Азирафель соскучился. Они не виделись уже три дня и, что самое ужасное, он сам был инициатором этого. Он подумал тогда, что они взрослые сознательные люди и если будут видеться каждый день, как какие-то влюбленные школьники, это быстро надоест им обоим. В конце концов, он сам попросил Кроули не торопиться, и тот согласился. Кроули выглядел таким счастливым, что, казалось, согласился бы на что угодно. Тогда это показалось Азирафелю прекрасной идеей, а сейчас он просто не находил себе места.
Азирафель всегда был ранней пташкой, но в тот день побил все свои рекорды, проснувшись в половине пятого утра. Он вообще просыпался достаточно часто в течение всей этой ночи — из-за тихого похрапывания над ухом, из-за тяжелой руки, обхватившей его поперек живота, и из-за того, что жаркое тело прижималось к нему слишком сильно, — практически всю свою жизнь он спал один и просто не привык к такому. Теперь же, проснувшись в такую рань, Азирафель лежал на спине и слушал сопение у себя под боком, пытаясь осознать тот факт, что его мир перевернулся с ног на голову, но почему-то никак не мог сделать этого. Вроде бы ничего в его жизни не поменялось — он видел все тот же знакомый потолок, лежал под знакомым одеялом, в знакомой кровати и все так же должен был съесть завтрак и отправиться на работу — даже человек, лежавший сейчас рядом с ним, был знаком и привычен. Тем не менее Азирафель понимал, что этот мир уже никогда не будет прежним, — что-то очень важное изменилось в нем самом, и спусковой механизм сработал, постепенно начиная выстраивать жизнь по-новому.
Когда ему наконец надоело бессмысленное валяние, он повернулся на бок и, подперев голову рукой, стал любоваться спящим Кроули. Азирафель и раньше видел, как тот спит, но еще никогда при этом не был к нему так близко — во сне Кроули казался очень спокойным и умиротворенным, его морщины разгладились, и он как будто даже помолодел на пару десятков лет. Азирафель улыбнулся и, положив руку на мягкие рыжие волосы, слегка взъерошил их пальцами, потом оставил легкий поцелуй на губах Кроули и встал с кровати.
Стоя на кухне, Азирафель пытался приготовить завтрак и унять терзавший его сердце трепет. Несмотря на пережитые вчера сильные эмоции, недосып и усталость, в данный момент он чувствовал себя очень счастливым, чего не случалось с ним уже достаточно давно, хотя его определенно все еще беспокоила мысль о той неловкости, которая может возникнуть между ними, когда Кроули проснется. У Азирафеля не было опыта в отношениях и он категорически не знал, как вести себя после всего, что было вчера, но, несмотря ни на что, сейчас он испытывал практически детский восторг от чувства влюбленности, расцветающего в нем.
Сонный и растрепанный Кроули появился на кухне достаточно неожиданно — он подошел сзади и сразу же заключил Азирафеля в объятия, тем самым отбросив все ненужные и неловкие объяснения и разговоры.
— Доброе утро, дорогой, — улыбнулся Азирафель и поцеловал его в лоб.
— Угу, — пробурчал Кроули зевая и зарылся носом в светлые волосы. — Давно ты проснулся?
— Раньше, чем обычно.
— Только не говори, что я храпел.
— Не скажу, — Азирафель попытался не засмеяться.
Кроули ухмыльнулся и, наклонив голову, осторожно и мягко поцеловал его в губы. Азирафель погладил его по щеке, зажмурившись от наслаждения, и, ощутив под пальцами колючую щетину, вдруг подумал, что если так будет продолжаться и дальше, он просто растает от переполнившей его нежности.
— Иди умывайся и будем завтракать, — сказал он, наконец оторвавшись от невозможно приятных тонких губ.
— Ты же знаешь, что я не завтракаю, — фыркнул Кроули.
— Завтракаешь! — строго ответил Азирафель и, отвернувшись к плите, демонстративно начал раскладывать омлет по тарелкам.
— Завтракаю, — обреченно вздохнул Кроули и отправился в ванную.
