Not even friends

Гилберт признаёт, что он не идеален, что он не десять из десяти и что у него нет никакой короны из мании величия и чувства собственной важности. Гилберт признаёт, что он никого не заслуживает рядом с собой. Не потому что он настолько мерзкий и ужасный, нет. Потому что он — это он, и у его сердца есть свой уровень терпения. Гилберт признаёт, что любовь может его убить или довести до того состояния, к которому он не хочет возвращаться вновь. Гилберт признаёт, что приглашение от Томаса на свадьбу пугает его. Потому что Том — это Том, нежное и чувствительное создание, которому нужен кто-то, кто способен дать ему всё. А у Гила нет ничего, чтобы дать. Пустые руки, дурная голова и ядовитый характер. Это не то, что нужно дать любимому человеку. Тем более Гилберт не способен на любовь. Все его действия патетика, игра на публику для самого себя, а на деле пустота за рёбрами и засохшие кристаллы соли в глазах. Он пустой, но вроде как идеальный для большинства. Это самое большинство слепо, как новорождённые котята, а потому не видят действительность во всей её эпохальной калейдоскопии. И, несмотря на это, у Гила трясутся руки при виде белого конверта с идеально-ровной, каллиграфической подписью. Свадьба. Спустя столько времени, как они прекратили общение. Прекратили резко, неожиданно и оборванно, как обычно у людей и происходит, но всё равно дружба сохраняется. В своей терминальной стадии, которая Гилберту не нравится. Потому что его терминальная стадия — это любовь, а на неё он более не способен. Он к ней не готов. Как и к этому письму, наполненному счастьем и светом настолько, что кожу начинает жечь даже несмотря на слой бинтов на ладонях. Первой мыслью становится желание всё же прийти на свадьбу, посмотреть на чужое счастье и поздравить Томаса с тем, что он нашёл ту, которую полюбил. Но затем приходит понимание, что Гилберт не способен на такое. Он скорее испортит свадьбу, самый лучший день в чьих-то жизнях, а после устроит драку, из которой скорее всего выйдет победителем, после чего уйдёт, прихватив с собой бутылку чего покрепче. Да, это будет ужасно, оскорбительно и Лондон его не простит. Гилберт признаёт, что он мерзкий. Сейчас ещё больше, когда руки и грудь замотаны в бинт от его наглости. Несмотря на свою мерзость он намного человечнее многих. И наглее всё тех же многих. Наверняка поэтому смерть его боится. Если она вообще хоть раз пыталась до него дотянуться. Лучше бы дотянулась хоть раз, если честно. Он был бы не против. Сейчас он против мыслей о походе на свадьбу. В письме Том радуется и просит стать его шафером, что даже веселит. Гилберт безответственный, грубый и ни разу на эту роль не подходит. Но всё равно в груди начинает колоть больше от... разочарования, чем от смеха. Томас... заслуживает большего. И Гилберт хотел бы ему это дать. Но дать нечего, даже любви. Её тем более, потому что всё то время, что они были рядом, это не была любовь. Дружба с привилегиями, возможно. Но не любовь. Никаких свиданий, поцелуев вне секса, прогулок за руку, ничего из этого. Просто секс и просто дружба. Гилберта это устраивало, несмотря на тянущее чувство внутри и мысли о том, что ему этого недостаточно. Томасу наверняка тоже, но он любит женщин. Он любит нежные губы, пышную грудь, тонкие запястья и всё то, что есть у женщин и чего нет у мужчин. У Гилберта тем более. Так что... Даже если бы Гил осмелился сказать три дурацких слова, то сердце бы наверняка треснуло вновь из-за отказа. Так даже лучше, что он ничего не сказал. И сейчас будет лучше, если он проигнорирует это письмо. Да, Том может разочароваться в своём лучшем друге — звучит на самом деле ужасно, — но Гилу плевать. Совсем. Гилберт признаёт, что это будет лучшим вариантом, чем если бы он разочаровал Томаса Алана Лондона прямо на свадьбе. Так будет лучше всем, кому-то чуть лучше, но по итогу всё забудется. У Тома будет жена, он найдёт себе нормального шафера и дальше всё будет прекрасно. Этого достаточно. По крайней мере для Гилберта. По крайней мере сейчас. У Томаса своя жизнь, в которой должно быть всё намного лучше, после всего того, что он перенёс за свою жизнь. Жена, дети, дом где-нибудь в самом центре его города — то, что он на самом деле заслужил. В этом списке идеальности Гила нет и не будет. Потому что он не идеален. Гилберт признаёт, что горящее от огня зажигалки письмо сделает только лучше.