***
Послезвоночная тишина. Урок идёт уже как десять минут, и в длинном, как хвост змеи, коридоре, слышны еле внятные бормотания учителей. Краска на стенах сползла, но по-прежнему имеет легкий запах хлорки, смешанный с душностью. Отчётливые шажки обходят класс за классом, приближаясь к лестнице. Рыжеволосый мальчик маленького роста шёл аккуратно, боясь учителей по другую сторону стен. Тем не менее, негласное задание «пройти тихо и покинуть здание, никого при этом не потревожив» проходило весьма гладко, и об этом говорил выход, что с каждым шагом казался всё ближе и ближе. Внезапно пол перестал скрипеть под ногами, что давало ясную остановку этому походу. Уши уловили хныканье, а нос едкий запах перекиси и другого аптечного запаха. Голова медленно повернулась к источнику звуку, мужской туалет. Затем глаза быстро стали метаться то на лестницу, до которой осталось не меньше трех шагов, то на комнату. Короткие рассуждения не заняли много времени, поэтому он ещё более аккуратно, отворил дверь. Брови сложились домиком, а точнее крышей, показывая лишь сожаление, а в зрачках уловима некая тоска. Но после сразу же чуть ли не отпрыгнул, от страха часто моргая, полностью раскрыв глазные яблоки, вот-вот выпадут. На полу, у стены сидел мальчишка, он хныкал, иногда взвывая, но сразу же затыкая себе рот, его волосы взъерошены, а руки в крови. Она растекается по белой рубашке на джинсы и, наконец, на пол, где формирует лужу. Голубоволосый яростно прижимает руку к верхней одежде, шикая от острой, пронзающей боли. Вокруг него разбросаны бинты, перекись, вата и ещё пару бутылочек, точное название не интересует сейчас никого. Пико роняет рюкзак и, сорвавшись быстро подбегает к мальчику, который существенно ниже ростом. Сам же пострадавший, завидев постороннего закричал, но снова заткнулся, видимо, проклиная себя. Крик прошелся по коридору, но рыжик поспешил закрыть дверь и подойти обратно. Руки дрожали, кажется, рыжик напуган даже больше. Собственная кровь в жилах застыла, а сердце зажигает рок на барабанах. Пико оценивающе осматривал рану, но в комнате слишком темно, отдает лишь заходом луны за окном. Медленно поднимая взгляд, он столкнулся с чужими глазами. И стало ещё страшнее. Они были наполнены мукой, печалью, и смотрели в никуда. Мальчик зашмыгал носом, и это напомнило о том, в какой ситуации находится бедный. Вспоминая действия родителей при получении несерьезных, но все же, ран, Пико аккуратно потянул руку к чужой, которую страдалец и пытался так упорно скрыть. Их взгляды наконец встретились. — Не бойся, я рядом, я не, сделаю тебе больно… — В полной тишине прозвучал тихий, но уверенный шёпот Пико. Оппонент дважды шмыгнул и, дрожа, вытянул. По телу прошёл новый табун мурашек. Рана, глубокая и сделанная вертикальной линией, слегка краём выходя на вены. Зрелище не из приятных, два куска мяса как две страницы учебника отлипают друг от друга. Пико был готов сам броситься бежать, что, в принципе, было желательно. Убежать в абсолютно любой класс и позвать учителя, но взгляд черных, в своей форме, мертвых, зрачков тянут обратно. Взяв ватные диски и перекись, рыжик нежно прошёлся но ране, что вызвало ответную реакцию, и страдалец вновь захотел вернуть свою конечность, что ему сделать не дали. — Я сейчас перевяжу и донесу тебя до медпункта, хорошо? — Завидев слабый, неуверенный кивок, Пико быстро достал бинты, старательно и неумело перевязывая больному руку. — Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Говоря это он встал с колен, обходя лежащего и осторожно поднимая его на руки. Каждый всхлип и шипение вызывало у Пи горечное чувство вины, но всё же как только мальчик уже был на его руках, рыжик, не теряя не минуты, выбежал из уборной, спускаясь в медпункт.***
