Спасение утопающих

      Ханадзава остановился между створками огромного, обветшавшего от времени и запустения склада. Приглушенное надвигающимися сумерками солнце наливалось кармином, издалека со стороны порта доносились лязги подъемных кранов и отрывистые крики резвящихся у побережья чаек. Теру глубоко вдохнул, унимая легкую дрожь в коленях. Его ждали.       — Где Шимазаки? – Привалившийся к стене в потемках склада Ксан лениво сложил руки на груди. Возле его скулы расплывался лилово-багровым внушительных размеров кровоподтек: кулаки Рё были тяжелыми без всяких сверхспособностей.       — Соскучился?       — Времени жаль. У меня приказ на вас двоих. Не совсем одинаковый, правда. – Ксан оторвался от стены, и силы Теру парализовало. – Тебя – убить без оговорок, его – довести до кондиции, а там – как решат. Или Шимазаки захотел тобой откупиться? Вряд ли поможет. Хотя… – Ксан гадко оскалился. – Он у Цзихао в любимчиках, кто знает, может уже договорился. Чего такой белый? Тебя кидают в первый раз?       Ханадзава следил за его хищно-плавными движениями, не разжимая зубов. Тотальное отсутствие эсперской мощи выхолаживало внутренности до ледяной стужи полярной ночи.       Шимазаки нельзя доверять. Теру это твердили все наперебой: бывшие соратники Рё, его нынешние «коллеги», даже собственный здравый смысл. У Шимазаки вместо лица табличка: «Не влезай – убьет». Шимазаки без задней мысли не делает ничего и никогда.       — С наслаждением перетер бы его мордашку с щебенкой, чтобы одно от другого не разделить без хирурга. Но, похоже, сегодня придется обойтись только твоей. – В маслянистых глазах расплылось похабное довольство. – Мне нравится это выражение. Задержи его подольше. Ты же не думаешь, что все закончится быстро? Долги принято отдавать с процентами.       «Ты мне доверяешь?»       Теру крепко зажмурился.       Ворота за спиной пришли в движение, с грохотом смыкаясь. Звонко ударились о землю баллончики, взрываясь объемными клубами дыма. Теру приоткрыл глаза, наблюдая, как склад стремительно заволакивало густой, непроницаемой завесой.       Непроницаемой только для двоих.       Ксан ударил. Теруки ощутил холод пальцев на локте, уже в следующий миг оказываясь у соседней стены. Тяжелые шаги сбились, затем ускорились: широкая волна телекинеза ринулась в сторону Теру, но того вновь отправили в противоположный угол. Ксан зарычал:       — Все равно достану! Один удар – и ты труп, Шимазаки!       Обоснованная угроза: даже без визуального контакта прикосновение к его барьеру, пускай лишь аурой, вырубало силу начисто и надолго. Однако Теруки терять было нечего. Продев пальцы в кастет, он обернул его первыми проступившими всполохами силы. Рё толкнул – затылок Ксана возник прямо перед Теру под идеальным углом, и Теру врезал по нему со всей дури. Барьер выдержал, но Ксана повело. Шимазаки дернул назад до ответного удара, а Ханадзава начал отсчет.       Сорок секунд.       Земля под ногами пошла ходуном: Ксан залупил телекинезом наугад, но плотно, почти без прогалин. Рука Шимазаки прижала Ханадзаву к груди – укрытое дымкой пространство замельтешило от перемещений до тошноты, обращаясь в монохромный калейдоскоп.       Пятнадцать секунд.       Теру чуть наклонился, подавая сигнал. Рё вытолкнул его в слепую зону, отпуская, и Ханадзава выжал едва воспрявшую силу в кастет, замахиваясь в прыжке. Ксан тут же обернулся. Металл вокруг пальцев разлетелся, больно отдаваясь в костяшках, не сломав их чудом, но Теру сгруппировался, влетая боком Ксану под колени с ускорением, переданным хаотично-колючей аурой. Охнув, тот потерял равновесие. И контроль, на какую-то долю секунды. Теру еще выходил из кувырка, когда услышал глухой хруст позади. Он обернулся было одновременно с тем, как грузное тело свалилось без движения, но Рё несильно подтолкнул его вперед, придерживая за плечо:       — Там ничего интересного, идем.       Борясь с накатившим после блока головокружением, Теру кивнул.       Откат не наступал долго, зато мутило нещадно: Ханадзаву как досуха выжали. Добравшись до ворот, Рё навалился на них, упираясь левой рукой. Теру поспешил помочь. Натужно скрипнув, створки поддались, и дым потек на улицу. Не отрываясь от них, Шимазаки вдруг снова поймал Теруки:       — Подними барьер. На всякий случай.       