Луна и воскрешающий камень

      Отработки у Гомера всегда были тем ещё гемором. Мало самого факта впустую потраченного времени, так ещё эта бесконечная бумажная волокита. Так что уже после пяти минут перебирания министерских бумаг Волк начал откровенно скучать. Будто пытаясь развеять его скуку, дверь классной комнаты слегка приоткрылась, мерзким скрипом напоминая о себе. В неё воровато скользнул какой-то паренёк.       — Ну, наконец-то, я уж думал, что не увижу вас на своей отработке, — по обыкновению занудным голосом прокомментировал Гомер.       Волк с интересом наблюдал за происходящим. Он любил драму, особенно в тех случаях, когда она могла сыграть ему на руку.       Парень смутился и, опустив взгляд, ответил совсем тихо:       — Прошу прощения, сэр. Я должен был зайти в больничное крыло. Больше такого не повторится.       Волк готов был поклясться, что скажи он подобное, учитель не только не поверил бы, но ещё и добавил наказания за дерзость. Однако от этого парня исходила такая честная аура, что волей-неволей любой поверит каждому его слову ещё до того, как он раскроет свой рот. Страшная сила…       Видимо, эта сила подействовала и на толстокожего Гомера, так что он — всё ещё немного сердито — указал на стопку с бумагами и дал задание.       Парень смущенно скользнул на своё место и прилежно принялся за работу. Настоящий хафлпафец. Волк продолжал наблюдать за ним. Не потому что этот паренёк был таким уж особенным, просто по сравнению с нескончаемой отработкой даже солнечный зайчик был вполне достойным зрелищем. Хотя, откровенно говоря, было в этом мальчишке что-то затаённое. А на такие вещи Волк не имел привычки закрывать глаза. За что такого паиньку вообще могли отправить на отработку? Чем больше Волк думал об этом, тем более безумные идеи посещали его.       — Я отлучусь совсем ненадолго. Посидите тихо. Если что-то случится, отправляй мне патронус. Я наслышан о твоих магических способностях.       Последние свои слова Гомер явно адресовал хафлпафцу. Немного обидно, учитывая, что Волк староста Слизерина. Но эта глупая секундная обида быстро сменилась интересом. Сильный волшебник? Хорошо владеет патронусом? По всей видимости, не зря Волк подозревал, что этот парень не так прост.       Сам хафлпафец от слов учителя густо покраснел, совсем опустив голову, в бумаги и даже не удосужился кивнуть. Но Гомеру, кажется, это было и не особо нужно.       Как только за учителем захлопнулась дверь, Волк тут же вскочил со своего места и направился к парте на первом ряду. Паренёк упорно делал вид, что не замечает Волка, даже когда тот встал прям напротив него.       — И тебе не скучно заниматься этими бумажонками?       — Нет, — быстро ответил парень, не отрываясь от сортировки.       — Как тебя зовут хоть?       — Македонский, но это не моё имя, просто…       — Просто тебя в один день все вдруг начали так называть, и тебе пришлось приспособиться. Знакомая ситуация, есть у местных такая привычка. Я, например, Волк. Меня так нарекли ещё на первом курсе, и ведь не прогадали. Как оказалось, мой патронус — волк. Удивительно, да?       Мальчишка поднял голову видимо заинтересованный словами своего собеседника.       — Да, удивительно, — с абсолютной серьёзностью ответил он.       Волк пару секунд пытался понять, был это сарказм или нет. Придя к выводу, что скорее нет чем да, он сел на соседнюю парту, размышляя, о чём ещё можно было бы поговорить. Его собеседник явно не был мастером ведения светских разговоров, поэтому приходилось думать за двоих.       — Я тебя впервые вижу. Недавно в Хогвартсе?       — Скоро год.       — И за год мы пересеклись всего раз? Поразительно. Мне казалось, что я знаю всех. Ты ведь тоже на седьмом курсе?       — Да, на Хаффлпаффе.       — Это я уже понял, — с улыбкой заметил Волк, взглядом указывая на жёлтый галстук, отчего Македонский вновь залился краской. — Гомер назвал тебя сильным волшебником. Он редко кого хвалит, — слизеринец лукаво скосил глаза на Македонского.       Тот только пожал плечами и опустил взгляд, вновь схватился за бумаги. Волк расценил это, как признак крайней застенчивости. Еще с минуту он имел удовольствие наблюдать за нервными движениями Македонского, не отходя от него.       — Что это значит? Разве я не достаточно ясно попросил вас не покидать ваше место? — Гомеру удалось так тихо зайти в кабинет, что даже волчье чутье подвело.       — Прошу прощения, сэр. Я просто хотел уточнить у этого молодого человека один щепетильный вопросик на счёт нашего задания, — Волк ослепительно улыбнулся, чувствуя, что ему вообще не верят.       — Возвращайтесь на своё рабочее место.       Судя по всему, аура Македонского подействовала на Гомера и в это раз, ведь он даже не пустился в рацеи о безответственности и неорганизованности Волка.       Крайне довольный таким развитием событий, Волк вернулся на своё место, уже составляя планы жизнь после отработки.       « В первую очередь стоит наведаться к Логам и навести справки об этом Македонском. Потом зайду в башню Гриффиндора к Сфинксу с Рыжим. Или же зайти сперва в библиотеку? Да, вопрос со Стервятником остаётся открытым, но… я так соскучился по этому лысому Киборгу, как раз и Слепой ушёл.»

