Imagine - 2

      Монотонный писк аппарата жизнеобеспечения заставил Палача распахнуть тяжелые веки и бегло осмотреть помещение, в котором он находился. Бежевые стены и кипельно-белый потолок нещадно слепили и без того слабовидящие глаза, а стойкий запах лекарств и шум голосов вдалеке сигнализировали о том, что мужчина находился в больнице.       Выходит, задание по поимке Акудама они провалили… опять.       Чувство горечи и разочарования в собственных силах накрыли инструктора с головой, ведь для мастера отдела исполнения наказания не было ничего постыднее, чем уступить преступнику. А за последние сутки и он, и его нерадивая ученица успели сделать это дважды, тем самым доказав свою полную профнепригодность.       Обуреваемый эмоциями, каратель сжал кулаки с такой силой, что захрустели кости, однако прежде чем гнев окончательно затуманил его разум, тишину палаты нарушил тихий ироничный голос.       - Если поднатужишься ещё немного, то возможно, сумеешь произвести на свет самый настоящий алмаз.       Повинуясь инстинктам, Палач резко развернул голову в сторону говорившего, из-за чего перед глазами у него тут же заплясал сонм черных точек.       - Я бы на твоём месте повременила с физической нагрузкой, иначе врачам опять придется вытаскивать тебя с того света, - невозмутимым тоном изрекла женщина в длинном чёрном пальто, разместившаяся подле постели пациента и неспешными движениями очищавшая сочное зеленое яблоко от кожицы с помощью перочинного ножика.       Изумрудная лента причудливой спиралью свисала вниз, напоминая новогоднюю гирлянду из гофрированной бумаги, которую обычно развешивали на улицах в честь предстоящего праздника. А шлейф сладковатого аромата фрукта смешивался с легким летним ветерком из приоткрытого окна и частично перебивал собой горькие фимиамы больничных лекарств, вызывавшие не самые приятные ассоциации.       - Что ты здесь делаешь? – надтреснутым шепотом спросил мужчина, предпринимая неуклюжую попытку сесть на узкой больничной койке, однако его старания особым успехом не увенчались.       Тело всё ещё плохо слушалось после ожесточенной схватки с одним из Акудама, а посему каратель не рассчитал сил и едва не рухнул вниз, если бы не молниеносная реакция гостьи. Одним точным легким движением женщина перехватила больного на полпути к полу и мягко водрузила его обратно на подушку, заблаговременно поднятую так, чтобы скрыть металлические прутья спинки кровати.       - Ты всегда пытался взять на себя больше, чем мог вынести.       - Мне было с кого брать пример, Учитель.       Наставница наградила Палача короткой однобокой ухмылкой, признавая брошенную в её сторону шпильку, после чего вновь опустилась на железный стул возле койки и принялась нарезать очищенное яблоко на дольки. Лезвие ножа легко и быстро рассекало сочную мякоть фрукта, превращая её в ровные одинаковые кусочки полукруглой формы.       - Так и будешь молчать? – наконец, нарушил воцарившуюся между ними тишину инструктор, награждая молчаливую фигуру гостьи холодным изучающим взором.       - А разве я должна что-то говорить? – вопросом на вопрос ответила женщина и невозмутимо отправила в рот первый ломтик яблока.       Снисходительная улыбка, обосновавшаяся на её губах, бесконечно раздражала, но мужчина ничего не мог с этим поделать. Она всегда была такой: независимой от чужого мнения, настойчивой в собственных стремлениях, упрямой, саркастичной, и невообразимо решительной. Настоящим бойцом!       - У тебя забавная ученица, - как бы между делом обмолвилась наставница, бросая короткий взгляд на соседнюю койку, - вы с ней очень похожи.       - Как она?       - Жить будет. Правда, если не научится усмирять свои амбиции и гордыню, долго на этом свете она не задержится.       Палач перевёл взгляд на ширму, за которой находилась его подопечная, и не смог сдержать тяжелого вздоха. Картины давно минувшего прошлого замелькали перед внутренним взором, возвращая инструктора в день, когда его собственная жизнь разделилась на «до» и «после». В ту ночь он совершил непростительную ошибку, впоследствии стоившую ему слишком многого. И не только ему…       - Я знаю, о чём ты думаешь. И пусть мои слова ничего не изменят, всё равно скажу: не делай этого!       - Мой долг, как наставника, защитить её, даже от самой себя.       - Но не такой ценой! Поверь мне, я знаю, о чём говорю.       Скрип ножек стула по кафелю заставил мужчину оторваться от разглядывания перегородки и перевести взор на возвышавшуюся над ним женскую фигуру. Черные полы плаща распахнулись, являя миру белоснежный мундир сотрудника отдела исполнения казни, и только алые пятна крови в районе груди нарушали безукоризненный облик слуги закона.       Голубые глаза Палача неотрывно глядели на кровавые разводы, тянувшиеся до самого воротника формы, и впервые за долгие годы службы его холодная маска невозмутимости дала ощутимую трещину. Рука, лишенная прикрытия перчатки, отчаянно потянулась к наставнице, однако так и не достигла цели, остановившись где-то на полпути.       - Прости меня.       - Мне не за что тебя прощать. В том, что произошло двадцать пять лет назад, твоей вины не было. Но если ты сам этого не поймешь, то очень скоро окажешься там же, где и я. Безликим номером на мемориальной стене, служащей общим надгробием всем, кто не смог вовремя остановиться. Запомни это! И береги себя. Твоё время ещё не пришло.       Щелчок дверного замка заставил инструктора отвлечься всего на секунду, однако когда он вновь развернулся к центру комнаты, там уже никого не было. Стул для посетителей стоял у дальней стены, ничем не выдавая того, что еще полчаса назад на нём мог кто-то сидеть. А единственное в палате окно оказалось наглухо занавешено, не пропуская в помещение ни единого дуновения ветерка.       И только изумрудно-зелёное яблоко, лежавшее на краю прикроватной тумбочке, загадочно блестело в неверном свете больничной лампы, источая сладковатый аромат солнца и свежести...