Небесный дом

В Японии было довольно холодно. Акико не была здесь уже много лет, но ничего, казалось, не изменилось. Йокогама всё ещё шумела, серые безликие небоскрёбы всё также нависали над вечно спешащими людьми. Акико вздохнула: всё такое же, но не такое. Она любила свой город, несмотря на то, что от привычной ей Йокогамы остались разве что земля глубоко под асфальтом и море. Акико ненавидела вспоминать события почти столетней давности. Вместо старенького здания из красного кирпича теперь было стандартно-серое, не отличишь от остальных. Акико даже подходить не стала.¹ Чуть поодаль от Йокогамы, в паре часов езды, был старый храм. Киньо-дзи², маленький и неприметный. Акико там нравилось — это место ни капли не изменилось за всю её жизнь. А жизнь у Акико была чересчур долгой. В храме пахло осенью, прелыми листьями и солнцем. Было тихо и пусто. Акико присела у алтаря, утопающего в золотом сиянии. Протянула руки, коснулась потока света, и на её руках заплясало Солнце. Совсем не такое, как обычно, а медово-золотое, больше похожее на Небо. До проклятия Акико видела лишь кислотные искры. Кислотно-жёлтые искры в облаке фиолетовых бабочек. Знали бы люди, как она теперь смеялась от этого сравнения, наверняка посчитали бы чокнутой. Но фиолетовый ассоциировался только с двумя вещами: с собственной способностью и Облаками. Раньше только с одной. Сразу после получения проклятия она утопала в золотом-жёлтом-неоновом-уберите-от-меня-это! Весь мафиозный мир почему-то считал вежливым одеваться в цвет атрибута. Акико и от собственного огня тогда шарахалась, а жёлтые рубашки и вовсе вызывали желание проблеваться. Акико не изменяла ни себя, ни себе. Заставить её сменить стиль или снять золотую бабочку не смог никто. Она звалась сильнейшей не просто так: несгибаемая воля и упорство или объём пламени — неважно. (За два месяца научиться управлять своевольным Солнцем мог далеко не каждый. Их Небо… выдрала у Проверяющего³ те два месяца буквально зубами. Они никогда не говорили об этом, но Акико знала, каким тяжёлым может быть мир, если его возложить на одни плечи. Знала, спасибо чёртовой провидице. И представляла, что было бы, получи они проклятье сразу.) «Мафия» ведь не менялась, менялась лишь специфика. Якудза, Мафиозные семьи, Гангстеры — суть одна, неизменная сквозь время и пространство. После того, как она перестала быть проклятой, после смерти, её пламя стало грязно-жёлтым, будто смешавшаяся с другими жёлтая краска. Иронично, ведь Акико бережно хранила вещи её товарищей, всё ещё наполненные их пламенем. Она старалась доставать их поменьше, чтобы не потерять отпечаток пламени её семьи. Поэтому она и любила этот грязно-жёлтый огонь. На самом деле он был не грязным, а смешанным. Пламя вдруг взметнулось, перекинулось на стоящее рядом зеркало и мир окрасился рыжим. Акико вздрогнула от неожиданности, а в зеркале отразились две женщины. Черноволосая, чем-то напоминающая нового Аркобалено Урагана, держащая в руках маленького мальчика; и другая, каштаново-рыжая, с девочкой на руках. И с глазами Чуи Накахары. О, Акико помнила эти глаза. Ей было одиннадцать и это был один из последних дней её пребывания у Мори. Чуе было восемь, но его способность делала его очень полезной вещью для Портовой Мафии даже в таком возрасте. Акико не представляла, как он мог прятаться от них целый год, ведь каждый раз, когда она сбегала, её находили за пару дней. Акико оказалась втянута в погоню случайно, просто вовремя оказалась рядом. Тогда способность чуть не убила Чую. (Убила) Акико запомнила лишь холодный голос Мори, приказывающий его вылечить. И облако бабочек, финальную стадию её способности, которую Акико использовала впервые. (Акико этого не запомнила, но именно тогда впервые появились жёлтые искры) Мёртвый мальчик открыл глаза. Мёртвый. Мальчик. (Акико на секунду показалось, что его глаза — янтарные, но она выбросила это из головы) Потом она встретила Рампо и Фукудзаву Юкичи, и вступила в Агентство. И постаралась забыть всё, что связывало её с Портовой Мафией. Только вот глаза спасённого и обречённого мальчика, такие же глаза, как у её будущего Неба, забыть не смогла.⁴ Видение исчезло, но Акико ещё долго сидела в храме. Возможно, это её судьба — быть связанной с людьми с такими странными глазами. (После проклятия Акико уже не могла отрицать, что тогда Чую вытащила с того света не её способность, а она сама, хранительница, тогда так этого и не осознавшая.)