***

Эрик       Я зашёл в так называемый «Кофейник». Не понимаю, почему нельзя просто назвать его кафе. Хотя, до уровня магловских заведений оно явно не дотягивает. Заброшенный кабинет переоборудовали под что-то в духе подпольного бара. Поговаривают, что если захотеть, тут можно было раздобыть всё, от айс латте до алкогольных настоек и трав.       — Детка, рули сюда.       Оборачиваюсь в недоумении. Я пока не успел обзавестись такими близкими друзьями, чтобы кто-то звал меня «деткой». C'est malpoli. Грубо. Мне машет паренёк с растрёпанными волосами, которые перевязаны галстуком хафлпафа словно банданой.       — Я? — переспрашиваю, надеясь, что понял всё правильно. Не хотелось бы попасть в такой конфуз на виду у стольких людей.       — Ну, а кто же ещё? Не каждый день выдаётся возможность поболтать с иностранцами.       Чувствую, как меня охватывает удушливый румянец, но всё же иду к столику. На нас оборачиваются некоторые люди. Но моего собеседника это, кажется, абсолютно не смущает.       — Ну что, дорогуша, как тебе в Хогвартсе? Наверняка скучаешь по голубому атласу и французскому языку?       — Да, не особо. Ходить в атласе холодно. Я бы сказал, что тут неплохо. По крайней мере, гораздо лучше, чем было в Шармбатоне, — от воспоминаний о том месте хочется передернуть плечами. Этот жест не скрылся от внимания моего визави, он заинтересовано придвинулся, положив подбородок на ладонь.       — А что там было?       — Ничего особенного, — стыдливо отвожу взгляд, не хочется говорить плохо о своих прежних одногруппниках. Ведь, в конце концов, это я не дотягивал до их стандартов.       — Мы не сошлись характерами. Они были такими дисциплинированными. В отличии от меня. Они были как… — замолкаю, пытаясь подобрать подходящее слово.       — Напыщенные фазаны? — с улыбкой уточнил паренёк.       — Да, в точку, — часть его воодушевления передалась и мне, на самом деле это была лучшая характеристика, хоть я не совсем понял, что значит "напыщенный". Наверное, что-то вроде très pompeux.       Хотя, меня до сих пор обескураживает эта здешняя традиция — давать клички всем подряд. Мне вот как-то неловко называть человека «Шакалом» или «Крысой». Но предыдущий опыт общения с одноклассниками ещё ярко маячил в голове, я решительно хотел влиться в местный коллектив. Так что, если хотят — пусть дают всем клички, мне-то какое дело. Однако это далеко не единственная странность Хогвартса. За пару недель нахождения здесь, я узнал, что больничное крыло называют Могильником. Узнал о Запретном Лесе рядом со школой, о нём отзываются с трепетом и поговаривают, что туда может зайти только «достойный». Полагаю, что эту страшилку могли пустить сами учителя, на подобии поучительных сказок для детишек.       Из размышлений меня выдернул подошедший парень в слизеринской форме.       — Табаки, дружище, ты не знаешь куда мог запропаститься Лэри? Мне нужно узнать кое-что о кое-ком.       — Вау, дорогуша, что за секреты? И почему сразу Лэри, может я тоже что-нибудь знаю, — Табаки (как, оказывается, зовут моего собеседника) наигранно обиженно отхлебнул из чашки.       Слизеринец на секунду засомневался, но быстро изменился в лице и доверительно понизил голос:       — Я о Македонском.       — О, ты тоже это заметил?! — восхищенно воскликнул Табаки. — Это просто чудо что такое! Говорят, раньше он работал ангелом. По крайней мере, так говорили его родители, хотя, можно ли доверять таким сосисочно-короткопалым людям? Я предпочитаю этого не делать, хотя согласись у них не хватило бы фантазии врать о таком. Они слишком наружние, если ты понимаешь, о чём я. Я же с ним на одном факультете, могу наблюдать. Это просто настоящий не огранённый алмаз. Главное, чтобы он попал в руки к мастеру, который сделает из него что-нибудь прекрасное. Нужно поговорить о нем со Сфинсом, всё время забываю это сделать. Спасибо, что напомнил.       Я сидел в полном недоумении. Стоило ли говорить что мне не был известен ни человек о котором говорил Табаки, ни половина слов в его лексиконе. В отличие от слизеринца. Он сидел, ловил каждое слово. Как только Табаки замолчал, он бодро заговорил:       — Не утруждайся, я как раз хотел сегодня заскочить к нему перед отбоем, вот собираю информацию, чтобы не быть пустословом.       