Repentance

Сон был очень неспокойный – горький и такой тревожный. Сознание будто заволокло черной дымкой, непроглядной и густой, что дышать становилось трудно. Легкие переполнялись черной гнилью, в них что-то булькало и неприятно сдавливало. Схватившись за рот в приступе рвоты, Итэр наклонился, чтобы его вырвало на пол. Черная слизь потоком хлынула из рта, раздирая горло тяжёлой гарью. В носоглотку отдавало вкусом стали и чем-то горьковатым. Сколько бы он ни старался забыть это место, этот страшный сон, все равно возвращался обратно, как наркоман за очередной дозой. И ломает так тоскливо, наполняя все его нутро одиночеством и вопящим холодом, что становится невмоготу. Он не хотел очернять и осквернять свою душу этими превратными воспоминаниями, от которых бежал так долго и упорно, сдирая лёгкие в кровь изнутри, что уже и забыл, зачем он это делал. Где-то далеко внутри в подкорке сознания что-то навязчиво тоскливо давало о себе знать. Что-то, что он потерял, когда умер, и это не давало ему покоя. Итэр никогда не хвастался своим высоким уровнем эмпатии. Он даже отрицал и презирал это. Именно из-за этой черты характера им так нагло и открыто пользовались. Каждый раз, как он видел человека, попавшего в беду, он не мог просто взять и пройти мимо. И как бы он ни старался приучить себя к этому такому желанному равнодушию, он не мог. Он смотрел на Паймон, смотрел на других знакомых, смотрел на Сяо и все думал только об одном: «Хочу быть таким.» Но все, что он получил – густое, липкое одиночество в этом темном месте, которое тянуло свои извилистые щупальца прямо к его груди, прямо к сердцу, чтобы поселиться там навечно и сломать его, как догоравшую спичку. Это, в принципе, получилось. – И ты знаешь, что ты хотел это с самого начала. – Итэр дрожал, как осиновый лист, так испуганно и сконфуженно, что ноги непослушно подкосились. Он рухнул на пол, испуганно смотря на то безобразие, что сотворила с ним жизнь – очерненные руки, с которых тягучими каплями капали сгустки черной слизи. Глаза стеклянные, наполненные серым отчаянием и болью, смотрели прямо в его душу так пристально, что хотелось сорваться с места и убежать, не оглядываясь назад больше. Тело, сплошь и рядом испещеренное язвами и сквозными ранами, источали зловония, сквозь них проглядывались органы, которые пульсировали интенсивно, наливаясь красными сосудами. – Не отрицай меня. – Я не ты…– мотнул парень головой в непослушном жесте, отказываясь воспринимать этот образ, как часть себя. Он не хотел думать, что это он. Что это его истинное лицо. Он был готов сделать все, что угодно, лишь бы избавиться от этого наваждения, поэтому развернулся, силясь подняться на ватные ноги и сорваться отчаянно с места, прямо в этот густой черный дым. Не зная, куда он его приведет, и что с ним сделает, он бежал прочь, вдыхая эту гарь и откашливаясь черной слизью, что впивалась в податливую плоть острыми иглами, поражая участки кожи болезненной заразой. Это продолжалось циклично – целую вечность он, не разбирая пути, пытался вырваться из этого сна, раздирая пальцами пространство в попытках выбраться отсюда. Бежать становилось тяжело. Легкие отказались работать. Слизь крупными каплями стекала по телу, тянула его вниз так настойчиво, что он запнулся в собственных ногах и рухнул лицом наземь, через силу сжимаясь в маленький дрожащий комочек. Ему было невыносимо до истомы страшно. Он просто хотел уйти. Он хотел исчезнуть. Раствориться в этом черном густом дыме на тысячи осколков и не чувствовать этого больше. – Сяо… Его вытянуло за шкирку в реальность так резко, что он вздрогнул, распахнув глаза, из которых горячим потоком хлынули соленые слезы. Он