***

Сжигая труп и окровавленные простыни Реборн размышлял, что пора рвать связи с этой чёртовой Вонголой. Подумать только, его попыталась прирезать собственная "любовница"! В его доме, в его постели. А ведь жили душа в душу, снабжали друг друга информацией и миссиями, звались "любовниками". Вот и доверяй после такого людям! Тимотео лишь улыбался с другой стороны стола. Знал, сволочь. И Реборн знал, чей это был заказ. Девчонка-то Вонгольская. Была. Они не в первый раз играли в увлекательную игру «Я знаю, что ты знаешь, а ты знаешь, что я знаю». А в подобных играх не выигрывает никто. Реборн для Вонголы был как чемодан без ручки: клятва Даниэле вроде держала его на коротком поводке, но проблем от Реборна было больше, чем пользы. Никогда нельзя забывать, что чем короче поводок, тем проще зверю укусить человека, этот поводок держащего. Реборн этого по техническим причинам сделать не мог, клятва бы сожгла, но он старался сделать сложнее жизнь всей Вонголе скопом. Пока получалось. Заказы Реборн выполнял отлично, но к Вонголе после его работы всегда появлялись вопросы у полиции. Подкуп в его исполнении выходил слегка дороже, чем рассчитывалось. Соблазнения необходимой персоны занимали немного больше времени, чем планировалось. Но клятва чертовке Даниэле заканчивалась через три года. И, кажется, Реборн именно сейчас получит последнее задание. Иначе зачем Тимотео вызывать его официально? Тимотео, в отличие от предшественницы, названной «Ледяной Вонголой» за неукоснительное соблюдение этикета, мог просто звонить, не заботясь даже о времени. Дверь в кабинет босса Реборн знал до последней щепки. Даниэла просто забывала, что у неё визитёр, погребённая под бумагами; а Тимотео просто нравилось мариновать Реборна под дверью. Раньше, когда Оттаво ещё не до конца передала дела. Сейчас у постаревшего Ноно были те же проблемы. — Заходи, Реборн, — раздалось из-за двери. Реборн зашёл в кабинет: там мало что изменилось. — Рад, что ты успел. — Реборн усмехнулся. — Как я мог не успеть, если ты предупредил меня настолько заранее? — «в три утра» — подумали оба. Вслух, правда, так и не произнесли. — Что на этот раз? — Ох, Реборн, мне просто больше не к кому обратиться, — старчески вздохнул Тимотео. Реборн фыркнул. Боссу Вонголы? — У меня есть наследник… — Я не берусь за обучение, — перебил его Реборн. Это действительно было единственным условием для любых нанимателей.⁵ — И ты отлично это знаешь. Нет. — Реборн, выполнишь это, — Тимотео глубоко вздохнул. — И я сниму клятву. — Реборн застыл. Оставалось три года… — Учти, я пока не согласился, — проговорил он. — Длительность? — Тимотео задумался на секунду. Нельзя было называть слишком длинный период. — До Конфликта Колец, — выдохнул он. Реборн рассмеялся, хотя атмосфера не располагала совершенно. — Не слишком размыто, а, Тимотео? У тебя только один наследник. Будет ли вообще Конфликт? — хмыкнул он. Это было очевидно: того бастарда никто не считал наследником уже давно. Уж тем более Реборн. — Их… Их двое, — выдавил Тимотео, явно не желая делиться информацией. — Дети Внешнего Советника. — А, его! — снова рассмеялся Реборн. — Тебя старческий маразм накрыл, Тимотео? У него нет ни капли крови Вонголы, — Тимотео сжал зубы. Пристрелить бы этого мудака, да других вариантов не осталось. Не нанимать же снова того циркача, он ведь только для виду... — Есть у его жены. — Тимотео махнул рукой, не позволяя Реборну снова открыть рот. — Будет в досье. Три месяца обучения наследника. Потом Конфликт. — Реборн улыбнулся, будто кот, объевшийся сметаной. Три месяца вместо трёх лет — совершенно другой разговор! — Есть ещё кое-что. — Реборн замер. С таких слов начинались неприятности. — Ко второму наследнику, — Ноно скривился. Реборн подумал, что надо будет проверить всё дважды. — Тоже едет Аркобалено. На время работы трогать его нельзя. — Не думаю, что Фонг сможет меня довести… — начал Реборн, но Тимотео его перебил. — Это Аркобалено Облака, — припечатал он, уже видя собирающийся смех. — Ну, посмеялись и хватит, — произнёс Реборн, когда наконец перестал смеяться. — Так кто? Колонелло или Фонг? — Тимотео вздохнул. У названных не было долга перед Вонголой, да и не выгодно… — Нет, Реборн. Я не шучу, — а потом Ноно посчитал нужным пояснить. — Второй наследник не должен победить ни при каких условиях, даже если небо упадёт тебе на голову. — Возможно, я приму заказ на его голову? — осклабился Реборн. Если наследник будет один, при оговоренных условиях Реборн даже выиграет в деньгах. Тимотео протянул ему папку. — Это девочка, — добавил он. Впрочем, Реборн и сам видел: двое детей, две страницы. Кровь Вонголы, столь ценная в мафиозном мире. Ясно теперь, почему не получится: девчонку ещё можно будет использовать, кровь не вода. — Отлично, Тимотео. Контракт, — Реборн протянул руку. — И лучше уж без всяких двусмысленностей. — Да как можно! — притворно возмутился Тимотео. Оба знали, что будет как минимум три.

