Hotline Lungmen

(Scattle — Flatline) Это была больничная палата. Семен понял это по писку кардиографа. Сквозь муть проглядывался лишь белый с вкраплениями серого, разобраться в обстановке получше мешала пустая, ватная и тяжелая голова. Свет был очень ярким, явно искусственным, понять день или ночь сейчас не представлялось возможным. Проснувшийся в основном слышал свое тяжелое дыхание, писк приборов, шелест одеяла. Он попытался пошевелиться, но тут же ощутил нити и веревки на своих руках с ногами. Его голую кожу жгло холодом, она зудела. «Капельницы…» — Рассудил Семен, оставив попытки движения и просто попытавшись прийти в себя. Комната приобрела законченный вид довольно быстро, минут через десять-двадцать. Он ожидал худшего. В прочем, палата, где он лежал, оказалась какой-то уж слишком пустой. Его кровать, казалось, занимавшая полкомнаты, сети трубочек, отходившие к конечностям, еще и одинокий стульчик подле кровати, и это все на фоне обшарпанных молочного цвета стен. Вскоре боль прошла. Сонливость исчезла, руки-ноги слушались, просто покоились на своих местах, а сам парень усердно ждал, пока его освободят из объятий капельниц. Да уж, иглы в коже были довольно неприятными. Когда в тебя проникает что-то — это вообще приятно только изредка. Он-то это знал, ибо его тело служило прямо-таки подушечкой для иголок, приемником для всяких вредных вещей. Лишь в последнее время все устаканилось. Кстати, а в какое последнее время? Семен осмотрелся в поисках часов. Не видно. Сделал пометку в мозгу — спросить того, кто к нему придет, какая сейчас дата. Попробовал оценить ущерб, прислушавшись к ощущениям и заворочался. Тело отдалось глухими болями и зудом где-то в груди. Дышать стало тяжелее. Голова загудела. Хотя все это было терпимо, его давненько уже так не били. В общем, спустился с небес на землю, хотя скорее шмякнулся об нее. Внезапно из-за двери послышались шаги. Довольно тихие, осторожные. Ручка щелкнула, и в комнату влетел поток холода. А еще под свет лампы вышла довольно низкая фигура в чем-то темном. Семен прищурился и разглядел и вторую фигуру. Она была в халате и шапочке, так что его глаз не сразу ее заприметил. Они о чем-то говорили. Его слух еще не прояснился, так что разговор он слышал урывками. — Как он? — Всего неделя с лишним, а он уже очнулся… — Это вы его… — Нет, он сам… Неделя? То есть сегодня… А какое было тогда? Он попытался вспомнить. Память превратилась в одно большое болото, он хлюпал и чавкал тиной из тяжести и боли, шаря по дну, ища хоть что-то похожее на даты. Он зажмурился, думать было непросто. Кажется, фигура в черном смотрела на него. Неважно. Надо вспомнить. — Можно… — Сейчас… Фигура в халате переместилась к капельницам. Спустя минуту парень почувствовал какое-то тепло, вливающееся в него по трубочкам. Оно грело сосуды, неслось по всему организму, омывало все, до чего дотягивалось. Непередаваемое ощущение. Он не сдержал улыбки блаженства. Но потом тепло прошло. А когда он открыл глаза после этого, медсестра вынимала из него иглы с трубочками. Закончив с этим, она заклеила все места уколов пластырями и забинтовала. А ему стало намного лучше. — Вы меня слышите? — Обратилась она к Семену. Тот ответил ей осознанным четким взглядом голубых глаз. — Как вы себя чувствуете? — Но… Нормально. — Черт, язык все-таки заплетался. Он будто врос в челюсть за время его сна. — Сколько пальцев? — Спросила врач, показав три пальца. — Пять. Глаза под марлевой повязкой удивленно расширились. Похоже, она думала, как бы ему помягче сказать «Ты больной еще, полежи тут». — Сзади. — Пояснил Семен, кивнув ей за спину. — Я и его считал. Медсестра обернулась, встретилась взглядом с прыснувшим шатеном. Его черная куртка чуть заколыхалась, но тут женщина устало вздохнула, безмолвно назвав его идиотом и отошла от кровати. Колебания резко прекратились. — Человек только из комы, а вы дурачитесь. — Расшифровала свой вздох она — Можете забирать. Ему еще нужен отдых, но в целом его состояние удовлетворительное. Только из комы? То есть… Это все действительно было нереально? А… Как же последние дни… И Техас… Что с ней? Где она? Она… Помнит его? Она существует? Макар — хрен с ним, блондин быстро понял, что он — лишь иллюзия, хотя все же жаль было расставаться с приемным отцом, пусть и в форме не то что призрака — каприза его воспаленного мозга, но любимая? Он же не придумал ее? Она же была реальной? — Урсуская сила, да? — Отшутившись, перевел тему парень в черном. — Верно. Урсусам вообще порой лекарства не нужны чтобы встать на ноги. Вы не представляете, сколько мы на этом экономим. Шатен выгнул бровь будто в недоумении, потом тоже вздохнул в сторону. Какой-то слишком обыденный оборот принял разговор. Видимо, ему не хотелось знать этих подробностей. — Что ж, спасибо! Хрен бы я своего друга живым без вас увидел! — Усмехнувшись, он пожал медсестре руку и подхватил больного на руки, попытавшись поставить его на ноги. С трудом ему это удалось, и теперь тот предстал перед гостями палаты в белых трусах-боксерах и бинтах по всему телу. Внезапно по палате раздался громкий шепот. — Дай… Позвонить… Шатен молча обернулся на него. — Позвонить дай. — Повторил Семен с большим напором в голосе. — К-кому? Зачем? — Удивился шатен, причем в его голосе скользнула змейка страха. — Девушке моей. Дай телефон. Пока он требовал означенную вещь, его одевали в больничную одежду — длинные белые штаны на резинке и белый же халат из двух пол, одевавшийся как куртка. Когда обе его руки оказались всунуты в рукава, полы застегнулись. Было комфортно телом, но некомфортно душой. Слишком уж беззащитная одежда на нем висела. Блондин бы в жизни такую не надел, только если бы Техас не попросила. — Какой девушке? Ты еле языком ворочаешь. — Страх из голоса якобы друга исчез, на его место пришла насмешка, впрочем, не злая. — Дай, или я… — Да успокойся, чел! В машине позвонишь. Я подожду. Пошли лучше. Время не ждет. — В какой машине? Ты куда меня везти собрался? — Хотел спросить Семен, однако его заткнули тем, что взяли за