Пока Азирафель раскладывал еду по контейнерам, он внезапно поймал себя на мысли, что между ними, по сути, ничего не изменилось — он как обычно наполнял их ланчбоксы обедом, пока Кроули чистил зубы своей щеткой, которая поселилась в доме Азирафеля уже давно. У Кроули была своя подушка, свое одеяло и, скорее всего, где-то в шкафу валялась пара его носков, которые он когда-то намочил под дождем, снял, а потом благополучно забыл надеть. Они знали друг друга слишком хорошо, у них обоих не было никого ближе друг друга, поэтому ничего просто не могло измениться, возможно, за исключением одного — теперь Азирафелю все время хотелось прикасаться к Кроули, хотелось обнимать его, перебирать его волосы руками, гладить худое лицо и целовать тонкие обветренные губы.
Азирафель никогда не думал, что ему может так понравиться тактильный контакт с другим человеком. Раньше он обнимал только маму и любил держать ее за руку — у его мамы были очень нежные, мягкие руки, и Азирафелю так часто не хватало ощущения их ласковых прикосновений. Руки Кроули были совсем другие, но когда Азирафель гладил шершавую, мозолистую кожу длинных пальцев, он никак не мог насытиться чувством наслаждения, которое приносили эти твердые, грубые, но такие любимые ладони.
Они сидели в автобусе и ехали на работу. Кроули вполне мог дойти до метро, что было бы для него быстрее и удобнее, но он просто молча вошел в автобус вместе с Азирафелем и, посадив его к окну, сел рядом, переплетая пальцы их рук. Они сидели и молчали всю дорогу, держась за руки и наслаждаясь теплом друг друга, пока Кроули не уронил голову на плечо Азирафеля и, кажется, провалился в сон. Азирафель ласково улыбнулся, глядя на его взъерошенные рыжие волосы, и, отвернувшись к окну, стал разглядывать утренний Лондон. Сейчас он был так счастлив, что его радовало буквально все: неожиданно выглянувшее солнце, спешащие на работу люди, и даже гудящие машины совсем не раздражали, на плече ощущалась приятная тяжесть, а в воздухе витал легкий запах сигарет и одеколона, исходящий от волос Кроули. Азирафель сжимал руку Кроули, счастливо улыбался и продолжал любоваться прекрасным миром, проносящимся за окнами автобуса, думая о том, что никогда еще поездка на работу не была такой приятной.
— Увидимся сегодня? — спросил Кроули, когда автобус подъезжал к остановке Азирафеля, и тот уже поднялся и начал застегивать пальто.
— Конечно, дорогой, — печально ответил Азирафель.
Сейчас ему очень не хотелось прощаться — хотелось так и ехать дальше, смотреть в окно и держать за руку самого прекрасного человека на свете, — поэтому он быстро собрался, а потом наклонился, оставил на губах Кроули легкий поцелуй и побежал к выходу, не оборачиваясь. Когда Азирафель выскочил из автобуса, он был красный, как рак, и ужасно смущенный — никогда еще ему не приходилось целоваться с кем-то в общественных местах и уж тем более он никогда не думал, что однажды сам решится на такое.
Сосредоточиться на работе было очень трудно. Целый день Азирафель витал в облаках, и даже Анафема заметила это. На все ее расспросы Азирафель ответил, что просто немного перебрал, отмечая вчера свой день рождения. В течение дня Кроули прислал ему несколько бессодержательных смс, но никаких признаний в любви или намеков на что-то романтическое в них не было. Азирафель поймал себя на мысли, что это его даже расстраивает, но постарался не развивать ее, а потом, выходя вечером из здания галереи, он увидел Кроули, сидящего на краю фонтана, и все его грустные мысли испарились. Весеннее солнце нагрело город, и к вечеру стало достаточно жарко, поэтому пальто и верхние пуговицы черной рубашки Кроули были расстегнуты, сам он как всегда непринужденно курил, зажимая сигарету в длинных изящных пальцах, а его волосы казались почти красными на фоне белых брызг фонтана. Сейчас Азирафель любовался им и не понимал, как мог раньше не замечать, насколько Кроули красив. От осознания того, что этот великолепный мужчина принадлежит только ему, сердце Азирафеля забилось быстрее, а голова закружилась, и он быстро спустился с лестницы, практически побежав к фонтану. Кроули, заметив его, встал, затушил сигарету и зашагал навстречу. Когда они наконец оказались в объятиях друг друга, Азирафель прижался к нему, вплетая свои пальцы в мягкие волосы, а Кроули крепко обвил его руками и, потянув на себя, чуть приподнял над землей.
— Только не кружи меня, пожалуйста, мы упадем, — улыбнулся Азирафель, снимая с Кроули темные очки.
— Вижу, что ты скучал по мне! — ухмыльнулся Кроули и жадно прижался к его губам, вторгаясь в рот нетерпеливым языком.
