***
— Назад! В ушах воинов до сих пор звенит сорвавшийся крик Зоти. Все прекрасно видели и понимали: здесь, где бессильны дротики, копья и топоры, наступает время жриц и их магии. Племя забыло, что когда-то жрецы были мужчинами - необходимость и суровая жизнь вынудили любого мужчину имеющего дар, становиться темным охотником или знахарем. Жречество стало уделом женщин - помимо продолжения рода, у них появилась возможность иметь голос на племенном совете. Редкая женщина могла себе позволить такое - показная беспомощность скрывала за собой незримую силу. Так и теперь, услышав женский крик, двухметровые воины послушно хлынули назад, отпрянув от наг. Что сделала слепая женщина, не понял никто. Со стороны это выглядело так, словно единственный смысл их жалкой жизни был в том, чтобы убежать и скрыться в темных водах. Черная магия ещё сочилась из тел убитых змей, и пагубное действие, которое тянуло жизнь из Равази, успело перекинуться на ближайших троллей. Дар жрицы - видеть и чувствовать правду, обратился проклятием не в первый раз. Теперь, когда щупальца незримо обвивали плоть родственников и друзей, Зоти ясно знала, что эта зараза смертельна. Даже Арджани могла лишь временно сдержать порчу, и сейчас самым милосердным решением было прекратить мучения соплеменников. Самое большее, что может дать обречённым жрица - передать эти пока ещё не сожранные души в заботливые руки хозяина Той стороны. Из незрячих глаз капают слезы, когда тонкое костяное лезвие метко вонзается в агонизирующую плоть. С потрескавшихся губ слетает мольба к Бвонсамди - пусть убережёт их души и приведет в вечный покой. Лезвие описывает широкую дугу и с глухим плачем женщина бросается к следующей жертве, прежде чем порча бросала свои усики в её сторону. Кровь щедро окропила светлую ткань, и теперь жрица выглядит невольным жнецом. Теперь на затихшую линию обороны тихо падают первые капли дождя. Жрица тяжело оседает на песок - сегодня он щедро напитается влагой. Слезы мягкой богини вперемешку с жизнью многих воинов, боль и благословение... То, что происходит в душе очередной хрупкой и маленькой жрице, неведомо никому. Проходит немало времени, пока женщина встанет с мокрого песка и омоет в бушующем море липкие от крови руки. Вмешательство в разум полуразумных тварей далось ей слишком тяжело. Теперь, найдя в себе силы дойти до стены ближайшей хижины, Зоти тяжело садится. Теперь, когда опасности нет, выжившие могут собрать тела. Это уже не её забота. Веки тяжелеют, и жрица погружается в глубокий сон, свободный от боли и сожалений.***
Бхагра убеждает себя, что все будет хорошо, но предательский голосок сомнений тихонько шепчет в голове.Сжав ладонь девушки и несколько раз спросив, как она себя чувствует и получив положительный ответ, они пошли в сторону деревни, избегая проливного дождя, двигаясь по кромке джунглей. Хазра волнуется и старается не выдать этого. Ей безумно хочется услышать хорошие новости, но увы, случится этому было не дано. На подходе к деревне их встречает мучительно длинная вереница сложенных трупов. Ткани покрыть тела и почтить их последний путь не хватило - треть погибших просто аккуратно сложена в ряд. Рука предательски холодеет, и Хазра крепче сжимает ладонь жрицы.Проходя вдоль шеренги, девушка старается не смотреть на лица умерших. Она старательно отводит глаза, но все равно замечает копну красивых зелёных волос. Равази... Слезы смывает дождь, а всхлипывания не слышны из-за раскатов грома. Чем дальше они двигаются, тем больше обе жалеют, что решили вернуться. Тролли пропускают жриц, идущих вглубь поселения. Сейчас все раненые находятся под навесом, и именно туда они держат путь. Бхагра глазами ищет Арджани. Девочка лежит бледнее смерти, сжимая маленький тихий свёрток. — Лоа приберегли вас, — шепчет она, пытаясь найти силы подняться. Бхагра и Хазра переглянулись - не нужно быть провидцем чтобы понять: женщине осталось недолго. Хазра останавливает подругу, поддерживая её за плечи. Девушке кажется, что она слышит еле уловимый сладкий запах лилий, которых абсолютно точно не могло быть здесь. "Мне показалось", — пытается убедить себя молодая жрица. Не показалось. Бхагра молча садится рядом. Старшей ученице осталось недолго - уже тянет с Той стороны. Сожаление перерождается в тихий обузданный гнев. Несправедливо, но попробуй сказать об этому смерти в лицо...