шокировано смотрел в стену, не понимая, где он находится и что происходит. Кажется, он был в темноте, которая прожигала холодом до костей. И он видел нечто. Он видел себя. Но сейчас было только тепло, которое проходилось чьим-то дыханием от шеи по всему телу. Отдышавшись и глотнув вязкую слюну, чтобы освежить иссушенную полость рта, он осторожно опустил взгляд вниз и с шоком заметил чьи-то руки, которые трепетно сжимали его талию. Он слышал собственное сердцебиение, которое ошалело отдавалось прямо в грудную клетку. Спине было очень жарко – так сильно, что дрожь охватила тело сладкой волной. Было приятно щекотно от дыхания в шею. Пересилив себя и осторожно повернув голову в сторону, он с шоком уставился на лежащего сзади Сяо, который уж слишком сладко сопел, обнимая его. – «Ч…что…Сяо?..» – Итэр сглотнул ещё раз, пытаясь привести спутанный клубок мыслей в порядок, чтобы расставить все по полочкам и проанализировать ситуацию. Но как бы он ни старался, это выходило из рук вон плохо – волнение и удивление слишком сильно овладели им, затуманивая сознание все больше. Рядом с Сяо всегда так спокойно и тепло, что хотелось кричать от этого. Чувства по своей сути слишком сильно переменчивы, а любовь парадоксальна. Поджав губы он осторожно развернулся и неспокойно уткнулся носом в шею адепта. Трепетно и осторожно он вдыхал аромат миндального тофу и ещё чего-то странного – каких-то цветков, которые он представлял белыми и слишком недоступными для возможностей человека. Они наверняка растут где-то очень высоко вдали от всех, в полном одиночестве, но цветут так прекрасно, что хочется пересилить себя, прыгнуть выше головы и получить их. Запах сражений, боли и тысячелетий одиночества был приемлемо горьковатым, не сильно интенсивным, что, смешиваясь со сладким запахом, образовывал новый – такой терпкий и приятный, что хотелось дышать им вечность. Если бы Сяо был вином, он бы пустил его прямо по венам. Глаза высохли от слез быстро. Он шмыгал иногда носом, неспокойно дыша, но грудная клетка вздымались все более спокойно, что в конце концов Итэр погрузился в сон вновь, желая остаться в этих теплых руках вечность. Пение птиц за окном и палящее солнце, от которого на лбу выступал пот, заставили его проснуться и потянуться в кровати. Итэр щурился под жаркими лучами, как мартовский кот. Но через секунду увидел, что место рядом с ним пустовало. Он расстроенно вздохнул и, пересилив себя, приподнялся на руках и осторожно сел. – Показалось, значит…– он не понимал, что происходит в его голове. Он хотел разобраться с этим, но каждый раз упирался в непробиваемый потолок. И как ни пытался вспомнить хоть что-то, всегда сталкивался с пустотой. Да, пустота. Именно так можно было назвать то, что каждый раз при попытке найти себя, он видел лишь белое пространство, где гулким эхом слышались обрывки фраз. Но тот сон…Он видел это впервые. – Так, приди в себя. Нужно…взять себя в руки. Но все, что он хотел – лежать, погрузившись с головой в густую хандру и не чувствовать ничего. Это состояние было невозможно описать простыми словами, которые он знал. Мог лишь сказать «устал» и не более. Но парень продолжал бороться, потому что увязнуть в одурманивающей атмосфере этого жидкого отчаяния было легко, а значит равносильно смерти. Он не хотел захлёбываться этим, как в том сне. Завтрак прошел в полном одиночестве и крайне тяжело – кусок в горло не лез. Итэр воротил нос некоторое время, смог съесть лишь немного, а затем отодвинул тарелку в сторону. Все, на что он был способен сейчас – это лежать и смотреть в потолок, погрузившись в себя. Жизнь за окнами текла бурной рекой. Его слух улавливал пение птиц, визги счастливых детей, разговоры