Hotline Lungmen

(Ghost Notes — Alchemy) Семен не сразу понял, что проснулся. Его живот, бедра тонули в море тепла, шею щекотал шелк волос. Будь он при смерти и борись он за свою жизнь, ему и то было бы легче скинуть с себя эту пелену, так как к боли он привык, а к сладкой истоме — нет. И эта приятная слабость разливалась по всему телу, но особенно сильна была там, где было теплее, мягче, нежнее всего, то есть спереди, там, где кто-то лежал. Да, внезапно он был не один. Он даже сжал ладонь на спине соседки по кровати для верности. Ее гладкая кожа под пальцами, тихое сопение и тепло, бесконечное тепло, исходившее от нее — все было настоящим. «То есть мы вчера и вправду…» — смутился он, осторожно положив ладонь на девичью щеку. Та примялась под его пальцами, толкнув его невольно улыбнуться. Тишину нарушало только их дыхание, и если свое он почти не слышал, то вот ее было и тихим, и громким одновременно. Вернее он вслушивался в него так сильно, как только мог, ловил каждый ее вздох, так что его разум застыл, как застывала его квартира в жаркий летний день, когда звуки города за стеной сливались в монотонный шум. Чернильно-черное море девичьих волос расплылось на одеяле и подушке, блестело в лучах пробивавшегося из-за шторы солнца, к волчьим ушкам переходя в шерсть. В белобрысую голову пришла забавная мысль: «Зачем люди выкладывают ролики со звуками дождя или треском костра? Вот же лучшая музыка для сна». Семен улыбнулся и сгреб любимую правой рукой. Потрясающие ощущения ее облачно мягкой груди, плеча, да вообще всего ошеломляли до сих пор. Его пальцы в желании большего осторожно вжались в нее. Девушка протянула «М-м-м…», поерзала и прижалась к нему. Ни единого шанса устоять перед этим сонным солнышком у парня не было. Он даже пытаться не стал, просто устроился поудобнее и вновь засопел. Прошло еще немного времени. Парень проснулся, так как больше спать не мог. Не хотелось. Аура волчьей безмятежности была сильна, но он доблестно преодолел низменные позывы и наконец встал с кровати. Потянувшись, он с удовлетворением отметил, что его тело будто немного полегчало. Техас отдалась своим страстям и полночи чуть ли не осушала его, так что он буквально провалился в беспамятство, неспособный даже стонать и отдавать себе отчет в том, где и как было хорошо. Тем не менее это бессилие ему понравилось — он наконец смог выспаться. И все же блондин ненавидел его. Он знал, что значит быть слабым, бессильным, быть попираемым чьим-то сапогом, ибо такое с ним часто случалось в Волсинии в прошлом. Но когда Техас смотрела на него сверху вниз, возвышаясь над ним, выжимая из него сладкие стоны своей щелкой, ему… Просто хотелось еще. Впрочем, все не без греха. Камня ни тогда никто не кинул, не кинет и сейчас. Семен не стал одеваться, пошел на кухню в одних трусах. Его маленький светлый хвостик щекотал сквозняк. На кухне было довольно чисто: они ничего вчера не ели, только пили, так что можно было не убираться. Он окинул кухню взглядом, подумал немного, и вместо обычных безвкусных заморозок достал рис в пакетиках. Он тоже не был образцом здорового питания, но, приправив его маслом с молоком, можно было добиться вполне приемлемого вкуса для него и, как он надеялся, для нее. В процессе готовки руки парня немного тряслись. Будущее виделось ему довольно ясным, но в то же время мрачным. Как вообще тащить всю ту пыль, грязь, тараканов, развалины в закоулках его разума в новую жизнь? Сколько вообще этого мусора он бережно накопил за семилетие своих скитаний по чужой земле? Если вкратце, то немерено, и не факт, что все это удастся выбросить полностью. Но в любом случае он верил в силы Техас, верил ей и в нее. Именно поэтому он подавил дрожь в руках, тщательно взвешивал количество соли, брошенной в кастрюлю, аккуратно отрезал масло. Рис приобретал все более аппетитный вид, разбухая в пакетике, и в итоге в двух синих глубоких тарелках лежали дымящиеся белые горки. «Надо бы ее позвать», — подумал Семен, и с такими мыслями пошел в спальню. Любимая все еще лежала на боку, лицом к окну. Ее безмятежное лицо было укрыто черными локонами. Любуясь ей, он встал у входа, прислонившись к стене. Внезапно черный телефон на тумбочке завибрировал и засветился. «Ей кто-то пишет? Хм, а вдруг ее ищут?» На входе в спальню его встретило громкое жужжание лежавшего на