***
До столицы Лескатии оставалось еще два перехода, когда небо затянуло тучами, и пошел сильный дождь. Посовещавшись, мы с Друэллой решили разбить лагерь раньше обычного. Дороги в этой части страны были хорошими, вымощенные камнем, но идти под дождем — это такое себе удовольствие. Лагерь развернули на берегу небольшой реки. Скучающие ландскнехты, не боявшиеся дождя, достали удочки и сели рыбачить. Но большинство разбрелось по палаткам и завалилось спать сразу после ужина. Накинув плащ, я пошел пройтись, проверить посты и лагерь в целом. — В этой Лескатии даже дождь воняет сраными розами! Обернувшись, я посмотрел на недовольного солдата. Тот сразу выпрямился и попытался извиниться, но я махнул рукой. Дождевая вода и в самом деле отдавала чем-то цветочным. Чуть дальше под навесом суккуба из полка лескатийских мушкетеров целовала одного из моих стрелков. Судя по простецкой одежде — это был его первый поход. Из одной большой палатки донеслось: «Пошли ландскнехтам солнца, мы все промёрзли…». Ну да, самая погода для такой песни. Но чаще всего из палаток доносились не песни, а звуки весьма активной семейной жизни. Дело, в общем-то, обычное, но сегодня, словно весь лагерь словно превратился в один большой бордель. Поежившись от сырости, я пошел обратно и на глаза попался шатер Друэллы. Недолго думая, я решил заглянуть к ней и передохнуть немного от дождя. До моего шатра было еще топать и топать. — Генрих? — удивилась Друэлла, увидев меня. — Просто мимо шел и решил зайти. Угостишь вином? — Конечно, проходи. Я снял плащ, с которого стекала вода, и повесил его у входа. Большой и просторный шатер Друэлла приказала убрать в обоз, а вместо него для неё ставили поменьше. Как и мой собственный шатер, он делился на две части, в одной стоял стол, за которым было принимать посетителей или работать с бумагами, а вторая часть отводилась под личные покои. — Генрих, проходи, тут теплее. Сняв грязные сапоги, я прошел во вторую часть шатра и там было поуютней. Стоял небольшой стол из темно-красного дерева, пол устилали пушистые, мягкие ковры, чуть в стороне располагалась просторная, низкая кровать. На еще одном низком столике в керамической плошке курились какие-то благовония. Стены шатра завесили еще несколькими слоями толстой ткани, не пропускавшими внутрь сырость и прохладу, а наверху парил небольшой магический огонек, дававший свет и тепло. Друэлла налила в кубок темного вина, пахнущего специями, подогрела его с помощью магии и протянула мне. — Благодарю. Оделась она так, как могут только высшие мамоно. Черное шелковое платье вроде закрывало её от ключиц и до колен, но тонкая, блестящая ткань скорее подчеркивала плавные изгибы тела Друэллы, а разрезы на боках и декольте хорошо показывали, что нижнего белья на ней нет. Вроде всё скрыто, но в тоже время выглядело развратней, чем обычные наряды суккуб из шнурков и ленточек. Привыкнуть к красоте и притягательности лилим невозможно. Я это понял еще с Мари и Илассой, но Друэлла превосходила даже их. Её плавные движения, жесты, легкий флер духов, блеск алых глаз, коварная улыбка и изгиб брови… Поняв, что слишком уж пристально разглядываю её, я спохватился и поспешно выпил вина. Друэлла насмешливо улыбнулась. Чтобы скрыть неловкость, я взял стул и сел за стол. Друэлла налила себе вина и села напротив. — Ты так внимательно разглядывал меня. Почему? — Тобой легко очароваться, — честно ответил я. — Я понимаю, почему многие так боялись даже простого разговора с тобой. Ты просто проходишь по лагерю, и половина мужиков бежит к своим женам. А ведь у меня не сопляки в полку, к мамоно давно привыкли. — Вот как… — Твоя сила пугает людей, даже если ты этого не хочешь. В Раккаре тогда у членов городского совета поджилки тряслись от одной мысли, что ты войдешь в город. — Страх… — в