Когда тают миражи

      Лукас никак не мог выбрать подходящий момент, чтобы сообщить Берту о том, что он остается в Рио. «Еще немного, еще чуть-чуть, время до конца репетиции еще есть», – говорил он себе, пока рок-клуб не начал постепенно пустеть перед завтрашним концертом. Поняв, что откладывать больше нельзя, Лукас решился на непростой разговор:       – Приятель, я не еду в Кардифф.       – Что значит, не едешь? – поднял на него удивленный взгляд фронтмен.       – Моя жена забеременела, у меня никак не получается ни взять ее с собой, ни оставить ее здесь.       – Ты уверен? Подумай хорошенько, я с большим трудом выбил нам этот контракт. Может, договоришься с родственниками или придумаешь что-нибудь другое?       – Нет, это невозможно, – категорично сказал Лукас.       – Ты понимаешь, что до отъезда меньше месяца, а нам нужен новый басист? – с плохо скрываемой досадой проговорил Берту. – А, впрочем, это уже моя проблема.       – Какие это у вас проблемы, мальчики? – зацепилась за последнее слово проходившая мимо Анжела.       – Лукас не едет в Кардифф, мы остались без басиста.       – Да? А что так, Лукас? – смерила его вопросительным взглядом девушка.       – Семейные обстоятельства, – ответил тот.       – Нужен новый басист? – задумалась Анжела. – Если мы махнемся басистами, не побрезгуешь принять человека из моей команды?       – А такой вариант есть? – встрепенулся лидер «Игроков». – Что за глупости ты говоришь, почему я должен кем-то брезговать? Я был бы тебе очень благодарен.       – Да так, уточнила на всякий случай. У меня один все мечтает за границу поехать. А вот и он, – увидела она коллегу и энергично помахала ему рукой. – Томас! Томас, иди сюда.       – Что такое? – подошел к ним долговязый растрепанный музыкант.       – Местечко освободилось в Кардифф, поедешь?       – Рыжая, ты со мной так не шути!       – А я не шучу, спроси сам.       – Да, это так, – подтвердил Берту. – Лукас не может поехать, а нам позарез нужен басист.       Томас полминуты растерянно моргал, соображая, что к чему, после чего с радостью согласился. У Лукаса точно камень с души свалился от осознания того, что в итоге он не подведет коллектив, хотя и обидно было наблюдать за тем, как его место занимает другой человек.       – Завтра твое последнее выступление с «Игроками», а потом добро пожаловать в мою банду, – прервала его размышления Анжела.       – Спасибо, что выручила меня.       – А Томас меня так и не поблагодарил толком… Вон, как скачет от восторга.       – Ему эта поездка нужнее, чем мне.       – Не расстраивайся, у тебя еще будет шанс. Я не обещаю тебе британских лейблов, ты знаешь, я далека от всего этого, но когда-нибудь в будущем… Кто знает, куда жизнь повернет.       – Кто знает… – машинально повторил парень за новой «начальницей».              Леонидас на своей машине дежурил у входа в «Три пальмы». В процессе он успел вспомнить все более-менее цензурные ругательства, которые были ему известны, настолько постыдным ему показалось пребывание сына в подобном месте. На улицу выходили какие-то маргиналы с зачехленными гитарами, одетые во все черное, закуривали сигареты, плевались на асфальт, громко разговаривали. Наконец, на пороге злачного заведения показался Лукас в компании разбитной молодежи. Он остановился, чтобы обсудить что-то с товарищами, и тут Леонидас не выдержал. Громко хлопнув дверью автомобиля, он грозным шагом направился к сыну. Полосатый галстук развевался на ветру, точно боевое знамя.       – Лукас! – суровый окрик сотряс воздух.       – Отец?.. – широко распахнул глаза побледневший Лукас.       – Что стоим, идите, давайте, идите, – подгоняла своих зевак Анжела, чтобы не мешали семейным разборкам.       – Садись в машину, – грозно сказал Леонидас.       Лукасу ничего не оставалось, как покориться.       – Иветти мне все рассказала. Рассказала о том, что твоя жена ждет ребенка.       – Это так. Зачем ты приехал?       – Не прикидывайся дурачком, Лукас, – Леонидас заводил машину. – Время ребячества прошло. Вы могли жить как угодно, хоть в палатке на берегу моря, пока были одни и отвечали сами за себя. Но сейчас вы несете ответственность за еще не родившегося человека.       – Что ты хочешь этим сказать? – мрачно поинтересовался Лукас.       – Вот это вот все, – указал Леонидас в сторону клуба, – должно остаться в прошлом. Где вы живете?       – Район Алемао.       – Фавела?! – в ужасе воскликнул Феррас-старший.       – Нет, просто прилегающий район.       – Какой кошмар! – возмущался мужчина. – Ты только посмотри на себя: как ты опустился, с какими людьми водишься, чем занимаешься, как живешь! И еще хочешь, чтобы мой внук рос в такой атмосфере.       – Папа… – устало сказал Лукас.       – Что «папа»? Университет ты хотя бы окончил, значит, кое-какие остатки здравого смысла сохранил.       – Откуда ты знаешь?       – Звонил пару раз в деканат. Это на самом деле хорошо, так ты сможешь работать в компании, потому что я устал все тащить один на своем горбу. Лукас, пора остепениться, мой мальчик, ты уже взрослый и должен все понимать, – все так же строго выговаривал ему Леонидас. – Вы с женой переедете ко мне, тут даже думать нечего. Алемао – еще чего не хватало!       – Она учится в университете.       – Пускай учится, я не против. Но она должна жить в нормальных условиях, правильно и сбалансировано питаться. Ты что, собрался кормить беременную жену, играя в переходах?       – Я не… – Лукас хотел продолжить: «…играю в переходах», но нервный комок в горле напрочь лишил его голоса.       – Нет, Лукас, так дело не пойдет. Я хочу, чтобы вы перебрались оттуда как можно скорее.       Автомобиль бесшумно подъехал к дому, где находилась съемная квартира Лукаса и Жади. Жади, ожидавшая мужа у окна, с удивлением заметила, что он направляется к подъезду вместе с отцом, и вид у него такой, словно у них в семье случилась какая-то драма.       – Сеньор Леонидас! Здравствуйте!.. – растерянно поздоровалась она со свекром.       – Жади, добрый вечер, – по-деловому произнес Леонидас. – Мы только что говорили с Лукасом о том, чтобы вы переехали жить ко мне.       – Да? – вопросительно взглянула она на мужа, но тот, кажется, полностью погрузился в свои размышления.       – Жади, присядь. Я знаю, все выглядит так, будто я не интересовался вами все это время, но это не правда. Новость о внуке сильно обрадовала меня, но и сильно встревожила. Ваши условия жизни далеки от идеальных.       – Сеньор Леонидас, мы ни в чем не нуждаемся!       – Вы, возможно, и не нуждаетесь. Но будет нуждаться ребенок, который родится. Я хочу вам добра, поэтому предлагаю, нет, я требую, чтобы вы жили вместе со мной в большом комфортном доме со всеми удобствами.       – Ну, если вы от чистого сердца…       – Именно, Жади, от чистого сердца! – воодушевился Феррас-старший. – Вот только объясни это теперь своему упрямому мужу, у которого я, по его мнению, отбираю гитару.       – Лукас! – обратилась к мужу Жади. – Но ты можешь продолжать играть, разве нет?       – Хорошо, – опустил взгляд Лукас. – Мы переедем в ближайшее время, как просит отец.       – Как славно! – облегченно выдохнул Леонидас и впервые обнял на прощание невестку. – Я буду ждать вас. Всех троих.              В эту ночь Лукас спал беспокойно. Ему снилось, как он последний раз выступает в составе команды, открывшей ему двери в удивительный мир рок-музыки, которые с оглушительным треском захлопываются прямо перед его носом. В буквальном смысле. Он говорил с какой-то девушкой, лицо которой никак не мог разглядеть: ему виделась то Жади, то Анжела; она то смеялась, то плакала, то вещала что-то очень спокойным и размеренным тоном. Иногда ее голос перебивал голос отца, строго выговаривавший ему за какой-то проступок. Гитарный риф перепутался в сознании с ревом мотора, и Лукас повторял во сне, а может, и наяву: «Скоро все закончится. Это конец, Жади…»