Мой истинный север

Рядом с ней он становится лучше. Мягче, спокойнее, милосерднее. Светлее. Будто бы отступают тени, что с ним с самого его рождения, прячутся, выжидая своего часа, с опаской взирают на Заклинательницу Солнца, не решаясь приблизиться. И он – Заклинатель Теней – принимает этот факт на удивление спокойно. Александр ловит себя на мысли, что его этот факт ничуть не смущает. Он даже готов время от времени менять привычные черные одежды на что-то более светлое, удивляя Женю, которая косится на него, скрывая ухмылку. И вот уже генерал Кириган смягчает наказание провинившимся офицерам да провалившим задание солдатам; он лишь вскидывает бровь на очередную дерзость Зои и даже находит в себе силы вежливо поговорить с матерью. А все потому что рядом с ним она – его Царица Света. Он, кажется, ждал ее всю жизнь, ведь его тьму должно было чем-то уравновесить. Невозможно все время жить в тени, так и ослепнуть недолго, забыть, как прекрасен свет, а Дарклинг вдруг понимает: он не хочет забывать. Александр помнит тот миг, когда ему сообщили о ней, Алине Старковой, вызвавшей свет в Каньоне. На задний план отошло все: проваленная миссия, корабль, требующий дорогостоящего и длительного ремонта, война с Фьердой и потери личного состава. Ничто не имело значения, кроме глухого раздражения, ибо он не верил. Столько веков, десятки лет он ждал ее появления. Каждый год, после очередного тестирования с замиранием сердца ожидал, что ему сообщат: мы нашли ее. Нашли Заклинательницу. Но шли годы, а он оставался все так же одинок. Не было той, что смогла бы развеять его тени. Подавив в себе неразумное желание отмахнуться, отодвинуть на задний план вопрос о том, что случилось в Каньоне, Кириган велел привести Старкову к нему. Представшая перед ним совсем юная, испуганная и грязная девчонка, невнятно лепетавшая что-то о своей вине, казалось, вывела его раздражение на новый уровень. Хотелось просто отослать ее прочь, отмахнуться, столь жалко она выглядела, столь тусклой она была. И это сияющий свет? Заклинательница? Печальное зрелище. И вместе с тем…где-то там, в глубине его темной души вдруг вспыхнул огонек надежды, столь яркий, обжигающий, заставляющий тени опасливо скалиться. Быть может, все-таки гриши не ошиблись? Быть может, это…она? Да, это было практически невозможно, чтобы ее не обнаружили много лет назад во время тестирования. Практически. Но жизнь – странная штука, в ней всегда есть место маленькой, но ошибке, сбитому ритму привычных действий. Что, если…? Вопреки нарастающему раздражению и здравому смыслу, Морозов сделал шаг, подошел ближе, желая поскорее оборвать лепет девчонки, погасить надежду и заняться привычными делами. И ошибся. Никогда, ни до, ни после, он так не радовался своим ошибкам. Теперь она рядом с ним. И пусть на ней надет чёрный кафтан, Алина сияет ярче тысячи солнц. В ее глазах – свет, который нельзя погасить. Ей стоит только мягко взять его за руку, легко коснуться, укоризненно посмотреть или сердито поджать губы, и Александр смягчается. Он знает, какой неистовой и беспощадной в гневе может быть его Солнечная царица, но сам Дарклинг рядом с ней забывает о тьме. Рядом с ней он отдыхает, греясь в ее объятиях. Ни время, ни место не имеют значения, только она. Все дела, заботы и проблемы отодвигаются на задний план, стоит Алине обнять его, коснуться щеки теплой ладонью. Она целует его так жарко, что он сгорает в ее свете, теряет себя, забывает, кто он такой. Есть только она, он. Они. Рядом с ним она становится хуже. Злее, беспощаднее, бескомпромисснее. Темнее. Словно бы ее свет со всех сторон обступают тени, делая сияние тусклее. Иногда Алине кажется, что это не ее чувства, не ее решения, не ее поступки. Влияние Киригана и его тьмы на самую суть Заклинательницы Солнца огромно. И она этот факт осознает. И кто бы знал, как же ее это бесит! Нет, Алина никогда не была хорошей девочкой, она не из тех, кто подставит вторую щеку, когда ее бьют. Она вовсе не Санкта Алина! Но злые слова, резкие выпады ей не свойственны. И это пугает. Как пугает и черная удушающая ревность по отношению к Зое. Алина знает, что Александра Назяленская не интересует. Да и можно ли сравнивать то, что было у него с Зоей, с тем, что есть теперь с ней, Алиной? Конечно же, нет. И все равно Старкова злится, не упускает случая задеть шквальную словом или делом, Зоя в долгу не остается. Женя только головой качает, залечивая очередные синяки, и грозится пожаловаться генералу. Но Старковой все равно, своего Александра она не отдаст никому, сколь жестоко ни пришлось бы за это драться. Она помнит тот миг в пыльном военном шатре, среди пристальных взглядов, ехидных смешков и перешептываний. И это Заклинательница Солнца? Грязная полукровка – это святая? Она и сама не верила, не могла поверить. Снова и снова повторяла, что это ошибка, упрямо твердя это стоящему перед ней генералу, в чьих красивых глазах мелькнуло хорошо скрываемое раздражение. Алина понимала, что человеку положения генерала Киригана, командующему Второй Армией некогда возиться с каким-то картографом. Что же, ей было искренне жаль. Она была испугана и подавлена: ведь: по ее вине погибли многие ее сослуживцы. Если бы она не сожгла карты, картографов не потащили бы через Каньон. Их смерти на ее совести. О чем вообще говорит этот человек, приближающийся к ней с опасной грацией хищника? Она Заклинательница? Большей нелепости и выдумать нельзя. Она – лишь преступница, которую следует казнить. Ей страшно, когда генерал берет ее за руку, сжимает крепко, словно пытается предотвратить ее побег, и оставляет рану на ее руке. Сияющий, ослепительный свет так резко контрастирует с тьмой в глазах замершего напротив мужчины, который смотрит на нее, как на величайшее в мире сокровище. А Старкова все еще упорно продолжает считать происходящее ошибкой, глупой шуткой, высококлассным фокусом, но не обжигающей, как солнце, правдой: она Заклинательница. Рядом с ним Алина забывает обо всем. Его поцелуи отдают ледяной тьмой, горчат невыносимым одиночеством, которое, кажется, пропитало Александра насквозь, в его объятиях порой так холодно. В его темных глазах горечь и опыт прожитых столетий. Иногда Алина приходит в ужас от того, какая пропасть разделяет их, темная, холодная, населенная волькрами. Но Старкова решительно эту пропасть преодолевает, как в тот первый раз, когда поцеловала его. Снова и снова освещает тьму, сердито хмурясь, разгоняет по углам тени. А потом одной лишь своей улыбкой стирает морщины со лба Заклинателя Теней. И целует снова и снова, доказывая ему, что он больше не один. И она не одинока. Нет больше его. Или ее. Есть только они.