голосе Друэллы послышалась горечь. — Я никогда не хотела вызывать страх у людей, наоборот. — Разве могло быть по-другому? — резонно спросил я. — Ты ломаешь их уклад. Все клятвы, все традиции, законы и запреты становятся бессмысленными, когда приходишь ты. Неважно кто ты, церковный иерарх, аристократ или богатый купец — ни деньги, ни слава, ни власть не имеют значения. Хм… От внезапно пришедшей в голову мысли я задумался и почесал затылок. — Ну, примерно то же самое происходит, когда ландскнехтам отдают город на разграбление. — Могу себе представить, — Друэлла невесело улыбнулась. — Ты как раз можешь, в отличие от многих мамоно, — задумчиво произнес я. — Ты видела войну. Повисла неловкая тишина. Друэлла о чем-то задумалась, а я задумчиво почесал затылок. Надо же было догадаться такой разговор завести. Я думал допить вино и пойти к себе, но Друэлла щёлкнула пальцами и магией перенесла на стол распечатанный конверт. — Прочитай. Достав письмо, я быстро пробежался по нему, и ничего приятного в нем не было. Неизвестный мне офицер писал, что вдоль южной границы резко возросла активность Ордена. — Хм… — Что думаешь? Я попытался представить в голове карту Лескатии и прикинуть, что к чему. Картина получалась интересная… — Либо это все уловки, чтобы оттянуть силы Лескатии и измотать их, либо они готовят как минимум три армии вторжения. Удар с трех направлений мог рассечь оборону Лескатии, а если у Ордена командуют не дураки, то они займут удобные позиции, очистят их от демонической энергии и закрепятся там. — Если они опять пустят в ход то оружие… — добавила Друэлла. Мы поняли друг друга без слов. Вновь сталкиваться с теми монстрами мне не хотелось, но и бежать, все бросив, тоже не выход. — Ты не передумала? Я могу хоть сейчас поднять ландскнехтов и… — Нет, Генрих, это ничего нам не даст, — покачала головой Друэлла. — Но… окончательный ответ я дам в столице Лескатии. Я кивнул. Поблагодарив за вино и гостеприимство, я покинул её шатер и пошел к своему.***
Столица Лескатии, конечно, удивляла своими размерами. Вокруг неё почти всё было застроено небольшими городками и поселками, сливавшимися в одно большое предместье. Сам город стоял на возвышенности у озера, перед крепостными стенами на три или четыре мушкетных выстрела не было ни кустика, а сами стены были высотой в двадцать пять — тридцать метров, с машикулями и крытым боевым ходом. Через равные промежутки вперед выступали круглые высокие башни с бойницами. Почва тут каменистая, сапы подводить замучаешься, а если под землей окажется скала, то эта затея сразу станет бессмысленной. И ведь это только стена, за которой целый город с множеством улиц, которые можно перекрыть баррикадами и упереться там надолго. А над городом возвышался замок, стоявший на скале. — Эти укрепления по твоему приказу построили? — спросил я. — Нет, — Друэлла покачала головой. — Все стены и башни были построены еще при старой Лескатии. Мы хотели их снести и полностью перестроить город, но потом война началась вновь. — И ты захватила такой город? — я снял берет и поклонился. — Самый странный комплимент в моей жизни, — улыбнулась Друэлла. Я лично не рискнул бы брать такой город штурмом. Только планомерная осада, многомесячная бомбардировка из тяжелых бомбард, сапы, если получится их подвести, ну или дерзкая вылазка и удар со стороны озера. Хотя в озере скорей всего полно водных мамоно и всяких слизей… Ехавший рядом с нами Эльт недовольно фыркнул. — У неё это получилось только потому, что армия была не готова к обороне, пограничные гарнизоны капитулировали почти без боя, а заставы… — он махнул рукой. — Увидеть слабое место, воспользоваться им и нанести молниеносный удар — в этом и есть талант полководца. А устроить затяжную войну с бесконечными осадами любой дурак может, — сказал