24 сентября.
— Добрый вечер, мисс Грейнджер. — приторно-сладким голоском приветствовала Гермиону Амбридж. Чего ж в нём доброго? Отработку Гермионы откладывали удивительно долго. Сначала Амбридж не успевала, потом она простыла, потом заболела Грейнджер. Шатенка даже успела подумать, что всё забыли, но стоило только ей выздороветь, как розовая жаба тут же поставила ей отработку на тот же вечер. — Добрый, профессор Амбридж. — с улыбкой ответила девушка, оглядывая кабинет. За столом, с пером в руках, сидела плачущая девочка, упорно пишущая строчки. — Вы должны были прийти позже. — Почему она плачет? — Это совершенно не ваше дело, мисс Грейнджер. Подождите в коридоре. — отрезала Амбридж, отворачиваясь от Гермионы. Шатенка вышла в коридор, поставила на подоконник сумку и начала рыться внутри в поисках настоя валерьяны, если у девочки просто сдали нервы и экстракта бадьяна, на случай, если Амбридж что-то сделала первокурснице. Через пару минут вышла девочка, судорожно растирая руку. Гермиона тут же подскочила к ней. — Что случилось? — девочка не ответила. Грейнджер поняла, что она её боится, что, впрочем, немудрено. Только гриффиндорцы знают, что Гермиона на самом деле добрая и к ней можно подойти с чем угодно. Для других факультетов она выглядела, как дьявол в юбке, сурово бдящий правила. — Не бойся. Я хочу помочь. Девочка с молчаливым недоверием протянула ей ладонь, с полностью изрезанной тыльной частью. Буквы неровно ложились друг на друга, но примерно можно было прочитать нечто вроде: «Я должна вести себя тише». Гермиона сделала над собой усилие, чтобы не выругаться при первокурснице, после чего взяла заготовленный пузырёк с экстрактом бадьяна. — Возьми платок, обмакнёшь его в эту настойку и протрёшь руку. Боль должна успокоиться, а рана так заживёт быстрее, хорошо? — Спасибо! — девочка улыбнулась, утирая слёзы. — Я кстати Жоззи! - Не за что. Обращайся. — Гермиона улыбнулась ей в ответ, но спустя пару секунд улыбка спала. Из-за дубовой двери раздалось громогласно: — Мисс Грейнджер, прошу. — Пока, не забудь протереть! — сказала девушка напоследок и ушла. А бадьяна у меня больше нет. — Садитесь сюда. — сказала Амбридж, указывая на столик, за которым сидела до этого Жоззи. Белая кружевная салфетка, покрывавшая стол, была явно перевернута на другую сторону, но маленькое ярко-алое пятно всё равно было отлично видно и, кажется, Амбридж об этом знала. — Сейчас вы напишите некоторое количество строк «Я должна быть более сдержанной». — Сколько раз? — Столько, сколько потребуется. О, нет. Писать вы будете моим пером. — сказала Амбридж, увидев, что Гермиона достаёт из сумки своё. — Мне нужны чернила. — Грейнджер уже примерно понимала, что чернила ей не понадобятся. — Они не нужны. Приторно сладкая улыбка этой страшной женщины, заставила Гермиону внутренне вздрогнуть, но внешне она продолжила с вежливой ненавистью смотреть на пустой пергамент. — Ну что ж, приступайте. Грейнджер вздохнула и ровным почерком вывела фразу первый раз, чувствуя лёгкое покалывание. Затем второй, третий, странным образом боль увеличивалась каждый раз всё больше и больше, заставляя стискивать руку в кулак и сжимать губы в тонкую бледную полоску, но ни одной слезинки. Слёз Гермиона не допустит. Она не станет радовать эту жабу. Раз за разом она писала эту фразу, пока не поняла, что боль становится невыносимой. С каждым разом было всё труднее сдерживать порывы сорваться и уйти, заплакать или закричать от боли, не смотреть на часы, в ожидании, когда закончится страшная пытка. С каждым разом на руке всё отчётливее проступали идеально ровные буквы. Рука Гермионы не дрогнула ни разу, не было ни одного чернильного пятна, а каждая новая строчка поразительно точно ложись на предыдущую. Когда Гермиона уже готова была взвыть от боли, Амбридж остановила её, довольно глядя на исписанный бурыми буквами пергамент. — Кажется вы усвоили урок, правда, мисс Грейнджер? Девушка не ответила, гордо поднимая с пола свою сумку. — Что ж. Завтра я жду вас вновь в это же время. За палочку мистера Поттера придётся отплатить, — сказала женщина и уже шёпотом добавила: — грязнокровка. Гермиона