тумбочке справа от кровати телефона. Это был не его, так что парень понятия не имел, что там было. Без задней мысли он подошел к телефону, правда тихо дабы не разбудить любимую, и включил его. Его встретила фотография Экзии с той, что только что сопела у него под боком. Девушки были веселыми, красноволосая показывала знак V пальцами, брюнетка же просто улыбалась в камеру. Непривычно было ее такой видеть. Техас вообще редко улыбалась, он быстро это заметил. В остальном самые обычные обои самого обычного телефона. Самое интересное было дальше. Этим интересным была смс-ка от номера подписанного кратко и лаконично: «Сора». У парня глаза на лоб полезли, но потом он вспомнил их первую тусовку и понимающе хмыкнул. «Ах вот почему она так ее любит», — подумал он, бессовестно открывая чужую переписку. Самое верхнее электронное письмо было подписано «Моей дорогой подруге» и имело прикрепленный текстовый файл. Именно сюда он и нажал. (HOME — Dusk) Прошло минут десять. Техас легла на спину и раскинула руки, все еще во сне. На ее тонких губах была легкая улыбка. Семен оторвался от чтения и взглянул на ее лицо. Будь девушка в сознании, улыбка бы мигом исчезла с ее лица: парень сверлил ее ледяным немигающим взглядом. Прямо сейчас перед его глазами вставал тот день, когда он застал ее спящей и ненакрашенной, еще в начале. Тогда ему заприметилась одна деталь: багряный отблеск волос с тыльной стороны ее головы. Впоследствии блондин видел это еще пару раз, и с тех пор он часто смотрел на ее волосы. Люпо принимала это за любование, что отчасти было верно, но все было несколько прозаичнее. И теперь пьеса и слова, как оказалось, самой Соры идеально сложились в этом пазле. Семен молча пошел к шкафу. Распахнул его. Вынул пистолет весьма громоздкого вида и обойму то ли игл, то ли гвоздей. Зарядил его с тихим щелчком. Подошел к кровати и встал ровно по линии, на которой лежала девушка. Его нервное сопение разносилось по комнате, перекрывая собой тихое девичье дыхание. Он на секунду застыл. Пришло волнение, которое он позабыл давным-давно. Рука с оружием взметнулась, ствол уставился в ее лоб, в ее безмятежное лицо без единой морщинки. Он видел все это, он видел хорошо, он вперился в ее закрытые глаза так, будто она смотрела в ответ. Сними кто-то этот кадр, он бы взял за него состояние. Маленькая кровать посреди темной, полупустой комнаты, в ее центре раскинулась спящая красавица, а над ней возвышается парень с пушкой, направленной прямо на нее. И вот секунда, раздастся хлопок, подушка окрасится красным, и красавица испуганно распахнет глаза, но… Прошло полминуты, а он так и стоял боком к ней с пистолетом в вытянутой руке. Парень, затаив дыхание, смотрел, как улыбка исчезла с тонких губ, как брови чуть сползли вниз, как руки медленно сложились на груди. «Чувствует? Даже сквозь сон?» Выглядело это именно так. Парень схватил пистолет и второй рукой, стабилизируя трясущийся ствол. Техас никак не отреагировала, хотя это не помешало ему жадно впиться в ее облик взглядом, отыскивая хоть малейшие признаки тревоги. Он не находил таковых, девушка просто лежала и спала, но, казалось, мгновение — и ее глаза распахнутся и она поймает маньяка с поличным. Прошло много времени. Руки затекли. Он опустил пистолет. Его большие пальцы сильно сжимали рукоять, рискуя ее расколоть. Он не мог. Он просто не мог этого сделать. Спустя столько времени, проведенного вместе, именно сейчас он узнал самую страшную вещь в его жизни? Что единственный его любимый человек оказался… Врагом? Врагом, ответственным за то, кем он стал? Его губы шепнули имя. Тягучее как патока, до одури мягкое, но такое ненавистное. Он должен был назвать его вчера, когда они сливались в экстазе, открывали свои души друг другу. Она бы окончательно утопила его в удовольствии, услышав заветное слово, но… Нет. Не бывать тому. А все потому, что именем этим было имя убийцы его отца. Ее имя. Ее приговор. — Да ну нахуй. — Не сдержался парень, мир которого перевернулся с ног на голову. Он убрал оружие в шкаф, затем достал домашнюю одежду, хлопнув им так громко, что гостья чуть не проснулась, и пошел прочь из спальни. Техас не удосужилась проводить его взглядом, но даже во сне она почувствовала, что что-то не так. Это и заставило ее поерзать, и с тяжким вздохом повернуться на другой бок. Парень не знал, что и