взрослых. И эта атмосфера света, тепла и спокойствия даровала ему некоторую каплю радости, которая всколыхнула гладь горя. Но все эти светлые чувства быстро рассыпались в труху, как разбитое стекло, когда блондин почувствовал, как непонятный леденящий душу холодный ужас пронзил насквозь. Он проник под кожу так быстро и больно резко, подобно паразиту, который пытливо начал изучать его нутро, прощупывать насквозь и давить на психику неумолимо сильно. Итэр, как параноик, оглянулся, ища встревоженным взглядом в светлом помещении то, что так его напрягало и доводило до белого каления, но встретил лишь пустоту. Гнетущую и такую тяжёлую, что она казалась вязкой на ощупь. Парень осторожно лег в кровать, будто погружаясь в склизкое желе, через которое мутно слышал звуки жизни. Они растворялись в этой консистенции ужаса и горя, которые охватили его сознание и не собирались отпускать. Трепетное сердечко жалко билось внутри в быстром темпе, как если бы шею маленького зайчонка сжали в крепких челюстях хищника. Он часто дышал, смотря мутным плывущим взглядом на стол, где стояла тарелка с давно остывшей едой. Он пытался успокоиться, глотая тягучую слюну все интенсивнее до такого, что она уже казалась металлической на вкус. В порыве отвращения, настойчиво сглатывая подступивший ком тошноты, он прокусил язык, из которого горячими струями хлынула кровь, заполняя рот достаточно быстро. От этого хотелось кричать в истерии и биться в крупной дрожи только больше, но он сдерживал себя, чтобы не сорваться в отчаянии. Поэтому прикрыл глаза, пропуская через себя медленно тянущееся время и отдаваясь с головой в этот черный омут бездны. Резкий стук в дверь заставил его подскочить на месте. Буквально вскакивая на ноги, Итэр в панике оглянулся и вперился взглядом в дверь глазами, в которых бурными потоками плескался животный страх. Тяжело и шумно выдыхая через нос, он старался балансировать на ногах, сохраняя равновесие, но перед глазами комната уж слишком сильно плыла и искажалась. Вещи, казалось, и вовсе находились не на своих местах. Состояние ступора улетучилось за последующим стуком в дверь. Теперь он был тихим и спокойным, а по ту сторону раздался приглушённый взволнованный голос девушки. – Извините, с Вами все хорошо? Ваши вещи постираны, заберите, пожалуйста…– Итэр выдохнул теперь полной грудью, уткнувшись носом в ладони, которыми провел по лицу, нарочито сильно надавливая на него. – Да, все хорошо, просто слегка нездоровится…положите, пожалуйста, их под дверью, я позже заберу…– ответил через силу он, стараясь придать своему голосу спокойствие, но он как назло вышел уж слишком жалобно сконфуженным, словно он получил ножевое ранение, но продолжал делать вид, что все нормально. – Вы уверены? По голосу не похоже на… – Спасибо за беспокойство, но оно не обоснованно. Все правда хорошо. – уже твердо ответил блондин, садясь обратно на кровать и наклоняясь вперед, стараясь окончательно испустить напряжение и вернуться в состояние «феншуя». Он не хотел пересекаться взглядами с другими людьми и уж тем более выходить на контакт, поэтому его ответ звучал малость грубо. – Хорошо. Но если Вам станет хуже, пожалуйста, обратитесь за помощью. – прозвучало напоследок, а после шуршания под дверью послышались и удаляющиеся прочь шаги. Итэр выдохнул снова. На этот раз окончательно. После непродолжительной паузы молчания, он собрал остатки сил в кучу и, превозмогая себя, выглянул в коридор, находя на полу упакованный в пакет постиранный костюм. Быстро схватив его и юркнув обратно в помещение, парень развернул упаковку и вдохнул аромат чистой одежды. На удивление, в некоторых местах одежда была зашита, что приятно