руку и выволокли из палаты. Ему явно заговаривали зубы. Этот шатен пытался скрыть свое напряжение, но получалось у него не очень. Вернее со стороны он действительно выглядел его другом, его движения были быстрыми и уверенными, когда он одевал его, но на подкорке мозга больного постоянно присутствовало желание оттолкнуть этого непрошенного гостя. Или прошенного? Для освобождения от капельниц хватило бы и врачей, а добыть телефон для звонка Техас и выяснения, что было реальностью, а что бредом, не составляло труда. И еще: ему показалось, или руки «друга» лезли туда, куда не должны были? По бедрам и шее он прошелся точно. Семена потащили на выход по однообразным коридорам, не удосужившись даже перехватить покрепче. Медсестра заметила такую спешку и после подозрительного взгляда взяла его за вторую руку, оказывая посильную помощь. Мимо них проплывали носилки, несли какое-то оборудование, часто встречались люди со специальными проводниками медицинских Искусств. Он не запоминал путь, вместо этого привыкая к ощущениям реальности, такой тяжелой, медленной, но… реальной. Да и пока эта информация ему была не нужна. Не будет же он куда-то бежать отсюда, пользуясь мысленной картой? В конце концов медсестра оставила их, напоследок сказав «распишитесь на стойке регистрации за прием пациента». Ей поступил другой вызов, так что она в спешке убежала, а «друг» недовольно нахмурился. Семен, все никак не способный понять, кто это и почему он так его лапает, собрался с силами и вновь начал говорить: — Слышь, друг, не помню я тебя. — Обратился он к шатену посреди людного коридора. Обыденная сцена для такого места, так что немногие обратили к нему свой взор. — Потом все расскажу. Просто время поджимает. — Бросил тот без задней мысли. Он, видимо, думал, что от него отстанут, но это лишь распалило Семена. — Какое время? Ты вообще кто? — Ведомый непонятно куда парень начал дергаться и брыкаться, пытаясь стряхнуть с себя тонкие руки шатена. — Тише, тише, швы разойдутся. — Зашипел тот, пытаясь сдержать подопечного в узде. Это, похоже, тоже было не в новинку местным, так что всем было все равно. — Какие швы? У меня нет нихре… (ZOMBIENICK - CREEPER) И тут произошло неожиданное. Его сильно толкнули в бок, прерывая его тираду, и то ли те самые швы разошлись, то ли сопровождающий не рассчитал силы, но Семен болезненно глотнул, закашлялся, сложился пополам. Шатен шепнул «Ох бля», инстинктивно отпрянув, но тут же подскочил к нему в попытке помочь. И вот это уже привлекло внимание обитателей этажа. Семен всего этого не видел, ибо в животе очень больно и тяжко зашевелилось, обрубая все его попытки держать себя в руках, но тут же его голову пронзила простая и страшная мысль: «Меня похищают». Приступ прошел быстро. «Друг» извинился, взял его за руку, нервно сжав пальцы, и уже чуть не бегом ведя его к выходу. Мельком взглянув в лицо больного, он аж замер: такой смеси ужаса, обреченности, мольбы и шока он не видел. Никогда ли — хороший вопрос, но сейчас им обоим было не до этого. Наконец показался просторный холл с лифтом, лестницами вверх и вниз и стойкой регистрации. Тут же к шатену обратилась девушка-либери в униформе врача: — Это вы на выписку? Вот бумаги, распишитесь, пожалуйста. — Дай сюда! — Похититель выхватил из ее рук документы, его карие глаза забегали по строчкам. — Ручку дай! — Беловолосая либери с перепугу дала ему степлер, потом карандаш. Его рука дрогнула, грифель треснул, она дала ему другой. Все это время он чиркал по бумаге. — Д-да нет же! Не здесь! — Восклицала девушка. — Успокойтесь! Возьмите другой документ. Шатену подсунули другую бумажку, в этот раз он нашел нужную графу, но его руки так тряслись, что викторианские буквы Р и Д, перетекающие одна в другую, вышли кривыми. — Телефон. Дай. Шатен обернулся. В его карие глаза, не моргая, смотрели бездонные голубые. — Нет. — Просто дай. — Процедил Семен. — Да заткнись уже, просто дай тебя вывезти! — Резко выкрикнул похититель, не услышав ничего в ответ, тут же повернулся к девушке, ставя последнюю подпись, и… Огромная ладонь железной хваткой схватила его за затылок. Он даже выругаться не успел, его лицом просто вытерли стол после пары ударов об него. Боль была адская. Особенно в носу. Он пошел кровью. Парень осел в муках, его тело скрылось за столом от изумлённой либери. На минуту он забыл, как кричать. — Говна кусок… Дай сюда! — Гаркнули ему в ухо, пока эти же страшные руки обшаривали его карманы, наконец вырвав из них маленький кнопочный телефон. Никакого сопротивления оказано не было. Семен, наконец получивший что хотел, начал жать на кнопки, но его взгляд случайно зацепился за медработницу. Мгновений молчанки хватило, чтобы девушка что-то сообразила, закрылась руками и завизжала «Зараженный!» Якобы больной сплюнул: ориджиниум в его крови был в норме, он был абсолютно здоров. Ну, здоров от этой болезни, в целом ему все еще было не очень. Маньяк пулей влетел во вход на лестницу, спустился на этаж вниз, заскочил в первый кабинет слева. Там было пусто. За исключением книжных шкафов, стола, заваленного бумажками и медицинскими инструментами и открытого окна не было ничего интересного. Он выглянул в окно. «Нет, ну куда я в таком?» Тут его взгляд зацепился за карту на стене. Это был план здания. Семен внимательно его рассмотрел. Он находился на втором этаже, выход был ниже. Очень удобно были подписаны названия комнат: он нашел хранилище вещей пациентов. Там должна была быть его одежда. Снаружи тем временем зазвучал искусственный женский голос. Он говорил «Несанкционированный агрессивный больной орипатией, команде подавления срочно пройти на второй этаж…». Больница встала на уши. Единственным выходом было бегство. — Мужики, вы все не так поняли! — Крикнул он, выйдя в коридор и увидев двоих здоровых охранников, движущихся прямо на него. — Ах, не до вас мне. С дороги! (Reznyck — Chevrolexomyl) Синие куртки, рыжая шерсть, узкие глаза и огромный дрын у одного из них посреди белых стен. Хороший был бы кадр для кино, особенно из его глаз. Только