«Клубничные кексы... Мама...»
– Непривычно, но... Я бы сказал, что это довольно увлекательный фильм. Посыл глубокий, каждый поймёт по-своему. А кексы могу ещё завтра купить. Всё равно по пути. Тор был заинтересован, зато Локи впервые чувствовал сонливость за просмотром любимого произведения. И не оттого, что оно приелось за столько лет. Парень просто-напросто вымотался: сначала бесился внутри из-за той отличницы, а потом из-за кучи домашней работы, которую Локи из вредности решил сделать как можно скорее (вероятно, чтобы самому себе доказать: не только Ванда способна так блестяще и в короткий срок справляться с кучей заданий). После хотелось отдохнуть, но нужно было готовить ужин для брата... Хотя это его немного успокоило. Немного. А сейчас вся эта темнота, звуки из телевизора и запах чая действовали на его организм словно лёгкое снотворное. – Да не нужно... Потом может сам куплю, если приспичит. Они всё равно не такие, как у... Локи затих. Скорбь по любимой матери не входила в его планы на сегодняшний день, однако подобные чувства, как и слёзы, выступившие на глазах, не спрашивают разрешения, чтобы внезапно появиться. Резкая смена настроения порядком пугает юношу, он шмыгает носом, отворачивая голову от брата в попытке скрыть эмоции. Тщетно. Звуки и голоса по ту сторону экрана смолкают. Фильм поставили на паузу. Ведь Тор тоже подумал о матери. В горле застревает ком, а в голове — воспоминания, такие нежные и болезненные. Вот они с Локи все в муке, на столе скорлупа от яиц и куча пакетиков каких-то смесей. Фригга уставшей, но доброй улыбкой одаривает братьев, а те с детской невинностью глядят на опустевшую наполовину банку с клубничным джемом. А вот Тор помогает маме поставить в духовку лист с кексами, но как только он погружается в темноту духовки, парнишка вздрагивает. Он спокойно закрывает дверцу и улыбается матери, а та смачно целует его в лоб. Тор обжёгся, но виду не подал. Для мамы он всегда будет сильным. Отец велел быть сильным для семьи, но разве малыш мог понять, что «сила» не распространяется на чувства и физическую боль? А здесь им уже больше десяти. Один увлечённо рассказывает Тору о военных экспедициях, а Локи помогает маме накрывать на стол и так часто улыбается, что подобное сейчас будет дикостью.«Вот бы он хотя бы раз в день так улыбался...»
– Я тоже скучаю по ним. И да, согласен, мамины кексы были самыми вкусными... – он переводит опечаленный взгляд на брата, и его грусть на некоторое время сменяется искренним удивлением. – Эй, ты плачешь?.. – Ч-что? Нет, я просто... Врать, особенно о своих чувствах, Локи привык ещё с детства, только тогда он делал это куда реже и менее искусно, чем сейчас. Хотя в данный момент искусностью и не пахло — он понимал это, но солгал по привычке. Абсолютно точно не в его характере было бы сказать: «Да, брат, я плачу, мне плохо, тоскливо и одиноко без матери». Подтверждая лживость своих слов, Локи вытирает слёзы тыльной стороной ладони. – Чёрт, я совсем как женщина, да? Хотя не все женщины плаксивые, конечно... Да уж, будь здесь отец, то не похвалил бы меня за такое проявление слабости, впрочем, как и всегда. Ну и ладно, я и дальше был бы готов терпеть его, если б вернулась и мама... Больше всего на свете парень жалел о последнем разговоре с матерью, это воспоминание невыносимей всего и вызывает новый поток горьких слёз. Перед тем роковым отъездом он повздорил с Одином. Фригга старалась помирить младшего с отцом, но вместо этого получила лишь гневную тираду, наполненную обидой и усталостью от ситуации в семье. Разумеется, Локи бранил не мать, но тем не менее именно ей пришлось выслушивать всё это, потому как с отцом он даже отказывался говорить, а тот особо и не рвался. Локи не знал, задел ли маму своими словами, в конце концов, она в общем-то была с ним согласна и пообещала, что во время поездки серьёзно поговорит с мужем. Но из-за своих эмоций он даже не сказал ничего на прощание, не одарил маму улыбкой, лишь легко приобнял её, оставаясь по-прежнему обиженным и хладнокровным. Если бы он знал, что больше не увидит родителей... Если бы мог хотя бы ещё несколько жалких минут поговорить с матерью и по-человечески попрощаться с ней... – Я... даже не сказал ничего, когда они уезжали... Накричал на маму, хотя она не была ни в чём виновата! Я бы так хотел, чтобы они были живы. Чтобы мама была жива. Без неё так одиноко... ужасно одиноко. Хотя я вроде бы и привык уже, даже как будто смирился... Но иногда я вспоминаю прошлогодние события, и... – зелёные глаза моментально превращаются в натуральный водопад. Для Тора видеть такое было почти в новинку. Он даже не мог вспомнить, когда Локи вот так честно рассказывал о том, что его гнетёт, и тем более плакал перед ним. Конечно, год назад, после новости о скончавшихся родителях слёз было много, но... Не сказать, что в тот период братья хорошо ладили и могли как-то друг друга поддержать. Каждый переживал эту потерю в одиночку, отвлекался как мог: топил горе в учёбе, домашних делах, друзьях, книгах, растениях... Для Локи ситуация тоже не была привычной, он ощущал себя крайне неловко. Контролировать эту боль получалось не всегда, но раньше он успешно справлялся с тем, чтобы реветь не на виду у старшего брата. Сейчас же всё шло наперекосяк, и это не могло не тревожить его мнительную натуру. Он не мог забыть, как