радовало его. По наставлениям Чжун Ли, должно было пройти не менее суток, прежде чем Итэр мог позволить себе снять бинты и сходить в ванную. Действие мази можно было назвать волшебным, раны не ныли теперь при каждом уж больно резком движении, да и дышалось легче в самом-то деле. Итэр зашёл в ванную, где благополучно закрылся и со страхом начал снимать с тела бинты, которые присохли к ранам за сутки. Сжав зубы, он осторожными движениями, не без помощи ножниц, стал снимать плотную ткань, что пропиталась выделениями его организма. Они имели странный и неприятный бурый цвет, который болезненно напоминал ему о первом дне его пробуждения. Тем днём жидкости подобного оттенка были измазаны его части тела. Бинты с трудом отдирались от наросших темной коркой ран. Поэтому пришлось прибегнуть к помощи холодной воды. Он смачивал бинты в тех местах, поэтому сам процесс протекал не так болезненно, как Итэр мог себе представить с самого начала. В конце концов ошмётки ткани были отброшены в мусорный бак. Парень выдохнул и осмотрел свое оголенное тело перед тем, как залезть в ванную, наполненную теплой водой. Он надеялся, что она поможет ему расслабиться и уйти не только от физической боли, что раздирала его оболочку, но и от ментальной, которой никакая чудодейственная мазь не поможет. Блондин лишь мог предположить, что это какие-то чувства из его «прошлой» жизни, что сопровождали его на протяжении длительного времени. Поэтому он чувствует сейчас это. Особенно, в отношении Сяо. Тот сон… В нос неожиданно ударил этот терпкий аромат, который заставлял его сходить с ума. Мозг запомнил его в самых мельчайших деталях от и до, чтобы снова и снова наслаждаться им. Итэр покраснел, погрузившись в теплую воду и откинувшись головой на бортик ванной. Это было все так реально, что он действительно подумал о том, что адепт решил лечь рядом и уснуть, обнимая его, но все это оказалось лишь игрой воображения. То, чего хотело подсознание. Неожиданно для себя Итэр потихоньку сползал вниз, в конце концов погружаясь в водную толщу с головой. Здесь очень тепло, тихо и никто не отвлекает. Навязчивые мысли не бьются пчелиным роем в его сознании. И не жалят ядом воспоминаний. Но у лёгких есть предел, поэтому, когда он дошел до точки своих возможностей, вынырнул, испуская пузыри воздуха и уж больно шумно делая глубокий вдох желанного кислорода, который обдал лёгкие нестерпимым отрезвляющим жаром. С непослушных пшеничных волос струилась вода. Она очень хорошо успокаивала сознание, а нехватка воздуха возвращала его в реальный мир намного лучше любой пощёчины. Но все же на всякий случай, для профилактики, он вдарил себе. Тишину разрезал резкий звук пощёчины. Итэр старательно осматривал себя в зеркале. Одетый в свежую одежду, чистый и приятно пахнущий, он разглядывал собственное отражение, особенно внимательно вглядываясь в солнечные глаза, в которых тревожно бултыхалась тьма, смешанная с решимостью. Он хочет вернуться на то место и найти хоть какие-то ответы на все вопросы. Он хотел узнать, почему он испытывает это. Почему все прячут от него ответы, почему мастерски увиливают от того, чтобы просто сказать правду. Итэр больше не хотел терпеть и убегать в ужасе от самого себя. Поэтому, собравшись с силами, он переступил порог номера с надеждой на то, что сможет узнать все сам. Просто так отсиживаться здесь и ждать подачки других парень позволить себе не мог. Если хочешь сделать что-то правильно, ты должен сделать это сам. – Почему Фатуи вмешаны в это? – сохраняя спокойствие, спросил Сяо, но раздражение было скрыто совсем уж плохо. Адепт просто не мог пересилить себя и вести нормальную беседу с тем, кто чуть не уничтожил