Табаки посмотрел на него с очень странным прищуром. Мне оставалось только гадать, что всё это могло бы значить.       — А вот и Лэри, — радостно воскликнул Волк, заметив кого-то через дверной проем. — Ну, бывай.       И растворился в воздухе, будто его тут и не было.       — Эх, Волче, не заигрываешься ли ты…- как-то задумчиво-обречённо пробормотал Табаки вслед слизеринцу.       — Кто это был? — чтобы хоть как-то поддержать разговор, решил спросить я.       — Старый друг, ещё из чумных. Хороший мальчик хоть и слизеринец. Но ты не подумай, что я предвзят, Змеиный факультет выпустил множество прекрасных людей, взять того же Черепа.       — Из чумных, что это значит? — я с ужасом представил эпидемию чумы в Хогвартсе. В голове сразу всплыла вся информация о том, сколько живёт этот вирус и как передаётся.       — Чумные дохляки, оппозиция тирании Спортсмена, ныне носящего имя Чёрный. Славные были времена, тогда нынешние вожаки были еще Кузнечиком, Сиамцами, Смертью. Хотя, не верь мне на слово, ведь любой человек с восторгом вспоминает свой первый курс.       После первых минут развернутого рассказа Табаки я окончательно потерял нить его повествования (если она, вообще, была) и уже не пытался вникнуть в тонкости их борьбы с какими-то Хламовными. В какой-то момент ко всему этому добавился ещё и любовная драма на манер Шекспировских Ромео и Джульетты. И я с усмешкой подумал, что давать настоящей волшебнице кличку «Ведьма» было довольно странно. Табаки периодически тяжко вздыхал, повторяя «вот это были времена».       В какой-то момент в дверном проёме показался учитель по боевым чарам — декан гриффиндора.       Некоторые дети замолчали толи в знак почтения, толи от страха. На Табаки это особо не повлияло, хотя он тоже краем глаза наблюдал за происходящим. В другом конце кофейника встал длинноволосый староста Когтеврана. Он подошёл к учителю, кивнул и сказал что-то с вежливой улыбкой. И они вдвоём вышли из зала.       — А почему староста нашего факультета ушёл с учителем? — понизив голос и наклонившись вперёд, спросил я.       — У них особая связь, — таким же шёпотом ответил мне Табаки.       — Но он же учитель, а он ученик. Это же неправильно. Если бы mon père узнал, что в Хогвартсе происходит такое, — договорить, что сделал бы мой отец, мне не дал строгий голос Табаки.       — Не знаю, что ты там себе напридумывал, но особая связь не всегда значит что-то пошлое, — мне казалось, что его звонкий голос разносится не только по Кофейнику, но и по всему этажу, и все конечно же только и делают, что пялятся на нас. — И вообще, как можно было так исковеркать мои слова?! Когда я говорил, что между ними двумя, я, вообще-то, имел в виду…       — Табаки, прошу замолчи, — на этот раз договорить ему не дал мой умоляющий шёпот.       Я сидел с опущенным взглядом и густым румянцем. Я почти физически ощущал пытливые взгляды моих одногруппников. Они наверняка догадались, что я говорил такие глупости о нашем старосте, и, конечно же, они ему обо всем расскажут. И тогда можно попрощаться с нормальными отношениями с сокурсниками. Кто захочет общаться с человеком, который позволяет себе такие похабные мысли?       — Настоящий фазан. Наговорит пошлых глупостей, а потом краснеет и просит заткнуться, — Табаки, как мне показалось, осуждающе покачал головой, но тон снизил.       Видимо, у меня был такой жалкий вид, что Табаки сделал милостивое лицо и снисходительно добавил.       — Маленький глупый когтевранец, не переживай ты так. Может, у вас в школе голубого атласа это было обычным делом, кто знает. А вообще, я знаю потрясающего человека, который как раз любит браться за такие сложные случаи как ты. Хотя, не то что любит, ему просто приходится. Он, кстати, говорит по-французски! По крайней мере "пардон" и "мерси". Ты уже бывал в башне Гриффиндора?       — Только в Астрономической. А что, можно ходить по чужим башням?       — Нельзя, — глаза Табаки задорно блеснули. — Но меня лично такие глупости не останавливают.