одноклассники ещё в младшей школе смеялись над его слезами, старались лишний раз задеть по любому понравившемуся поводу, будь то искренний интерес к учёбе, любовь к цветам или шитью. Конечно, Тор не такой, как они, но... Локи привык к тому, что выказывая слабость, обязательно найдётся тот, кто ею воспользуется, а значит — проще и надёжнее вовсе её не показывать. Кто знает, может брат не сильно-то отличается от отца с его мнением о младшем сыне? А все эти шутки, которые он любил отпускать, совсем не безобидные, и где-то со своими друзьями Тор зло смеётся над Локи, или даже стыдится, что он у него есть... Смотря на этот маленький комочек с огромной болью внутри, блондин теплеет во взгляде и медленно придвигается к брату, так осторожно и тихо, будто зверь на охоте. Пальцами он медленно вытирает остатки слёз с его щёк и заглядывает Локи в глаза, придерживая голову, чтобы тот не отвернулся. – Почему ты мне раньше об этом не говорил? Братишка, у нас общее горе, не неси этот крест один. Я здесь, я рядом... – Тор обнимает его и говорит ещё тише. – ...Хэ-э-эй, я думаю мама простила тебя. Ты ничего такого не сделал. Отец всегда был слишком строг к тебе. Хотелось отмахнуться, не дать пожалеть себя, но уже слишком поздно, чтобы обманывать их обоих, и потому, продолжая тихо всхлипывать, Локи прижимается в ответ. С Хелой такая тактильная близость была достаточно редким явлением, поскольку они два холодных высокомерных идиота с девизом «Нахуй все эти сопли». А с Тором последние объятия были где-то в средней школе. Потом они сильно отдалились друг от друга, но как и почему это произошло, задумываться и выяснять никто не спешил. Пожалуй, это было бы ещё более неловко, чем редкие объятия или слёзы. – А с тобой не был строг? Думаешь, я не видел, как ты нервничал, боясь не угодить отцу? Разница лишь в том, что ты угождал и в целом радовал его. Но зато я слышал это больше, чем нужно! И это так... раздражало и расстраивало... Отец словно планировал воспитать два Тора, а не тебя и кого-либо ещё. Порой складывалось впечатление, что родись я даже девчонкой, то не переставал бы слышать, как я его не устраиваю. Тут же вспомнился один из последних разговоров с Одином: «Равняйся на старшего брата, потому что учиться надо у лучших. Я хочу гордиться своими детьми, все родители того хотят. И мама хочет. Ты же умный, так что используй свой мозг по назначению и возьми пример с Тора! Займись каким-нибудь спортом, найди компанию, или ты предпочитаешь быть отшельником всю жизнь? Тор старается быть лучше, а от тебя я вообще подобного не наблюдаю, не совестно носить мою фамилию?! Наши с мамой знакомые всерьёз спрашивают у меня, а точно ли ты родной сын, а не приёмный. Думаешь, мне приятно такое слышать?» Отец ещё много чего сказал тогда, но Локи больше не желал крутить в голове эту сцену, и решил сосредоточиться на тепле, которое уже так давно не чувствовал. – Несмотря на всё, я рад, что ты стал Локи, а не Тором номер два. Второго меня я бы не выдержал. – он усмехается и медленно поглаживает младшего по волосам. В самом деле, отец редко хвалил его, лишь указывал на недостатки, но зол он на него не был. Было и было. А мама... мама всегда была добра к детям и нередко усмиряла отца. Казалось, она единственная, кто был способен на подобное. Старший также отказывается продолжать думать об отце, тем более что эти мысли всё больше сменяются новыми, ранее не посещавшими голову Одинсона, мыслями. В тесных объятиях сложно не подметить, какой же Локи всё-таки хрупкий по телосложению. Взгляд то и дело задерживается на бледной, почти белоснежной коже, на аккуратных чертах лица и тёмных волосах...«Будь он девушкой, парни бы просто не давали ему прохода»
– Знаешь, отец нас очень сильно отдалил друг от друга. Настолько, что за последние несколько лет ты даже в моей комнате ни разу не был. Будет желание — заходи. Можем даже поспать вместе, прямо как в детстве. – где-то в голове совершился обряд под названием «рукалицо». – Эм-м, в твоём возрасте уже с бабами спят, а не с братом. – Локи заёрзал, намереваясь отстраниться. Он уже предчувствовал, как завтра 10 раз пожалеет за сегодняшний вечер откровений. Но по крайней мере сейчас стало как-то легче, когда эмоции вышли наружу. Да и атмосферу портить совсем не хотелось... – Ладно, давай уже фильм продолжим смотреть. – он неловко отодвигается и после ещё более неловко кладёт голову на чужое плечо. – Спасибо, что выслушал, и вообще... – Для этого и нужны старшие братья. Тор не упускает возможность ещё разок потрепать младшего по волосам, а затем снова погружается в фильм. Буквально через полчаса он подходит к концу, что становится для него неожиданностью. Очень интересно, но кое-что не понятно. Парень только-только хотел повернуться и задать Локи вопрос, как услышал спокойное сопение... Спит. Уснул прямо на его плече.«Эх, маляка... И что мне с тобой делать?»
Было три варианта выхода из этой ситуации... Отнести в комнату? Нет, это пространство Локи, и без его согласия он туда не зайдёт, а будить жалко. Оставить на диване и укрыть пледом? Тоже жалко. Неудобно здесь, утром спина будет болеть... Остаётся последний вариант. Осторожно подхватив брата на руки, Тор поднимается на второй этаж и открывает дверь в свою комнату. Он укладывает Локи на кровать, накрывает одеялом, а сам спускается обратно и засыпает в зале.