Когда тают миражи

      Долгий, насыщенный событиями день подходил к концу. Лукас и Жади вернулись домой после праздника, устроенного Иветти в танцзале специально для именинницы. Жади еще никогда в жизни не получала столько внимания к своей персоне, а вкупе с атмосферой всеобщего веселья, присущей танцзалу, сюрприз от подруги привел марокканку в неописуемый восторг. Едва добравшись до подушки, Жади заснула крепким сном.       Лукасу не спалось. Завтра он должен будет пойти в мечеть, чтобы сменить веру, и это обстоятельство почему-то начало беспокоить его сильнее, чем он ожидал. Сердце билось в волнительном ожидании неизвестного, и парень решил немного прогуляться по свежему воздуху.       Шум и огни ночного Рио перемежались с запахом океанского бриза, окутывавшего город. Лукас, гуляя неподалеку от дома, снял небольшой крестик с шеи и рассматривал его при свете луны. Его он захватил с собой из дома в день побега как память о покойной матери. Она купила им с Диогу по изящному золотому крестику, но на крестинах присутствовать уже не смогла. Такая маленькая вещь вдруг стала весить в руках Лукаса целый пуд. Завтра он больше не сможет надеть его, никогда. Был ли Лукас верующим? Навряд ли его можно назвать ревностным христианином, скорее, ему было все равно, как называть Бога и какими словами к Нему обращаться. Почему же это стало так важно для него теперь? Лукас вспомнил о матери, которая с любовью выбирала им с братом эти крестики, вспомнил о Диогу, которого похоронили точно в таком же, и заплакал.       Жади проснулась утром и увидела, что Лукас спит, как убитый. Времени на часах уже было много, а они договорились пойти в мечеть пораньше, чтобы Лукас смог успеть на работу.       – Лукас! – тормошила его невеста. – Лукас, милый, вставай, а то опоздаем.       Парень с трудом продрал глаза. Во сколько же он вчера лег спать?       – Жади, – сонно пробубнил он.       – Лукас, нам пора идти в мечеть!       – Послушай, Жади, – окончательно пробудившись от чар сна, произнес парень, – я должен тебе сказать очень важную вещь.       – Какую? – насторожилась Жади.       – Я не буду менять веру.       – Что?!       – Это оказалось сложнее для меня, чем я думал.       – Так вот, значит, как? – распалялась марокканка. – Может быть, ты и жениться на мне передумаешь?       – Ну при чем тут это, Жади! Религия – это совсем другое.       – Другое?! А как нам с тобой играть свадьбу? Лукас, я ради тебя ушла из дома, плюнула на все традиции, сняла платок, чтобы рядом со мной ты мог чувствовать себя комфортно, когда идешь по улице, рассорилась с семьей, и теперь еще должна принять твою веру?!       – С семьей ты вчера вроде бы примирилась, – не удержался от колкости Лукас.       – Если бы это было так просто! Ты знаешь, что по моей религии большой харам, грех, что я живу с тобой без брака? И я не жалуюсь, что предаю свою веру, я только и делаю, что жертвую всем ради тебя!       – Неужели?! А я совсем ничем не пожертвовал, нет? Всего-навсего от меня отказался отец, подумаешь, ерунда какая!       – Что за шум с утра пораньше? – прибежала на крики Иветти. – Лукас, Жади, вы что, с ума сошли? Еще вчера были такие счастливые, влюбленные, а тут...       Жади выбежала из комнаты в сердцах, громко хлопнув дверью.       – Вот, Иветти. Я всего лишь отказался идти в мечеть, – развел руками Лукас.       – Всего лишь? Но вы же договаривались, что пойдете!       – Это оказалось непросто для меня. Я понял, что не могу просто запросто отказаться от того, во что верила моя мать, я хочу быть похороненным рядом со своим братом под плитой с крестом.       – Лукас... Но почему же ты раньше об этом не сказал?       – Я не знал, – сквозь выступающие слезы произнес парень. – Я не знал, что эти вещи настолько важны.       – Не знаю, что и думать, – вздохнула Иветти. – Я и согласна с тобой, и нет.       – Свадьбу необязательно играть в церкви! Можно провести обычную гражданскую церемонию, женятся же люди разных вероисповеданий.       – Но первый раз выходить замуж в церкви – это так красиво… – мечтательно закатила глаза Иветти.       – Может быть, и красиво. Но в нашей ситуации уже не до красоты.              Жади в одиночестве брела по пустынному пляжу и вспоминала, как еще недавно она сидела на нем и ждала Лукаса. В тот день ей пришлось многое пережить: и волнующее предвкушение свободы, и нестерпимую тревогу, и бесконечное счастье, когда она увидела идущего ей навстречу Лукаса с вещами. Все происходящее казалось ей мечтой, волшебной сказкой, а сегодня реальность тяжеленным обухом ударила ее по голове. Неужели дядя Али и Зорайде были правы, когда говорили, что западным людям нельзя верить? Что сегодня они говорят, думают и чувствуют так, а завтра по-другому? Жади закрыла глаза и подставила лицо ветру. Она уже сожгла все мосты, куда ей теперь податься, если Лукас окажется не тем сказочным принцем, каким она себе его представляла? Возможно, дядя Али на самом деле скучает по племяннице и переживает за ее судьбу, но примет ли он ее обратно в свой дом? Разве что, какой-нибудь кухаркой или поломойкой…       Вернулась Жади уже ближе к вечеру, как раз, когда Лукас был на своей стажировке. В мрачнейшем состоянии духа она прошла в гостиную и села на диван, обхватив колени.       – Жади, ну зачем ты так! – сокрушаясь о ссоре молодых, сказала Иветти.       – Иветти, разве Лукас прав?       – Прав или не прав, а все-таки вам нужно помириться. Неужели вы преодолевали столько преград, чтобы вот так рассориться на религиозной почве?       – Да, именно. Столько преград преодолели, а все оказалось пустышкой.       – Жади, ну нельзя быть такой категоричной! Ты что же, хотела жить с мужчиной и не иметь с ним никаких конфликтов? Я тоже люблю сказки, дорогая, но живу-то я в нашем грешном мире.       – Лукас оказался очень изменчив, – словно не слышала свою собеседницу марокканка. – Я боюсь, что в последний момент перед свадьбой он скажет, что передумал, что он не готов, что он хочет вернуться к отцу или еще что-нибудь в этом духе.       – Что ты, парень так тебя любит! Несогласие по одному вопросу, это еще не повод для серьезной размолвки.       – Это очень важный вопрос, Иветти.       – Жади, ты меня извини, конечно, но я думаю, что только ради свадьбы веру менять не стоит. Ты ведь не стала бы креститься лишь для того, чтобы выйти замуж за Лукаса? Вот и ему не обязательно становиться мусульманином, чтобы быть с тобой.       Жади начала прислушиваться к словам Иветти.       – …разумеется, он поступил неправильно, что сразу не сказал об этом, – продолжала женщина. – Лукас должен был предупредить тебя о своих сомнениях и не давать ложных обещаний, но вышло, как вышло. Все люди имеют свои недостатки, Лукас не исключение.       – Иветти! – слабо улыбнулась Жади. – Если бы ты только знала, как я хочу тебе верить! Спасибо тебе за все, ты стала мне, как мать.       Девушка бросилась обнимать свою старшую подругу с такой нежностью, словно бы Иветти и правда была ее матерью. Ее сиротское сердце так нуждалось в тепле и поддержке, а у Иветти оно могло получить этого сполна.              Лукас без охоты поворачивал ключ входной двери. Он был уже готов ко всему: что Жади заберет свои вещи и исчезнет, не оставив даже записки, или что его собственный чемодан будет выставлен к порогу, или что они разойдутся по разным комнатам, или что Жади на пару с Иветти подвергнут его суровому остракизму. Однако, к удивлению парня, ничего такого не произошло. Жади как обычно встречала его с улыбкой.       – Лукас, как прошел день, дорогой? – спросила она, крепко прижимаясь к нему.       – Жади?.. – удивился Лукас. – Да все хорошо, в общем-то. Разве ты на меня не сердишься?       – За что? За то, что не захотел отказаться от своей веры?       – Ну, я подвел тебя.       – Ничего, как-нибудь переживем. И свадьбу сыграем не хуже, чем играют в Марокко.       – Жади! – облегченно воскликнул Лукас, целуя избранницу. – Как же я тебя люблю!       Иветти чуть не расплакалась, увидев трогательную картину примирения влюбленных. Ах, если бы только Львеночек сказал ей что-то подобное, если бы только…