Imagine - 2

[Работа писалась в подарок одному из моих любимых авторов!] . . . . .       Геральт внимательно всматривался в густой лес, на который ему указали крестьяне. Сосновый частокол сливался в одну сплошную черную стену, пряча в своих глубинах ужасных тварей, терроризирующих простой люд вот уже целых две недели. Все началось с задранной на пастбище скотины, потом со дворов стали пропадать собаки, а вчера нечистая сила утащила ребенка.       Бывалые охотники пытались своими силами разыскать лютое чудовище, да только ни один из смельчаков так и не вернулся домой, оставив после себя лишь бурые пятна на примятой земле близь непролазной чащи. И тогда староста предложил нанять ведьмака, чтобы раз и навсегда обезопасить свое село от посягательств дьявольского отродья.       Насобирав по хатам последние копейки, старик дал в городе объявление, и ровно через сутки на проселочной дороге возник силуэт одинокого всадника с двумя мечами за спиной.       Охотник молча выслушал слова тех немногих, кто мог поделиться хоть какими-то сведениями о твари, поселившейся в этих краях, однако большой пользы россказни крестьян не принесли. Оставив Плотву на попечении старосты, Геральт прихватил с собой немного сырого мяса, на тот случай, если вдруг понадобиться выманивать монстра из логова, и уверенно зашагал в сторону темной полосы деревьев.       У самой кромки леса острый взор ведьмака различил среди примятой травы четкие отпечатки животных лап. Тонкой цепочкой они огибали припрятанные под скошенным сеном «волчьи» ямы, уходя в сторону жилых домов. Круглые с одной стороны и чуть вытянутые с другой, следы напоминали волчьи, и только размер с высохшее яблоко никак не желал укладываться в образовавшуюся картину. Не бывает у матерых хищников таких маленьких лап, а у несмышленого щенка и мысли не возникнет близко подойти к человеческому жилищу.       Осмотрев ближайшие кусты и не найдя других улик, Геральт углубился в краснолесье, прислушиваясь к многочисленным шорохам и скрипам вековой чащи. Под ногами тихо шуршала хвоя, перемежаясь с воем ветра, заставлявшего верхушки деревьев плавно раскачиваться из стороны в сторону, будто маятник. Лес жил своей жизнью, с неохотой открывая для ведьмака свои чертоги, и чем дальше мужчина брел сквозь густые заросли, тем явственнее ощущал на себе чужие взгляды.       Постороннее присутствие усилилось, когда на смену непролазным дебрям на пути охотника возникла широкая поляна, сплошь и рядом усеянная волчьим аконитом. Его крохотные темно-синие колокольчики яркими пятнами мелькали среди зелени, источая удушающий аромат, оседающий на языке неприятной горечью.       Стоило Геральту ступить в небесно-синее море цветов, как из чащи раздался долгий протяжный вой. С разных сторон ему в ответ прозвучало еще несколько откликов, разнесшихся по округе зловещей звериной песней. Во мраке леса тускло блеснули десятки пар глаз, но ни один из волков не вышел на свет, остерегаясь незваного гостя и удушливого аромата, исходившего от проклятой поляны.       - Ну что же, вот я и нашел место для лагеря.       Сумерки быстро окутали бор, скрадывая последние прогалины тусклого света между стволами. Ведьмак расчистил немного места в самом центре перелесья, сложив срезанные ветви аконита в дорожную сумку, натаскал лапника и организовал скромный костерок, побросав в него сухих сучьев, вдоволь разбросанных у кромки луга. Дым от костра немного разбавил удушливую вонь от цветов, и очень скоро в воздухе зазвучали писклявые трели комарья.       Геральт пристально вглядывался в черноту стволов, пока его ястребиный взор не зацепился за светлое пятно, стрелой промелькнувшее среди деревьев. Вслед за ним через кусты пронеслись еще несколько серых теней, и очень скоро исчезли, а вот бледный силуэт вновь показался промеж сосен, при ближайшем рассмотрении оказавшись белоснежной волчицей.       