Когда тают миражи

      – Дифферон – это совокупность клеточных форм, из которых состоит линия дифференцировки, либо ряд клеток на разных стадиях… – сухопарая женщина зрелых лет в строгом костюме темно-фиолетового цвета, с высоко забранными гребнем волосами и неприлично яркой помадой на губах вещала с кафедры студентам об основах гистологии. Ее монотонное чтение разносилось по лекционному залу и убаюкивало лентяев на последних партах.       Жади старалась внимательно улавливать каждое слово, так было проще отрешиться от неприятных и надоедливых мыслей. События последних дней были определенным потрясением для нее, и все бы ничего, если бы не странное поведение Лукаса. После визита отца он ушел в себя, молчал, лег на кровать и практически не двигался, а во сне дергался и бормотал какую-то чушь. Жади не столько обидела, сколько испугала его реакция, ведь еще накануне он светился от счастья, узнав про ребенка.       – Запишите определение гистотипической регенерации, – Додо толкнула Жади под локоть, когда преподаватель начала диктовать термин. Ну вот, она снова отвлеклась.              Закончив с лекциями и семинарами, Жади первым делом отправилась не к себе домой, а к дому Латифы. Она притаилась за высоким деревом, где часто прятался Лукас, ожидая ее на свидание. Все та же белая ограда, все те же растения в небольшом садике и изящные своды стен; вон в тех окнах видна гостиная, в той стороне кухня, а там Жади коротала дни и ночи в томительном и одновременно тревожном предвкушении счастья. «Наверное, сначала нужно было позвонить», – с досадой подумала Жади. «Если через двадцать минут я никого не увижу, то уйду». Удача улыбнулась марокканке, и вскоре Зорайде вышла на крыльцо.       – Зорайде! – полушепотом позвала ее Жади из-за забора.       – Аллах, Жади! – схватилась она за сердце. – Что ты здесь делаешь? Тебя увидит Мохаммед.       – Идем, спрячемся! Зорайде, мне так нужно было тебя увидеть!       – Жади, что с тобой случилось? – взволновалась служанка.       – Я беременна, Зорайде! – с блаженной улыбкой поведала девушка.       – Аллах! – только и смогла вымолвить ошарашенная Зорайде.       – А еще мы переезжаем к сеньору Леонидасу, отцу Лукаса. Послушай, ты можешь мне сейчас погадать?       – Нет! – наотрез отказалась женщина. – Даже не проси, это грех!       – Зорайде, прошу! – с горячностью целовала ее руки Жади. – Я не уйду до тех пор, пока ты не взглянешь на мою чашку!       Зорайде тяжело вздохнула: и почему она всегда идет на поводу у этой взбалмошной девчонки? Она покорно вынесла чашку и под раскидистой тенью дерева принялась читать судьбу Жади по кофейному рисунку. Что-то заставило ее вздрогнуть и побледнеть.       – Что там? – сама чуть дыша, спросила Жади.       – Вс-се хорошо, – запинаясь, проговорила Зорайде, однако трясущийся подбородок выдавал ее с головой.       – Нет, не все хорошо! Я вижу, что ты увидела что-то страшное! Зорайде, – взмолилась девушка, – пожалуйста, скажи, что ты увидела? Я должна знать правду, какой бы она ни была.       – Гуща иногда показывает таинственные вещи, я не могу разгадать ее знака на этот раз.       – Не можешь или не хочешь?       – Жади, просто будь осторожна! Это все, что я могу тебе сказать.       – Но ребенок? – не унималась марокканка. – С ребенком все будет в порядке?       – Береги себя и его, – дала ей напутствие Зорайде.       – Это я и без гадания знала, – нахмурилась Жади, но вдруг вспомнила, что она еще даже не поинтересовалась, как дела у Латифы и у самой Зорайде. – Скажи мне, а как вы живете? Что у вас нового?       – Хвала Всевышнему, все хорошо. И было бы еще лучше, если бы ты тогда вышла за Саида и жила с нами, как и должна была.       – Зорайде! Ну сколько можно об одном и том же? А что Саид?       – Что Саид?       – Он… успокоился? – Жади долго не могла подобрать нужное слово.       – Как Зорайде может знать такие вещи? Он мне не докладывает.       – Я боялась одно время, что он захочет нам отомстить.       – Если бы хотел, то уже бы отомстил. Саид очень скрытный человек, Жади, сложно понять, что у него на душе. Но не беспокойся, он не причинит тебе вреда.       – Это хорошо, – улыбнулась Жади. – Очень хорошо. Как я рада была тебя повидать!       – И я тебя, девочка моя, – с болью в сердце обнимала бывшую воспитанницу Зорайде. – Да защитит Аллах тебя и твоего ребенка!              