я. Друэлла благодарно улыбнулась мне, а Эльт пришпорил своего коня и помчался вперед. Нас уже ждали. В столицу нас не пустили, понятное дело, там просто не было места для всех армий. Поэтому недалеко от главных ворот города на просторном поле стояли аккуратными рядами сотни палаток и шатров. Для каждой армии поставили отдельный лагерь, а чтобы никто не перепутал — везде были указатели и сновали шустрые белки. И все было организовано так, как я никогда в жизни не видел. Отдельные столовые для каждой роты, гостиницы для офицеров рядом с полем, для желающих отдохнуть — таверны, рестораны, бани. Тут же рядом разбили целый лагерь мастеровые, готовые подковать лошадей, починить телеги, заштопать одежду или поправить доспехи. И белки… я в жизни не видел столько рататосков в одном месте. Они сновали по кустам, прыгали по деревьям, свешивались вниз головой с крыш домов, быстро трещали на каком-то совершенно невнятном языке и все про всех знали. Стоило мне вслух высказать пожелание увидеть какого-то офицера, как тут же появлялась белка, точно знавшая, где он и чем сейчас занят. Заодно я наконец-то узнал название столицы Лескатии — Вильдефрант-де-Конфлан-ун-Реймсуарт. Запомнить и выговорить его было невозможно, а сокращать название считалось дурным тоном и чуть ли не оскорблением, поэтому все и говорили просто — столица. — Как настроение? Шарль и Шармаль ответили мне не сразу, задумчиво разглядывая сиявший огнями на фоне черного неба королевский дворец. — Мы так долго мечтали отвоевать обратно это место и вот мы здесь… — медленно произнес Шарль. — Но вышло все не так, — закончила его мысль Шармаль. Я пожал плечами. Мне эти терзания были непонятны. Я лично был счастлив, когда узнал что больше никогда не смогу увидеть Священную, мать её, империю, папистов, лютеран, кальвинистов, испанцев, лисовчиков и всех остальных. Но и от настроения своих солдат отмахиваться я не мог. Проблема заключалась в том, что опору полка всегда составляли как раз лескатийцы, отборные ветераны, воевавшие против Друэллы еще в те времена, бежавшие в Алмецию, и потом пошедшие за мной потому, что я пообещал им возможность вернуться обратно. А настроения были смешанными. Ландскнехты увидели то, что так долго ненавидели и поняли, что давно уже не отличаются от этого. Когда-то они ненавидели оставшихся тут людей за монстроложество, а теперь у них самих было по три — четыре жены. Но признать свои ошибки могли немногие, и касалось это не только ландскнехтов… Завоевание Лескатии вовсе не было легким и приятным для местных жителей. Многих аристократов и иерархов церкви Верховной богини попросту убили, а их семьи раскидали по разным уголкам мира, чтобы они никому не смогли ничего рассказать. Тысячи людей сослали куда-то в глубины подземелий и отдали порождениям хаоса, и далеко не все их них были такими же милыми как Шеллахет. Рядовым солдатам и офицерам это не грозило, их просто отправляли на ярмарки женихов, и у них там не было выбора — их выбирали. С моей точки зрения все это было какой-то ерундой. Что такое несколько десятков убитых людей, когда мы вырезали до трети населения города? Если бы такой город, как столицу Лескатии, отдали ландскнехтам Тилли или Валленштейна на разграбление, то города бы больше просто не было. Его бы сожгли и разграбили подчистую, перебив практически всех его жителей… Но случались, порой, и интересные сцены. Ландскнехт из шестой роты стоял ко мне спиной, поэтому меня не видел. А перед ним, прижав руки к груди, замерла симпатичная суккуба. — Отец… ты злишься, что я теперь такой стала. Я хотела тебя найти в Алмеции, но боялась что ты… Договорить суккуба не смогла, мужчина обнял её и крепко прижал к себе.***