Да что ж такое-то.       — Кто? – Ханадзава с трудом сконцентрировался.       — Зрители. Через минуту – будет без разницы.       Вывернув из-за угла склада, Теруки увидел этих зрителей сам: четыре массивных бронированных автомобиля, десяток нескрываемо вооруженных людей и один подозрительно молодой, показательно роскошно одетый… кто бы это мог быть, действительно.       — Закончилось быстрее, чем я думал. – Затянувшись сигариллой, тот бесшумно поаплодировал. – Как всегда, впечатляет.       — Цзихао, – Шимазаки зловеще улыбнулся, – какая встреча. Весьма неосторожно с твоей стороны встречать меня голышом.       — Ну что ты, что ты! Я пришел с кристально чистыми намерениями. – Кристальной чистотой в голосе и близко не сквозило. – Признаться, раньше я считал, что эсперы без сил беспомощнее новорожденных, но ты… – парень перевел взгляд на Теруки, поправляясь, – вы уделали сразу двоих. И сорвали очень крупный заказ: я так расстроен, Шимазаки. Ты разбил мне сердце.       — Не ты первый, не ты последний.       На лице Цзихао мелькнуло опасное выражение, сменившееся улыбкой:       — Забудем о грустном. С разбитым сердцем, но я тебя прощаю. Спишу убытки на некомпетентность менеджмента. Икеда мне никогда не нравился. Моя ошибка – возвращать тебя в Японию так надолго. Позволь ее исправить.       — Без грустного не обойдется. – Шимазаки качнул головой в сторону Теру. – У меня теперь новый работодатель.       Ханадзава едва не поперхнулся воздухом.       — Я, видимо, совсем потерял хватку за морем. Когда я пропустил еще один передел власти там?       — Серые кардиналы на то и серые.       — Может быть, может быть. – Цзихао потер подбородок. – Неважно, я заплачу вдвое больше.       — Нет.       — Втрое.       — Нет.       — Нет? Он что, в прямом смысле осыпает тебя золотом? – Темные глаза оценивающе прищурились. – Или щедро компенсирует чем-то другим?       Теруки ощетинился, но вооруженная охрана вскинулась раньше. Тогда он глянул на Шимазаки. Тот улыбался. Настолько страшно, что кровь стыла в жилах – не поседел бы только слепой. А слепым здесь был один Рё. Напрягся даже Цзихао: о, Теру знал, какой эффект производит такая улыбка.       — Простите, простите. Я не намеревался показаться грубым. Не пойми меня неправильно, Шимазаки, я всего лишь не хочу терять бесценный кадр. – Цзихао стряхнул пепел. – Ты беспринципная сволочь, но в деле великолепен до невозможности. Я искренне восхищаюсь тобой, правда. Как насчет работ не постоянных? Сдельные контракты? С разрешения нового работодателя, разумеется. И с трехкратным гонораром – у меня столько никто не получает.       Шимазаки красноречиво промолчал. Цзихао со вздохом кинул под ноги недокуренную сигариллу, растирая ее подошвой:       — Что ж, если передумаешь, ты знаешь, как меня найти. Буду ждать.       Развернувшись, Шимазаки пропустил Теру вперед. Позади захлопали дверцы машин, с мягким урчанием завелись моторы. А Ханадзава никак не отходил. Ему до сих пор не верилось.       — То есть, все? – не выдержал он. – Все закончилось?       Рё ответил не сразу:       — Япония – не совсем его юрисдикция, а представителя мы неплохо потрепали.       — Думаешь? – недоверчиво нахмурился Теру.       — Репутация. Репутация решает все.       Что верно, то верно.       — Не стоит расслабляться полностью, – добавил Шимазаки. – Но вряд ли нам что-то грозит в ближайшее время. Если Цзихао не отыщет кого, чтобы эффективно противопоставить в бою – не только в ближайшее. Он не дурак и знает, на что я способен, поэтому не сунется.       Теру переварил опущенное им, но подразумеваемое «зная, под чьей ты защитой – не сунется и к тебе тоже». Выяснение подробностей он оставил на потом.       — Определился, чего хочешь за все неприятности?       Покусав губы, Теруки открыл рот, но не выдал ни звука. Ни со второй, ни с третьей попытки.       — О, мне все интереснее с каждой секундой. – Рё расплылся в улыбке.       — Будешь должен, пока не придумаю.       — Подкинуть варианты?       — Подкинь до дома, – вздохнул Теру. – Я смертельно устал. И хочу есть.       — Я тебя услышал. – Не переставая улыбаться, Шимазаки подтянул его к себе за плечо.       На одно лишь вербальное общение он не полагался принципиально. Прямо сейчас Теруки был совершенно не против.