делать. Из письма следовало, что его месть могла вот-вот свершиться, стоило лишь спустить курок. Но как можно было поднять руку на того, кто вернул тебе вкус жизни, кого-то кому ты был нужен, кого-то кто по пробуждению заключит тебя в свои нежные объятия и расскажет тебе о дурной ночи, а ты, не желая отказывать, потреплешь ее по макушке и успокоишь тем, что это было лишь сном? Ему позарез захотелось проехать куда-нибудь и покрошить толпу-другую дурачков-сиракузцев, сломать их, их тщедушные тельца, сделать так, чтобы весть о предательстве любимой не осталась неуслышанной. Вот, опять чувство, давно им забытое — злоба, которую нужно выплеснуть. Семен, не глядя по сторонам, с мутной багровой дымкой в глазах прошел в спальню. Телефон оказался у него в руке. Всего лишь набрать номер. Включить автоответчик. Получить координаты. И… Убивать. А, тут же гости. Он оглянулся на спящую волчицу, подумал немного и на цыпочках вышел из комнаты, затем приложил трубку к уху. — Оно работает? Basura чертова… — «Да, многообещающее начало… Раньше звонки были серьезнее». — Стоп, запись? Кхем… Hola, camarada! Привет то есть. Звонит тебе Райан, телефонная компания «Теле три», ты нас знаешь. — «Нет, не знаю». — У нас проблема в одной из подстанций, там засел payaso, шутник, он уже день трезвонит абонентам с дурацкими приколами, понимаешь? «Лаконичности тебе не занимать. — Морщился Семен, слушая высокий, бойкий голос. Он тараторил без конца, чем сильно его раздражал. Парню нужны были лишь координаты, все остальное он знал сам, а этот балабол все никак не затыкался — Вообще знакомый голос, — Вдруг посетила его странная мысль. — Слышал его недавно… Как будто по телевизору…» — … Езжай сюда и потолкуй с этим pendejo чертовым, покажи ему, что значит частная жизнь! Давай, prisa, prisa! — Запись кончилась, с чем блондин, выдохнув, себя и поздравил. Хрень это была, а не задание, он чувствовал это какой-то звериной чуйкой, шедшей в комплекте с ушками и хвостом. И все же в соседней комнате лежала та, кого он видеть теперь желал меньше всего, так еще и сладко спала, будто это ее дом, ее постель, ее… парень. Он хотел быть ее, он был готов быть ее, не прочти он это злосчастное письмо, не узнай он, что именно она — та, кто была нужна ему все это время. В голове все спуталось. Техас не должно здесь быть. Она должна быть мертва. Но… Ведь не она должна быть мертва. Девушка из спальни этого не заслужила. Ее нельзя было убивать. Он бы этого не вынес. Но этого заслужила другая — та, о которой говорилось в пьесе. Ее надо было убить. Но нельзя. Любимых не убивают. — К черту. — Семен сжал зубы, ощутив тупую боль в сердце, которая бывает, когда ты в сильном горе, достал из шкафа в спальне свою белую куртку со скорпионом, джинсы и оружие, а именно неплохой ножик-бабочку, и пошел собираться. Это не заняло много времени, так как он не счел нужным основательно вооружиться. Даже при его неразборчивости в словесных формулировках задание выглядело подозрительно. Мало ли шутников было в Лунгмене? Причем тех, для кого требовался бы выезд гребаного маньяка на зарплате. И все же он не особо беспокоился. Звонившие не имели обыкновения врать насчет опасности целей, скажут «разберись с таким-то» — знай, что встретит тебя такой-то. Обычно криминальный авторитет, обязательно полуголый качок с бицепсами размером в твою голову, но других и не бывало. В общем, противоречивые чувства вызывал этот ибериец или боливарец со своим шутником. Стоя в прихожей, парень наклонился, обуваясь, да так и застыл. Две пары кроссовок приковали его взгляд. Черно-белые и… черно-белые. Только с овальной эмблемой Пингвиньей логистики. Но что самое главное — с мягкими, тупыми, стоптанными подошвами. На полу виднелись черные следы, штуки три-четыре. И вот тут он действительно задумался: а могла ли та Техас, на которую он наставил пистолет, носить такое? Могла ли она работать столько, чтобы довести свою повседневную одежду до такого состояния? Это при том что она явно меняла ботинки. Этот проклятый дуализм… В его квартире спало два волка. Хоть цитату вставляй. Первый носил стоптанные кроссовки. Второй — лакированные туфли, стоившие дороже, чем вся его жизнь. Первый любил его до какого-то безумия, второй был худшим его кошмаром. Кошмаром, равнодушно сломавшим ему жизнь одним лишь взмахом клинка по отцовской