Я был уверен, что сразу же начнутся переговоры, но нет. Во-первых, король Лескатии предложил всем отдохнуть с дороги, а во-вторых, еще не все собрались. Прибыли только мы с Друэллой, «Синие хвосты», темные эльфийки и Эльт с женами, остальные были в пути. Тем временем расклад сил окончательно оформился. Эльт и все его жены перешли на сторону Кастора. У них теперь была не только столица, свергнутый король, имевший законные права на престол, но и действующая королева Лескатии Франциска. Так что и большая часть армии тоже была на их стороне. Йоко и стоявшая за ней Алмеция, а также Иласса и Мари поддерживали Анну Луизу Лескатьей. И их объединенная армия была примерно равна силам Эльта и Кастора. И я бы не рискнул сказать, у кого больше шансов на победу в прямом противостоянии. У Эльта и Кастора столица с мощными укреплениями, а у Илассы и Йоко — воздушные корабли и две лилим. Чуть в стороне от схватки оказалась Друэлла и несколько элитных лескатийских полков, сохранивших верность ей. На первый взгляд шансов никаких, но ведь это была Друэлла. И в Алмеции, и в Лескатии, и войске Илассы её боялись. Я не сомневался, что если дело дойдет до серьезной схватки, то многие полки в обеих армиях или встанут на её сторону или просто разбегутся. «Синие хвосты», остатки Армии радикалов и темные эльфийки Миари заняли нейтралитет. Я же со своими ландскнехтами оказался в роли того, кто может решить исход схватки, встав на определенную сторону. При относительном равенстве всех трех сторон именно мои ветераны станут той соломинкой, которая переломит хребет быку. И все это понимали, поэтому то Эльт терся возле меня, то Иласса звала в гости, то Йоко пыталась напомнить мне о том, сколько она всего для меня сделала. Друэлла же ничего не делала и лишь упускала время. Я бы на её месте первым делом разбил Эльта еще в дороге, а затем ускоренным маршем пошел к столице, чтобы захватить её, пока Кастор не успел собрать силы для обороны города. После чего сразу созвать верные силы, запросить помощь у союзников и разбить Илассу с Мари. Я предлагал ей этот план, но Друэлла даже и слушать не захотела. Впрочем, время быстро показало, кто был прав. Друэлла На первый взгляд город жил своей жизнью и не замечал происходящего вокруг, но это лишь на первый взгляд. Приняв вид обычной суккубы, Друэлла неузнанной прошлась по любимым улицам, заглянула в несколько кафе и пообщалась с мамоно. Напряжение витало в воздухе, и даже сладковатый аромат демонической энергии не мог его перебить. Сначала война между мамоно, потом сражение с опасными тварями, возвращение прежнего короля, распря между лидерами страны, тревожные слухи с границы: всё это вырвало жителей Лескатии из привычной размеренности. Да еще и страшные ландскнехты Раушвильда стояли прямо за городской стеной. Прогулявшись по городу, Друэлла расправила крылья и полетела во дворец. И увидела прямо возле ворот Эльта, немного подумав, лилим убрала маскировку и опустилась на землю недалеко от него. — Эльт… — Что тебе нужно, Друэлла? — резко спросил он. — Ничего, — медленно ответила Друэлла. — Я просто хотела извиниться. — Извиниться? — Да. Мы… я поступила с тобой несправедливо. Теперь я понимаю, что мы все шли на поводу у Алэрри. — Вот как. — Да. Сделанного не вернешь, и мои извинения ничего не изменят, но все равно — извини. Переведя дыхание, Друэлла расправила крылья, чтобы взлететь, но Эльт её остановил. — Подожди. Скажи лучше, почему ты превратила Франциску в веревочницу? Ты же могла обратить её в суккубу или гарпию, чтобы она смогла улететь! — Кто тебе такое сказал? — изумилась Друэлла. — Франциска? Суккуба или гарпия? Эльт, ты чего? Ты же знал её лучше других, как бы я могла превратить её в суккубу? У меня выбор был между слизью, веревочницей или матанго. — Ты не врешь?! — Эльт, лилим не могут обращать женщин в кого угодно. Каждый раз я смотрю в сердце женщины, читаю её сокровенные желания, изучаю характер и вижу, в какую мамоно я могу её превратить. Не веришь мне — спроси у Илассы или Мари. — Я спрошу.***