Животное застыло у самой кромки поляны, не решаясь приблизиться к «лазурному морю», однако все внимание хищника было сосредоточено на ведьмаке. Яркие оранжевые глаза с мольбой взирали на мужчину, и, глядя в них, охотник вдруг понял, что перед ним далеко не обычный зверь. Волчица жалобно скулила, прижимая к голове большие мохнатые уши, и все время оглядывалась по сторонам, будто ожидая нападения.       - Кто ты? – поднимаясь с насиженного места, четко спросил Геральт, делая несколько шагов навстречу хищнице. – Покажись!       Громкий голос ведьмака испугал волчицу, и та резко отступила во тьму зарослей, но через пару минут возвратилась, продолжая поскуливать и нервно вилять пушистым хвостом из стороны в сторону.       - Покажись, - чуть тише повторил охотник, делая еще шаг вперед, из-за чего волчица вдруг зарычала, обнажая ряд ровных белоснежных клыков. – Я не причиню тебе вреда. Обещаю!       Нервно встряхнув лобастой головой, животное завертелось на месте, словно дворовая собака, а в следующее мгновение вместо зверя на хвойной подстилке из опавших игл стояла худая молодая девушка в стареньком потрепанном сарафане с несколькими прорехами.       Длинные волосы незнакомки торчали в беспорядке, напоминая высохшую солому. Голые руки и ноги девчонки пестрели блеклыми линиями шрамов, доставшихся ей либо от местных крестьян, либо от других сородичей, более крупных и свирепых. Волколаки в отличие от обычных волков довольно агрессивно относились к слабому полу в своих рядах, не гнушаясь нападать на женщин-оборотней, а иногда даже убивать их.       Наметанным взглядом, Геральт сразу определил, что перед ним далеко не матерый хищник, как ему показалось в самом начале. Т.И., как представилась девушка, ходила в волчьей шкуре только второй год, и ни разу за это время не пробовала человеческой плоти.       - Я раньше жила в этой деревне, - тихим шепотом рассказывала волчица, умостившись прямо на лесную подстилку. На поляну она категорически отказалась заходить, признавшись, что от запаха аконита у нее нестерпимо кружится голова. – Мой отец был охотником, а мать – травницей. Лес всегда служил мне вторым домом, а потом все изменилось.       - Кто тебя обратил?       - Два года назад в нашу деревню забрели три мужика. Наперебой рассказывали, что на их деревню напали разбойники. Перебили почти всех жителей, дома разграбили и сожгли, а скотину увели за собой. Староста сжалился над ними и помог каждому устроиться на постой к кому-нибудь из местных. Так в нашем доме появился Пшемисл…       - Почему он укусил именно тебя?       - Он и не собирался меня кусать, на отца метил. Да вот только ошибся.       Геральт непонимающе нахмурил брови, а Т.И. впервые за все время беседы еле заметно улыбнулась, любуясь тем, как лунный свет искусно очерчивал скуластое лицо ведьмака, путался в его густой белоснежной шевелюре и игриво сверкал на серебряных заклепках походного кафтана. Было в нем что-то родное, волчье: сила, уверенность, надежность. Сама того не осознавая, девушка тянулась к охотнику на чудовищ, забывая о всепоглощающей мощи страха, преследовавшего её последние два года.       - В тот день отец собирался идти в лес, проверять силки на мелкую дичь. Пшемисл еще утром ушел, ссылаясь на то, что обещался помочь кому-то из местных с починкой телеги. А потому не знал, что после обеда отцу стало плохо, и он отправил вместо себя меня, благо я не раз ходила с ним на охоту и хорошо знала, как и что нужно делать. Я взяла холщовый мешок, сунула охотничий нож за пояс, накинула на плечи куртку батюшки и зашагала в чащу. Эта куртка меня и сгубила!       