вздрогнула. Она не думала, что после злобной тирады Макгонагалл, Амбридж решится вспомнить про палочку, которую они выкрали из её кабинета. Удивляла и её осведомлённость. Откуда эта жаба знает про то, что она участвовала в этом? О том, что близнецы или Гарри проболтались и думать не стоило. Значит либо кто-то их видел, либо Амбридж сама их видела, но об этом Грейнджер подумает потом. Сначала к мадам Помфри, за настойкой бадьяна. По пути к больничному крылу Гермиона шла молча, никак не выражала боль и злость, боясь, что сердобольная мадам Помфри начнёт лечить не только её руку, но и душевные переживания, а этого ей никак не надо было. С трудом открыв массивные двери, она с порога крикнула владелицу этого «царства», но медсестра не отвечала. Тогда Грейнджер решила, что она опять пошла отлеплять какого-нибудь неумелого первокурсника от стены и оглядев комнату села за ближайшую ширму. Сначала она действительно терпеливо ждала, а потом её вдруг прорвало. Слёзы в три ручья хлынули из глаз, пульс участился, из-за чего кровь из незажившей ранки хлынула вновь, капая на белоснежную простыню кровати. Она думала, что тут никого нет, поэтому позволила себе прореветься, а мадам Помфри скажет, что с лестницы упала и заплакала. В конце концов она девочка и ей можно из-за ушиба поплакать. Но она думала не правильно. На соседней, закрытой ширмой койке, мирно дрых Фред, которого не получилось сразу вылечить, ибо кость раскрошилась и требовалось больше времени на то, чтобы её сростить. Крики Гермионы, когда она звала мадам Помфри, его разбудили. Изначально он не хотел лезть, мало ли зачем Грейнджер понадобилась медсестра. Он, как и сама девушка, подумал, что это первокурсник к столу приклеился (дело в том, что они на чарах проходили заклинание мгновенного склеивания и постоянно приклеивали себя к чему-то) и именно поэтому Гермионе нужна мадам Помфри. Однако, услышав плач он просто не смог сидеть на месте и, взяв метлу, временно служившую костылём, пошёл к девушке. — Что случилось? — сочувствующе спросил он, садясь на кровать рядом. — Ничего. Всё нормально. — спешно втирая слёзы и пряча следы крови заявила девушка. — А плакать ты просто для профилактики решила, да? Иди сюда. — Фред распахнул объятия и Гермиона, недолго думая, уткнулась ему в грудь. — Ну, а теперь рассказывай, что случилось? — А давай я не буду говорить? — жалобно попросила она, сквозь слёзы. И что оставалось Фреду? Только согласиться и побыть подушкой некоторое время. — Может я могу тебе помочь? — Я… мне нужен экстракт бадьяна. — Подожди. Фред ей ободряюще улыбнулся и, опираясь на метлу, проковылял до стола в самом конце зала, за которым обычно сидела мадам Помфри. Порывшись немного в ящиках он изъял маленький пузырёк с экстрактом, после чего поспешил вернуть всё на свои места, пока медсестра не вернулась и не заметила бардак, который он устроил. — Держи. Ты упала? — Нет… то есть, да. В общем, неважно. — Гермиона не хотела проявлять эмоции, даже несмотря на то, что они с Фредом хорошо общались. — Я пойду, прости, что разбудила… извини. Грейнджер спрятала руку в карман юбки и встала с кровати, собираясь уходить, но Фред не дал ей этого сделать, схватив за сумку. — Ну вот куда ты? Я тебе настолько противен? — Нет. — неуверенно ответила Гермиона. — Вот. Так что садись, я тебе помогу. Грейнджер села обратно. Сейчас она не выглядела суровой старостой, скорее маленьким ребёнком, которого ни за что обидел взрослый, возможно из-за этого её хотелось прижать к себе и защищать от всего. — Показывай. Где рана? Гермиона замялась, закусила губу, не желая показывать надпись, но вспомнила, что Жоззи же показала, а значит и она может, тем более Фред её никогда не сдаст. Она может ему довериться. С этой мыслью она протянула руку, тыльная сторона которой была измана в крови. Выражение «глаза на лоб полезли», как никогда кстати подходило для описания эмоций парня в данный момент. — Откуда это?! — Неважно. — ответила Гермиона, уже жалея о своей слабости. Фред посмотрел на неё, правильно истолковав взгляд и молча вытер кровь, потом аккуратно обработал ранку и отставил склянку в сторону. Всё