Друэлла быстро нашла Кастора, увидев кучу рататосков, вьющихся вокруг левого крыла дворца. Внутри их было еще больше. Наглые белки носились по коридорам, забирались на карнизы по шторам, грызли цветы и непрерывно переговаривались на быстрой тарабарщине из невнятной мешанины слогов, которую понимали только они сами. Кастор был в кабинете не один, на небольшом диванчике сидела Франчия, расчесывающая гребнем мех на пушистых хвостах. — Добрый день, — спокойно сказал Кастор, чуть склонив голову. — Я пойду, прогуляюсь, — Франчия встала и, кивнув мужу, вышла за дверь. — Прошу, садитесь, — Кастор отложил в сторону документы, с которыми работал и показал рукой на стул. — Я думал встретиться с вами завтра. — Я решила не тратить зря время. Друэлла села напротив бывшего короля и пару секунд думала, с чего начать разговор. — Извиняться не буду, — прямо произнесла лилим. Кастор едва заметно усмехнулся и кивнул. — Я и не ждал ваших извинений… — А перед Эльтом извинилась! — возмущенно крикнула в окно наглая белка, сидевшая на подоконнике. — Э… мы можем поговорить наедине? — растерянно спросила Друэлла. — Нет, — Кастор виновато развел руками. — Они все равно все подслушают. — Когда вы успели подружиться с рататосками? — У меня было много свободного времени. — Я думала, что они только беззаботно играть и могут. — Что может быть серьезней игр?! На этот раз, перепачканная в саже рататоск выглядывала из камина. — Они повсюду и на них никто не обращает внимания, — задумчиво проговорила Друэлла. — Именно. — Я догадывалась, что против меня работает целая организация, но даже и подумать не могла что это вы и рататоски. — Но это был не я, — спокойно возразил Кастор. — Я лишь собирал информацию и готовился. Восстания и все остальные проблемы — это последствия ваших ошибок и работы Йоко Сиравы. — И в большей степени — это моя вина, — кивнула Друэлла. — Теперь я это понимаю. Я оказалась никудышной правительницей. — Как и я, — усмехнулся Кастор. — Лишь оказавшись под арестом, я смог осознать все допущенные ошибки. Что вы собираетесь делать теперь? — Я не собираюсь бороться за власть, — прямо сказала Друэлла. — Но нам нужна целая Лескатия. — Я хотел поговорить об этом завтра и вместе со всеми, но раз вы ставите вопрос так, то — да. Нам нужна Лескатия в её нынешних границах, но многое надо менять. Иначе по этим землям опять пройдет война и Лескатия вновь падет. И на этот раз жертв будет еще больше. — Да. Я пришла предложить вам свою помощь, — призналась лилим. — Я никудышная правительница, но все еще умею воевать, Я могу возглавить Армию радикалов или какой-нибудь пограничный корпус и защищать страну. Кроме того, я пришла попросить землю, не для себя… — Указ уже готов, — Кастор достал из стопки документов пару листков и протянул Друэлле. — Нет только подписи. Все беженцы получат денежную компенсацию и сертификаты на приобретение земли в любой провинции страны. В том числе и ландскнехты. Этот указ не подписан по двум причинам. Первое, я не хотел бы, чтобы его восприняли, как попытку перетянуть на свою сторону Генриха фон Раушвильда. Второе, его должен подписать тот, кто станет новым правителем Лескатии. — Хорошо. Не знаю, что именно вы задумали, но я поддержу вас завтра. — Тебе и не положено знать! — крикнула выглянувшая из потайной двери белка. Друэлла тяжело вздохнула. — Не злитесь на них, — попросил Кастор. — Им все равно не стыдно. — Не злюсь. Рататоск показала Друэлле язык и захлопнула за собой дверь. — Тогда поговорим завтра, — Друэлла встала. — Поговорим завтра. Я рад, что вы не видите во мне врага. — А уж как я рада, — Друэлла саркастично улыбнулась. — После того, как я с вами обошлась… — Если бы я победил тогда, то вас бы казнили, — пожал плечами Кастор. — Мамоно поступают со своими врагами гораздо гуманней. — Увы, не все мамоно, — Друэлла помрачнела. — Знаю. Но об этом я тоже предлагаю поговорить завтра.***