Где-то высоко в небе ухнула пролетающая мимо сова. Ее четкий силуэт прорезал темно-синее полотно неба, пересек бледно-желтый диск луны и затерялся среди частых верхушек сосен. Т.И. проводила птицу грустным взглядом, отчаянно завидуя её способности свободно лететь туда, куда она пожелает.       - Погода тогда выдалась пасмурной, тучи то и дело набегали на солнце, так что в лесу было темно, хоть глаз выколи. Я отыскала тропку, по которой мы с отцом частенько ходили на промысел, и даже успела проверить несколько ловушек, прежде чем из кустов мне на спину прыгнула огромная волчья туша. Помню, как плечо обожгло огнем, холод сырой земли под щекой и боль, затмившую собой весь белый свет.       Очнулась я уже в пещере. Надо мной стояли трое пришельцев во главе с Пшемислом и очень громко ругались. Оказалось, что им сильно приглянулась наша деревня, да и леса у нас были богатыми: зайцы, олени, кабаны и прочая живность. Вот они и надумали затащить в свои ряды моего отца. О нем всегда отзывались, как о хорошем охотнике, местность знал не хуже лешего, да и силы ему было не занимать.       Вот только обманулись оборотни в потемках. Куртка отцовская им примелькалась, да и запах его же был, а то, что под тканью я очутилась, так то - случайность. Отпускать меня они не решились, боялись, что правду односельчанам расскажу о новых жителях. В деревне наплели, что волки меня задрали, даже куртку батькину притащили, изорванную да в крови перепачканную. Отец мой тогда с горя запил, все себя винил в кончине единственной дочери, а когда совсем невмоготу стало, пошел в сарай да там и удавился на собственном ремне. Мать как схоронила батюшку, пошла на реку, где девки белье частенько стирали, да от отчаяния в омуте и утопилась. Только косынка белая от нее и осталась, зацепилась за стебель камыша недалеко от заводи. Одна я осталась.       - А почему не сбежала?       - Я хотела, да только слаба слишком. Эти ироды под волчьей личиной почти десяток лет ходят, а мне только-только второй год пошел. Да и человечиной я брезгую, а без нее настоящей силы волколака никогда не обрести. Пробовала в деревню уходить, да только местные как волка видят, сразу за вилы да рогатины хватаются. Один раз чуть не задавили, еле ноги унесла.       С этими словами Т.И. задрала край юбки, обнажая худое бедро, и продемонстрировала длинный белесый шрам, шириной в два пальца с острыми краями.       - Это меня Степан, сын мельника, ухватом пырнул, когда я через плетень вокруг его участка прыгала. Повезло, что вскользь задел, а не то могла и хромоножкой остаться. «Эти» бы меня тогда точно задрали, за ненадобностью.       Геральт глубоко вдохнул, стараясь унять клокочущий в нем гнев, и осторожно опустил руку девушки с зажатым в ней подолом сарафана. Горячие ладони мужчины нестерпимо обожгли оливковую кожу на тонком запястье волчицы, заставляя ту испуганно вздрогнуть, больше от неожиданности, чем от страха, и застенчиво отодвинуться в сторону, награждая ведьмака несмелой извиняющейся улыбкой.       - Прости. Я успела отвыкнуть от человеческого общения. Уже и не помню, когда мне выпадала удача произнести больше, чем пара-тройка слов. Одичала совсем.       - Ты ведь знаешь, зачем я сюда пришел, не так ли?       - Знаю. И помогу тебе, чем смогу.       - Не боишься?       - Боюсь. Очень боюсь. Но и жить так дальше тоже больше не могу.       Вновь обернувшись в волка, Т.И. дождалась, пока ведьмак затушит костер, и степенно шагнула под сень хвойных ветвей. Ястребиные глаза Геральта легко находили светлую шкуру охотницы среди темных зарослей, и очень скоро их небольшая процессия вышла к невысокому холму, в недрах которого, за кустистыми ветвями багульника притаилась глубока нора, уходившая на несколько метров вглубь.       - Они сейчас в логове. Делят тушу загнанного мною лося. Охотники из них никудышнее, а вот аппетит имеют и впрямь волчий. Хотели в деревню пойти, еще, кого утащить, как намедни было, да я помешала. Вывела сохатого прямо им под ноги, ну как тут устоять перед такой добычей. А вот ребенка отстоять не смогла,… не уберегла.       - Ты не виновата, Т.И.! Это их грех, а не твой, и не тебе его искупать.       Девушка промолчала, но по благодарному взгляду лучистых глаз мужчина понял, насколько сильно она была признательна ему за проявленную доброту. Наказав волчице ждать его у входа в нору, Геральт вытащил из-за спины серебряный меч и твердо шагнул во тьму провала, намереваясь раз и навсегда покончить с «проклятьем», сломавшим и без того немало человеческих жизней.       Т.И. проводила спину ведьмака напряженным взором и еще долго стояла на пороге пещеры, вглядываясь в гнетущую черноту провала. Чуткий слух легко улавливал отголоски эха, позволяя хотя бы отчасти составить картину происходящего по ту сторону, и то, что девушка слышала, заставляло её нервничать все больше и больше. Лязг металла и острых когтей неприятно резал слух, вызывая крупную дрожь в исхудавшем от голода теле.       Волколаки не ожидали визита охотника на чудовищ, однако это не помешало им обрушить на незваного гостя весь свой гнев. Прислушиваясь к каждому шороху, волчица мертвой хваткой сжимала собственные плечи, пока среди звуков битвы не прозвучал душераздирающий вопль одного из оборотней. Место укуса на плече неприятно заныло, но Т.И. лишь нервно дернула рукой, не желая пропускать самое важное.       Через час на тот свет отправился и второй душегуб. Его протяжный вой распугал всех зверей в округе, а вдалеке нестройным хором зазвучали надрывные голоса сторожевых собак.       - Господи, спаси и сохрани.       Девушка не сомневалась, что последним противником Геральта остался Пшемисл, и очень боялась, как бы удача в самый последний момент не повернулась к ним спиной. Снедаемая сомнениями и страхом, Т.И. несмело заглянула в пещеру и явственно ощутила резкий стальной запах свежей крови. Человеческой крови!       Не раздумывая, она ринулась вглубь норы, легко пробираясь меж свисающих с потолка корней деревьев, пока не вышла к выдолбленному в почве карману, высотой в полтора человеческих роста и глубиной около шести метров. Оборотни вырыли это убежище еще до того, как решились посетить деревню, и сейчас практически весь пол волчьей берлоги был усеян костями мелких и крупных животных, остатками шкур и прогнившей плоти, некогда представлявших собой двух безжалостных волколаков.       А посреди всего этого гнилья кружили ведьмак и Пшемисл. Огромный бурый ликантроп с чудовищными клыками и десятком кривых когтей яростно отмахивался от серебряного меча охотника, норовя при каждом удобном случае распороть противнику брюхо, но всякий раз безобразная лапа высекала искры, наталкиваясь на звонкую сталь.       Геральт успел слегка запыхаться, держа третий поединок за раз, и если с первыми двумя волками он сумел разобраться довольно быстро, то с последним из них ему явно предстояло повозиться. В какой-то момент оборотню удалось выбить клинок из рук соперника, и когда он уже предвкушал скорую победу, его ногу пронзила острая колючая боль.       Оступившись, волколак опустил свою уродливую морду вниз и увидел, что причиной заминки стала большая белая волчица, мертвой хваткой вцепившаяся в его голень. Хищница грозно рычала сквозь плотно стиснутые зубы и продолжала настойчиво тянуть ликантропа на себя, стремясь если не повалить, то хотя бы отвлечь монстра, пока ведьмак вновь не возьмет в руки свой меч.       - Отцепись от меня, безмозглая тварь! – взревел Пшемисл, замахиваясь огромной когтистой лапой в сторону Т.И., однако прежде чем он успел хотя бы дотронуться до обидчицы, горло волколака насквозь прошило широкое лезвие заговоренного клинка.       Обмякшая туша оборотня кульком рухнула на земляной пол, тут же образуя под собой внушительную лужу черной крови. Обтерев лезвие куском льняной ткани, Геральт убрал меч обратно в ножны и смерил притихшую в уголке волчицу укоризненным взглядом.       - Я же просил тебя подождать меня снаружи.       Т.И. в ответ лишь виновато завиляла пушистым хвостом и озорно прикрыла узкую мордочку лапой, выражая свое подлинное раскаяние. Ведьмаку ничего не оставалось, кроме как смиренно качнуть головой и первым направиться к тоннелю, ведущему на поверхность. Лесная прохлада, смешанная с хвойной свежестью, разительно отличалась от жуткого смрада, царившего в затхлой пещере. Легкий ветерок приятно защекотал лицо, принося с собой живительную прохладу, а вместе с ней и пьянящий аромат свободы.       Перекинувшись в свою человеческую форму, девушка танцующей походкой прошлась по траве, подставляясь под ласковый лунный свет, и закружилась на месте, вдыхая полной грудью чарующие запахи леса.       - Отныне ты сама хозяйка своей судьбы, - добродушно улыбаясь, отметил Геральт, наблюдая за тем, как на бледных губах волчицы расцвела широкая счастливая улыбка. – Можешь отправиться куда захочешь.       - А могу я пойти с тобой?       Живые глаза Т.И. смотрели на ведьмака с такой мольбой, что его, казалось, очерствевшее за долгие годы одиночества сердце, екнуло, на краткий миг, поддаваясь волшебной магии «ответного тепла», однако взращенный бесконечными скитаниями и гонениями опыт быстро оборвал неокрепшее желание, заменив его холодным доводом разума: «её место где-то ещё, но только не рядом с ним!»       Хмурая маска, наложившая свой отпечаток на волевое лицо мужчины, стала куда более ясным ответом, нежели тщательно подобранные слова, что прозвучали чуть позже.       - Будет намного лучше, если ты пойдешь своей дорогой, а я – своей.       С первыми лучами восходящего солнца, Геральт вернулся в деревню, предоставив старосте в качестве доказательства три отрубленные волчьи головы. Крестьяне наперебой принялись причитать, разглядывая останки тех, кто еще совсем недавно наводили страх и ужас на их поселок, и только один из селян задумчиво молчал, пока не подошел срок рассчитаться с охотником за выполненную им работу.       - А как же волчица, что не раз приходила в деревню? Это ведь она науськивала оборотней красть нашу скотину, собак, детей! Её ты не убил?       - Ликантропы способны брать под свой контроль обычных волков, чтобы те помогали им охотиться. Больше ни один матерый зверь вас не побеспокоит, если только вы сами не дадите им для этого повод. А волчица здесь не при чем.       - Сделал полдела, а теперь плату требуешь? А если она новых чудищ на нас натравит? Что же нам, опять с миру по нитке собирать, чтобы ты мог свои карманы набить за наш счет?!       - Успокойся, Степан! С волками мы и сами сумеем сладить, чай, не кисейные барышни. Ты и сам не раз на облаву ходил, знаешь, как оно там и что. А господин ведьмак нас от лютой смерти спас и плату получит, согласно договору.       Староста полоснул по юноше строгим взглядом и без дальнейших препирательств отдал Геральту причитающееся ему серебро. Сыну мельника ничего не оставалось, кроме как выругаться себе под нос и молча удалиться, напоследок одарив охотника на чудовищ недобрым взглядом.       Получив награду и немного провизии в дорогу, ведьмак выехал из деревни и направился дальше по дороге в сторону росстани, чтобы оттуда выбрать направление для своего следующего путешествия. Сосновый лес остался далеко позади, однако, на протяжении всего пути мужчину не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает.       