Да и о чем говорить - естественный ход времени беспощадно берет то, что ему нужно. Арджани собирается с силами, вдыхает побольше воздуха. Женщины чувствуют, как тяжело ей даётся такое простое усилие. — Моя дочь жива только благодаря тебе, Хазра, — шепчет женщина. Тоска сжимает внутренности, когда девушка смотрит на измотанную Хазру. Взгляды пересекаются, обмениваясь внутренней болью. Для взрослой, опытной женщины это почти привычное действие; для Хазры оно болезненно, как первая близость. Боль почти привычное заражается в душе, тугим комком располагаясь под сердцем. Если бы она могла, тот час же отобрала бы глубокой боль старшему подруги. В груди, в предвкушении боли, опасно свил гнездо страх. Вот тут как раз и открылась очередная истина: Арджани умирала, и сейчас драгоценные крупицы жизни медленно просачивались сквозь небрежно сжатую ладонь. Внезапно открывшаяся правда огненным потоком омывает душу девушки. В ушах звенит, и Хазра не слышит слов наставницы. Вместо этого она сжимает холодную руку Арджани и внимательно слушает тихий торопливый шепот. "Равази больше нет, он с хозяином мертвых. Скоро я тоже отправлюсь за ним. Сухи'кара. Таково имя моей дочери, которая дышит только из-за тебя." Всхлип рвется из груди девушки. Самообладание рвется подобно тонкой ткани - Хазра тихо кивает и выходит наружу. Дождь хлестает по лицу, приводя в чувство. Вдалеке веднеется полоса трупов - даже сейчас, под проливным дождем, семьи оплакивают своих родных. Вдруг там есть кто-то и из её семьи? Словно в трансе, девушка тихо идёт по краю поселения. Непокрытые лица умерших выглядят умиротворенными и спокойными. Все лица знакомые, хоть большинство она и видела несколько лет назад. Для племени тяжёлая потеря, и явно не последняя. Ноги сами приводят к Равази - у него не осталось близких родственников. Жена вот-вот присоединится, а дочь слишком мала. Кто-то заботливо уложил его в середине, среди соплеменников. Здесь, в отдалении от живых, Хазра даёт волю слезам. Яд скорби выходит, оставляя после себя зияющую пустоту, изматывает усталое долгим днём тело. Нездоровая дрёма приносит облегчение и благодарность. Девушке требуется несколько мгновений, чтобы понять - эти эмоции не её. С трудом разомкнув опухшие веки, Хазра видит еле заметные силуэты вокруг. Почившие соплеменники с уважением и благодарностью тихо ждут своей очереди. Им не требуется слов - ощущения похожи на общение с водными духами, только более простое - перед взором мелькают образы и понимать их очень легко. Так Хазра чувствует, что они - рады и благодарны избавлению от мучительной боли и незавидной участи быть сожранными неведомыми тварями. Просят передать это Зоти - они уверены, что пока та проснется, здесь их уже не будет. Спрашивают о том, как скоро их заберёт Бвонсамди. Хазра не знает, но что-то тянет дать душам ответ: "Тогда, когда сочтет нужным". И она понимает, что это правда - смерть всегда приходит вовремя. А сейчас у них есть возможность поглядеть на родных. Духи расходятся, исполняя совет жрицы; рядом остаётся один дух. Образы снова мелькают в голове, но теперь это не "общий посыл", а личная беседа. Хазра словно слышит прижизненные интонации наставника брата. Ты молодец, сообразила что нужно делать. Не зря кусачая бабка взяла тебя в ученики. Джани дала девочке замечательное имя. Пригляди за ней, дочь Урзана и Мвены. Дух ушел, оставив девушку снова глотать слезы. Имена дают троллям разные и на любой вкус. Кто-то почитает предков, добавляя часть родового имени; кто-то старается задобрить или привлечь хорошим именем определенного лоа; кто-то выбирает по красоте звучания, а кто-то по значению. Особенно больно осознавать, когда имя ребенку дают для определенной цели, в благодарность. Сухи'кара. Обещание и благодарность жрице за спасение ребенка. Обещание сделать любого на своем жизненном пути счастливым - назовет ли добровольно свое дитя так любящая мать? Новый виток боли терзает внутренности - разум захлёстывает чувство вины. Могла сделать лучше, спасти всех. Почему не училась усерднее, когда Бхагра рассказывала об этих вещах? Девушка продолжает внутреннее терзание, не замечая пламени, горящего вопреки завесе дождя.***