шее, и тут же выкинувшем его лицо из головы, оставляя в ней место для более возвышенных вещей. Он отбросил кроссовки в сторону, зашнуровавшись быстрыми, раздраженными движениями. Но потом посмотрел на них. Посмотрел и поставил прямо. Господи, как же он был жалок со своими эмоциями, психозами, надо было брать пример с Техас. Не злиться. Не радоваться. Просто работать. На износ, если давить эмоции не получалось. Столько проблем от них… И так Семен отправился на вызов, на другой конец города. Он взял с собой лишь тот самый складной нож, карту и проездной. А его возлюбленная осталась досматривать десятый сон, где они были вместе. В своей постели своей квартиры. *** (ress less — without) Высотные здания, стеклянные небоскребы и магистрали шириной с реку сменились брутальными коробками из разноцветной стали до горизонта. В сравнении с высотками центра дома были небольшими — этажей восемь-девять — но у их подножий была самая натуральная темнота. Узкие улочки были схожи с джунглями: между домами висели лианы толстых черных проводов, пол был скользким, часто хлюпающим и покрытым лужами, заведения, черные провалы дверей которых были в каждой стене, пустовали. Кстати, машин здесь не было: автобус, на котором парень обычно добирался до адресов заказов, остановился на входе в район, так что ему пришлось скитаться здесь пешком. Такого места не должно было быть в Лунгмене — сияющем стеклянном граде, но оно было. Такова была особенность города: все продавалось и все покупалось. Хочешь шика, лоска, наркотического угара и воздушных замков — оно твое, друг мой, лишь бы деньги были. Но если все можно было купить, должны были быть те, кто мог это продать. А также должны были быть те, кто мог все это создать и у кого можно было бы это отобрать. На языке метафор, стеклянные небоскребы стояли на плечах их жильцов. Но ирония была в том, что постоянно там были в основном рабочие, клерки, простые сотрудники, собственно владельцы же являлись изредка на осмотр своих владений, остальное время предпочитая проводить в коттеджах, особняках и на курортах. Так что если башни обрушатся, они похоронят лишь тех, кому нечего терять кроме своих пропусков туда. А рушились башни-атланты часто, в основном метафорически, когда банкротились их владельцы-корпорации. Это было к счастью, ибо люди хотя бы не теряли свои жизни сразу же, имели хотя бы призрачные шансы воспрять вновь. Семен, кстати, думал над тем, чтобы занять место в толпе желающих попасть в небоскребы, но он просто не знал, чем он может заинтересовать корпоратов кроме своей силы. Головорез — работа безрадостная, если умрешь, а ты обязательно умрешь, высшей благодарностью будет не получить плевок в могилу. Конкурентов у тебя много, и если не ты, то кто-то другой, а если кто другой, то уж точно не ты. Здесь парень раньше не был, так что приходилось крутить головой и идти медленно, запоминая маршрут. Улочки были запутанными, часто петляли змейкой, трудно было представить, что тут кто-то живет. «Если бы тут были менты, — Подумал Семен. — Им нужно было бы быть местными. Или готовиться заранее к каждому вызову, знать, кто где кого…» Так по его ощущениям прошло пару часов. Когда он добрался до нужного места и проверил время на телефоне, часы сдвинулись лишь на полчаса. Он лишь хмыкнул и осмотрелся по сторонам. Парень стоял посреди темного двора между высоких домов. Подняв голову вверх, он увидел лишь кусочек неба, будто бы окованного в кольцо стенами зданий. «Колодец какой-то каменный», — подумал он. Посреди же площадки была небольшая бетонная коробка с двумя этажами и несколькими вышками связи на крыше. Он видел такие коробки слишком уж часто, так что ничего интересного он в ней не обнаружил, разве что выцветшую надпись над входом «Теле три», бывшую названием той конторы, что здесь располагалась. «Признаков жизни нет. — Отмечал про себя маньяк, осторожно обходя здание по кругу. — Я туда вообще приехал?» Да, оно выглядело мертвым. Телефонные станции обычно гудят днем и ночью на радость жильцам ближайших домов, а тут тишина. Окна все как на подбор выбиты, дверь на входе слетела с петель, серые стены были все изрисованы разноцветными бессмысленными надписями, кое-где весело зеленели мох и плесень. Сами вышки покосились, части перекладин просто не было. Семен проник в здание через главный вход, попав в