— Между прочим, мы на Трафальгарской площади, — смущенно произнес Азирафель, когда Кроули отпустил его.
— Да хоть в парламенте, — Кроули засмеялся и, забрав свои очки из рук Азирафеля, снова надел их. — Пойдем ко мне сегодня?
Он взял Азирафеля за руку и потянул в сторону метро.
— Что? Нет! — Азирафель не сдвинулся с места.
— Почему? — Кроули удивленно замер и выпустил его руку из своих пальцев.
— У меня нет с собой вещей, и я не люблю твою квартиру, ты же знаешь. Там всегда сыро и холодно. Может, лучше ко мне?
— Если я завтра опять появлюсь в этой рубашке, Ньют решит, что я бомжую, — Кроули хмыкнул как-то печально, но потом улыбнулся. — Хорошо, давай тогда просто поужинаем где-нибудь и разойдемся.
Такого ответа Азирафель никак не ожидал — он привык к тому, что Кроули всегда шел у него на поводу, и сейчас отказ принять его условия почему-то показался особенно болезненным. Азирафель всегда знал, что Кроули зависим от него, но он совершенно не ожидал, что за какие-то сутки сам станет зависим от этих отношений. Мысль о зависимости немного испугала его, но нежелание отпускать от себя Кроули пересилило страх.
— Ладно, пойдем к тебе, — вздохнул он и опять взял Кроули за руку, — но если я замерзну и заболею, ты будешь виноват.
— Я обещаю, что согрею тебя, ангел! — прошептал Кроули, наклонившись к нему, а потом слегка прикусил за ухо.
Азирафель даже не стал возмущаться — ему слишком нравился довольный и сияющий счастьем Кроули.
Кажется, что в этой квартире действительно всегда было холодно и сыро. Азирафель лежал под двумя одеялами, прижимался к теплому Кроули, но все равно никак не мог согреться. Этим вечером они поужинали пиццей, которую заказали из местной забегаловки, а потом долго обнимались и целовались, сидя на диване. В объятиях Кроули было тепло, и Азирафель так разомлел, что чуть не заснул прямо у него на коленях, но когда они наконец решили пойти спать и легли в холодную кровать, сон как рукой сняло.
— Почему у тебя в спальне всегда так холодно? — Азирафель стучал зубами и пытался согреть пальцы, забравшись руками под футболку Кроули.
— Потому что я здесь не сплю, — пожал плечами Кроули, взял руки Азирафеля в свои ладони и начал согревать дыханием, — ты спишь здесь даже чаще, чем я.
— И никогда не высыпаюсь, — вздохнул Азирафель.
Он вспомнил о прошлой ночи, которую тоже провел практически без сна, и понял, что уже слишком стар для всего этого. В конце концов, они оба взрослые люди, у каждого из них есть свои дела, своя жизнь — они просто не могут настолько раствориться друг в друге. Азирафель посмотрел на Кроули, все еще сжимающего его руки в своих, и понял, что ему самому не нравятся эти мысли, не нравится решение, которое он уже принял, но тогда это почему-то показалось ему правильным. К тому же, подумал Азирафель, недолгое расставание только укрепляет отношения.
— Дорогой, — тихо позвал он и погладил Кроули по щеке, — обещай, что не расстроишься.
Кроули поднял на него вопросительный и немного испуганный взгляд.
— Я просто подумал, что нам не стоит видеться каждый день, — тихо вздохнул Азирафель, а потом быстро добавил: — Я очень хочу тебя видеть, правда, но мне уже второй день не удается нормально заснуть, а еще у меня скопилась куча домашних дел, да и вообще я очень боюсь, что быстро надоем тебе…
— Как ты можешь надоесть мне, ангел? — прошептал Кроули, и Азирафель заметил, что голос его дрогнул.
— Иногда я бываю очень надоедливым. Только не злись на меня, — попытался улыбнуться Азирафель.
— Нет, я думаю, что ты прав, — Кроули опять взял его руку в свою и поцеловал кончики пальцев. — Все равно ты мне работать мешаешь.
Кроули засмеялся, и Азирафель возмущенно пнул его ногой.
— Что значит мешаю?
— Это значит, что я постоянно думаю о тебе и не могу ни на чем сосредоточиться.
— Что же, получается, ты тоже мешаешь мне работать.