— Прости, я не успела, — шепчет Бхагра после стремительного ухода Хазры. — Некоторые вещи нельзя изменить, — еле заметно качает головой Арджани. — Мы те, кто знает об этом больше всего, не так ли? Тихий смешок вырывается из остывающих губ. Бхагра закрывает глаза, тихо желая другу и ученику лёгкой дороги. Сколько раз за свою долгую жизнь она возносила эти слова к Легбе? Она сбилась со счета уже давно. Руки бережно закрывают золотистые глаза. Не до́лжно так умирать молодым... Жрицу бережно кутают в бежевую ткань. Теперь её отнесут к супругу. Маленького ребенка, родившегося раньше срока, уже забрала Зен'ва - неделю назад у неё родилась крепкая и здоровая девочка, которую они назвали Зен'таброй. Женщине повезло - молока было много и его хватит на обоих девочек. Жрица довольна выбором имени для маленькой девочки. Было ясно, что именно вложила в него умирающая мать - и это желание стоило уважать. На улице стало подозрительно тихо, и Бхагра, почуяв неладное, выходит наружу. Дождь, из обычного переросший в тяжелый тропический ливень, здорово ухудшил видимость. Выйдя на границу жилых домов, старой женщине открылось поистине интересное зрелище. Место, где сложили трупы погибших, смутно виднелось из-за стены пара и дыма. Никто не решался подойти ближе - и Бхагра в одиночку поспешила туда. Здесь она едва видит Хазру, которая, обняв себя руками, медленно раскачивается в трансе. Все трупы до единого были объяты огнем, опасно потрескивающим от касания с водной стихией. Никакого затруднения, огонь, казалось бы не испытывал: неестественная картина предсказуемо испугала троллей, не рискнувших подойти ближе. Бхагра быстро проходит между рядами, опалив несколько выбившихся прядей. Клубы пара мешают смотреть, но она упрямо идёт к девушке. Легко говорить о жизни и смерти, когда сидишь в изоляции и совсем другое - с непривычки нырнуть в омут почти взрослым. Второй раз за казалось бы, бесконечный день, чувства выходят из под контроля. Горячо, но Бхагра в очередной раз бросается на выручку этому одаренному ребенку. — Дыши, глубже и ровнее, как мы учили с тобой, давай, — тихо увещевает она, пытаясь прорваться сквозь отголоски внутренних рыданий. Редко, очень редко смерть берет жреца в оборот так рано - проницательная женщина видит причину и сочувствует, словно переживая боль вместе с ней. Постепенно на опухшем лице девушки появляется осмысленное выражение; осознав масштабы бедствия, она виновато опускает уши. Тугой виток опять готов развернуться, едва спрятавшись обратно - перемену замечает наставница, отвлекает лёгким, но чувствительным похлопыванием по бедру. Дыхание помогло справиться, и дождь стал постепенно побеждать яркое пламя. Бхагра с удивлением отмечает, что оно за такой небольшой промежуток времени съело плоть и ткань, оставив нетронутыми кости. Только по форме клыков и редким металлическим украшениям можно было отличить одни останки от других. Сейчас капли тихо шипели, падая на раскалённый песок - будто не дождливая буря завладела небом, а жёлтый диск солнца. Конечно, сжечь соплеменников стоило, но не так быстро - хотя про себя Бхагра думает, что это к лучшему. Кто знает, сколько будет длиться эта непогода - в жарких джунглях любое незначительное промедление грозило опасностью. Это могла быть болезнь, звери, пришедшие на запах падали или ещё чего похуже, о чём старались не думать. Так успокаивала подопечную Бхагра, успокаивающе хлопая по плечу.***