камера бы сильно тряслась: взгляд урсуса метался по коридору в поисках других опасностей. При этом он медленно шел на них, готовясь встречать вражеские атаки. Первая из них последовала незамедлительно. Мохнатый тигр в синем с размаху влетел в него, метя кулаком в лицо. Семен отклонил голову вбок и схватил прыгнувшего за грудь. Не дав ему ухватиться за себя в ответ, он воспользовался импульсом и швырнул тигра себе за спину. Раздался грохот, болезненный рык, но тут дрын в руке его менее мохнатого товарища застрекотал. Удар сверху вниз чуть не задел беглеца. «Шокер», — подумал он. За этим последовал второй удар, едва-едва не достигший его плеча. Голова загудела. Сквозь муть в глазах он скользнул под руку врагу, выбил из нее шокер, пустил его в ход, заставив его рухнуть со сдавленным хрипом. — Такие неумехи… Но столько хлопот… — Отрывисто сказал маньяк, держась за голову. — Как я ослаб… Долго бросаться фразочками ему помешал отряд подавления в конце коридора. Секунд пять Семен и охранники не сводили друг с друга взгляд. А потом первый рванул назад, по другому пути, вторые же с воплями ринулись к нему, громко топая и бряцая оружием. Уровень по сути был бубликом с парой кабинетов в центре, палатами пациентов слева и техническими помещениями справа от входа. Путь к выходу же лежал через лестницу на первый этаж, а она была за спинами врагов. Надо было их обойти. Из мелькнувшего сбоку туалета вышел кто-то лишь чтобы маньяк сбил его, несясь по коридору. Последовавших старческих причитаний он не услышал, вписываясь в поворот. С горем пополам ему удалось, но второй коридор тоже был занят охраной, хоть и не такой толпой как сзади. Молниеносно парень принял решение и влетел в левую дверь. Там был кабинет с рентген-аппаратом и парой работавших с ним сотрудниц. На них Семен зыркнул бешеным взглядом, они и обомлели. Без оружия бежать не вариант, и таковое быстро нашлось. Парень увидел стойку для вешалок в углу, скинул оттуда халаты, парой хлестких ударов о стену отломил ее крюки и ножки, получив средних размеров палку из пластика. Врачи закричали только сейчас, привлекая внимание охраны, хотя он уже покидал комнату. Распахнув дверь, Семен сбил с ног одного из ловцов зараженных, рухнувшего как последний гражданский. Пара его подоспевших товарищей полегла под взмахами стойки, причем у более рыжего и мохнатого пошел кровью затылок. Беглец не хотел никого убивать, эти люди перед ним ни в чем не провинились, но сейчас было не до приличий. Перепрыгнув через тела поверженных, он встал в коридоре, быстро осмотревшись и сориентировавшись, он продолжил путь к выходу. Внезапно сзади раздались щелчки. На бегу Семен обернулся и выцепил взглядом из бегущей за ним толпы каутуса-арбалетчика. Мгновенно пригнувшись, он услышал свистнувший над ухом болт, позже отскочивший от стены. Снова щелкнуло, а тем временем со стороны палат пациентов спереди появились еще несколько владельцев шокеров. Вместо страха от того, что он окружен, маньяк мгновенно прикинул, куда будет следующий выстрел, и на удачу припал к стене. Он угадал: спереди вскрикнули, движение там оборвалось. «Бля, бля, бля…» — Только и повторял Семен, приближаясь к троице охранников. Мысли неслись мгновенно, адреналин бурным потоком гнал их по мозгу, вся шелуха отсеялась еще на выходе из кабинета с планом больницы. Размахнуться, метнуть палку в ближнего, сбить его, пригнувшегося, с ног, на лету схватить его шокер, высечь им искры из другого, летящего на маньяка, дать его обладателю по руке. Даже побег обернулся в боевой танец, и хоть ему было вообще не до этого, отточенный за годы стиль проявился и здесь. Вообще же бой для Семена во многом стал просто комбинацией нужных движений, никаким не искусством. Ломать людям лица — это наука из стандартов и аксиом. Когда бить людей — твоя работа, оно становится рутиной и бездумными алгоритмами. Сами по себе убийства эстетики не несли, ей их наполнял убийца, Семен. А так как главным в его работе было не красиво убить, а в целом убить, он дрался просто, грубо, и точно, хотя был способен и на большее. И вот этот-то грубый навык въелся в него настолько, что даже кома его не сильно ослабила. Все-таки ты будешь хорош в том что ты делал всю жизнь, особенно если был в этом усерден. Разобравшись с третьим, маньяк отметил опасно усилившийся шум. Они уже близко. Недолго думая он свернул налево, в комнату с каталками и колясками. Там стоял стрелок в респираторе и толстой одежде. Он даже обернуться не успел, как его сбили с ног, схватили за голову, и хорошенько приложили об одну из каталок. Наконец в руки Семена попал пистолет, почему-то с боевыми патронами. «Целиться в ноги времени нет. Точно убью кого-нибудь. Нахрен надо?» Секундное раздумье, и ладонь выбивает из орудия магазин. Разряженный пистолет летит в голову бедолаге спереди. Семен выбрался в коридор, увидел слева вдали кабинет с планом, справа путь к выходу, рванул туда. Лестницу вниз он пролетел так же как и в прошлый раз, только сейчас над ним свистели пульки от разнообразной пневматики. Семен наконец спустился на этаж ниже, воспользовавшись какой-то замешкой преследователей, он огляделся. И сразу же довольно, хоть и очень нервно присвистнул: вход на нужный склад находился справа от него, дальше же лежали комнаты для заседаний персонала, курилки и другие склады, нужны было лишь пропетлять по коридорам и до спасительных дверей больницы рукой подать. Беглец юркнул в дверь склада, тут же запер ее за собой длинным стволом шокера в ручку и присел. Топот приблизился, из-за дверей были слышны переговоры и ругань. Он прошел дальше, мимо рядов высоких, длинных шкафчиков в окружении стеллажей с барахлом, пыли и тьмы, ища свои вещи. Предположение о шкафчиках неопознанных пациентов как нужном месте подтвердилось: его атласная белая куртка с черной футболкой, джинсами и кроссовками слегка помялись, но все еще были неотразимы. Переодеваясь, он не смог сдержать довольного мычания. Меньше часа он провел в больничных тряпках, а они ему уже надоели. Наслаждение родным