Hotline Lungmen

(Coconuts — Silver Lights) — Неожиданный финал, правда? — Раздался знакомый хриплый голос сквозь пелену боли. — Хотя почему неожиданный? Ты все уже знал. Но все равно пошел в ловушку. — Техас… — Еле ворочая языком, ответил блондин. Голова раскалывалась, каждое слово давалось ему с трудом. — А что с ней не так? — Это она… Она тебя убила! — Резко крикнул Семен, тут же захлебываясь в кашле. Это вновь была избушка по ту сторону реальности. Парень кое-как осмотрелся, щурясь и моргая от рези в глазах. Только что там была кровь. Его кровь. Еще чуть-чуть, и проклятый Байкер его бы прикончил. Если уже не. Он ощупал голову рукой, волосы были теплыми, мокрыми и липкими, под пальцами было мягко и очень больно. — Она? — Недоуменно спросил Макар. — Ты ее с кем-то путаешь. — В письме все… Четко сказано. — Покачал головой гость избы. — Моя девушка и твой убийца… Одно лицо. — И что? Он с непониманием уставился на собеседника. Тот сидел за тем же дубовым столом и сверлил его взглядом. Запах трав и смолы исчез. Теперь избушка была абсолютно стерильной, будто палата в больнице. И очень, очень холодной. Холод бил сквозь одежду, что было логично — снега же за окном, а печка стоит во тьме. — Вот скажи: Если бы ты сделал тот выстрел? Что бы тогда было? — Начал издалека Макар. — Я… Отомстил бы за тебя… Наконец-то… — Отрывисто проговорил маньяк. Мысли рождались сами собой. — Ты… Против? — Да мне уже все равно. — Плюнул его приемный отец. — Не нужна мне твоя месть. Ничего мне уже не нужно. — Никакой в тебе совести… — Покачал раскалывавшейся головой Семен. Боль потихоньку отходила, но думать все еще было тяжело. — А в тебе? Он сжал губы. Действительно. Какая у него после стольких лет осталась совесть? За отца не отомстил. Грехов на душу понабрал. Хотел убить возлюбленную. Да что с ним было не так? — Я тебя, Сема, ни в чем не виню. — Вздохнул волк. — Ибо не могу. Ибо меня уже нет. Но… Ты забыл кое-что. Ты вообще нашу жизнь в последнее время не вспоминал. Блондин выгнул бровь. Ладонь уже исчезла с окровавленного лба, оказалась на затылке. — Помнишь, мы давным-давно приютили девушку из Семьи? Ты, верно, догадался, какой была ее фамилия. Так вот, почему я согласился, хотя крови из нас мафия попила немеряно? — Потому что убей мы ее… Мы бы ничего кроме удовлетворения не получили. В мести ей… Не было смысла. — Медленно говорил Семен, вспоминая его же слова. — Именно. — Кивнул Макар. — Неважно даже, видели ли мы ее раньше. Мы просто поступили по-человечески. Это хорошо, ибо нам было хорошо, что мы такие человечные. А вреда нам это не принесло, хотя и едой пришлось делиться. — И пользы тоже. — Парень медленно подошел к столу, выдвинул из чернильно-черной тьмы под ним табурет, сел. — Если ты хочешь сказать… Что мстить не надо, ибо это вредно… И невыгодно, то иди к черту. У меня есть честь… В отличие от некоторых. — Сразу видно — не сиракузец. — Грустно усмехнулся Макар. — Ибо всякий сиракузец знает, что честь — ресурс, который зарабатывают и тратят, но воспользоваться им могут лишь те, у кого есть средства. Средства воплотить свои амбиции. У нас же, сынок, таких средств не было. — Тогда я все правильно сделал. Мне стоило умереть, но… забрать Техас с собой. — Смачно сплюнув на пол, маньяк подложил ладонь под голову и оперся на нее. — Какую из? — Ту, что стерва, мафиози и отцеубийца. Не ту, у которой прочитал пьесу. Эту только обнять и не отпускать надо было. — Сказав последнее, парень тяжко вздохнул и закрыл лицо рукой. В груди заболело. — Вы разобрались друг с другом? — Вмешался еще один постоянный резидент избушки, резко возникший справа от