировал Клаус, держа свое творение из пряжи перед собой и пристально глядя на брата. Это, должно быть, что-то вроде…шарфа? Пятый не был полностью уверен в этом. — Мы волнуемся, потому что, когда ты уходишь, это обычно означает, что ты ничего хорошего не замышляешь, — сказала Эллисон, кидая на него взгляд знатока. — Просто убедись, что ты успеешь на… — Семейный ужин. Да, я помню, — прервал её Пятый. Его взгляд снова опустился на Клэр. Девочка была поглощена в домашку с удивительной концентрацией для ребенка. Это оказались обычные сложения, вычитания и умножения. — Этот неправильный, кстати, — сказал он, когда один из ответов резанул ему глаз. И тут он понял, как он оступился. Клэр опешила и посмотрела на него широкими глазами и дрожащей нижней губой. Черт, он совсем забыл, что дети — это маленькие хрупкие существа, что нужно быть очень осторожным в своих высказываниях. Ему даже не нужно было смотреть на Эллисон, чтобы видеть её осуждение. Он мог практически чувствовать, как она испепеляет его взгляд. Неловкую тишину прервал приглушенный смех Клауса. — Неправильно? — переспросила Клэр дрожащим голосом, сжимая в руке ручку. — Эмм…— он снова опустил взгляд на домашнюю работу, напрягая мозги. Он должен был ступать осторожно. Нужно быть мягким с детьми, так? Нужно успокоить её. — Все нормально, умножения — это сложно. — Мне не кажется, что это сложно. — Вздохнула Клэр со смирением. Он хотел просто поправить её, но у Пятого было противное чувство, что он сделал только хуже. Хорошо. Думай. Думай. Что он должен сделать чтобы улучшить ситуацию? Что помогало ему, когда он был её возраста? — Хочешь дам тебе веселую математическую обманку? — Веселая математическая обманка, — прошептал Клаус с нотками недоверия и ужаса. — А что, бывают веселые математические обманки? — спросила Клэр, грустной выражение лица медленно испарилось. Пятый вздохнул и присел на корточки рядом с ней на полу. — Это работает только с таблицей на девять, но все равно лучше знать. Клер кивнула, пристально смотря на него. Это было странно, чтобы кто-то смотрел на него искренним интересом. Обычно люди отмахивались от его слов, как от бреда сумасшедшего. — Значит, смотри, ставишь вот так руку перед собой, чтобы ладонь смотрела на тебя. И насколько хочешь умножить девять, столько пальцев загибаешь. Она посмотрела на него немного непонимающе, потому он ткнул пальцем на неправильный пример. — Этот пример хочет, чтобы ты умножила девять на три, значит, загибаешь средний палец на левой руке. — Хорошо, — прошептала она для самой себя, смотря на руку, как будто она имеет все ответы в мире. — Это значит, у тебя есть два пальца с той стороны, — он постучал по большому и указательному пальцу. — А с другой стороны у тебя семь пальцев. — Значит ответ двадцать семь, а не двадцать шесть, — сказала Клэр с постепенным осознанием. Пятого, конечно, это в её возрасте не впечатлило бы, я имею в виду, он работал над абстрактной алгеброй и геометрией еще до того, как ему исполнилось десять. Но, всё же, его отец становился очень привередливым, когда дело доходило до учёбы. А для нормального ребенка это было что-то обычным. Было видно, что Клэр очень умная девочка. — Значит, если я хочу умножить девять на четыре, то нужно опустить этот палец, дядя Пятый? — продолжила Клэр, трогая свой безымянный палец. — Да, все так, — подтвердил он. — Можешь вот так идти до десяти. Ловкий трюк, да? Клер кивнула, исправляя неправильный ответ. Затем снова подняла взгляд на дядю. — Тебе все еще нужно пойти в библиотеку? Он закусил губу, соображая. Он не хотел ничего большее, чем взять новые книги, не считая еще пару тетрадок, ведь его последняя уже заканчивалась. Эллисон настояла на том, чтобы писать не на стенах, а в тетрадках. Но Клэр смотрела на него с такой надеждой в глазах и маленькой, но искренней улыбкой. Она была одета в джинсы и зеленый топ, на которым было написано «Будь счастливым». Волосы заплетены в афроамериканские косички и украшены разноцветными резинками. Он редко, когда взаимодействовал с людьми младше его физического возраста. Обычно ему