холл и начав всматриваться в темноту. Не заметив ничего подозрительного, он вслушался, впрочем не найдя поводов для беспокойства и здесь. Капанье воды, текущей по потрескавшемуся полу и стенам ручейками, порывы ветра и скрип шатающегося железа — звуки нервирующие, но неопасные, было бы хуже, услышь он голоса или шаги. Стоп, шаги? Он задрал голову вверх и прислушался. Да, на втором этаже прямо над ним кто-то ходил, причем ходил быстро и, похоже, раздраженно. Маска была достаточно толстой чтобы сидеть на голове без особого удобства, но слишком тонкой чтобы глушить звуки снаружи, так что со слухом он проблем не испытывал. Парень прикинул свою позицию — он был примерно в центре здания. Затем двинулся вперед по коротким коридорам, дошел до широкой лестницы на второй этаж, поднялся. Тут когда-то были офисы. Мебели почти не было, но та что была, явственно об этом говорила. Столы и стулья по углам, брошенные компанией, подгнили, розетки были замотаны скотчем. «Даже забытых бумаг для ознакомления с, несомненно, трагичной и поучительной историей этой «Теле три» нет. Какая жалость», — думал маньяк, слушая шуршание под ногами. Он быстро обошел этаж, опять-таки никого не встретив, и сейчас стоял перед входом в какое-то широкое помещение. Двойная дверь стояла перед ним как портал, в конце коридора, по бокам которого были проходы в уборные и склады. Туда он уже заходил, но от вида разрушенных писсуаров, сломанных раковин и даже визуально отдававшего холодом кафеля его мутило. В общем, кроме этой двери не осталось ничего. (Gouji — Monodrone C*) «Ладно, посмотрю что там, и домой», — подумал Семен, распахивая двери, обычно служившие переходом на какую-то иную страницу его жизни. Он мог бы развернуться и уехать, ибо на подходе к дверям его так никто и не остановил, но тяжелый разговор с Техас представлялся ему большей трудностью чем то, что ждало там, впереди. И все же не дрогнула мужская рука, дергая за ручки. Выбор был совершен. Парня встретила серверная с серым кафелем повсюду. Вернее, помещение, где собственно были телефонные станции, серверы, блоки памяти и прочее. Впрочем, сейчас сердце здания было пусто и мертво, и взор не приковывало ничто, кроме ряда больших окон с другой стороны комнаты. Яркий желтый свет оттуда был знаком того, что день в самом разгаре. Хорошо это или плохо, но времени до ночи у него еще полно. И времени на любимую в том числе. Что он вообще ей скажет по возвращении? «Ты виновата в том, что я спился и сошел и сошел с ума, плати и кайся, или убью»? Забавно: именно это он и не обдумал пока шел к цели. — Не espectro и пыль ты ожидал здесь увидеть? А будь тут засранцы, которых ты бы избил? Две-три страницы лишку в описании твоих приключений, а конец все такой же. — Обратился к нему высокий, насмешливый голос. — Будто кто-то пишет о тебе, но писать не о чем, так что он тратит страницы на кровь вместо мыслей. Estupido текст. Inutil текст. Его владелец сразу привлек к себе внимание. Семен выгнул брови под маской, с некоторым удивлением и интересом смотря на невысокого, легко одетого парня в мотоциклетном шлеме. Его черное стекло чуть поблескивало в лучах солнца, не давая увидеть лицо под ним, но судя по голосу, доморощенный философ был ненамного старше него. — Хм… Нет, плохое начало. — Тряхнул головой собеседник. — Слов слишком много, дела мало. Ты не понял, кто я такой и чего мне нужно, хотя должен был. «Я что, буду биться с базарной бабой?» — Подумал Семен, слушая мысли оппонента, с самых первых минут начавшего его раздражать. Байкера, как его окрестил маньяк, лучше всего характеризовала фраза «Из джунглей вылез». Внешний вид способствовал: легкая куртка болотного цвета с короткими рукавами, покрытыми непонятной сеточкой, белая майка или футболка под ней, потрепанные серые джинсы с низкими берцами, и наконец обилие… Нет, тьма каких-то побрякушек. Прежде всего ожерелье. Оно представляло собой странную конструкцию из гильз и осколков снарядов, к счастью не выглядящих опасно, венчал же композицию короткий рыжий хвост. Молния куртки венчалась таким же хвостиком, сделанном, видимо, из натуральной шерсти. Может быть, то была шерсть зверя джунглей, откуда вылезло это чудо, может быть, это была натуральная человеческая — черт его знает. Из пары нагрудных карманов торчали спрей от насекомых и пачка сигарет, а еще