Bleak Thoughts

≪Когда я вырасту, знаешь, кем я хочу быть?Присядь, давай расскажу тебе о своих забавных мечтах≫

— Эй, пацан, лучше иди отсюда подобру-поздорову, пока голову не открутили, — откровенно насмехался высокий мальчишка, глядя на мальчика помладше. У мальчишки темные кудри лезут на глаза, скрывая разжегшееся пламя праведного гнева. У мальчишки нагло опрокинутая тушенка и куртка, измазанная в масле и кусочках еды. Мальчишку зовут Игорь, и он не собирается оставлять группу подростков безнаказанными. — Странно… — выдыхает мальчишка, нарочито медленно поднимаясь на ноги. На дне еще осталось немного еды, Игорь надеется, что котенка можно будет вернуть и накормить хотя бы этим. — Я не вижу здесь никого, кто мог бы это сделать. Мальчишка негодует. Что им сделал обычный дворовой котенок? Он же совсем крошечный, без мамы-кошки, без еды и тепла. Как и те мальчишки из приюта в их микрорайоне. Разве такие не должны быть вместе? Кому, как не им, должно быть известно о сострадании? — Э, тебя че, родители мало бьют? Потому нарываешься? Игорь знает, что так говорить неправильно, что от приютских нужно держаться подальше, Димка так их вообще десятой дорогой обходит, но Игорь не из тех, кто будет шугаться каких-то мальчишек. — У меня, по крайней мере, они есть! — и вслед за такими колкими словами летит увесистый камень. — Чтоб вы понимали, в хороших семьях детей любят, а не бьют! Завязывается потасовка. Трое против одного — это несправедливо, но жизнь в принципе несправедлива, а, значит, Игорь сам будет добиваться справедливости. И пусть получается у него не очень, пусть он и порвал новенькие брючки, разодрав колени в кровь, но ему удается тому — большому и толстому — сломать нос за то, что он едва не сломал котенку ребра. Длинный и тощий — их заводила и лидер — бьет Игоря под дых, пока два других держат его под руки, отчего у юноши темнеет в глазах. Он не успевает выставить руки и больно ударяется о нагретый солнцем асфальт, и болезненный жар вспыхивает где-то у виска. Он видит самодовольную ухмылку длинного, и последовавшая острая боль в животе — это единственное, что помнил мальчишка. Собственный вскрик оглушителен, но чужой голос втрое громче, и он стрекает эту ухмылку с лица приютского мальчишки. Он не слышит, что говорит голос, но мальчишки срываются и убегают, что есть сил, и Игорь подымается следом, чтобы надавать им. — Я… я еще не закончил, — хрипит юноша и жалко ковыляет в их сторону, с такой глупой мальчишеской надеждой поймать их. — Стоять, — шелестит одними губами Игорь, и нога так предательски подворачивается. Но ему не дают упасть. Чья-то тонкая, но сильная рука подхватывает его за предплечье, и Игоря, словно тряпичную куклу, с легкостью разворачивают к себе. — Отпустите! — тут же начинает вырываться буйный мальчишка. — Я им наваляю за то, что они сделали с Горошко! Они не имеют права так просто калечить кого угодно! — Ты прав, малец, — доносится согласное сверху. — Но сейчас мы их уже не догоним, а вот тебе нужна помощь, — и Игоря с невероятной легкостью поднимают на руки. А мальчик таращится. В открытую таращится на длинные рыжие волосы, отдающие золотом на солнце, и на дорогое пальто, впитывающее в себя маслянистые разводы. Игорь продолжает пялиться, когда тонкие пальцы скользят вдоль волос, и к виску прикладывается безукоризненно белый платок. — Полагаю, это твое, — на скамейку приземляется школьный рюкзачок, а в руках взрослого его любимая кепка. Мужчина стряхивает пыль и протягивает ее юноше, так тепло улыбаясь, и мальчишка теряется. Не знает, что сказать и что сделать, и потому молча забирает кепку с рук незнакомца, не сводя взгляда с голубых глаз. — Ох, — внутри все так болезненно сжимается, Игорь комкает рубашку на груди, сдавленно выдыхая. Мама всегда говорила, что Игорек чувствительный мальчик, и его эмоции находят свое отражение на теле. Но из-за чего у юноши все ухнуло вниз? — Всё в порядке? — улыбка сменяется беспокойством, и Игорь кивает, выдавливая из себя какой-никакой ответ. Но после цепкий взгляд мужчины задерживается на разбитых в кровь костяшках и коленках. — Погоди секунду, я быстро, — высокая, статная фигура мужчины удаляется