это он делал в полной тишине, чувствуя на себе взгляд Грейнджер. — Не расстраивайся из-за этого, ладно? Гермиона кивнула. Ей казалось, что с такой раной с ней не будет говорить даже Гарри. Она ведь позволила Амбридж это сделать, позволила её обзывать, а значит она смирилась. Сдалась. Фред как будто прочёл её мысли и пристально посмотрел в глаза. — Не переживай. Подумаешь, такая ерунда. Из-за этого с тобой точно не перестанут общаться, поверь. Это настоящий пустяк, понимаешь? — не отрывая взгляда от её лица, он, словно в подтверждение своих слов мягко поцеловал надпись на руке, внимательно наблюдая за её реакцией. Гермиона покраснела, как помидор, удивлённо глядя на парня. А он уже привычно усмехнулся, сгрёб её в охапку и потрепал волосы. — Ты меня поняла? Грейнджер промычала нечто нечленораздельное, что при желании можно было принять за «да» и Фред принял. Он ещё сильнее прижал её к себе и радовался, что ему предоставилась такая возможность. Просидев ещё пять минут, утыкаясь носом в грудь парня, Гермиона заёрзала. — Сейчас придёт мадам Помфри и удивиться. — сказала она. — Или вообще Джордж придёт тебя навестить! — Эх… не хочешь всё-таки сказать, что случилось? — спросил Фред. Гермиона помотала головой. — Ладно, но если я что всегда в твоём распоряжении. — в привычной шутливой форме заявил парень и уходя Грейнджер так и не смогла понять — шутит он или говорит серьёзно.***
29 сентября.
Вся неделя прошла кошмарно. Гермиона с трудом успевала учиться, ходить на отработки и делать домашнее задание. Плюс был только в том, что каждый вечер, а вернее ночь, приходя из кабинета Амбридж, на столике у камина стоял пузырёк с экстрактом бадьяна. Сомневаться в том, кто его оставил не приходилось. Только Фред знал про жестокие отработки. В пятницу боль была просто невыносимой, но радовал тот факт, что это последняя отработка. В идеале конечно последняя в жизни, но в реальности хотя бы последняя за этот месяц. А в субботу утром Гермиона проснулась довольная и счастливая. Солнце, вопреки всему, светило ярко и радостно, а значит сегодня будет очень удобно проводить испытания вратарей. Гермиона взяла книгу и провалялась до девяти часов, потом проснулись Лаванда и Парвати. Тогда Грейнджер напялила новые джинсы и свитер от миссис Уизли, собралась уходить, но Браун вдруг остановила её и закрыла собой дверь. — Грейнджер, а чего ты так светишься? — Сегодня квиддич. — мечтательно заявила шатенка, любовно оглядывая стоящую в углу, пусть недорогую, но хорошую метлу. — Я всю неделю не могла тренироваться из-за этой чёртовой Амбридж! — Неужели? — подала голос Парвати. — Я впервые вижу на тебе такие джинсы, в которых видно твои ноги и задницу. Между прочим ты зря это скрывала, но сейчас не об этом. — Да. Если ты влюбилась, то ты так и скажи! — поддакнула Лаванда. — У тебя же даже одежды подходящей нет! А у меня с лета та-а-ак-а-я кофточка есть, только она мне велика в… неважно. — впрочем, взгляд девушки ясно, с завистью, указывал на грудь Гермины, что была больше, чем у самой Браун. — Я не влюбилась! Но вы видели какая погода? Сегодня солнце, а значит тренировка пройдёт изумительно! А ещё я чувствую, что сегодня мы найдём вратаря не хуже Оливера и тогда размажем Слизерин по стенке, а кубок квиддича снова будет у Макгонагалл! — продолжая улыбаться говорила Гермиона. После такой речи Лаванда и Парвати разочарованно переглянулись. — Ты иногда очень сильно напоминаешь Вуда! — сердито сказала Браун. — Да. Кстати через месяц вечеринка в Хогсмиде, по случаю Хэллоуина. Сходи. — Я дам тебе что-нибудь из одежды. С твоей фигурой ты точно станешь главной звездой среди парней. — Спасибо, но пожалуй нет. — Ну ладно. — сказала Парвати. — Только мой тебе совет. Не стань Оливером. Он конечно был отличным парнем, но у него квиддич — главное. — Учту. — сказала Гермиона, удивлённая таким откровением. Рану на руке саднило, но под толстым слоем тоналки и специальных чар, её не было видно. В гостиной уже сидели несколько сонных учеников. Среди них были Гарри и Джинни, они о чём-то спорили, из чего Грейнджер заключила, что не помешает им, если подойдёт к ним. — Что за