нарядом прервал хлопок двери вдали и шипящие йенские окрики «Здесь кто-нибудь есть?» С голыми руками и куда большей уверенностью в себе, хотя и раскалывающейся головой Семен двинулся на звук. Он слышал голоса трех человек минимум, причем один глушил респиратор. «Значит там есть стрелок», — подумал он, щурясь от света фонарика. Проигнорировав вопль «Он здесь!», маньяк рванулся на охранника, сбивая его с ног. На полу завязалась борьба, осложнявшаяся покатившимся по полу фонарем, чей свет бил ему в глаза, но вскоре темноволосый остроухий фелин был успокоен. Его не получилось обокрасть, этот дурак шел лишь с источником света в руках, на что Семен матернулся, перекатом уходя от выстрелов из пневмата. От врагов его отделяла длинная линия шкафчиков, одного он уже нашел, и он, кажется, стоял у другого входа на склад, второй все еще был неизвестно где. Приняв решение, Семен тихо двинулся вдоль шкафов, слушая какофонию снаружи. От его слуха не скрылись шаги ему наперерез, так что к выскочившему из-за угла ловцу зараженных он был готов. Пригнуться, пропустить удар шокером над головой, дать в локоть, сводя его судорогой, перехватить другую руку врага, стремящуюся дать тебе по затылку, прижать ее к стене, разогнуться и дать затылком под чужой подбородок. А затем и добить заоравшего тигра коленом под дых. Все это потребовало точных, быстрых движений, но награда была соответствующей: искрящийся шокер. Семен поднял трофей, но тут же с разворота швырнул его в луч света у себя за спиной. Стрелку не повезло: по груди ему прилетело опасной стороной шокера, и хоть заряд не успел пройти в полном объеме, он согнулся в судорогах. Дальнейшая его судьба была логичной: его лицо схватили горячей рукой, поставили прямо, так что он заглянул в бездонные черные глаза запыхавшегося и оскалившегося блондина, а затем мощно дали ему по челюсти. Голова его ударилась об шкафчик, так что парень свалился в полнейшей дезориентации. Семен тут же подобрал его пистолет, разрядил его на всякий случай, вновь взял электродубинку и распахнул дверь со склада. Похоже, он зашел в тыл преследователям: коридор почему-то был пуст. Беглец остановился, вспоминая план здания. Вместо длинного коридора налево, по которому он должен был идти, он ввалился в дверь перед ним, попав в комнаты для сотрудников. Его встретил мягкий, теплый свет и приятные желтые обои. Кроме столов с кофемашинами и диванчика по бокам от него комната была пуста. А, еще на столе была пара банок пива. Он взял одну в руки, но, недолго думая, убрал ее в карман куртки, после чего вышиб дверь вперед с ноги. Комната оказалась набита охранниками с рациями и знаками различия на форме, тут же обратившими на него внимание. Пространство сразу наполнилось криками и щелчками арбалетов, Семен сбил охранника у двери с ног и по его тушке вскочил на стол. Это несколько поразило других врагов, так что когда они опомнились, беглец вовсю несся к двери в другом конце комнаты. Он спрыгнул, в полете задев кого-то шокером, она хлопнула, электрические болты бессильно воткнулись в белый дверной пластик. Видимо, оттуда управляли его поимкой? Плохо, значит сейчас сюда сбегутся все кому не лень. Стоило остаться и набить им рожи. Впрочем, Семену было не до этого. Парой рывков он пересек еще одну комнату отдыха, не обращая внимания на группку людей вокруг, выскочил в дверь, наконец вернулся в основной коридор. Через стену была лаборатория, кажется, спереди коридор разветвлялся, спереди ведя к той комнате со столом, а налево — к холлу больницы… Или нет? Долго думать Семену помешали люди в конце коридора, высыпавшие из командного поста и сейчас стремительно приближавшиеся к нему. Он побежал прямо на них, но когда до первых врагов оставалась пара метров, он резко свернул налево, врезавшись в медсестру за углом. Бросив «Простите!», беглец оттолкнул ее коллегу, ринулся вперед, к спасению. Все это время в ушах стоял страшный вой с одновременными призывами сохранять спокойствие и докладывать обо всем подозрительном. От этого жутко болела голова. Каждый удар, каждый прыжок отдавался в ней стуком. Казалось, вот-вот оттуда пойдет кровь, хотя под бинтами, неплотно покрывавшими ее, все равно этого никто бы не заметил. Реальность была такой яркой, такой пугающей. У Семена слезились глаза и тряслось тело. Когда он выберется отсюда и оторвется от погони, он хорошенько выспится у себя в квартире, уже без любимой, но все еще в родном месте. Но наконец это все кончилось. Через площадку между рукавами больницы, заставившую его ненадолго запаниковать, Семен выбрался к главному входу, в котором уже собралась толпа народу. Охранники там были, но их больше заботило обеспечение безопасности граждан и персонала, так что на вылетевшего из глубин здания пациента никто не обратил особого внимания. Ему не составило труда растолкать всех, обратив на себя запоздалый взор охраны, миновать стойку администрации и выйти во двор. Гнавшиеся за ним ловцы зараженных галдели не прекращая, отчего у дверей толпа рассосалась, а сам беглец наконец выбрался на вечернюю улицу. Счастливо вздохнув от вернувшегося шума города, такого привычного и успокаивающего, он отметил, что больница стоит посреди пустыря, образованного парой дорог и множеством высотных домов. Кое-где виднелись деревья, в целом же пути было два: по прямой, в направлении асфальтовой дороги к более людным местам соответственно, и к какому-то парку и малоэтажной застройке позади больницы. Скрыться во тьме деревьев и спального района было предпочтительнее, однако он направился вперед. Обернувшись, Семен окинул взглядом место, которое он только покинул, а так же увидел следовавшую за ним группу ловцов, у большей части которых были пушки и арбалеты, причем один из них щелкнул. Он понял намек и пустился наутек. Пришлось делать это по довольно знаковому месту — окрестностям одного из огромных футбольных стадионов. Его плотно окружила лесопарковая зона и высотная застройка, при этом довольно грязные улицы, обклеенные рекламой и листовками болельщиков и изрисованные