Дарэт была не одна, она сидела вместе с Эри и Миари в небольшом кафе за пределами городских стен. Друэлла подошла к ним в облике обычной суккубы, но Дарэт её узнала. — Четвертая дочь, какая честь, — Дарэт едко улыбнулась. Друэлла нахмурилась, это было не лучшее начало разговора. — Не помню, чтобы я вредила твоему народу, матриарх. — О, не принимай это на свой счет, — Дарэт весело махнула рукой. — Я просто не перевариваю слабачек. — То, что я отказалась сражаться за власть силой, не означает что я слаба. Друэлла говорила спокойно, но и Миари и Эри поежились. — Ладно, садись, четвертая дочь Белой суккубы, поговорим. — Нам оставить вас? — спросила Эри. — Нет, — покачала головой Друэлла, — этот разговор и вас тоже касается. Эри, что ты дальше собираешься делать? — То же что и раньше, — ответила Эри. — Для «Синих хвостов» ничего не изменилось. — Миари? — Как только мы освободим всех рабов и распределим темных эльфиек по другим кланам, я сложу с себя полномочия вождя и вернусь домой. — Хорошо, — кивнула Друэлла. — Но все равно приходите, завтра на общий совет, вас это тоже касается. Миари равнодушно пожала плечами, Эри кивнула. — Эри, тебе я хочу предложить возглавить Армию радикалов. Демонесса от удивления приоткрыла рот и почесала рога. — Почему мне? — Потому что ты единственная из авторитетных офицеров Армии радикалов, которой все могут доверять. Ты пользуешься уважением, у тебя достаточно опыта и ты знаешь все подробности предательства Алэрри. — Да, но… — Эри развела руками. — Я командовала только своим отрядом, а тут… — Ничего страшного, у тебя достаточно подруг, которые тебе помогут. И ты сама понимаешь, что Армия радикалов состоит из достаточно самостоятельных подразделений. Тебе не надо будет вникать в подробности работы каждого отряда, достаточно обеспечивать общее руководство. — Но… — Я не прошу дать ответ сегодня, — Друэлла мягко остановила Эри. — Подумай, поговори с подругами. Альтернатива — полный развал Армии радикалов. Мы не можем доверять бывшим подчиненным Алэрри, а руководители других отрядов ничего не знают о её предательстве. — Хорошо, я подумаю, — растерянно ответила Эри. — Дарэт, ты знала, чем занимается Алэрри? — прямо спросила Друэлла. — Да. — Тогда почему… — Почему не стала носиться по миру как та бешенная енотка и твердить всем подряд, что эти демонессы предательницы? — изогнув бровь, спросила матриарх темных эльфов. — У тебя были связи, сила, власть… — Дела слабых меня не волнуют, — отрезала Дарэт. — Понимаю, — кивнула Друэлла. — Но принять не могу, сила нужна для того, чтобы защищать других. Дарэт презрительно усмехнулась. — Ладно, оставим этот спор. Я хотела спросить тебя, может, ты знаешь, почему Алэрри… Друэлла не договорила, не хватило сил. Её предательство все еще жгло лилим и не давало спокойно говорить о нем. — Душевных бесед я с ней не вела, — ответила Дарэт. — Но догадываюсь о её мотивах. Веками мы жили по единственно верному закону — закону силы. Сильные правили, слабые погибали, пресмыкались или прятались. И в том мире Алэрри была сильной. Она поднималась всё выше и выше, перегрызала одну глотку за другой, топтала тех, кто оказался внизу и так до тех пор, пока перед ней не осталась всего одна ступень. Понимаешь, о чем я говорю, четвертая дочь? — Догадываюсь. Миари и Эри молча слушали. — Она всегда была хитрой тварью. Ей нравилось действовать исподтишка, плести планы, интриги, заставлять других делать то, что нужно ей. В этом мы схожи. Но вдруг на трон Повелителя залезла глупая, слабая, похотливая суккуба да еще и притащила с собой