Азирафель смущенно отвел глаза, а потом обнял Кроули и, поудобнее устроившись на его теплой груди, закрыл глаза. Но через какое-то время он снова открыл их, приподнялся и, посмотрев на Кроули, прошептал:
— Значит, увидимся в выходные?
Кроули лежал с закрытыми глазами и не отвечал. Азирафель подумал, что тот заснул, и с разочарованным вздохом улегся обратно. На душе вдруг стало как-то тревожно, и он понял, что теперь точно не уснет.
— Да, в выходные я весь твой, — вдруг тихо проговорил Кроули, и сердце Азирафеля сразу успокоилось.
Этой ночью он спал как убитый, но все равно проснулся очень рано. Уже собранный и одетый Кроули разбудил его поцелуем и сказал, что ему нужно срочно ехать на работу. Азирафель обнял его на прощание, крепко обхватив шею руками и зарывшись носом в мягкие волосы, пропахшие сигаретами и одеколоном, а потом опять упал на подушки в надежде поспать еще пару часов. Но в тот самый момент, когда за Кроули закрылась входная дверь, Азирафель открыл глаза и понял, что уже безумно скучает.
Они не виделись три дня. Иногда перезванивались, часто писали друг другу, но Азирафель быстро понял, что ему этого мало. Первый день он пережил достаточно спокойно, только постоянно проверял свой телефон на наличие новых смс и с трепетом ждал звонка, надеясь услышать родной хрипловатый голос. Во второй день Азирафель вспомнил, что у него нет ни одной фотографии Кроули, и начал жалеть об этом. Он честно пытался отвлекаться на работу, но когда в каждом лице на картине Тициана ему начал чудиться Кроули, Азирафель оставил эти попытки. Мысленно он постоянно возвращался к его красивым темным глазам, тонким губам и острому носу, и Азирафелю так отчаянно хотелось посмотреть на него, увидеть его лицо хотя бы на фотографии, что он просто не мог думать ни о чем другом. В тот вечер он сам позвонил Кроули, и они говорили не меньше двух часов, пока тот выходил с работы и ехал до дома. Попрощались они только тогда, когда Азирафель убедился, что Кроули зашел в квартиру, разделся и лег на свой любимый диван. На третий день Азирафель извел себя настолько сильно, что Анафема стала подозревать неладное. Она даже попыталась заставить его померить температуру, но Азирафель любезно отказался, списав свое странное состояние на бессонницу. Все утро он корил себя за то, что зная Кроули уже больше года, так и не удосужился сделать ни одной его фотографии. Он даже решил написать об этом самому Кроули, но получил в ответ только ехидное «А у меня твои есть» со ржущим смайлом. Это расстроило Азирафеля еще больше, и он, плюнув на всякие нормы приличия, сел за рабочий компьютер и стал вспоминать названия соцсетей, которыми обычно пользуются нормальные современные люди. Когда Азирафель забил в строке гугл-поиска имя Энтони Кроули, он вдруг замер и с ужасом понял, что действительно влип.
***
Азирафель уже сорок минут сверлил свой телефон взглядом, периодически брал его в руки, но потом клал обратно на стол. Он пришел домой с мыслью о том, что ему нужно успокоиться и взять себя в руки — Кроули приедет уже завтра, и они проведут вместе целых два дня, — но в результате он не смог даже поужинать. Сейчас ему не просто хотелось увидеть Кроули, ему хотелось прикасаться, сжимать того в объятиях, целовать и не отпускать от себя никуда. Азирафель всегда был сдержанным, спокойным и рациональным, но сейчас превратился в совершенно типичного влюбленного идиота, которому снесло крышу.
Он никак не мог понять, когда родилась эта огромная, затопившая собой все остальные эмоции любовь, — они знали друг друга так давно, и Кроули всегда был рядом с ним, смеялся и плакал вместе с ним, и всегда говорил ему о своей любви. Азирафель вспоминал его мягкий влюбленный взгляд и не понимал, как мог так долго игнорировать это, как мог терзать его, отталкивать и снова привязывать, играть в какие-то дурацкие игры и не понимать насколько сильно сам он привязан к Кроули. Сейчас Азирафель перестал видеть границу, ему начало казаться, что он всегда был влюблен в этого потрясающего человека, просто сам не замечал своих чувств, или, возможно, не хотел замечать. Сейчас он ругал и проклинал себя за все то время, которое потратил впустую, игнорируя чувства Кроули, да и свои собственные тоже. Сейчас Азирафель рыдал, сидя за столом с телефоном в руках, ужасно ненавидел себя и безумно любил Кроули.