граффити стены смотрелись весьма органично. Народу тут было довольно много, часто проезжали машины, бежать приходилось по тротуарам, темным переулкам, мимо бесчисленных баров и спортмагазинов. При этом смешаться с толпой парень не мог: преследователи взяли его запах, ибо в их числе были мохнатые вульпо. Надо было что-то делать, иначе его загонят как медведя на охоте. План созрел, когда парень вспомнил о припрятанном пиве и бинтах на голове. Может быть, от погони надо было не бежать, а обдурить? Это в целом была логичная мысль, обостренное обоняние было у всех звероподобных терран, так что это обычно учитывали. Надо было затаиться на пару минут, а там уж он справится, только где? Семен ускорился, выжимая из порядком уставшего тела все силы, разрывая дистанцию, наконец погоня скрылась за углом, а сам беглец юркнул в первый попавшийся бар. (Beasuce — Radiosity) Он оказался теплым по виду и ощущениям, но парню было не до этого: он бросился в туалет и заперся там. Первым делом он полоснул себе в лицо ледяной воды. Вкупе с темно-синими стенами и тусклым белым светом эта каморка создавала ощущение тюрьмы для него. При этом кран был металлическим, ручки были металлическими, зеркало было в металлической рамке. К этому не хотелось прикасаться. Его аж легкая дрожь пробрала, когда он потянулся к крану. Вообще он только сейчас понял, что замерз: снаружи было по сентябрьски холодно. Семен нервно сглотнул: его организм был ослаблен после комы, кто знает, не продует ли его прямо посреди огромного города. И ведь ему даже никто не поможет. На раковине возникла банка пива. Беглец сделал большой глоток, неприятная теплая жидкость окатила его нутро. Это пить не хотелось, да и не нужно было, Семен лишь ополоснул рот. Он выпил еще, на всякий случай, оставшееся он безжалостно выплеснул себе на шею, грудь, подмышки, предварительно сняв скорпионью куртку. Сразу же комната наполнилась запахом хмеля, его же запах, если он и был, исчез. Надолго не хватит, но оторваться должно помочь. Закончив процедуру, Семен снял бинты с головы, выпустив отросшую шевелюру. Чего-то не хватало… Последней детали для его скрытия. Тут его взгляд зацепился за повешенную на стенку туалетной кабинки куртку. «А что если…» — Медленно сняв ее, парень вывернул ее наизнанку, выставив более грубую и однотонную сторону. Застегнуться он не смог, но это и не нужно было: помятый урсус в зеркале перед ним очень напоминал футбольного болельщика, зашедшего в бар промочить горло. Вот так он оторвется от погони. А пока есть время, нужно сделать еще кое-что. Семен достал чуть не потерянный им в пылу битвы телефон похитителя. Он был простым кнопочным, его владелец, похоже, был скрытным человеком. Ни одной подписи на номерах, стандартные обои, минимум приложений из вообще возможных на таких допотопных устройствах. Это так напоминало его… Быстро, почти не глядя на клавиши, он набрал номер. Затаив дыхание, поднес к уху трубку. — Набранный номер недоступен или не существует. — Равнодушно оповестил его робот. — Что?! Да ты… Да ты! — Он все же удержался от криков, но пальцы заработали еще быстрее. Теперь он следил за тем, куда нажимал, но в такой ситуации сложно было сосредоточиться. — Ответь, просто ответь! — Прошипел Семен, но… — Набранный номер недоступен или не существует. Телефон чуть не полетел в зеркало. Его спас лишь тот факт, что на грохот стекла сбежался бы весь бар. Семен бессильно опустил руки и вперился в свои глаза в отражении. Собранность, серьезность быстро улетучились. — То есть… Это был лишь сон? Любимой у меня все же нет? Время будто остановилось. Дома его никто не ждал? Этому не стоило удивляться. Мало ли, что может присниться. И все же это было так больно… В груди защемило, там бушевала буря. Если Техас не существовало, ему не нужно было и думать, как ей сказать про их кровавую связь. Боли от этого не будет. Но будет боль от другого. Она не обнимет его молча, не извинится шепотом в своей обычной немногословной манере, не увлечет его в долгий, печальный поцелуй… Наконец они просто не смогут проснуться с ощущением того, что эти признания — дела минувших дней, и отдаться друг другу будто это лишь сон… (Reznyck — Chevrolexomyl) Он покинул бар с тяжелым сердцем. До того, что его ждет после погони, парню дела не было. До этого момента. Перед глазами встал темная, пустая квартира. Его квартира. Останется ли нелепая резиновая маска его униформой? Скажут ли в новостях о произошедшем на следующий день? Наконец кто был тот придурок, что пытался его похитить и не вернется ли он прямо на порог его квартиры с пистолетом и словами типа «Прости, ты больше не нужен организации»? От вопросов его отвлекла толпа болельщиков, высыпавшая на проспект. Семен остановил первого встречного, спросил, кто играл, ему ответили «Наши и урсусцы». Причем победили вторые. Несмотря на проблемы, лицо парня озарила улыбка. Хотя с Урсусом его связывали лишь место рождения, подзабытый язык да общий склад души и характера с маленькими круглыми ушками и хвостиком, приятно было слышать об успехе своих земляков. Так что он послушал немного, что кричат люди вокруг него, подхватил эти лозунги и влился в толпу. Все-таки о Техас он будет думать в безопасности, сейчас же надо сбежать. Даже не вытягиваясь и не напрягаясь, ибо йенцы часто были на голову ниже него, он искал автобусную остановку. И когда он нашел ее, забитую группой спортивных рыжих котов, за руку его кто-то схватил. — Эй, Чжан, это он! — Раздался окрик прямо над его ухом. — Э, вы че руки распускаете? — Возмутился Семен, обернувшись. Из людской массы высовывалась длинная кошачья лапа, вцепившаяся в его локоть. — Молчать, засранец! Показывай свои кристаллы! — Лапа превратилась в мохнатого тигра с пылающими красным глазами, а также в его товарищей. — Да отцепись, комок шерстяной! — Попытался стряхнуть его беглец, обдавая преследователей мощным запахом алкоголя и пота — в толпе фанатов было ну очень жарко. — Че, ваши проиграли, вот и бесишься? — Харе дурить! Ты на сопровождающего напал, ты из больницы