***

— Раз-два-три, раз-два-три! Ещё раз повторяем комбинацию! — разносился по тренировочному залу женский голос. Дино и Файона, выглядывающие из-за угла, совсем не волновали ведущую тренировку женщину. Лишь изредка она оглядывалась на них, сверкала фиалковыми глазами и возвращалась к работе. — Что, нельзя подождать? — задала риторический вопрос женщина, когда закончилась тренировка. Дино помотал головой. Он возвращался из пансиона раз в две недели только на выходные, а это мало. — Ну мам! — затянула Файона. Дино потрепал сестру по волосам. Чисто технически, Латона не приходилась матерью ни ему, ни Файоне. Но она настолько прижилась в семье Каваллоне, что по другому её просто не называли. — Ты же обещала съездить с нами! — Обещала, — хмыкнула Латона. — Если вы сделаете все упражнения, которые я задавала и уроки. Кстати, как там твои друзья? — обратилась она к Дино. Файона надулась, но не возразила: она действительно не сделала математику, а спорить с мамой было бесполезно. Они проверяли. — Скуало и Занзас? — недоумённо спросил Дино. Латона вздохнула, схватила стоящую рядом сумку и двинулась в сторону жилого крыла. — Они конечно. С кем ты вообще ещё общаешься, а? — подколола она Дино. — Фай, хватит изображать из себя баобаб, я тоже еду. Потом, когда вернёмся, попросишь Ромарио помочь с математикой. — Ура! — завопила Файона, убегая в свою комнату. Собираться. Дино посмотрел на Латону в недоумении. — Я думал, что ты не любишь Палермо? — полувопросительно произнёс он. Латона улыбнулась, но немного грустно. — Ну, город не виноват, что в нём живут и правят мудаки, солнце, — пожала плечами Латона. Дино задумался на секунду, а потом будто щёлкнуло. — Вонгола? — Она самая. Думаю, ты сможешь меня понять, — она остановилась на секунду. - Из-за босса Вонголы погиб мой сын, я не смогла пережить это и сбежала, — Латона хмыкнула. — В общем, Каваллоне мне больше по душе. — Но если ты не хочешь… — Фай и ты едете, а значит еду и я. Кто-то должен следить за вашей безопасностью.