Бал, совершенство и уроки хорошего тона

      Стоило Диане перешагнуть последнюю ступеньку, как её из яркого тумана пар выхватил ястребиный взгляд миссис Кросс.       Одна из представительниц узкого, высокого и вечно парящего над чужими головами кружка сплетниц застыла — нелепо проморгавшись, протёрла крошечные очки; её губы вытянулись в напряжённую нить.       Первый удар попал точно в цель.       — Добрый вечер, миссис Кросс, — собственные шаги кажутся легкими, хотя юбка платья то и дело обворачивалось вокруг ног, и норовила русалочьим хвостом, оказаться под чьими-нибудь каблуками, — Большая радость — видеть вас в добром здравии, — реверанс, пусть он вышел совсем детским, но доставил удовольствие, как если бы перед её глазами развернулась линия полных удивления лиц учёных мужей.       — Диана, моя девочка, — привычное, колющее камнем в сапоге «доктор Ливси» шумно провалилось в глотку, — Неужели, ты взялась за ум! — это можно было бы назвать восхищением, если бы не дрожь в сжимающих старый веер пальцах.       — Только в этот вечер, — ещё один наклон, поворот, взмах ленты, кокетливый.       Доктор не была из тех, кто способен долго злорадствовать, поэтому, она довольствовалась двумя меткими попаданиями.       Третье выстрелит само.       Внимание не оставляло Ливси — она была готова к этому, держа спину, невесомо, изредка громко задевая пол короткими каблуками пол, скользила у сверкающей кромки. Подобно привязанному ласковой лентой к колышку ягнёнку.       К ней подходили волки, открывали пасти-приглашения, недовольно щелкали клыками-языками, получив отказ.       Из всех любопытствующих и соревнующихся Диана увела за собой двоих.       Совсем щенка — с ним было сложнее, хотелось выбраться из овечьей шкуры и повести, но хорошие леди послушны, покорны.       Но на ногу она ему всё же наступила — и ягнята кусают, когда волк пускает слюну на их сладкий бок.       Вторым был молодой, торопливый, сующий свой длинный нос глубже, дальше, мимо скорлупы платья.       Учтивое молчание разжигало, влекло продолжить, кружить, давая солдатские обещания-похвалу, а тихое напоминание о петле и о том, что ожидает его, если он не будет держать морду и когти при себе.       Расстались они чудесно: послав воздушный поцелуй доктор ушла с поверхности, опустившись ко дну-колоннам, не забыв махнуть рукой одной из знакомых миссис Кросс, по-дружески, говоряще.       Подхватив с подноса бокал, Ливси остановилась, переводя дух облокотилась — она достаточно показала себя. Этот ягнёнок нуждается в покое — в покое пришло беспокойство; Диана не чувствовала присутствия Трелони. Нет, она видела щебечущие стайки, но ни в одном центре, сцене его не было, это странно, неправильно.       Подобное могло означать — многое.       Например, приближение авантюры — очевидно.       Как она могла забыть.       — О, Джон, — болезненное осознание.       «Обещание»       — О, Джон, — догадка.       «Приём»       — О, Джон, — бокал выскальзывает из погрубевшей от работы ладони.       Разбивается.       Неприметно.       Пачкая подол.       Плохо.       Переступив, доктор прикрывает осколки, хмурится. Постукивает пальцами по локтю — опьянённые мысли столкнулись, смешавшись в бойкий клубок, распутываясь тянули ум дальше, подсказывая решение.       Оно было простым — остаться на месте.       До первой россыпи шума.       В сильный шторм лучше всего держаться за прочную мачту.       Светский настрой или то, что можно было за него принять вернулось туда, откуда пришло и виноватым псом залегло в свой угол.       Возможно, ей стоило вернуться к широкой лестнице?       Возможно, ей стоило опоздать?       Возможно, ей стоило сблизиться с компанией миссис Кросс?       Возможно, ответ бы и пришёл, если бы не древняя, как само время истина.       «Не упоминай вслух имя того, кого не хочешь увидеть»       Обычно, это относилось к древним богам, призракам, чудовищам и другим порождениям человеческого разума — но, сейчас, их место заняла женщина.       Ливси узнала бы её и в порту — первой в глаза бросилась причёска, после сияющее лицо.       Она была не одна; спутника или спутницу укрывала стайка толпы, сменяясь и переливаясь, мешая и волнами закрывая от любой попытки заглянуть под пену.       Возможно, ей стоило уйти?       Возможно.       Стойкость. Вдох и сведя на груди руки, Диана встряхнулась, сбрасывая оцепенение и возвращая стройную хрупкость.       Стержень в одно мгновение трескается, осколками вонзаясь куда-то под рёбрами.       Человеком, едва поспевающим идти с ней в ногу, был сам Сквайр Джон Трелони.       Он не выглядел удручённым, наоборот, сиял не меньше.       От этого почему-то стало как-то кисло на языке.       — Чудесно, не правда ли, — веер плавно указал на доктора, очерчивая, выделяя из предмета мебели.       Заботливая матушка.       — Сквайр Трелони, — находится Ливси, одернув себя, проглатывает предательское «Джон» и прикрывает промах скосившейся улыбкой.       — Вы чудесно выглядите, моя дорогая, — подхватывает Трелони, по-птичьи энергично повторяет.       — Благодарю, — реверанс из всех сил.       — Как вам только удалось укротить её, — стон облегчения.       — Боюсь, это невозможно — мое сердце в руках мисс Ливси, — спешные шаги и протянутая рука, подставленный локоть, — Надеюсь, мне дадут второй шанс, — ожидание, подчёркнутое нежным поклоном.       — Конечно, — Диана цепляется, подхватывает чуть сильнее, чем нужно — свистящим шипением требует ответа.       — Нам пора, — непозволительно.       — Джон, — свистящие шипение.       — Дорогая, вы утёрли ей нос, — мурлыкающий рокот.       — «Обещание», — колючие напоминание.       — Всё ради вас, моя дорогая, — довольство.       — Предпочту «доктор» или собственное имя, — показ клыков, в этот миг притуплённых.       — Вы злитесь? — понимание.       — Возможно, — тонкий оскал становится ещё мягче.       — Как я могу заслужить прощение? — трепет.       — Не наступить своей даме на ногу, — на лице остаётся усмешка, подрагивающая, но устойчивая.       — Это приглашение? — удивление; Сквайр задел высокого человека плечом.       — Последнее, пусть все насладятся этим жалким зрелищем, — прижимается крепче, достаточно для заговорщического шёпота, и щекочущего дыхания на порозовевшей щеке.       — Даже если это будет стоить мне жизни — я не откажусь, — заверение.       — Тогда, ведите, мой дорогой, — дразнит, предсказывая кусачей улыбкой долгий разговор, — Но помните то, что придётся дорого заплатить, — поворот, — И усвоить важный урок — очень важный, — отступив, уверяет.       — Безусловно, — признание поражения, — Я полностью в вашем распоряжении, — вмешательство в личную жизнь карается, даже, если оно было во благо.       Искупить подобное будет нелегко.       Придётся постараться — и второе предложение руки и сердца не поможет, ни на золотой.       — Меньше слов, — рывок, потемневшее пятно на кружевах у подола сверкнуло в медовом свете.       Душевный изъян.