И я выйду из тела

Джулиус смеется ломано, истерично. Смотрит сквозь людей и будто бы не слышит никого. Но приказы всегда точны, анализ ситуации проговаривается лениво, но четко. Джулиус косится зло и неожиданно ясно на Куруруги, избегает зеркал и постоянно кусает губы. Они уже красной коркой покрыты, они будто накрашены. Но упаси небо пошутить на эту тему — одной истерики с последующей выволочкой хватило всем, чтобы проникнуться и глупых слов не говорить. От этого не легче. Джулиус тайком смахивает кровь с губ и украдкой трет кожу под повязкой. Впивается сильнее зубами в нежную плоть, до боли, до мяса… «Не делай так». Жмурится, оставшись наедине. Хватает пальцами пряди волос, тянет, пытается прояснить рассудок болью. «Перестань!» Джулиус хрипло смеется, ощущая чужака в своей голове. Или это он — чужак? Может, это от недостатка сна в его голове всплывают воспоминания — не его, чужие, бесконечно родные, они принадлежат тому, другому, не ему, но они о дорогих людях… Джулиус нервно курит, забыв открыть окно. Плевать на Куруруги, плевать на окружающих. В голове — мешанина из остывшей ненависти, желания мести, сожалений, боли, горечи, печали, тоски… Все густо приправлено его страхом и растерянностью. Страшно — осознавать, что его, Джулиуса Кингсли, скорее всего, не существует. Он — маска, иллюзия, прикрытие для кого-то, кто шепчет что-то из темноты. — Нет, нет… Я существую… — бормочет Джулиус, стряхивая пепел на дорогие ковры, прожигая огоньком сигареты перчатки. — Я — не он. Я — не Лелуш. Слышишь?.. Я — не ты. Я люблю белый чай, а ты… — в голове резкий фрагмент, как удар хлыстом, — ты, ты — черный, с лимоном или молоком. Я курю, а тебя воротит. Я другой, я люблю другие вещи, я не ненавижу, как ты, я не ты, не ты, не ты, Лелуш… «Знаю. Понимаю». — Ты хочешь, чтобы я исчез, да? — истерическим шепотом спрашивает у зеркала Джулиус. Касается гладкой поверхности левой рукой. Наспех забинтованная, если снять перчатку — вся в крови будет. Осколки убрала молчаливая горничная, зеркало заменили; и знать об этом Куруруги Сузаку вовсе не обязательно. — Я же захватчик, чужак. Я же иллюзия!.. У меня нет своих воспоминаний, — тихо стонет он, покачнувшись. — Господи, какой же я глупец, пытался вспомнить то, чего нет!.. «Не бойся». — Чего же ты хочешь? — шепчет Джулиус, снимая повязку. — Что ты будешь делать? Я не отдам это тело. Я не исчезну, так и знай. Я все равно здесь останусь. Смеется, зная — если тот, что смотрит на него левым глазом, который слезится от яркого света, захочет по-настоящему — он исчезнет. Как тяжело поверить в то, что тебя на самом деле — не существует.