приходилось задирать голову, чтобы разговаривать с ними. Но Клэр была маленькой. Такой невероятно маленькой. Он убивал детей, таких как она. Детей, которые смотрели на него испуганными глазами, пока он убивал их родителей. У него не было другого выбора, кроме как всадить им пулю между глаз. Он убивал младенцев, которые спали в своих колыбельках. Самому младшему из них было только две недели. Когда дело доходило до них, комиссия делала так, чтобы это выглядело, как трагичная, но естественная смерть, чтобы не было никаких подозрений. Их заглушённый плач, пока он закрывал их лица подушкой, до сих пор слышался ему в кошмарах. —Дядя Пятый? — окликнула его Клэр, возвращая в реальность. — Я уверена, у него есть гораздо более важные занятия, чем помогать тебе с домашкой, барышня, — сказала Эллисон и опустилась, чтобы ущипнуть нос Клэр, та хихикнула и отмахнулась от руки. Он убил многих детей её возраста. Но этот ребенок напротив него, эта маленькая копия его сестры. Он никогда не сделает ей больно. Он должен убедиться, что этот ребенок получит детство, которого у него никогда не было. — Все нормально. Я могу пойти в библиотеку и в другой день, — махнул рукой он, проигнорировав удивленный взгляд Эллисон. — Пока я помню, могу тебе рассказать еще одну обманку, только уже с числом Пи. Ты когда-нибудь уже слышала о числе Пи? — Как вишневый пирог*? — спросила Клэр. — Про другой вид числа Пи, я тебе покажу, — сказал он, доставая её тетрадку и открывая на чистом листке. Он понял только через полчаса, объясняя, откуда появилось число Пи своей племяннице, которая старалась все понимать, что все присутствующие в комнате, не смея издать и звука, смотрели на эту сцену. Листок перед ними был полностью исписан цифрами и диаграммами двумя цветами; карандаш для его записей, и синяя ручка с глиттером для Клэр. — Ты очень хороший учитель. Ты хочешь им стать, когда вырастешь? — спросила Клэр, когда он помогал ей с географией, закончив с математикой. Кто бы мог подумать, что все его путешествия по миру для Комиссии и знания, которые он накопил, пригодятся ему именно сегодня, чтобы помочь племяннице? — Я не знаю, кем я хочу быть, — ответил он, чертя Австралию в её тетради. — Тебе нужно быть учителем, — осведомляя о своем финальном решении, сказала Клэр. — Учителем, как миссис Уилсон. Она очень крутая и все прекрасно объясняет, прямо как ты. — Спасибо, — пожал плечами Пятый, немного смущенно. Он мог почувствовать тепло, растекающееся в груди. — Но только ты не пахнешь, как миссис Уилсон. Она пахнет, как старики. — Клэр, ты не можешь так говорить! — упрекнула её Эллисон. — Почему? Это же правда, — ответила Клэр возмущенно, очень комично скривив подбородок. — Ты говоришь, что всегда говорить правду. — Да, но если это может обидеть человека, то лучше это держать при себе, даже если это правда, — ответила Ваня, дружелюбно пихая её в бок. — Знаешь, Пятый, тебе бы следовало запомнить этот маленький совет, — мягко сказал Клаус, поднимая одну бровь. Пятый усмехнулся, кидая ручку в его направлении. Его брат вскрикнул драматично, когда ручка ударила его по лицу. — Эй, не кидаемся вещами друг в друга, — прикрикнула Эллисон. — Вы все такие ещё дети, большинство из вас. А вот от тебя я такого не ожидала, Пятый. — Ой, что за шум? — послышался новый голос, и все хором обернулись на Диего, который перелезал через окно, ведущее в задний двор. — Серьезно, мы с заднего двора слышим, как вы кричите друг на друга. — Кричим, — повторил Клаус обижено. — Ты очень громкий, — осторожно сказала Клэр, прямолинейно, как обычно говорят дети. Пятый постарался скрыть смешок кашлем, но видимо у него это не очень хорошо получилось, так как Клаус открыл рот в возмущении, ставя руку на грудь. — Ты ранила меня, — произнёс он. Но, несмотря на это, он все равно опустил свое вязание и подошел к кофейному столику. — Вам, ребята, нужен дополнительный учитель? Пятый сказал «нет», в одно и то же время, как Клэр сказала «да». — Прекрасно, — ухмыльнулся Клаус, хлопнув в ладоши и опускаясь на колени перед картой. — Это же карта Америки? — Австралии, — невозмутимо