сбежал! — Рыкнул в ответ тигр, однако его глаза сузились, он явно присматривался и сомневался в увиденном. — Оле, оле, оле! — Заорал Семен, махая свободной рукой. — Орлов — чемпион! — Ван, придурок, ты кого взял? — Послышался тихий голос сзади. Вернее, его обладатель кричал, однако за гулом толпы его мало кто слышал. — Он разве похож на цель? — Медведь? Медведь! Блондин? Блондин! В той куртке? Подожди… — Чжан, или как там этого тигра звали, рывком развернул Семена. На его протесты и угрозы нетвердым голосом он не среагировал. — Ты… Ах, черт! Пшел вон, скотина! Лжеболельщика толкнули в спину, немалая группа ловцов зараженных тут же растворилась в людском потоке. Они обсуждали еще что-то, но он не стал их слушать и ринулся прямо сквозь людей к остановке. На бегу порадовавшись своей удаче, ибо мелочи хватит на поездку, Семен прыгнул в с трудом подъехавший автобус. Как только двери открылись, он был одним из первых, кто попал внутрь, даже передавать за проезд не пришлось. Сиденья, выбранные им, были в самом конце автобуса, и когда к его окнам прильнули преследователи, каким-то чудом нашедшие его здесь, машина тронулась. — Твою мать… — Хлопнул себя по лицу маньяк. — Еще раз я буду от кого-то спасаться… Автобус вез его абсолютно в другую от дома сторону, но это было не важно. Он наконец сбежал и остался наедине с собой. И отбитым у придурка в начале телефоном. (Nennek — borealis) Прошло много времени. Голова перестала болеть, вместо этого Семена сковала сонливость. В окне, на которое он облокотился, плыли билборды, многоэтажки, фонари. Их бесконечные ряды слились в одну большую светлую полосу. Он задремал, а когда проснулся, автобус подъехал к какой-то остановке, да там и встал. Пришлось выйти. А когда он вышел, машина с лязгом закрыла двери и укатила в ночь. Парень вздохнул: хотелось поспать еще в этом неказистом, но таком уютном салоне. Его занесло на окраины города, в спальный район, вдали виднелись трущобы. Улицы были почти пустыми, редкие прохожие опасливо озирались по сторонам, на него особенно. Густой желтый свет редких фонарей выхватывал из темноты грубый асфальт, чистые серые стены домов, железные заборы и мусорки. В общем, стояла ночь, причем ночь такая, в которую город становится особенно душным, вязким, будто бы превращается в потусторонний мир, тихий, пустой и невероятно напрягающий. Не лучшее место когда ты только из комы. Семен не знал куда идти. Почему-то эти улочки были ему незнакомы, хотя в первое время жизни в Лунгмене он только такие и видел. Это пугало. Еще и пустая остановка, при этом являвшаяся единственным источником света на полсотни метров вокруг. «Может здесь заночевать? — Подумал он. — Ну подумаешь, как бомж какой… Стоп, что это?» Ему показалось, или в переулке сбоку мелькнуло что-то белое? Задумавшись, он не разглядел это. «Знаешь… А ну его». Маньяк двинулся куда глаза глядят, кутаясь во все еще вывернутую наизнанку куртку. Опять его обдало холодом, только теперь на контрасте с теплым салоном одинокого автобуса. Логично рассудив, что ему надо в противоположную от трущоб сторону, он шагал по пустым тротуарам, рассматривая оцепеневший город. Раза три точно боковое зрение заметило какую-то бледную тень, причем в последний раз она обрела человеческие очертания. Низкие, будто бы женские. Впрочем, на глазах висела пелена усталости, стресса, да просто непривычность к темноте. Но эта тень… Он прошел уже полрайона, а она все появлялась. Будто преследовала его. Вспомнилась юность, Волсиний. Как он так же ходил по то заснеженному, то дождливому городу, ища еду и ночлег. А ведь с Макарычем он так и познакомился. Встретил в парке, сидя на лавочке, предаваясь бесцельным думам о жизни, отвлекаясь на пролетавших ворон и далекие крики. Волк подсел к нему, завел беседу. Оказалось, он знал Семена, вернее был наслышан о нем, ибо среди беспризорников и уличной шпаны блондин славился как чуть ли не рыцарь. Половину драк, в которые он влезал, он затевал чтобы защитить кого-то, добытый непосильным трудом кусок хлеба мог разломиться на две половинки и отправиться в рот другому мальчишке или девчонке, просто так, из случайной прихоти. И все это при том, что он плохо знал сиракузский язык, поэтому чаще молчал. Макар взял его больше из жалости, он так тогда и сказал «Какой герой пропадает!», но в основном из нужды. Семен охранял своего спасителя на работе, выбивая дух из несговорчивых клиентов или охочих до грузов челнока мелких воришек. Работа неблагодарная, но и неопасная. Была до того момента как они познакомились с серьезными людьми из Семей. И вот тогда все покатилось к чертям… Но это уже дела давно минувших дней. А сейчас же Семен нервничал все больше, ибо по ощущениям прошел час, а незнакомый район и не думал заканчиваться. Он встал посреди перекрестка, замотав головой в поисках пути, и тут почувствовал чей-то пристальный взгляд у себя на затылке. А потом сзади хихикнули. Он резко обернулся, и в темноте увидел ее. Среброглазую тень с легкой ухмылкой. Он не успел ничего понять, а она улыбнулась шире, затем глаза закрылись, так что их обладательница исчезла во тьме. Парень сглотнул. Рука дернулась, желая окрестить его тремя пальцами, однако он забыл смысл данного жеста, да и если бы знал — не поверил бы что сработает. Он просто прибавил ходу. Не помогло. Тень из белой стала черно-белой, ибо у очередных переулков, уходящих во тьму, мелькнула ее одежда. Черная блестящая куртка, черные кристаллы на ногах, но не лицо. Он его не увидел. «Боже, почему от меня не отстанут?» — Заскрежетал зубами Семен, чувствуя, как сгустился воздух. Он обернулся, желая пойти, нет, уже побежать в другом направлении, но и там была черно-белая тень и ее пристальный взгляд. Он уставился в эти серые глаза, послушал свое ставшее оглушающе громким дыхание с минуту, а затем рванул от них прочь, лишь задней мыслью отмечая, что идет не той дорогой. Хотя какая уже разница, та дорога или не та? Он все равно ни хрена не понимает, что происходит и почему все возможные беды решили вывалиться на него