человека. Миари ничего не поняла, а вот Эри напряглась. Но Друэлла слушала Дарэт на удивление спокойно. — Она бы не смогла продержаться там и пары месяцев. Суккубы всегда считались одними из слабейших разумных монстров. Но Белая суккуба совершила то, что никому и в голову не могло прийти — она переписала правила мира, сделала так, что теперь все монстры стали жить по правилам слабых. И никто не мог её убить. Даже оружие она сделала безопасным. — И Алэрри не поняла, зачем моя мать так поступила и взбесилась. — Алэрри? — усмехнулась Дарэт. — Нет, она не взбесилась. Взбесились все остальные. Часть драконов, демоны, вожди орков, несколько некромантов, ковены колдуний и вампирская знать. Они настолько взбесились, что даже не потрудились договориться о совместной атаке. Темная эльфийка вдруг звонко рассмеялась. — До сих пор смешно вспоминать, как ревела маленькая девочка, которая раньше была умертвием, командующим легионами зомби. К границам её владений люди и на неделю конного пути боялись приблизиться. Его мало того, что сделали женщиной, так потом еще и потом превратили в маленькую девочку. — Бафометы, — догадалась Друэлла. — Тогда никто из этих дураков не знал, что на стороне твоей матери выступили бафометы. И они же разделались с теми, кому не понравились новые правила. Поверь, многие визжали и умоляли убить их, но все в итоге стали тихими и послушными женами своих мужей. А вот Алэрри выжидала. Она многих подтолкнула к бунту, но сама как обычно осталась в стороне. Сделала всё, чтобы про неё забыли, старательно играла роль обычной демонессы, вот, вроде неё, — Дарэт махнула рукой на Эри. — И всё это время шаг за шагом она плела очень сложную комбинацию, чтобы свергнуть Повелительницу демонов и вернуть старые, добрые времена… — Ты ненавидишь мою мать? — прямо спросила Друэлла. — Я? — изумилась Дарэт. — Да я наоборот выдохнула с облегчением! Ты знаешь, как неудобно жить, когда в месяц приходиться менять по пятнадцать рабов-дегустаторов? А эти вечные межклановые войны? Такая морока всегда была — добивать детей проигравшего клана… эти ведь пятилетки вечно норовили спрятаться где-нибудь под кроватью, а потом вырастал мститель, и приходилось его или её выслеживать, брать в заложники друзей или заманивать в ловушку, казнить на площади… Перестав смеяться, древняя темная эльфийка закончила совершенно серьезно: — Нет уж, мне спокойней жить сейчас, срывать фрукты с любого дерева, не боясь, что они отравлены, и гулять по городу без охраны. А вот Алэрри все это время держала в себе одну лишь ненависть. — И я это не заметила… — Да, дитя спокойного века, ты была слепа. Но в твое оправдание могу сказать, что Алэрри обманывала монстров умней и хитрей тебя. — И все равно, прошло ведь столько времени… — Друэлла вздохнула и покачала головой. — Не понимаю. Ведь демоническая энергия за все эти годы должна была изменить её к лучшему, заставить посмотреть на мужчин и начать жить, в конце-концов, а не лелеять месть! Дарэт звонко рассмеялась. — Что смешного? — Ты просто не видела, как кланы подземных темных эльфиек пытались продолжать межклановую войну. Думаешь, что-то изменилось, когда мы все вдруг оказались, пропитаны демонической энергией? Нет! У нас перестали рождаться мальчики, мы больше не могли убивать, но как были злобными тварями так ими и остались! И я тому пример, — Дарэт зло усмехнулась. — Это девочки вроде Миари из лесных кланов живут по-новому. А вот те три клана, с которыми мы разделались, с радостью присоединились к плану Алэрри. Они мечтали не о мужьях, а о том, как возродят Ночную империю и вновь воздвигнут арены для гладиаторских боев! Друэлла невольно растерялась. Раньше она бы просто отмахнулась от таких слов, но сейчас… — Но так же нельзя, — сказала она. — Нельзя так жить. Моя мать дала нам всем возможность