повсюду были разные нашивки и значки. «Комитет национального освобождения» — гласила надпись на одной круглой нашивке, в скобках внизу была приписка «От жизни». И такого было еще полно. Байкер будто был папуасом в бусах, случайно попавшим в цивилизацию, и это вводило его оппонента в ступор. — Мне нужен лишь ответ на один вопрос, после, — Он махнул рукой. — puedes ser libre. — У меня есть дела поважнее чем торчать здесь… Ну что? Семен сглотнул, выжидая, что еще придет в голову этому типу. Он раздражал уже не столько внешним видом, в вычурности и чудовищности которого на самом деле чувствовалась рука злого гения стиля, сколько своим высокомерием по отношению к блондину. — Эй, не молчи! — Цокнул языком Байкер. — Ты вообще-то сейчас безликий monstruo, но ты человек на самом деле. При этом ты в маске и лица не видно, так что на нормального человека ты не похож, а monstruos бить не так страшно как людей, ты в курсе? «Ага. А ты просто пизды получишь, для профилактики», — Хмыкнул маньяк, все еще сверля его взглядом. — Ясно. Silencio — знак согласия. Так вот, — Байкер глубоко вдохнул, весь расправился. От опытного глаза его оппонента не скрылось то, как он чуть отставил ногу и скрестил руки, немного их приподняв. — Вопрос такой: как ты получил эту máscara? Семен выгнул бровь под означенным предметом. «Он про маску что ли?» — Подумал парень. Хотелось на эмоциях гаркнуть ему в лицо «Говори, блять, нормально», но лицо monstruo надо было держать. А, точно, он же его не видел. — Нет, не так. — Немного подумав, поправился он. — Как ты попал в проект «Погром»? Удар! Кулак не выдержавшего чужого бреда маньяка врезался в байкерский жесткий блок, он предвидел это как только противник встал в стойку и просто решил выразить таким образом свои мысли, дать самый верный ответ, которого папуас заслуживал. — А, ты не из locuaz? — Удивился парень в безрукавке, чьи руки подрагивали, упираясь в кулак Семена. — Просто сказал бы «Нет»… Что ж, ловить с тобой нечего. — Внезапно отчеканил он стальным голосом, молниеносно отбросив от его себя. — Я понял про тебя все что хотел. То есть ты теперь бесполезен. А раз так, то ты cadaver! (Fixions — Silencers*) Маньяк по достоинству оценил скорость противника: сразу после толчка он подпрыгнул к нему, все еще шатающемуся, и засадил ему кулаком по ребрам. Он не успел защититься, удар пришелся на грудь. Получилось не очень больно, при этом Байкер вздрогнул, будто не ожидал такого, однако быстро взял себя в руки и стал развивать успех простыми взмахами рук, кулаков. Вот они уже начали биться о запястья и предплечья Семена, частенько отлетая от этого, но тут же вновь устремляясь вперед. «Сила — не его конек, — Думал блондин. — Он мне ничего не сделает, разве только хитростью завалит». Такой вывод подкреплялся шумным дыханием из-под шлема. Противник разорвал дистанцию для передышки, но его было слышно даже так. Вдох, выдох, вдох — и новая атака! Все тот же град ударов, спереди, слева, справа только с удвоенным рвением. Ни один не пробил защиту, однако Семен стиснул зубы, отброшенный назад. Байкер опять отпрыгнул, и на этот раз оказался в центре комнаты, оттеснив врага к той стене. Недолго думая, маньяк присел и с тихим рыком бросился на врага. По идее он должен был хирургически точными ударами по животу и коленям вывести противника из строя, но что-то пошло не так. Байкер крутился вплотную к нему, был у убийцы почти в руках, однако ни один из его длинной серии мощных, смертоносных ударов не достиг цели. Кулаки со свистом рассекали воздух, проходили в сантиметрах от тщедушного по сравнению с ним тельца, и все же не попадали. Спокойно увернувшись ото всех атак, он разорвал дистанцию кувырком, а в конце встал и чуть выставил руку, провоцируя врага. «Врешь — не уйдешь!» — Маньяк в маске не дал ему перевести дух, вновь начав сближение. Шаг, второй, прыжок — в парня в жилетке летит массивное, тяжелое тело в попытке схватить его. Тот дернулся, испугавшись, но то было лишь мгновение, он тут же взял себя в руки, сжался, а затем вновь отпрыгнул от Семена, не забыв дать ему по спине локтем. Приземлившись и встав рывком, тот скрипнул зубами — такую прыть он вообще редко видел. — Тебе бы сеть для птиц или пушку какую… — Усмехнулся болтун. — Ах да, estas atrapado, не я. «Да нет. — Мысленно ответил блондин. — Меня все