волка. — Скажите, что хотели сказать, это ваша последняя встреча. — Макар… Нет, отец… Прости… — Выдавил из себя Семен. — Так было правильно… Жалею лишь, что до конца ничего не довел. Отец не смотрел. Он отвернулся к окну, бывшему справа от него. Парень не понимал, что там можно было разглядывать, но заметил краешек желтого фонарика-глаза. Стеклышко этого фонаря не было мутным, ни от снега, ни от слезы, но такого тяжелого взгляда он в жизни не видел. — Перед собой извиняйся, дурак… — Процедил он сквозь зубы. Его голос дрожал. — Незачем мне твои извинения. Я уже мертв, я все, кончился. А девица твоя… Нахлебается от тебя боли, ох, нахлебается… — Блондин промолчал и опустил взгляд. Что-то не так становилось с избой. Запахи стали возвращаться. Пахло приторной сладостью, как от лекарств, и свежестью. — Я узнал про тебя все, что хотел, этого достаточно. — Кивнул петух-привидение. — На второй и третий вопросы ты уже знаешь ответ, а вот первый… — Может вырубишь уже свою гадалку и скажешь нормально? — Перебил маньяк, стрельнув на собеседника раздраженным взглядом. — Задолбали твои загадки… — Заткнись и слушай. — Не по петушиному зарычала маска и резко вцепилась в его запястья. У того аж дыхание сперло от мерзкого чувства костлявых птичьих когтей на руках. — Твои действия больше ни на что не повлияют, ибо твоя роль здесь окончена. Все пройдет без тебя. — Это что-то плохое? — Без особого беспокойства спросил Семен, пытаясь отвлечь свое внимание от чужих пальцев. — Не думай об этом, все равно ничего не поймешь. — Сверкнула глазом птица. — Важнее сейчас то, что тот человек не отстал. Ты его сейчас встретишь. Впрочем, сбежишь — наскучишь ему, и он наконец отстанет. — О, спасибо за совет. — Слегка улыбнулся блондин, игнорируя нападки в свою сторону. — Помощи от тебя не дождешься обычно. — Ты прав, я редко помогаю. Но это на прощание. — Пояснила та. — А теперь… Взгляни сюда. Хватка на одной из рук исчезла, чем парень тут же воспользовался и убрал ее, призрак пошарился под столом и достал… — Откуда у тебя мой плеер? — Удивился Семен. — А откуда у тебя ключи от избы? — Парировал собеседник. — Не через окно же ты сюда попал. — После этого он взял коробочку в руки, подключил туда появившиеся у него в руке наушники. — Мир вокруг тебя странный. Будто ты вспоминаешь уже прошедшее, видишь странные, нелогичные образы. А все почему? — Он протянул наушник парню, тот взял. В ухе возник долгий, ритмичный писк. Он въедался в сознание тем дольше, чем дольше Семен его слушал, и от его звука в организме парня начало происходить что-то странное. Он будто терял силы с каждым новым писком, боль в голове вновь начала возвращаться, переходя в головокружение. — Потому что я сплю… — Прошептал слабеющими губами Семен. Он бросил сердитый, обиженный взгляд на птицу, но та не ответила, с интересом наблюдая за происходящим. — Верно. Но сны кончились. Проснись. — Таковы были последние слова призрака с петушиной головой в шубе, перед тем как его собеседник закрыл глаза, неспособный более ни говорить, ни думать. Так как он сидел на стуле прямо, то упал назад, на пол. Удар об пол был… Больным? Он уже не почувствовал. Сквозь дрему он услышал скрип двери и топот двух пар ног. Сзади послышалось тихое «Удачи, Сем», после он остался один в замерзшем, темном, пустом доме. Пара мгновений, и дерево под затылком размякает, как и одежда, становится мягким, тканным. Сквозь закрытые веки пробивается чистый белый свет. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Парень с трудом открывает глаза. Слышит писк. Видит белое и серое. И понимает, что жив, но будь он мертв, проблем было бы куда меньше.