После продолжительных скитаний в глубине джунглей, одолев взрослого и крупного ящера, вспотевшие тролли могли передохнуть. Ещё теплое мясо можно было есть и сырым, однако Залазан настоял на том, чтобы все же зажарить толстые ломти. Вездесущий мешочек с морской солью раскрашивает мясо ещё больше, и молодые тролли с удовольствием уписывают заслуженную добычу. Здорово конечно их помотала зверюга, но теперь, после её криков и агонии, никто не осмелится потревожить их покой. Разомлевшие тролли сыто молчат, начиная тихо клевать носом. Внезапно Вол'джин сломя голову бросается в стрекочащие в сумерках джунгли, никак не среагировав на оклик удивлённого друга. Залазан было кинулся в догонку, но там, где только что исчезла рыжая голова, сейчас был непроходимый бурьян. Решив, что будет правильнее дождаться Вол'джина здесь, тролль садится к затухаюшему костру. Пряная кровь зверя, в которой они нарочно измазались, не высохла и теперь влажно блестела в отсветах от костра. Зал ни за что бы не пошел сюда, если бы не Вол'джин - с этими мыслями его одолевает дремота. Ему снится занятный зеленоконожий народ, протягивающий руку помощи троллям; снится степь, уходящая в море и острова, россыпью лежащие на водной глади. Картинка меняется, едва парень мог осознать видение. Он видит своего друга взрослым, и свои руки ему кажутся больше и грубее, чем сейчас. Они о чем-то спорят, но он ничего не мог услышать - в глаза бросается расстроенное лицо Вол'джина и хмурое сосредоточенное его собственное. Краем ткани платья красивого темно-красного цвета в одной из сцен показывается Хазра. Лица не видно, только мимолётный силуэт - но почему-то парню кажется, что эта была именно она. Мелькают множество битв, в одной из которых умирает вождь. Залазан не знает кто это, но по предметам и окружению ему кажется, что это не Сен'джин. Сцена сменяется советом племени, где происходит жаркий спор. Хмурые лица соплеменников кажутся Залу из сна смешными. Чужой смех, так похожий на его собственный, пугает Зала из настоящего. Сцены начинают меняться очень быстро, смазываясь в один единый комок. Чувства знахаря из видения причудливо отдаются в груди реального. Залазан зажмуривается, стараясь избежать мелтешения перед глазами, но видения словно впечатываются с изнанки век, вынуждая его смотреть. Финальные сцены нравятся парню больше всего. Он стоит во главе племени, рядом кутается в тонкую дорогую ткань неизвестной ему выделки Хазра с ребенком на руках. В том, что ребенок его, у Зала не возникает никаких сомнений - его порода взяла, от чего он испытывает неимоверную гордость. Тролли почтительно преклонили колени перед ним - неслыханное проявление уважения! Очумело вертя головой, парень ищет по близости своего друга - и не находит. Это кажется ему странным, ведь они всегда были вместе. Грёзы внезапно обрываются, а вместо них сознание наполняет громкий, немного лающий голос. Хочешь, чтобы это было твоим? Любые сны могут стать явью, мальчик. Мощь и внутренняя сила лоа впечатала молодого тролля в землю. Не в силах подняться (даже если бы мог, не посмел бы), все естество тролля кричало в согласии - такая жизнь была ему по вкусу. Внутри с холодком шевельнулось опасение, и Залазан осмеливается спросить у божества, цену. Какой смышленый юный тролль. Вкрадчивые слова, липкой паутиной ложась на вспотевшие плечи, завораживают парня. - Нужно всего лишь служить мне и никому другому. Лоа чувствует сомнение, которое сонно шевельнулось в душе этого глупого тролля. Ты же хочешь её? Закономерная цена, не правда ли? Нужные слова, подобно тяжёлым камешкам, придавливают голову сопротивлению. Тролль отчаянно, всей душой согласен. Читать этого влюбленного тролля было слишком просто. Ты не вспомнишь ничего из этих видений, только общее чувство будет с тобой... Залу приходится изо всех сил вслушиваться в тихий, убаюкивающий шепот. Хрипящие интонации мягко свивались в ушах, оставляя на самых кончиках легкий холодок. Запомни, ты теперь мой, Залазан из Черного копья. Сохрани наш маленький секрет, будь добр. Ощущение давления внезапно проходит, от чего тролль просыпается в поту. Ему почему-то очень хорошо стало ясно, что никому и никогда он не должен рассказывать о том, какого лоа он выбрал. Во сне приходит только один лоа, чьим именем в крайних случаях пугают непослушных детей, и проверять на себе последствия нарушения обещания тролль не горит желанием. Отдышавшись от липкого сна, как от кошмара, парень пытается припомнить, что именно великодушно показал ему Отец снов. Однако в подтверждение его слов, Залазан помнит лишь ощущение гордости и прилив сил - никакой конкретики. Повеселевший Зал с удовольствием перекусывает соленоватым мясом и обессиленно валится на мягкую траву. Вол'джин ещё не вернулся, а значит его вполне можно подождать и здесь...