***

      Шумный сосед снизу внезапно съехал. Теру даже грузчиков не видел, только постфактум обратил внимание на подозрительную тишину, а затем – на перетолки престарелых сплетниц возле лифта: вроде бы новый жилец уже заселился, а кто он – в глаза никто не видел.       Еще бы кто его видел в глаза.       — Ты же не свернул ему шею, надеюсь? – Теруки перебросил портфель за плечо, почувствовав знакомую ауру рядом.       О ком шла речь, его поняли безошибочно.       — Ты же не видел полицию в доме? – Шимазаки подстроился под его шаг, соблазнительно похрустывая бумажным пакетом с едой.       — Вообще не показатель… Скажи, что там мясо, умираю с голоду.       — Ну, я не читал состав, – усмехнулся Рё, перекладывая пакет в другую руку за пределы досягаемости Теру.       — Эй!       — Что, до дома не дотерпишь?       — В буфете подавали какой-то кошмар, так что нет, не дотерплю.       Ханадзава потянулся через плечо Шимазаки, но тот ловко перехватил его запястье. В лицо резко ударило порывом ветра: Рё выпрыгнул с ним на крышу высотки, прямо за ограждение.       — Это чтобы я не расслаблялся? – чертыхнулся Теру, цепляясь за него.       — Это чтобы ты не ворчал весь вечер про заляпанную рубашку.       — Внезапно забыл, где я живу?       — В квартире духота, – возразил Рё, усаживаясь и утягивая за собой Теруки. Вручив пакет, он устроил Ханадзаву между коленями, обхватывая за талию, опережающе усмехаясь. – Рюкзака-кенгуру у меня с собой нет.       — Ну да, ну да. – Теру буркнул больше для проформы, доставая бургер. Дискомфорта он не испытывал ни в коей мере.       О своих планах на будущее Шимазаки не распространялся. Ханадзава благоразумно не давил и не подгонял: пускай размышляет, не все сразу. Как минимум, тот не торопился вляпываться в очередную авантюру, имея внушительные финансовые резервы для продолжительного «отпуска». А Теру копил идеи – сдаваться было не в его стиле.       — Мама все не перестает про тебя спрашивать. Что ты ей такого сказал?       Шимазаки загадочно улыбнулся. Теруки насторожился:       — Что ты ей сказал?       — Ничего конкретного.       — Рё!       У Теру на лице сменилось с десяток эмоций за пару секунд. Шимазаки улыбался во весь рот, будто видел каждую.       — Она на удивление милая, приглашала на чай с домашней выпечкой. И сообразительная – намекала сэкономить на визах и билетах. Лояльность к нарушению законов у вас в крови.       Ханадзава застонал в голос. Шимазаки, за одним столом с родителями, да за чаем с домашними булочками – более абсурдную сцену вообразить просто нереально.       — Ты ведь не серьезно.       — Обещаю быть… прикидываться безупречно милым.       — Я тебе припомню.       — Не будь таким злопамятным. – Перед глазами Теру что-то блеснуло. – Я исправлюсь.       — Что это?       Не дождавшись ответа, Теруки подцепил стальную пластинку – брелок со странной гравировкой. В виде сгруппированных выпуклых точек.       — Я так понимаю, что здесь написано, ты мне не скажешь.       Шимазаки довольно сиял. Фыркнув, Ханадзава вооружился сотовым.       — Язык хоть японский?       — Ага.       — Если там что-то неприличное, пеняй на себя.       — Всенепременно.       — Может, дашь пока подсказку?       — Дам: восстановление справедливости.       — Мне уже страшно.       Набрав в конвертере нужную комбинацию, Теруки перепроверил два раза, нетерпеливо нажал на кнопку «перевести». И почувствовал, как жарко заливается краской до самых корней волос.       Когда же он, черт возьми, привыкнет.       Похоже, что никогда. Шимазаки прижал его теснее к груди, перебирая пальцами кончики волос, и дышать от жара стало невозможно вовсе.       — Слушать о звездах, конечно, интересно, – голос Рё заиграл бархатом, – особенно в твоем исполнении. Но я их не вижу, и никогда не увижу. Для меня звезд не существует, они все за пределами моего восприятия. Ну, почти все. – Он приподнял голову, подставляясь под косые лучи закатного солнца. – Есть только одна. Единственное исключение.       Экран телефона давно погас, а Теру продолжал видеть слова, будто те намертво впечатались в сетчатку.       Не только в сетчатку.       — Не возьмусь утверждать, насколько близко к истине ты был в свои четырнадцать, все-таки сравнивать с вещами, которые я не воспринимаю – дело провальное. Поэтому сравниваю, с чем могу. Решил, тебе не помешает лишнее напоминание о том, кто ты есть на самом деле. – Шимазаки ткнулся носом ему в висок, переходя на шепот. – Мое маленькое солнце.       Ханадзаву жахнуло током. Так крепко, что в глазах потускнело. И даже не глядя, он ощущал, как торжествующе улыбается Рё, сполна наслаждаясь произведенным эффектом – любимый аттракцион все-таки, как удержаться? Никак. И сопротивляться Шимазаки – не то чтобы очень хотелось – никак. Потому что Шимазаки – тайфун, уносящий и машину, и крышу, уже отнюдь не соседские. Инстинкты со знанием дела твердили: «Ты следующий».       Инстинкты Теру подводили крайне редко.