Кроули ответил на звонок не сразу, Азирафель даже успел немного успокоиться и перестать всхлипывать.
— Привет, ангел, — раздался в трубке немного уставший голос.
— Здравствуй, Кроули, — Азирафель пытался говорить спокойно, но, видимо, не преуспел в этом.
— Что-то случилось? — Кроули явно заволновался.
— Ничего, дорогой, все хорошо.
— Ты что, плакал?
— Нет. Ну, может быть немного, — Азирафель тяжело вздохнул. — Ты можешь приехать сегодня?
— Да, конечно, но скажи мне, что случилось. — Кроули начал нервно шуршать чем-то. — С тобой все в порядке?
— Я в порядке, не волнуйся. Я просто соскучился по тебе и хочу тебя увидеть. Так ты приедешь?
— Конечно. Я закончу через полчаса и сразу к тебе. Азирафель? — Кроули помолчал пару секунд. — Поклянись, что все в порядке.
— У меня все тип-топ, дурачок, — Азирафель засмеялся и услышал, как Кроули облегченно вздохнул в трубку.
Чтобы занять себя хоть чем-то в ожидании Кроули, Азирафель приготовил ужин, постелил чистое постельное белье, протер пыль на полках и даже достал из глубины шкафа пару свечей для придания романтической обстановки. Когда Кроули позвонил в домофон, Азирафель впустил его в здание, открыл входную дверь и чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, слушая шаги на лестнице. Увидев наконец Кроули, он буквально засиял, схватил его за воротник пальто, втянул в квартиру и повис у него на шее, крепко обнимая и сжимая руками мокрые от дождя волосы.
— Эй, ангел, ну ты чего? — прошептал Кроули ему в ухо, потом поцеловал в висок и отстранился, взяв его лицо в свои ладони.
— Я люблю тебя, — голос Азирафеля задрожал, а по щекам опять потекли слезы. — Очень сильно люблю тебя.
Кроули ничего не ответил, только провел пальцем по мокрой дорожке на щеке, стирая слезы, наклонился и накрыл его губы своими, целуя очень бережно и нежно. Азирафель крепче сжал его волосы в руке, а потом вторгся языком в приоткрытый рот, яростно прижимая Кроули к себе.
Они целовались долго и страстно, цеплялись друг за друга и ласкали друг друга сквозь одежду. Кроули стискивал бока Азирафеля, вжимая его в стену, сминая руками ткань его мягкой домашней кофты, а Азирафель забирался ладонями под влажное холодное пальто, которое Кроули так и не снял, и чувствовал сквозь рубашку жар его тела.
— Я тоже люблю тебя, мой милый, мой сладкий ангел, безумно люблю тебя, — шептал Кроули, целуя мокрое от слез лицо. — Только не плачь, пожалуйста, никогда не плачь, иначе я умру, если ты будешь плакать.
Азирафель улыбался, но не мог перестать плакать; сейчас его переполняло такое безграничное счастье, которого он не испытывал, кажется, никогда в жизни, и от осознания этого слезы катились из глаз не переставая, смешивались с каплями дождя, падающими с волос Кроули, и растворялись на его губах, снова жадно целующих Азирафеля. Они оторвались друг от друга только тогда, когда Азирафель немного успокоился и начал замерзать, потому что входную дверь они так и не закрыли.
Оставив Кроули снимать верхнюю одежду и заперев дверь, Азирафель сменил намокшую кофту и пошел на кухню разогревать ужин. Пока Кроули раскладывал еду по тарелкам и зажигал свечи, Азирафель понял, как сильно проголодался. Они ели молча, наслаждаясь вкусным ужином и часто кидая друг на друга влюбленные взгляды. Азирафель пытался доесть стейк, но не мог оторваться от созерцания любимых глаз, которые в свете свечей приобрели очень мягкий золотистый оттенок, а Кроули, давно расправившись с едой, улыбался ему своей самой обворожительной улыбкой, потягивая вино и небрежно покачиваясь на стуле.
Они просидели на кухне до половины двенадцатого, почти не разговаривая, просто смотрели друг на друга и неспешно допивали бутылку вина. Когда Азирафель заметил, что Кроули клюет носом, он решил, что им уже пора ложиться. Как и несколько дней назад, он пошел чистить зубы, оставив Кроули в спальне, чтобы он мог спокойно переодеться и лечь в кровать, но, вернувшись в комнату, Азирафель с удивлением обнаружил Кроули полностью одетым — тот сидел на кровати и смотрел в одну точку отсутствующим взглядом.