Остановившись на привал, Геральт расседлал Плотву, насыпал ей в торбу немного овса, обустроил себе спальное место, насобирал хвороста и, опустившись на поваленный ствол дуба, притворился, что очень сильно увлечен полировкой своих мечей. Не прошло и часа, как в дальних кустах что-то тихонько зашуршало, потом в соседних. Ведьмак подобрал с земли небольшой камушек и метко швырнул его в том направлении, откуда раздавался шум.       Жалобный визг заставил рыжую кобылу испугано встряхнуть головой, а вслед за этим на свет костра, припадая на левую переднюю лапу, вышла белая, как снег, волчица. Растянувшись недалеко от костра, но в отдалении от охотника, Т.И. принялась демонстративно вылизывать «больную» лапу, нет-нет, да бросая в сторону обидчика укоризненные взгляды.       - Дай посмотрю. – Предпринял попытку загладить свою вину ведьмак, однако в ответ получил лишь грозный обиженный рык и демонстративный взмах лохматого хвоста. – Нечего прибедняться, ты сама виновата.       Оскорбленная до глубины души подобным заявлением, хищница издала звук, отдаленно похожий на лай, и, показательно фыркнув, отвернулась от Геральта.       - Я ведь предупреждал тебя, Т.И.! – и снова тишина. – В конце концов, ну что за детский сад?       Встав с места, мужчина сделал пару шагов в сторону волчицы, намереваясь все-таки осмотреть поврежденную конечность, но когда до цели оставалось всего ничего, пострадавшая вдруг резво вскочил на все четыре «ноги» и довольно шустро отпрыгнула в сторону, припадая на обе передние лапы и задорно виляя пышным, словно ветвь сирени, хвостом.       - Ах ты, егоза! – наиграно выругался Геральт, показательно грозя резвящейся вокруг него «животине» кулаком.       Желая заслужить прощение, Т.И. вдруг неуклюже завалилась на бок и перевернулась на спину, по-собачьи выставляя напоказ свой мохнатый живот в знак безоговорочного доверия.       - Ладно, довольно игр. Садись ближе к огню и рассказывай, как ты здесь очутилась.       Отряхнувшись от налипшей на шерсть пыли, девушка перекинулась и удобно устроилась по левую руку от ведьмака, подставляя озябшие ладони под поток горячего воздуха. Из одежды на ней по-прежнему было лишь тонкое летнее платьице, разве что прорехи оказались залатаны кривыми заплатками, да и те уже успели продраться из-за блужданий по густым лесам.       Окинув все это «великолепие» снисходительным взором, Геральт подтащил к себе свою походную сумку и вытащил из нее запасной плащ. Плотная ткань, заговоренная от непогоды, пуховым одеялом упала на худые плечи Т.И., полностью скрывая её фигуру от ветряных потоков.       - Спасибо. Я настолько привыкла ходить в волчьей шкуре, что совсем не подумала о том, чтобы раздобыть себе другую одежду.       - Все придет со временем. Но почему ты здесь?       - Я шла за тобой от самой деревни. Пряталась в зарослях, чтобы ты меня не заметил. Ловила мелкую дичь на пропитание: зайцев, диких гусей, один раз сцепилась с рысью из-за куска оленины. Если не находила укрытия от дождя или сильного ветра спала прямо на голых камнях, свернувшись в клубок. Мне больше некуда податься, Геральт.       - Разве я не говорил, что рядом со мной тебе делать нечего?       - Говорил, вот только…       - Что только?       - Тянет меня к тебе, Геральт. Нестерпимо сильно тянет. Зверь мой внутри беснуется, воет, когтями скребет, чуть ли не на аркане к тебе тащит. Волки, они ведь на всю жизнь пару себе находят. Вот и я, кажется, свою отыскала… Можешь ругаться, можешь гнать меня поганой метлой, можешь… мечом меня зарубить, а только нет у меня теперь иного пути, кроме твоего.       