в один день. Уже эта погоня не продлилась долго, ибо миновав пару улиц с двадцать-четыре-часа магазинчиками, он попал в какой-то тупик. Глаз и улыбки за спиной не оказалось, ну и достаточно. Такими темпами он с ума сойдет, если только тень не решит перестать быть тенью. Уж лучше столкнуться с угрозой лицом к лицу, чем ждать ее выхода в свет, ибо это могло напугать даже его. Тупик оказался стыком пары домов с кучей грязи, листьев, пакетов и листков, но почему-то под фонарем. Странное место. Его не должны были посещать, ибо здесь ничего не было, просто грязные стены и закуток с видом на бесконечные улицы. Он был довольно глубоким, что вносило еще больше неясности в его предназначение. Семен вновь вспомнил, как ему хотелось домой, в такую же грязную, но такую родную двухкомнатную квартиру, однако все это было так далеко, что у него опускались руки. Он сейчас был совершенно один, время приближалось к полночи, а тени маячили все ближе и ближе. Он тяжко вздохнул, выбрал место почище и рухнул на землю, прислонившись к стене. В руках сам собой появился телефон. Такой маленький, такой неказистый по сравнению с подарком Техас. Почему она сейчас не была с ним? Почему она не защитила его от всех невзгод? Она была такой сильной, такой уверенной, она… Столь многое для него значила. И все это, похоже пойдет пеплом прямо сейчас. Теперь он внимательно набирал номер, давя каждую кнопку до гудка. Цифры четко совпадали с тем, что он видел во сне. «Сейчас либо никогда» — Подумал Семен, прикладывая трубку к уху. И он уже прикрыл глаза, готовясь к проклятому роботу, но… Звонок прошел. Ему ответили. Вернее, просто сняли трубку, а значит там кто-то был. — Техас? Это ты? — Удивленно спросил парень, отметив, что просто неправильно набрал номер в том туалете. — Д-да. — Это короткое, сбивчивое «Да» врезалось ему в мозг. А затем прорвало его. — Мы не можем быть вместе. Я — маньяк в маске животного, и я хотел убивать мафиози. Тебя в том числе. Прости… Почему он признался? Потому что он не знал, доберется ли до дома вообще. С глазу на глаз даже эти жуткие слова он произнес бы с куда большей уверенностью, ибо он привык встречать невзгоды лицом, во весь рост, безжалостно ломая их, либо рушась до основания, рассыпаясь прахом насовсем. Но сейчас все было таким абсурдным, таким нереальным… Какая ирония — спроси кто Семена сейчас, спит ли он, ответом бы стало «Я не знаю». — Любимый? Что с тобой? Где ты сейчас? Назови адрес, я заберу тебя и мы поговорим… — Так приятно… Его сердцу так тепло… — Хреново мне. — Честно признался он. — Я по морде отхватил, попал в больницу, потом меня чуть не похитили, а потом меня приняли за зараженного и попытались скрутить. А где я, не знаю, да и знать не хочу. — Ну и влип же ты… Я помогу… — Подожди, мне нужно тебе сказать кое-что. Только это будет тяжелый разговор, прости. — Я… Догадывалась о твоих скелетах в шкафу. — Как всегда проницательно. — Опять мне с близкими не везет. — Хихиканье. — Подожди, а почему номер неизвестный? — А… У меня телефон спиздили. Похититель. А я у него его отобрал. — Правильно, так ему, засранцу. — Техас на той стороне почти физически улыбнулась. Он тоже. — Слушай… — Улыбка резко исчезла. — Твоя квартира… Ее сожгли. Я не поймала виновного. Да? Сожгли? Его дом? Да что за нелепица? Цирк! Семен засмеялся, его смех был громок и довольно безумен. Мог себе позволить, ибо кто его тут услышит? Жильцы домов? Они спят или кутят. Черно-белая тень? Да пошла она в известное место, тень! — Можешь переночевать в нашем убежище… — Не стоит. Похоже, это была наша последняя совместная ночь. — Почему? — Потому что я плохой человек с плохой работой. Резня местных сиракузских мафиози и их подельников. В обход всех законов. В маске животного, в роли маньяка. Молчание. Долгое. Мучительное. Впрочем, он сам хотел этого. Раньше были неправильные мучения. Теперь правильные. — Пиздец. — Любимая как всегда лаконична. — Ага. И никакой я не наемник. Вернее, наемник, но есть один нюанс. Мои заказчики… «Проект Погром». Тайная организация, чинящая насилие против лунгменских сиракузцев, вербующая таких как я и беспощадная к своим членам. Похоже, сожгли мою хату они. — Похоже на Воссоединение. - Отметила Техас и тут же пояснила. - Я сражалась с ними, я знаю о чем говорю. Это все? — Почему ты такая спокойная? — Разозлился Семен. Его этот холод совершенно не устраивал. — Потому что есть вещи куда хуже. И когда о них говоришь ты… Они не столь ужасны. — Боже… — Поняв, что она хотела сказать последней фразой, парень хлопнул себя по лицу. — Почему тебе достался именно я? И почему мне досталась ты, Селлиния Техас? — Ты… — Поперхнулась Селлиния. — Ты знаешь мое имя? — Вся мягкость и тепло тут же исчезли из ее тона. Дело приняло серьезный оборот. — Эх, как хорошо бы оно прозвучало в момент нашей близости… — Вздохнул Семен, потирая лоб. — Да, знаю. А как же не знать имя убийцы своего отца? — О чем ты? Ты о… — Макаре Черняке. Знаешь такого? — Нет. Маньяк сплюнул, выругался в сторону, в трубку же сказал: — Мелкий челнок. Возил всякое из Колумбии. Ваша семья его крышевать захотела, он отказался, ты со своими людьми его и прибила. А я смотрел. — Тогда я натворила мерзких и стыдных вещей. — Спокойно ответила Селлиния. — Если это правда — прости. Я искуплю свою вину. — Сколько ж людей ты и твоя семейка об колено сломала… — Избыток гнева, сожаления, грусти поднял парня на ноги. — А ты и не помнишь… Боже, какой же ты сукой раньше была… — Произнес он, глядя в полоску ночного неба между стенами переулка. — Не оскорбляй меня, пожалуйста. — Тихо, но твердо попросила девушка. — Мне правда жаль. Но я уже потеряла все — разве это не плата за мою гордыню? — Дело в том, что взимали ее разные люди. Другие Семьи, твои собратья по разуму, забрали у тебя семью и власть в целом. А мне, к сожалению, достался лишь твой брат. Там ахнули. — Ромео?! Нет… Нет… Ты не мог! — Резкий крик заставил Семена лишь улыбнуться. Он ему не понравился, нет, когда люди выходят из себя, они вообще редко бывают симпатичны, просто