отозвался Пятый, сузив глаза. — А да, теперь вижу, — кивнул Клаус задумчиво. — Дай мне карандаш, и я помогу вам с этим. Пятый вздохнул, а Клэр протянула ему свою ручку. *** Пятый начал жалеть о своем жизненном выборе. На самом деле, он сожалел о многих жизненных решениях. Но именно сейчас он жалел о том, что согласился прийти на семейный ужин, о котором Эллисон твердила весь день. Он думал, что это будет обычное для него испытание, что-то вроде ужина дома вокруг большого стола. Но нет, это оказалось путешествие всей семьей в ресторан в нескольких кварталах от дома с игровой зоной, полной галдящих детей. Ресторан назывался «Гриль и Спокойствие», что звучало очень иронично, ведь он чувствовал сейчас полную противоположность. После того, как он помог своей племяннице с уроками, она будто бы привязалась к нему. Что хотя и было лестным, было также в некоторой степени помехой, поскольку вскоре он обнаружил, что девочка была практически приклеена к его бедру. Это привело его к нынешней ситуации, зажатый между Ваней справа, и Клэр слева, которая рассказывала ему про своего одноклассника Тома, который украл её ручки. — Папа купил мне их на день рождение в прошлом году! — воскликнула она, жуя кусок пиццы и измазав щеку в томатном соусе. — Да? — спросил он, передавая ей салфетку. — И были ещё другие очень красивые ручки. Я увидела их в торговом центре. Они очень блестящие. И я очень их хотела. Но папа сказал «нет», потому что у меня уже есть ручки, и поэтому я очень расстроилась. — Угу, — кивнул Пятый. — И я начала плакать в машине на пути домой, потому что я очень хотела их. И тогда папа сказал, что если я буду хорошо себя вести, то он мне купит их на день рождение, — она резко хлопнула в ладоши и выкрикнула. — И он это сделал! — Это здорово с его стороны, — кивнул он, вздрогнув от внезапного хлопка рядом с его ухом. Эллисон послала на него сочувственный взгляд, от которого он отмахнулся. — Но потом Том пришел и украл их у меня! Я сказала этот миссис Уилсон, но Том сказал, что это не он. А я знаю, что это он, потому что я видел. Он открыл мой пенал и достал их. А ещё он взял желтую, которая была моей любимой, потому что она пахла ананасом. — Какая наглость, — отозвался он рассеяно, пристально смотря на Диего и Клауса, которые были готовы устроить прямо сейчас войну с едой. И держали свои столовые приборы, как оружия. Он был счастлив, что сел рядом с Ваней, которая была спокойной и тихой. — Что такое наглость? — спросила Клэр. — Это похоже чем-то на смелость. Когда человек может что-то сделать и не боится последствий, — объяснил Пятый, а затем добавил. — Но многие люди используют это как выражение, когда кто-то делает действие, которое ты не одобряешь или которое тебе не нравится. — Что такое выражение? — Клэр, — подала голос Эллисон, двигаясь к ним и поднимая бровь, — Оставь бедного Пятого в покое и ешь твой ужин. Ты же хочешь десерт? Ты получишь мороженое, только если съешь всю еду. — Ооо! Я возьму клубничное с вафлей и. — Клэр, — прервала её Эллисон.  — Ладно, — угрюмо проворчала она, но все-таки повернулась обратно к своей тарелке с едой. Уголок губ Эллисон дрогнул в слабой улыбке. Она повернулась к брату, тихо прошептав: «Она просто немного возбуждена», прежде чем вернутся на своё место. — Я не против, — легонько пожал плечами Пятый. И если быть честным, его и вправду многое, что устраивало в этот вечер. Конечно, не так он хотел провести свое время, но он должен признать, что было классно проводить время всей семьёй. Это было странно, вот так вот сейчас ужинать, после всех этих апокалипсисов и агентов из Комиссии, от которых нужно бежать. — Какое мороженное ты закажешь? — хихикнула Клэр, стаскивая гриб со своей пиццы и откладывая его на край тарелки. — Наверное, ванильное. — Скучно, — заявила она, кидая на него колкий взгляд. Выражение её лица было точно таким же, как и у Эллисон. Сразу было понятно, что Клэр вырастит точно такой же, как и её мать. — Тебе стоит взять клубничное. Оно вкуснее. — Может быть, и возьму, — сказал он и улыбнулся ей. *** Он никогда не подпускал