Т.И. грустно улыбнулась ведьмаку, не зная, что еще сказать относительно сложившейся ситуации, и робко опустила голову на крепкое мужское плечо. Белый Волк только и смог, что наградил лохматую макушку нечитаемым взглядом и тяжело вздохнул, обращая свой задумчивый взор обратно на бушующее в костре пламя. Мало ему было предназначения, из-за которого вся его степенная жизнь охотника на чудовищ пошла наперекосяк, так теперь еще и волчица непутевая к нему прибилась.       Тянет её к нему, видите ли,… тоже мне выдумала!       Однако же, с первыми лучами солнца из придорожного лесочка ведьмак выехал не один, а в сопровождении большой белой волчицы, легкой трусцой бежавшей вровень с рыжей кобылой охотника на чудовищ.       Куда бы не заносила их судьба, куда бы не вели скалистые тропы, не было и дня, когда Геральт жалел о том, что согласился взять Т.И. с собой.       Поначалу совместный путь выдался крайне напряженным, так как мужчина не привык заботиться о ком-то, кроме себя. Стоило отдать девушке должное, она никогда не жаловалась на усталость, четко следовала указаниям спутника, однако вопреки многочисленным просьбам самого ведьмака, исправно продолжала охотиться на разнообразную дичь и приносила плоды своего кропотливого труда к вечернему костру.       В одном из небольших городов охотник за весьма скромную плату справил у местного портного для Т.И. хороший охотничий костюм. Легкая на вид ткань совершенно не стесняла движений при ходьбе и беге, а самое главное защищала от холода и сырости.       Теперь большую часть пути девчонка могла проводить в человеческом обличии, что позволило обоим спутникам узнать друг друга поближе.       С каждым прожитым днем, они все больше и больше сближались, оберегая и поддерживая один другого. И во время очередного привала, пока Т.И. суетилась у костра, разделывая тушку очередного пойманного ею в лесу зайца, Геральт вдруг поймал себя на мысли, что уже и не помнит тех однотипных дней, когда ему приходилось странствовать в одиночку.       Череда серых, пропитанных рутиной, будней частично истерлись из памяти, уступив место куда более живым и ярким воспоминаниям, главным элементом которых являлась именно Т.И.!       …Вот они остановились у реки, чтобы напоить Плотву и самим набрать немного воды в дорогу, а в следующее мгновение Геральт уже стоял по пояс в прохладном потоке, стараясь отгородиться от отчаянных попыток девушки искупать его после стычки с болотной бабой.       Позже, мокрые и довольные, они вместе грелись у жаркого костра, плотно прижимаясь друг к другу под покровом походного плаща. Тонкие нежные руки Т.И. ласково кружили по открытой груди ведьмака, вырисовывая ей одной понятные узоры, в то время как сам охотник крепко прижимал к себе хрупкое фигурку, переставшую напоминать обглоданный скелет мученика и превратившуюся в гибкий женственный стан с довольно привлекательными для мужского взора формами.       Рассыпавшиеся по плечам и спине густые локоны пахли живицей и медом. Раскосые озорные глаза смотрели на Геральта с заботой и любовью, а чувственные губы не переставали осыпать невесомыми поцелуями мускулистые плечи отважного Белого Волка.…       Углубившись в собственные мысли, мужчина не услышал, как Т.И. позвала его к ужину, а потому слегка замешкался, когда ощутил на своих коленях приятную тяжесть женского тела.       - О чем ты так глубоко задумался? – обнимая ведьмака за шею, полюбопытствовала волчица, игриво потираясь носом о его впалую щеку.       - О том, как мне повезло, что я тебя встретил. – Ответил тот, крепко обвивая руками тонкую талию возлюбленной.       «Волки выбирают одну пару на всю жизнь, и хранят ей верность до тех пор, пока смерть не разлучит их!»