от игровой площадки, и Игорю даже становится легче дышать. Мальчишка прикладывает вспотевшие ладошки к горящим щекам, и начинает понимать, почему в солнечном сплетении так заныло. Он переволновался. Он словил панику в присутствии незнакомого мужчины. Но эмоции схлынули, едва он увидел Горошко, своего любимого рыжего котенка, целым и невредимым. — Горошко! Хей, Горошко! — мальчишка подзывает котенка к себе, и счастливо улыбается, когда малыш запрыгивает на его коленки. — Уф, как хорошо, что ты живой. — Так его зовут Горошко? — уточняет появившийся из-за спины мужчина, и Игорь вздрагивает, притягивая котенка ближе. Мальчик чувствует необъяснимый страх и восхищение перед мужчиной, и этот тандем для него очень странный. — Д-да, Горошко, — и для достоверности кивает. — Почему Горошко? — спрашивает мужчина, и юноша слышит искренний интерес в его голосе. — Это бы ведь мог быть Барсик. Игорь смеется. Он мягко гладит шерстку котенка и чувствует покой. — Смотрите, — мальчик осторожно касается ушка котенка и продолжает, — у него маленький шрамик вот здесь в форме горошка. Поэтому Горошко. Я… хотел забрать его домой, но мама не разрешает, — юноша поджимает губы, но после с улыбкой продолжает. — Правда, это не мешает мне подкармливать его. Он на вас, кстати, похож, — чуть смущенно добавляет он под фырканье мужчины. — Такой же рыжий. — Позволь мне твою ручку, — и только сейчас Игорь замечает пачку спиртовых салфеток и бинтиков. — Как тебя зовут? — как бы невзначай продолжает мужчина, отвлекая школьника от шипящей боли. — Ай… — шипит мальчишка и тут же утихает, когда мужчина, стоящий перед ним на коленях, дует на ранки. — Игорь. Меня зовут Игорь. А вас? — Сергей, — мужчина смотрит на Игоря снизу вверх и улыбается мягко, отчего Игорь тушуется под таким внимательным взглядом. — Тебе сколько лет? — Восемь. Игорь — болтливый и шумный мальчик, как и все другие дети своего возраста, но сейчас мальчишка непривычно скромен и тих. Он даже не реагирует на обработанные ранки, лишь тихо продолжает разглядывать сосредоточенный профиль мужчины. — Помнится, когда мне было восемь, я тоже так дрался с мальчишками, — бинты накладываются поверх разбитых костяшек. — Правда, мне никто не помогал, — Сергей позволяет себе вольность — говорит, не скрывая грусти, и мальчишка впитывает это как губка. — Все же, несправедливо обижать братьев наших меньших, согласен, боец? — Да! — с жаром выдыхает юноша и ойкает, когда новые спиртовые салфетки опускаются на разодранные коленки. — Потерпи чуть-чуть, Игорёш, совсем немного осталось, — Сергей дует на коленки своего будущего врага и ностальгически улыбается — вспоминает их недавнюю встречу. — В жизни много всякого будет, но запомни одну непреложную истину, — Сергей выдерживает паузу. — Всё должно быть по справедливости. И эта фраза, пожалуй, сильнее всех остальных отложилась на подсознании юного Игоря. У Сергея был выбор, он знал, что оказался здесь, в этом отрезке времени, не просто так. Ему дали выбор: убить Игоря, избавиться от будущей проблемы или же позволить ему жить и вернуться к белым стенам псих диспансера. Но Сергей не стал прикасаться к мальчишке, более того, он внушил ему идею, которой горел всю свою юность. Справедливость… Всё должно быть по справедливости. Убегая домой, мальчишка знал, что получит от матери за испорченные штаны и куртку, но это в некоторой степени справедливо, ведь он дал подросткам избить себя. Убегая домой, юноша знал, что должен записаться на бокс, чтобы быть сильнее всех и вершить справедливость. Он хочет быть таким же, как и этот взрослый мужчина, Сергей. Он хочет помогать младшим, не давать их в обиду и делать мир чуточку лучше. Убегая домой, Игорь знал, что напишет в домашнем сочинении — он хочет быть полицейским. Просто чтобы восстанавливать справедливость в такой несправедливой жизни. — Еще увидимся, дядь Сергей! — радостно махая рукой, прокричал Игорь и вихрем унесся домой рассказывать родителям о добром незнакомце, спасшем его от группы хулиганов. — Обязательно, — едва слышно выдохнул мужчина, опускаясь на скамью. Они обязательно встретятся в будущем, только жаль, что они будут по разные стороны баррикад.