гавань Ли Юэ, потревожил древнее божество и покусился на печати согласия, подделав их самым наглым образом. Это было немыслимо. И то, что Чжун Ли спокойно якшался с этим хитрым лисом было неправильно, более того – отвратительно. – Сяо, успокойся. Он действительно может нам помочь, – адепт переметнул холодный взгляд с Тартальи на Чжун Ли, вынуждая бывшего гео архонта выкладывать все начистоту по полочкам. Меньше всего он желал видеть этого наглого юнца здесь, а чтобы он ещё и свой не в меру любопытный нос совал в этот непростой вопрос…если что, Якса всегда готов его оторвать. – Он уже нашел человека, который вероятно сможет помочь Итэру. – Сяо пытливо уставился на рыжеволосового. – Эй, не смотри на меня так. Итэр мой друг, тем более после такого ошеломляющего возвращения я не мог остаться в стороне! – в примирительном жесте подняв руки, начал Чайльд, но для Сяо это – в одно ухо влетело, а в другое вылетело. – Правда, никаких политических подоплек, это чисто личное. Тем более, он меня уже очень выручил однажды, хочу вернуть должок, – мягкая улыбка озарила лицо Предвестника, но Сяо прожил более тысячи лет, чтобы просто так взять и довериться этому порождению хаоса. Это было само материальное воплощение Бездны, никак иначе. Но, с другой стороны, если Моракс так уверен в нем… – Я слушаю, – адепт скрестил руки на груди, переводя взгляд с Тартальи обратно на Чжун Ли. Тот лишь мягко по-отцовски улыбнулся и начал кратко излагать маленькое расследование Тартальи. – У Путешественника есть знакомый, который пристально изучает суть всего живого. Он достаточно гениален в своей сфере, чтобы взяться за этот вопрос. Его зовут Альбедо, он алхимик из Ордо Фавониус. Если мы сможем с ним связаться, то думаю, он сможет нам помочь. – Сяо задумчиво опустил глаза в пол, анализируя ситуацию. – Он постоянно находится на Драконьем Хребте. Если можешь… – Я понял тебя. – кратко ответил адепт, разворачиваясь и направляясь к выходу из Глазурного Павильона, на последок бросив короткое «Спасибо.» Солнечная погода быстро сменилась. Ясное небо заволокли темные хмурые тучи, которые грозились в любой момент разразиться сильным дождем. Сяо волновался. Это ощущение было необоснованным, но чувство чего-то страшного не покидало его душу. Адепт старался как можно быстрее вернуться в номер и увидеть там целого и невредимого Итэра. Ему ещё нужно ведь бинты снять, обработать раны снова. На улице заметно сильно потемнело, от чего в голове адепта пронеслась мысль «не к добру это» В принципе, так и было. Вернувшись в отель, он застал пустой номер. Сердце болезненно сжалось, а горло сдавило удушающей судорогой в приступе паники. Адепт заметался по комнате, заглянул в ванную. На столе стояла почти полная порция завтрака, в мусорном ведре валялись ошмётки испачканного бинта. Все указывало на то, что Итэр покинул номер, даже не оставив никакой записки, в которой бы изложил свои намерения. Сяо молнией метнулся вниз к стойке регистрации. Так быстро он не перемещался даже с помощью телепортации. – Вы видели невысокого блондина с длинной косой? – женщина за стойкой регистрации вопросительно уставилась на Яксу. В ее глазах читались удивление и растерянность. – Невысокий блондин с косой?..Да, кажется, припоминаю…– она задумчиво посмотрела куда-то поверх Сяо, вспоминая образ юноши. – Он покинул гостиницу наверное часа два назад, может больше. Сказал, что проветриться. Но выглядел он уж больно…удрученным, – она посмотрела на адепта снова, который все это время терпеливо смотрел на нее выжидающим взглядом. – Вот же…– зарычал Сяо, срываясь с места и рывком рассекая воздух, оставляя после себя изумрудную дымку и кучу удивлённых постояльцев.