Каждая минута на счету, часы тикали, медленно перетаскивая часы с места на место, приближая время к перемене. Кейт уже давно собрал рюкзак, хотя учитель продолжал преподносить материал, будучи уверенным в том, что всё успеет, однако сам Кейт касательно собственных планов ой как не уверен. От нервов подушечки пальцев быстро застучали. Кураж был у всех, все были готовы со звуком колокольчика, наверное, выпрыгнуть в окно. И наверное так было каждый день, но сегодня — особенный. Календарь наконец указывал ровное число на последний школьный день. Однако, честно признать, на более сильных эмоциях сейчас был лишь Кейт. И именно в тот момент, когда последнее тиканье часов оповестило громким звонком за стенами классов, он сорвался в ту же секунду, безоглядно перепрыгивая порог класса, а потом ступени, не слыша ни один разъярённый возглас классного преподавателя. Бойфренд за пару секунд оказался у раздевалки с куртками, взглядом панически ища ту заветную. Нет, он не пытался уйти, да поскорее, нет, он искал пальто своего приятеля. И как только задание было выполнено, он подбежал к ней, дрожащими руками доставая из кармана рюкзака что-то. Внезапно он остановился, впервые за собственное гиперактивное путешествие сегодня, он почувствовал неуверенность, наливаясь краской. Он держал в руках любовное письмо, адресованное как раз его другу. Сомнения вновь засели в голове, но положить он так и не решился. Грусть воцарилась на лице, и он уныло зашагал к своей куртке. Раздевалку уже наполнили маленькие дети и подростки постарше. Это говорило лишь об одном, о конце и провале своей миссии. Планировка не заняла много времени, но убрать из своей головы сомнения заняла много времени. Настолько, что вера в том, что его не возненавидят даже стала исчезать. До момента этого действия. Каждое лето Пико уезжает на три месяца, что снова давит и разрывает от того, что он, Кейт, познал проёб. Опять. Куртка уже давно на нём, но медлительность сбавила обороты и выходил БФ из школы, кажется, последний. Опустив нос в телефон. Он что-то написал, скорее всего, своей подруге Гёрлфренд, и сунул мобильник в карман. — Кейт! — Знакомый голос позади заставил остановиться. — Пико? — На автомате голубоволосый натянул улыбку и повернулся, встречаясь с парнем выше на голову. Его взгляд был серьезным, а после встречи взглядов рыжик лишь закатил глаза. Сразу раскусил фальшиво натянутую улыбку. — В общем… Это же твоё, да? — Внезапно он замялся, протягивая другу то самое любовное письмо. Весь мир внезапно рухнул. Захотелось закричать, и то ли от горя, то ли от стыда. Кажется, Бойфренд выронил его пока собирался. Ответ поступил не сразу. Врать было бессмысленно. Парень, стоящий напротив знал его полностью. От повадок до почерка в тетради. — Ну… Да… — Кейт поджал в полоску губы, забирая собственное письмо обратно, мысленно вспоминая ритуал, что один возвращал любовные письма обратно, в качестве отказа, другому. И сердце рвёт на части, и себя тоже захотелось, как и эту нелепую записку. Но внезапно пальцы нащупывают другой слой бумаги. Взгляд машинально приковывается к второй записке, которая множеством букв не хвасталась.Ты мне нравишься — От Пико Кейту
И в конце неровно нарисовано сердечко, словно дрожащими руками по бумаге. Мир рухнул второй раз, но теперь в хорошем смысле. На щеках всплыл румянец, а в горле застрял ком чувств. Бойфренд упал прямо сейчас бы, но боялся пошевелиться, на эмоциях поднося две записки к губам, вновь встречаясь с Письмо взглядами. Его щёки слегка ответно покраснели. Неловкую тишину оборвал сам рыжик, ибо даже если бы Кейт мог что-то сказать, но не знал бы, что именно. — Я. Ну. Я видел тебя там, в раздевалке. Я хотел положить тебе это в карман куртки, но завидел тебя. Ты обронил собственное письмо и… Я, конечно, знаю, что это не красиво, но прочитал и… Внезапные объятья застали Пи в расплох, но это оказались самые тёплые, приятные обнимашки за всю их дружбу.