шум, а драки нет? — У Гарри опять болит шрам, а он не хочет идти к Дамблдору! — шепнула Джинни. — Гарри! — Что «Гарри»?! Я и так знаю, как меня зовут, но к Дамблдору я не пойду. У него много других важных дел и я не намерен его отвлекать! — Но… — Разговор окончен! Пошлите есть, а то у меня сейчас желудок к спине прилипнет. Пришлось закончить. Они действительно поднялись и пошли в большой зал. Там жизнь кипела. Снегг, Макгонагалл и Амбридж уже с самого утра посрались из-за чего-то очень странного. Любопытные ученики вслушивались в разговор, а особо храбрые делали ставки на тех, кто в этом споре победит. Большинство голосов было за Макгонагалл, потому что среди слизеринцев, ставящих обычно на Снегга, самоубийц было мало. Дамблдор то ли дипломатично, то ли трусливо, в разговор не лез и мирно поедал овсяную кашу в сторонке. Гермиона предпочла краем глаза, с нескончаемым злорадством, наблюдать за тем, как на Амбридж ругаются профессора, но никуда не лезла, ставки не делала и не подслушивала. Почти Безголовый Ник. закатывая глаза, переговаривался с Кровавым Бароном в сторонке. Они упорно делали вид, что не замечают, как Пивз метит бюстом Парацельса в голову Амбридж, явно желая превратить её макушку в посадочную полосу для гипсовой статуи. Когтевранцы предпочитали провести завтрак за газетой «Ежедневного пророка», которая из раза в раз сообщала о том, какой Гарри Поттер плохой, а Дамблдор вообще сбежавший из больницы Св. Мунго особо опасный псих. Пуффендуйцы же перебирали все старые сплетни Хогвартса, потому что нового ничего не случалось, а если ничего не случалось, то надо что-нибудь придумать. В общем, в большом зале царила привычная идиллия. — Гермиона, ты не видела Фреда? — спросила Анджелина. — Я хотела предупредить его о том, что если он опять накормит членов нашей сборной своими конфетами, то я его на кол посажу. — А Джордж? — с любопытством спросила Джинни. — А Джордж уже знает об этом. Ну так что? — А почему именно у меня? — не поняла Гермиона — Последнее время вы часто общаетесь. — неуверенно сказала Анджелина — И что? Я ему не нянька! — сердито заявила девушка, пока Джинни весело смеялась в сторонке. — Да и какая разница, накормит или нет? Один хрен слизеринцы доведут Кэти до слёз и в принципе результат будет тот же. — Но всё равно. — печально вздохнула капитан сборной. Она тоже прекрасно это понимала. — Если увидишь его — передай. — Хорошо. Гермиона уже без утреннего оптимизма воткнула вилку в ярко-оранжевый глаз яичницы и проковыряв туннели отодвинула от себя изуродованый завтрак, к которому так и не притронулась, после чего быстро осушила кружку крепчайшего кофе. За этим разговором наблюдал и слушал Снегг, который вместе с Макгонагалл смог временно поставить на место Амбридж и сейчас от скуки вслушивался в разговор гриффиндорцев, сидящих очень близко к преподавательскому столу. Он хмыкнул, явно заинтересованный предложением Анджелины посадить близнецов на кол и продолжил завтрак, уже задумавшись о чём-то своём. Днём Джонсон собрала команду и отправилась на поле, рассказывая о том, что должны будут делать игроки, испытывая нового вратаря. На поле уже собрались те, кто пробовался на роль нового игрока и куча зевак, которым было скучно в выходной. Гермиона и Джинни с удивлением обнаружили среди новых вратарей Рона, но ничего ему не сказали, в отличие от близнецов, которые немного посмеялись над братом. Утренние впечатления о сегодняшнем дне были окончательно разбиты о реальность. Новые вратари пропускали множество мячей, некоторые из парней отвлеклись на девушек, стайками сидевших на трибунах, чтобы похвастаться мускулами. Одного такого хвастуна с разбитым носом отправили в больничное крыло, потому что Анджелина «случайно» переборщила с силой. — Я больше не могу! Это не игроки! Это… «ГРИФФИНДОР — САПОЖНИКИ!» — гласила перетяжка слизеринцев. — Это сапожники! — злилась Анджелина. — Осталось ещё четверо. — успокаивала её Кэти. — Может среди них будет кто-то, достойный Вуда? — Лучше Вуда мы не найдём. — подала голос Гермиона. — Нам бы хотя бы приближённо похожего на Оливера. — К сожалению, да. Хотя бы приближённо. — вздохнула