детей в свою жизнь. Они шумные и прилипающие, и вообще, грубо говоря, — глупыми. У него не было достаточно терпения на их идиотские игры. Но Клэр была другой, и он должен признать, что к концу воскресенья ему также было грустно, как и остальным своим братьям и сестрам. Она обняла его. И это было так неожиданно, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать это и обнять её в ответ. — Спасибо, что помог мне с домашкой, дядя Пятый. И за то, что научил меня вещам, даже если я и не поняла многое из того, что ты объяснил, — сказала она, глядя вверх на дядю, её тоненькие руки до сих пор обвивали его шею. — Всегда пожалуйста, — ответил он, чувствую себя немного подавленно. — В следующий раз, когда я приду, можно мне принести ещё раз математику? Он сглотнул и поправил пластиковую корону на её макушке. Это был подарок Клауса, который он откопал в своем, казалось бы, бездонном шкафу. — Конечно, приноси всю домашнюю работу, если хочешь. — Это хорошо, ведь мне всё время много задают, — кивнула она, отцепив руки и подходя к Эллисон, которая стояла у двери. Она остановилась у своего рюкзака с «Хелло Китти» и посмотрела на маму с грустью. — Мне точно нужно уезжать, мама? — Да, но я обещаю, что ты вернешься сюда, быстрее, чем ты этого даже поймешь, — грустно сказала Эллисон, улыбаясь ей. Она вздохнула неуверенно, что означало, что она пытается сдержать слезы, перед тем как поднять глаза на братьев и сестёр. — Знаешь что, милая? Как ты смотришь на то, чтобы дядя Пятый поехал с нами в аэропорт? Ты бы хотела этого? Клэр немедленно оживилась, крутанувшись на месте, чтобы бросить на него умоляющий взгляд.  — А ты пойдешь? Пятый открыл и закрыл несколько раз рот, чувствуя себя потерянно. — Он поедет, — ответил Диего за него, толкая брата в плечо локтем. — Я поеду? — переспросил Пятый немного тупо. — Ты поедешь, — пробормотал Диего, слегка наклонившись, чтобы посмотреть ему прямо в глаза и подмигнуть. — Уверен, ты можешь уделить немного времени из твоего плотного графика и проводить свою племянницу до аэропорта, старик. Он нервно обвел комнату взглядом, чувствуя себя взволнованно из-за всей ситуации. Никто никогда не хотел его компании, и он должен признать, что приятно ощущать себя нужным. — Ты не хочешь поехать со мной в аэропорт? — спросила Клэр, недовольно нахмурившись, а затем воскликнула. — Какая наглость! Он не знал плакать ли ему или смеяться. — Сейчас, только захвачу куртку, — сказал он вместо ответа и исчез в синей вспышке, прямо перед тем, как по его щекам потекли слезы. *** — Ты очень хорошо ладишь с детьми, ты знаешь? — заметила Эллисон, сидящая прямо напротив него, подперев подбородок рукой. Глаза его сестры до сих пор были красные, а тушь была немного размазана, после их печального прощанье всего лишь часом ранее. Пятый постоял немного в стороне пока Эллисон и Патрик обменивались парой слов, затем она обняла Клэр на прощанье и двинулась к брату. — Наверное, — сказал он в конце концов, макая холодную картошку фри в соус. Они остановились в ближайшем заведении быстрого питания, чтобы поужинать. Он не был голодным, если быть честным, но он оценил клубничный молочный коктейль, которые Эллисон заказала для него вместе с гамбургером, и Пять решил, что и ему не помешает поесть после такого эмоционального дня. — Знаешь, это тебе не как не навредит — быть более эмоциональным, — усмехнулась Эллисон, пнув его ногу под столом. — Серьезно, ты был очень хорош с ней, я впечатлена. — Не преувеличивай, — проворчал он, агрессивно пихая картошку себе в рот. — Боже, Пятый. При чем тут преувеличивать, — она накрыла его руку своей. Пятый сдержал порыв вырвать руки и посмотрел в окно. — Если быть честным, я не знала, что ты так хорошо ладишь с детьми, — продолжила Эллисон, сжимая его руки, прежде чем отпрянуть. — Я также удивлен, как и ты, — ответил он, собирая семена кунжута со своего гамбургера. — Я боялся, что вообще сделаю ей больно. — С какой стати ты так думал? — нахмурилась она. Он посмотрел на неё и поднял бровь. — Ты же понимаешь, что я убивал детей, таких, как Клэр, да? Десятки детей. У