Пара дней пронеслись, как один миг. Вещи для переезда были уже собраны, Леонидас должен был заехать за молодыми с минуты на минуту. Лукас сидел на диване с ничего не выражающим лицом, Жади присела рядом и попыталась его разговорить:       – Лукас, милый, что с тобой происходит? Ты сам не свой последние дни.       – Не обращай внимания, Жади, – с натянутой улыбкой отмахнулся он. – Просто небольшая хандра.       – Хандра? – переспросила девушка. – Тебя не радует то, что у нас будет ребенок?       – Ну что ты, конечно, радует, – обнял ее за плечи муж. – Я переживаю из-за отца.       – По-моему, сейчас настал прекрасный момент, чтобы помириться.       – Не в этом дело. Мне сложно объяснить тебе…       Ему не дал договорить треск дверного звонка. Леонидас по-командирски вошел в прихожую и подхватил заготовленные чемоданы.       – Вот, так-то лучше, – приговаривал он. – Лукас, захвати еще вон ту сумку. Теперь начинается ваша новая жизнь – жизнь взрослых, ответственных людей, и можете не сомневаться, что я во всем вам помогу на этом пути.       Жади и Лукас удивленно переглянулись, спускаясь по лестнице.       – Жить будете в комнате Лукаса, там уже все готово, а детскую сделаем в комнате для гостей на втором этаже. Что скажешь на это, Лукас?       – Хорошо, папа, – послушно ответил парень, складывая вещи в багажник.       Леонидас открыл дверь автомобиля перед невесткой. Всю дорогу молодая супружеская пара слушала рассказы о торговых контрактах за границей, об акционерах и курсе валют. Жади слегка укачало.       Далва дежурила у самых ворот, ожидая приезда сеньора Леонидаса вместе с молодыми. Она тщательнейшим образом приготовила все для возвращения любимого воспитанника, которого так долго ждала, ну, и для его жены, конечно же.       – Мой мальчик! – бросилась она в объятья Лукаса, только тот ступил на землю из машины. – Неужели ты вернулся, Пресвятая Дева, я не могу в это поверить! Ах, Жади! Ну что, ты поправилась?       – Да, донна Далва, я чувствую себя нормально.       – Теперь тебе нужно как следует питаться и не перетруждаться, – строго напомнила ей Далва. – Я уже жду не дождусь, когда смогу взять на руки малыша, которого ты носишь!       – Вот видишь, твоя семья приняла меня, – радостно сказала Жади мужу, когда они заходили в большой просторный дом Феррасов. – Пусть не сразу, но я счастлива быть здесь с тобой в доме твоего отца.       – Очень хорошо, Жади, – одобрительной репликой вмешался в их разговор Леонидас. – Надеюсь, все наши конфликты и недопонимания остались в прошлом. Далва, отведи мою невестку наверх и покажи комнату Лукаса, в которой они будут жить.       – Да, сеньор, – ответила Далва и повела девушку знакомиться с ее новым жилищем.       – А ты, Лукас, – обратился он к сыну, – зайди в мой кабинет на пару слов. Ты что, собрался куда-то уходить?       – Да, я… – растерянно произнес парень, – я хотел поехать в клуб, мне надо решить кое-какие вопросы со сменой коллектива.       – Какая еще смена коллектива?! – завелся Леонидас. – По-моему, я ясно выразился, чтобы ты оставил это глупое занятие!       – Папа! – рассердился Лукас. – Да ты хоть знаешь, что я со своим глупым занятием чуть не уехал в Европу? И у меня был шанс стать там знаменитым, если бы не… – он осекся, ужаснувшись собственным словам. «Если бы не беременность Жади», – Лукас не осмелился произнести этого вслух.       – В Европу? И что бы ты там делал, наркоманил в местной тусовке? Знаю я прекрасно, чем занимаются в той среде. Посмотри на Лобату: он тоже когда-то был молодой и дерзкий, а теперь взглянуть жалко – только и думает о бутылке, ни в чем на него нельзя положиться!       – Папа… – готов был биться лбом об стену Лукас. – Но я могу хотя бы оставить музыку в качестве хобби и давать концерты по выходным?!       – Хобби? – недовольно переспросил Леонидас. – Тебе что, двенадцать лет, чтобы иметь хобби? Так, Лукас, я не желаю продолжать этот разговор. Иди в свой клуб и скажи друзьям, что ты взрослый мужчина, занимающийся серьезным делом, а посему пусть они продолжают свои игрища без тебя.       Лукас промолчал, едва подавив слезы, однако он твердо решил бороться за право выступать. Хотя бы в группе Анжелы – она не слишком притязательна, она все поймет и не будет требовать ежедневного многочасового присутствия в студии, как Берту. Наверное.