устраивает». Он остановился, обдумывая следующий шаг, что-то решил для себя, затем вдохнул и с тем же рыком побежал на врага. Тот нервно следил за ним все это время, видно было, что он не хотел быть рядом с врагом, но тот не оставлял ему выбора. Первый удар, проверка чужой обороны, уворот, второй, попытка согнать его с места, Байкер отходит, дальше чем нужно, кулак летит по прямой траектории в попытке догнать его, оставляя тело маньяка без защиты — жертва ловит момент и заряжает уже ему в грудь, проводя свою руку аккурат под его рукой. Будто юркая птичка, скользящая по крыше машины, по которой должна была размазаться из-за низкого полета. Но это уже неважно, ибо вдруг все переворачивается вверх дном! Ладонь Семена, в момент удара бывшая где-то у вражеского плеча, мертвой хваткой цепляется за него, тянет на себя. Сдавленный кашель из-под маски не обманывает Байкера, он понял, что попал на крючок, что и оглашает испуганным «Бля!». Маньяк перехватывает добычу, роняет ее оземь, погребая ее под собой. По спине прилетело пару раз, что было больно, но бесполезно. Враг поцеловал затылком землю, голова налилась тупой болью, несмотря на шлем. По сути на него легли, зажав его руки и туловище, не оставляя свободы действий. — Бля, бля, бля… — Со все большим напряжением бормотал лежавший, потряхиваясь то ли в попытках выпутаться, то ли в страхе, пока маньяк крутил в ладони внезапно возникший нож. Он занес его над чужой головой, будто жрец, приносящий жертву, а затем резко обрушил вниз. По комнате разнесся громкий треск. Парни оцепенели на пару мгновений. Стекло мотоциклетного шлема пошло трещинами и окропилось кровью от ножа. Байкер смотрел на окровавленные пальцы другой, свободной руки, между которыми прошло лезвие. В отчаянии он попытался остановить его, но попытка оказалась тупой, будь он чуть расторопнее, убийца снес бы ему эти пальцы. Слов ни у кого не был, все просто лежали, вперившись друг другу в глаза, прямо сквозь головные уборы. Болтун опомнился первым. Он издал смешок, а затем проехался окровавленными пальцами по лицу врага, заляпав петушиную маску. Это совпало с тем, как Семен разжал руку, поднял ее и ударил ладонью по рукояти ножа. Положение было щекотливым: нож висел над лицом парня в шлеме, превратившись в дамоклов меч, угрожая пробить ему нос сквозь стекло, но его владелец ослеп от крови на маске, вмиг потеряв контроль над ситуацией. Маньяк такого не ожидал. Он вскинул руку чтобы протереть глаза маски, этим воспользовалась его жертва, схватив нож, вытащив его из шлема и полоснув по его руке. Удар прошелся по всей ладони, оставив на ней длинную красную полосу. Последовавший тычок в ребро не слишком смутил блондина, одежда сдержала короткое лезвие, однако инициатива была потеряна. Байкер наконец вывернулся из захвата и тут же перекатился вдаль, разорвав дистанцию. — Quedarse ciego? — Плюнул он в маньяка. — Сними, если хочешь, тут вроде все свои. — Увидев, что враг помедлил, но прислушался к нему, он торопливо стянул шлем и отбросил в сторону. Затем обернулся взглянуть, и… — Чё?! — Кажется, его удивлению не было предела. — Урсус? Но… Этот «Погром» же только для местных… Ты… Ты как mascara-то спиздил? Друг на друга взирали запыхавшийся блондин с пронзительными голубыми глазами и напряженным лицом и кареглазый шатен, лицо которого было привлекательным, но все же довольно обычным. Карие глаза глубоко сидели в покрытых синяками глазницах, немного горбатый нос обрамлял тонкие губы и узковатую, но удивительно квадратную челюсть. Щеки были прямыми, чуть обнажая скулы, в целом парень выглядел так будто пахал день и ночь без отдыха, при этом прося добавки. Стрижка, кстати, у них была одинаковой, такие же короткие, прямые волосы, только челка безымянного шатена была короче, а виски и затылок обрамлялись короткими светло-коричневыми перьями. — Че-то какая-то ошибочка вышла… — Медленно проговорил шатен. — No te parece? «Ошибочка? Это наша-то драка — ошибочка?» — Блондин вскинул брови, с недоумением глядя на оппонента. «Это он серьезно сейчас?» — Хотя… — Закатил тот глаза. — Да нет же, именно ты мне и нужен! Именно ты и приведешь меня к pista! Маньяк попятился. Вот теперь ему стало действительно некомфортно с этим психом. Пятиться, правда, получилось недолго, ибо сзади тут же возникла стена, но он просто не знал, что и