Комиссии не было особого ограничения по возрасту. Эллисон дожевала медленно свой кусок еды, смотря на него с эмоциями, который он не мог понять. Затем она тихо спросила. — Никакого нижнего порога ограничений? Он покачал головой, потягивая свой милкшейк и позволяя клубничному вкусу заполнить себя. — Значит, младенцев тоже? — спросила она, бросив на него хмурый взгляд. — Ага, — кивнул Пятый, ненавидя то, как его голос дрогнул в конце. Он сглотнул и отвел взгляд в сторону, чтобы не увидеть тот самый осуждающий взгляд, который обычно появлялся на лице его сестры. Ресторан был пустой, не считая, официанта, который устало оглядывался и группу детей, которые что-то обсуждали между собой. — Это должно было быть сложно, — нежным голосом сказал Эллисон. Он устало фыркнул. Пятый ожидал разные реакции, но точно не сострадание в его сторону, тем более от такого человека, как Эллисон. — Преуменьшение века, — ответил он, заканчивая картошку фри. — Ты не опасен, знаешь? — медленно сказала Эллисон, наблюдая за ним. — Я бы тебе не доверила Клэр, если бы не была в этом уверенна. Я знаю, что ты не сделаешь ей больно. — Не сделаю, — согласился он. — И я знаю, что тебя заставляли делать эти вещи. Которые ты не хотел делать. — А что, если бы это не было так? — проговорил Пятый. — Что если я потеряю контроль и сделаю ей больно? Я никогда раньше не был в окружение детей, и они могут быть очень бесящие иногда, без обид. Они просто такие маленькие, и что если я не сдержусь и сделаю, что-нибудь плохое? — По-моему, ты слишком себя накручиваешь и делаешь из мухи слона, — сказала Эллисон и склонила голову. — Потому, что если это было бы так, то ты бы уже убил Клауса и Диего, скорее всего, тоже, если быть честным. — Ты…скорее всего права. Я имею в виду, у меня бывают порывы выкинуть их через окно, но я до сих пор это не сделал, — он согласился, Клаус испытывал его терпение каждый день. И неважно сколько раз он трепал Пятому нервы, он до сих пор ещё не приставил пистолет к его лбу. — Я знаю это немного странно звучит, но апокалипсис закончился, и надеюсь мы не услышим больше о Комиссии, хотя бы в ближайшее время. У тебя есть шанс перевернуть страницу той жизни, и начать новую, с самого начало. — Звучит, как бредовая чушь, которую бы сказал кто-нибудь из культа Клауса, — сказал он. Эллисон еще раз пнула его, только теперь сильнее, и ему не оставалось нечего, как прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. — Я сейчас серьезно, и вообще, Клэр, не знает того человека, которым ты был раньше. Она нечего не знает про апокалипсис, комиссию и то, что ты вообще пенсионер. Все, что она знает, это то, что у неё есть крутой дядя, который помогает ей с математикой и проводит с ней время, когда она приезжает. И я точно знаю, что ей нравится проводить с тобой время. Ей было грустно расставаться с тобой в аэропорту. Он моргнул, не смея произносить и слова, потому что в этом можно было многое обдумать. Он должен признать, Пятый никогда не думал об том с такого ракурса. — Мне кажется, или эти гамбургеры совсем не вкусные, — улыбнулась ему Эллисон. Пятый облегченно вздохнул, радуясь, что они сменили тему. — Они ужасны, — поддакнул он, смотря на свой не доеденный гамбургер. — Давай я сейчас возьму нам пару пончиков, чтобы перекусить? Я думаю, они — самое нормальное, что здесь продаётся, — сказала она, вставая. — Есть какие-нибудь предпочтения? — Просто малиновый пончик, и возьми мне ещё кофе. Эллисон остановилась и выжидающе на него посмотрела. — Пожалуйста, — выдавил он, выкидывая мусор в урну. — Ммм, думаю фраза, что нельзя научить старую собаку новым трюкам, — враньё, — заметила Эллисон. — Заткнись, — огрызнулся тот в ответ, а затем добавил более мягко: — Эллисон? — Да? — Спасибо, за то, ну, за то, что ты сказала, — сказал Пятый, ненавидя пристальный взгляд Эллисон, который заставил румянец появится на его щеках. Она нежно улыбнулась и взъерошила ему волосы, посмеиваясь над тем, как он сморщился после этого действия. — И спасибо, что ты такой классный дядя для моей дочери. О такой семье мне и мечтать не надо.