— Дорогой, все в порядке? — взволнованно спросил Азирафель, подошел ближе и положил ладонь на его голову.
— Да, да, просто устал. — Кроули поднял на него глаза, а потом обвил Азирафеля руками и прижался головой к мягкому животу. — Скажи, почему ты плакал?
— Потому что очень сильно соскучился, — вздохнул Азирафель. — А еще я виноват перед тобой.
— За что? — Кроули вскинул голову и снова внимательно посмотрел на него.
— За то, что заставлял тебя так долго ждать, за то, что боялся перемен и закрывал глаза на то, что между нами происходит, за то, что был таким дураком и сам не понимал, как сильно я люблю тебя. Все это время, Кроули. Я же любил тебя все это время.
— Я догадывался.
— Догадывался? Серьезно?
— Конечно, — Кроули усмехнулся, встал и прижал удивленного Азирафеля к себе. — После этих дурацких полок ты стал смотреть на меня по-другому, знаешь ли.
— Боже, какой позор, — Азирафель закрыл лицо руками. — Значит, ты разобрался во всем этом быстрее, чем я сам в себе смог разобраться.
— Конечно, я знаю этот взгляд, я сам на тебя так смотрю, — Кроули засмеялся и поцеловал его в щеку. — Да и опыта у меня побольше.
— Мерзавец, — Азирафель хотел оттолкнуть его, но, положив ладонь на широкую грудь, обтянутую тканью черной рубашки, почувствовал частые удары сердца и сильный жар — внутри Кроули как будто бушевал пожар.
Азирафель провел рукой вверх, касаясь обнаженного отрезка груди, очертил острые ключицы, добрался до кадыка и чуть сжал пальцы на горле, заставив Кроули резко выдохнуть, потом опустил руку обратно и подцепил пальцем небольшую черную пуговицу.
— Смелее, ангел, — проговорил Кроули внезапно охрипшим голосом.
Азирафель взглянул на него затуманенным взглядом и расстегнул верхнюю пуговицу, задев пальцами темные жесткие волосы на груди, потом опустил руку ниже и расправился с еще одной пуговицей. Пока он трясущимися руками боролся с застежкой, Кроули, кажется, не дышал, но когда со всеми пуговицами было покончено и Азирафель, распахнув его рубашку, положил обе руки на разгоряченную кожу, Кроули с шипением втянул воздух и, простонав от удовольствия, опустил голову Азирафелю на плечо.
— Дорогой, — тихо произнес Азирафель, гладя Кроули по обнаженному животу и задевая пальцами выступающие ребра, — я сказал, что не хочу торопиться, но мы можем сделать это сейчас, если ты хочешь. Я готов. Я на все готов ради тебя.
Кроули оторвал голову от его плеча и посмотрел на Азирафеля очень серьезным взглядом:
— Что, правда на все готов?
— Угу, — Азирафель кивнул, смущенно прикусив нижнюю губу.
— Тогда раздень меня, ангел, — Кроули улыбнулся и поцеловал его в нос. — И мы просто ляжем спать. Пусть все идет своим чередом, я никуда не тороплюсь.
Азирафель ничего не ответил, только обвил его шею руками и обнял, с наслаждением вдыхая запах одеколона и сигарет.
***
— Кроули, — вдруг прошептал Азирафель, когда они уже лежали в постели и засыпали, крепко обняв друг друга, — а знаешь, я искал тебя в интернете.
— Серьезно? Зачем? — удивился Кроули.
— Я так хотел посмотреть на тебя, но у меня нет ни одной твоей фотографии.
— Но у тебя же есть живой я, ангел!
— Да, но я же не могу видеть тебя круглосуточно.
— Ну и как, нашел меня в интернете? — Кроули засмеялся.
— Нет, я не успел, Анафема вернулась с обеда, — растерянно ответил Азирафель.
— Я обожаю тебя, мой ангел, — Кроули крепче прижал его к себе и поцеловал в лоб. — Завтра купим тебе смартфон.
— Хорошо, я хочу белый, — кивнул Азирафель, широко зевая.
— Значит, будет белый, — улыбнулся Кроули. — Надеюсь, ты удалил историю браузера?
— Ммм? — Азирафель поудобнее устроил голову на его груди и закрыл глаза. — Понятия не имею, о чем ты.