делать. Хотя, несмотря на недоумение и страх, Семен не забывал и переводить дыхание. — Черт, один лишь день мне revelo mas secretos больше, чем месяцы до этого. — Раздраженно сплюнул Байкер, на радостях хрустнул пальцами, но… — А-а! — Вскрикнул он, еще больше нервируя соперника. Тот моргнул, затем хлопнул себя по лицу: хрустеть пальцами — не лучшая идея когда ты бьешь кого-то. «Какой же ты клоун…» — В этой фразе потонул весь страх, все сомнения, все удивление необычному мотоциклисту. Семена уже достал этот бой. Он хотел развеяться, выплеснуть злобу, чтобы со спокойной душой встретить любимую и открыть ей страшную правду, но… Как же он устал от всего… Сжав кулаки, парень двинулся к Байкеру, прожигая его взглядом. Затем перешел на бег, размахнулся и с размаху ударил его в грудь. Как он и думал, дурачество шатена оказалось ложью, он спокойно отступил вбок от его удара, однако за тем последовал второй, третий, четвертый… Тот все вертелся ужом, иногда пробивая в ответ и неизменно отступая, но тут в его плечо вновь вцепились. Секунда, и он вновь оказался вплотную к врагу, продолжающему давить, еще секунда, и ему наступают на ногу, мешая отвести ее. «Это клинч», — проскакивает в его голове тревожная мысль, пока их с маньяком тела соприкасаются. И да, он уже не может сбежать. Он вынужден блокировать, отводить чужие удары, каждый из которых глухой болью раздается по вспотевшему, истощенному телу. Еще немного, и маньяк вновь берет его в захват, на этот раз за плечи. Байкер зажмуривается, держать себя в руках все сложнее, мир будто останавливается, а затем взрывается острой резью в животе, в тазе, его скручивает и перекручивает. Он чувствует свист ветра на лице, а затем приземляется, ударившись спиной оземь. Семен устало смотрит на улетевшего от удара коленом к другой стене врага, затем поворачивает голову к окну. «Полчаса прошло? Нет, меньше. Но точно порядочно», — сменяются в его голове мысли одна за одной, пока он наблюдает за солнечным зайчиком на одном из осколков стекла в разбитом окне. Внезапно он трясет головой, приходя в себя, бросает взгляд на валяющегося на полу шатена, начавшего подъем на локтях. Он делает шаг, резко переходя на бег, и мчится к нему. — Ладно… — Сдавленным шепотом произносит парень. — План «б»! Он вскидывает руку, в ней что-то блестит, Семен не успевает разглядеть что, другой рукой шлепает себя по лицу, кладя ее ладонь на глаза, затем раздается щелчок. И чудовищный взрыв, вспышка накрывает комнату. В этой какофонии тонет крик маньяка, пораженного гранатой, звук его падения. — Боже, бля, почему я раньше так не сделал… — Бормочет шатен, пошатываясь. Он уже успел вскочить, пока его враг все еще корчился на полу. Без лишних слов он переворачивает оглушенного блондина ногой, а затем каблкуом сапога выбивает из него громкий хрип. — Bravo. Молодец. — Усмехается парень. Семен у его ног, побежденный, беспомощный, взирающий на него снизу вверх. — Я повеселился. Люблю вот так подраться, чтобы casi perder, попить своей кровушки, а потом как НА! — С этим «НА!» его нога впечатывается в живот лежащего, заставляя его вскрикнуть. — Прости, но я отниму у тебя время, у нас будет larga conversacion, и… Что? Сквозь звон в ушах блондин еле слышит телефонный звонок. Нет, не его, какой-то чужой. Все еще стоя у него на груди, Байкер трясущейся рукой достает мобильник и прикладывает к уху. — Але? На… — Он плохо слышит, больше читает по губам. — Т-ты что ска…-чешь? Я? Но…-льно все… Что значит gua…-звала? «Гва… Гвардию? Ментов?» — Зачем?! — Вот это слово он слышит прекрасно, ибо это не слово, а крик. — Я же ска… Толь… со мной не так… В смыс… Полча… «Вот это конец? Он же меня убьет… А любимая? Я оставил ее? Зачем?» — Не наши, не то…-рищи? Бля… Все сложно… Сра… Спа…бо за заботу, но я сам… «Надо было просто сказать ей… Она бы все поняла…» — Ладно…-шло не по пла… — К нему обращаются? Внутренний голос такой глухой… Ничего же не слышно… — Прости… Мы еще встретимся… adios… А затем сквозь звон в ушах еле-еле донесся свист ветра, рассекаемого чем-то длинным, тяжелым. Семен успел заметить, что прямо к его глазам летит то ли труба, то ли клюшка. Это уже было неважно. Он не успел зажмуриться, он увидел, как оно достигло цели в виде его головы. А когда это случилось, прогремел второй взрыв. Взрыв обиды, грусти и боли. Мир потух. Все было кончено.