построить лучший мир для всех. Не для демонов, эльфов, суккуб или людей, а для всех вместе. — Чтобы никто не ушел обиженным, ага, — кивнула Дарэт. — Я помню, она мне лично это говорила. Вот только я живу, жду, а этого лучшего мира все не видать и не видать. Да у тебя самой разве что-то получилось в Лескатии? — Получится! — Ну да, ну да… — Получится! — Друэлла резко встала, откинув стул назад. — Пусть я сделала кучу ошибок, но вот хотя бы ради таких, как ты говоришь, девочек, — Друэлла указала на Миари. — Я не имею права останавливаться. — А говорила, что не собираешься бороться за власть… — Не собираюсь, — подтвердила Друэлла. — Власть это лишь инструмент. Если я его потеряю — найду другой. Эри! — Да! — Демонесса вздрогнула и неосознанно выпрямилась. — Ты возглавишь Армию радикалов или все, ради чего ты до сих пор сражалась, так и останется пустой мечтой. Миари, ты исправила мою ошибку, поэтому если тебе нужна будет помощь — я помогу тебе. Дарэт, сегодня у меня нет времени, но завтра я еще поговорю с тобой. Лескатии нужна будет твоя помощь. — С чего мне сотрудничать с Лескатией? — Потому что меньше недели назад мы уже бились все вместе против одного врага, — ответила Друэлла. — Приятного вечера.***
Подлетая к лагерю, Друэлла сделала несколько кругов над ним, чтобы остыть и успокоиться. Во время разговора с Дарэт она начала выходить из себя и теперь ругала себя за это. — Ваша милость! Вас искал Генрих фон Раушвильд и… Друэлла жестом остановила помощницу. — Потом, сначала дело. Позови моих секретарей и отдай приказ капитану мушкетерок выбрать десять лучших наездниц, мне нужны гонцы. — Так точно, ваша милость! Как и многие мамоно, Друэлла не любила работу в любом её виде. Она предпочитала отдыхать, пить вино или же заниматься интересными делами вроде совращения монахинь Верховной богини. Но когда доходило до дела, Друэлла могла работать быстро и четко. Не прошло и часа, как гонцы помчались, унося в седельных сумках важные приказы. Несмотря на то, что формально Друэлла уже не считалась правительницей Лескатии, вся командная вертикаль армии по-прежнему была завязана на неё. Тем более, что рядовые офицеры в гарнизонах и тыловых военных округах не особо интересовались политикой, их больше волновало то, чтобы сверху приходили правильные приказы. Йоко первой заподозрила неладное, но вмешаться и что-то сделать она уже не могла. Кастор мог помешать Друэлле, но не стал этого делать… — Всё, ваша милость? — Да, — Друэлла кивнула помощнице, отпуская её. Капитан мушкетерок задержалась в шатре. — Разрешите обратиться, ваша милость? — Разрешаю. — Мы теперь так и будем в… — она замялась, подбирая нужное слово, — в союзе с наемниками Раушвильда. — Да. Тебя что-то беспокоит? — Они хорошие солдаты, но ведь они наёмники. Они могут опять поменять сторону. — Генрих как раз известен тем, что никогда не меняет сторону. — Во время сражения, ваша милость. Он пришел в Лескатию, чтобы воевать против нас, а потом вдруг перешел на нашу сторону. У него в Алмеции осталась земля, несколько домов, мастерские целый военный лагерь с настроенным стационарным порталом. И все это не помешало ему, скажем прямо, предать Йоко Сираву и Алмецию. Где гарантия, что через пару лет он не бросит точно также все то, что может ему дать Лескатия? — Хорошо, — Друэлла задумчиво провела пальцем по губам. — Я поняла твои опасения. Но я не думаю, что эта ситуация повторится. По многим причинам. Я надеюсь, что все недоразумения будут улажены завтра, и Генриху не нужно будет выбирать между своим имуществом в Алмеции и службой Лескатии. Во-вторых, наш главный враг — это Орден. И ты понимаешь, почему на его сторону он никогда не перейдет. — Хорошо, ваша милость. Капитан мушкетерок ушла, а Друэлла тихо проговорила себе под нос: — Есть еще и третье…