она наконец сделала то, чего он от нее ждал — испугалась. — Да, он был слишком молод чтобы творить зло, — С удивительной, несвойственной ему издевкой, пояснил маньяк. — Но он был членом твоей семьи. А ты была такой сильной и недосягаемой… Я при всем желании не смог бы бросить тебе вызов. Пришлось бить в уязвимое место. — Почему… Почему… — Причитала девушка, сраженная наповал этими черными словами. — Что? — Гаркнул Семен в трубку. — Ты думала, тебе с рук сойдет? Я был последним в очереди за твоей головой! Причем в очереди из простых людей, не каких-то там мафиози! Я даже отомстить нормально не смог, ибо детей убивать — нихуя не весело! — Заткнись! — Взвыли на него в ответ. — Отец обвинил в смерти сына систему Синьоры Сицилии и погиб в борьбе с ней! Это из-за тебя Семьи Техас не стало! Зачем ты это сделал… Нет… Зачем ты это… Сказа-а-ал… — И тут бедная девушка окончательно сломалась и зарыдала своим низким, красивым голосом, который так сладко звучал в моменты раздумий и страсти, но сейчас превратился в кошмар. «Это я сделал? Как удивительно…» — Как-то отрешенно, будто наблюдая за драмой через стекло, думал парень. Он не отрывал трубку от уха, молча слушая всхлипы и плач любимой. Все это было так громко, казалось, вся улица это слышала. Если за ним и следили какие тени, ему сейчас было не до этого. — Знаешь, пока я был в коме, — Издалека начал он, пробиваясь сквозь всхлипы. — Я видел удивительную вещь. Будто мы… Любили друг друга. — О… О чем… О чем ты? — Просто что бы ты не сказала, я понимал это полностью… Нет, не так, я чувствовал то, что ты хотела чтобы я почувствовал. Ты была единственной кто умел такое. — С той стороны притихли. Девушка задумалась об услышанном. — Может… Потому что наши жизни схожи? В своей сути. — Робко предположила она. — Может быть. — Пожал плечами Семен. — Просто сколько людей точно так же потеряли своих близких и зациклились на мести их обидчикам… Но мы с тобой одни такие. — Тогда… Плохо ли то что ты рассказал? — Теперь уже парню настал черед удивляться. — Если наша трагедия сблизила нас, может не стоит противиться этому? — Нет! Ты неправа, и я этой боли не вынесу! — Заявил он. — Она уже стала частью меня, если я ее лишусь, я… Я не знаю, что со мной будет. — Тогда я тебя заставлю. — Что заставишь? — Заставлю тебя забыть о боли. — Спокойно, будто до этого никаких слез и злобы не было, сказала Селлиния. — Сделаю тебя счастливым. Хочешь ты того или нет. — Волчья натура, черт бы ее побрал! — Обреченно рассмеялся Семен. — Столь ревнива, сколь и верна! — Ну вот. — Улыбка Техас квозь слезы читалась по ее голосу — Прости, любимый, но ты обречен. — Нет, не ищи меня. — Покачал он головой. — Я и так столько зла сделал, а еще я погромщик, а бывших погромщиков не бывает. — Это препятствие, не преграда. — Отрезала девушка. — Главное — я люблю тебя. И я приду за тобой. Не сгинь пока будешь ждать меня, а если сгинешь — пеняй на себя, Семен. Прощай. — Селлиния! Селлиния! — Крикнул он в трубку, желая отговорить от безумной затеи, но ответом ему были лишь гудки. Хотел швырнуть телефон куда-нибудь, но сдержался, ибо незачем. Он погас, маньяк поднял взгляд от погасшей коробочки. И застыл. — А ловко ты про нашу натуру волчью завернул. Мне даже понравилось. — Улыбаясь, растягивая слова и глядя ему в глаза, по сиракузски произнесла воплотившаяся тень. — Ты все-таки хочешь проверить свою голову на прочность. — Вздохнул Семен, оглядывая беловолосую гостью на предмет оружия. — Для этого нужна только стена, необязательно было меня преследовать. — Какая хорошая маскировка! — Волчья улыбка стала еще шире. — Мне повезло, что я пасла тебя от самой больницы, а то эта ночь была бы слишком скучной для тебя! — Она уже не. Ты все слышала? — Взглядом парень указал на телефон в руке. — Да… — Будто бы отвечая на вопрос, протянула преследовательница. — Сколько же проблем из-за тебя. — Есть такое. — Хмыкнул Семен, тут же вернув себе серьезный вид. — Ты пришла делить Техас? Это мой последний разговор на сегодня. Приходи завтра, а то я сейчас не в духе. — Делить? — Ахнула волчица, обнажив свои удивительные зубы: все острые, заточенные, как у акулы, и топорщатся так, что любые мысли совать туда пальцы или еще что отпадают напрочь. — Я что, сумасшедшая что-то делить с мертвецами? — Да ты просто тупая. — Прыснул ее оппонент, больше для того чтобы раззадорить обоих, ибо вот это точно было ложью, особенно из его уст. — Как была тупой, так и осталась, Лаппланд Салуццо. — Какая феноменальная память! Даже жаль такую губить. — Притворно покачала головой Лаппланд. — А ты раньше был забавнее. Бегал от меня, трепыхался. А почему сейчас не бежишь? От тех дурачков из больницы у тебя только пятки сверкали. — Может потому что они не шавки, в отличие от тебя? — Предположил тот, заметив странную вещь: в руках безумной лупо не было мечей. Думать об этом не стал, лишь порадовался ее импульсивности. — Фи, какой ужасный у тебя сиракузский! У меня аж уши вянут! С Техас ни в какое сравнение! — Вздохнув, Лаппланд начала медленно шагать к нему, с каждым словом все разгоняясь и разгоняясь. — Ну раз ты так плох в волчьем наречии, спорить мы будем на более понятном тебе языке — языке боли! — Окончив фразу, она сорвалась на бег и тут же прыгнула с рыком, вытянувшись в воздухе совсем как волк. — Согласен, им я владею куда лучше. — Спокойно ответил Семен, хрустя пальцами, точно так же двигаясь к черно-белой волчице, и столь же синхронно рванул в ее сторону, готовясь сокрушить ее своей мощью. Фонарь позади них, будто не желая быть свидетелем битвы в ночи, заморгал, проводка очень удачно закоротила, а за жалкое мгновение перед тем как маньяк и убийца схлестнутся и порвут друг друга, запас ее прочности иссяк и лампа погасла, окунув и чугунный столб, и бывших Техас, и всю улицу в кромешную тьму. *** Свет погас. С проводкой проблемы? Как неудобно. Ванную теперь освещает лишь огонек моей сигареты. Впрочем, мне нравится тьма. Интересно, нравится ли она любимому? Он был так хорош во тьме… Семен… Как же мне тебя не хватает…