Джонсон. — Ладно, смотрим оставшихся и давайте выберем самого лучшего среди худших! — Без пессимизма! — улыбнулся Фред — Смотрим с верой на юные дарования! — закончил Джордж. — Ну вот вы и смотрите… Джинни, Кэти, на позиции! Фред, Джордж, марш на поле! Обстреливать бладжерами так, чтобы они не свалились в больничное крыло, как в прошлый раз. — Хорошо. — пожали плечами парни. Проверка последних четырёх кандидатов прошла быстро. Среди них шикарно играла Викки, но она и так записана во все кружки Хогвартса, поэтому успевать на квиддич иногда не будет. Был ещё Джон, но он ныл очень много и часто. Он был из тех, кому постоянно надо говорить какой он красивый, после чего он самодовольно надуется и высоко подняв коленки умчится на свидание, забыв о тренировке. Бонни тоже неплохо играла, но из-за суеверий не хотела играть под номером Вуда, ведь он был несчастливым. Более того, перед испытаниями она пять раз пролетела вокруг поля. На счастье. Последним был Рон. Он ни в каких прочих кружках не участвовал, в постоянных комплиментах не нуждался и не верил приметам и суевериям. В общем, был бы идеальным игроком, если бы не пропустил три мяча из пяти. Анджелина собрала команду. Она не знала, кого брать. — Думаете Рон? — спросила она. — Ну… — протянула Джинни. — Он… эм… неплохо. — старательно подбирая слова сказала Кэти. — А может Джо? — неуверенно спросил Фред. — Тот который первый пробовался. — Нет, он же тупой, как пробка! Спутает наши ворота с командой соперника! — заявила Анджелина и посмотрела на Гермину и Джорджа. Они единственные не высказались. — Рон мой друг, но… он не очень хорошо играет. — Да. — продолжил мысль Гермионы Джордж. — Если конечно повезёт, то может возможно его вытянуть. В конце концов, у нас все играли в квиддич. — Значит Рон? — Других вариантов нет. Анджелина вздохнула и огласила результаты. Кто-то принял спокойно, кто-то орал о несправедливости, но в конце концов все разошлись. Все, кроме кучки слизеринцев, которые в очередной раз собирались довести членов сборной, у которых не очень крепкая психика. — Так, сейчас проводим первую тренировку. Охотники, Рон, отрабатываем пассы, Фред, Джордж, Гермиона, как обычно. Начинаем! Рон неуверенно встал на ворота. Анджелина, Кэти и Джинни перекидывали квоффл, после чего каждая старалась забросить мяч. Фред и Джордж в бешеном ритме перекидывались бладжером, время от времени один из них направлял мяч на игроков команды, а другой защищал, и наоборот. Гермиона выпустила снитч и теперь носилась за ним по всему полю, стараясь не реагировать на слизеринцев, которые вновь затянули: «Гриффиндор — сапожники». — Эй, Рон, что это за гнилое полено на котором ты летаешь? — заорал Малфой. — У какой старухи ты украл этот раритет? — продолжил Блейз. — Кэти, напомни, когда в моду вошло это нечто, которое у тебя на голове? — ехидно спросила Паркинсон. Кэти вновь заплакала, не выдержав пятого едкого комментария в её сторону. Гермиона отвлеклась от поимки снитча, достала из кармана мантии палочку, направляя на трибуну, но осеклась, увидев, как на слизеринцев надвигается злой, как чёрт Снегг. Она не слышала, что говорил профессор, лишь время от времени до неё долетали обрывки фраз, по типу: «честная игра», «безолаберное отношение», «отсутсвие на тренировках» и тому подобное, из чего Грейнджер смогла заключить, что Северус в ярости. Абсолютно все игроки отвлеклись от тренировки, глядя на это удивительное зрелище — не каждый день увидишь, как Снегг ругает своих подопечных. Спустя пару минут профессор уже тащил Малфоя с поля, держа за ухо. Гермиона готова была биться об заклад на то, что Северус посмотрел на Гермиону, Джинни и близнецов, стоящих рядом друг с другом, с улыбкой. В этот момент Грейнджер так воспряла духом, что умудрилась за две минуты успокоить Кэти, помочь Рону отбить квоффл и поймать снитч. С поля все выходили радостные, за исключением Рона, который был совершенно не доволен своей игрой. Анджелина уговаривала его (по факту себя), что он ещё наловчится, что скоро он будет отбивать практически каждый мяч, в чём сама была не очень уверена, но Рона уверяла в обратном.