Небесный дом

Почти тридцать лет назад в одни из задних ворот особняка Каваллоне постучала высокая темноволосая женщина. Постучала по сути из чистой вежливости, потому что Каваллоне до сих пор принадлежали ей. И это были не просто красивые слова. После смерти Артемиды Латона пробыла с Каваллоне недолго. Оливьеро был неплохим боссом, к тому же приятельствовал с Элиджио, поэтому она не волновалась за сохранность семьи. Попрощалась и ушла. И никто из Каваллоне не мог сказать куда. Вернуться в первый раз её заставили смерти Четвёртого и Пятого босса Вонголы. Очень неестественные и слишком быстрые смерти для пламенников их уровня. Правда, вернулась она ненадолго, лишь убедилась, что был разорван союз с Вонголой. Латона искала причину. Алтер, или как теперь его звали, Скуало, на которого она наткнулась однажды, скупо посвятил её в причины смерти Элиджио, Латона поделилась своими наработками. Пазл в головах сложился очень быстро. Кольца Вонголы высасывали из своих носителей пламя. Медленно, по капле, но в случае нужды одалживая силу обратно. Живые батарейки не должны были погибать слишком быстро, это вызвало бы подозрения. Поэтому и появились «потомки Джотто», которые на самом-то деле были просто людьми с большим количеством небесного пламени. Они удерживали кольцо дольше. «Но разве с реликвиями Первых поспоришь?» Лучшая и последняя задумка Джотто. Латона помнила, что стало последней каплей для Амброса. Смерть Мелины, его сестры и Козарта от руки Джотто. Теперь она даже понимала зачем Джотто были нужны эти смерти: чтобы создать Ураганное и Небесное кольцо соответственно. А за кольцо Облака погиб её сын. Скуало тогда ушёл подавленный. Она понимала: тяжело осознавать, что твой kaine погиб из-за твоей неосторожности. (Когда она через несколько десятков лет увидит его на кладбище Вонголы, отговаривающим одного из наследников от принятия кольца, Латона только улыбнётся. Скуало учился на своих ошибках.) Разумеется, ей было жаль тех, к кому попадали кольца. Но она не могла разрушить их или заставить Вонголу отказаться от колец. Латона хоть и была сильной полукровкой, исключительно сильной, до уровня Джотто или Вирилита не дотягивала. И от гнева «родителей» не сбежала бы даже при самом лучшем расскладе. А уж те быстро поймут, что самое её уязвимое место — Каваллоне. Латона всегда ставила благополучие своих людей выше собственного и чужого. Это не значило, что она была бессердечной сучкой по отношению к не-Каваллоне. Но ради них подвергать опасности, даже потенциальной, свою семью она не собиралась. Она, ведь, по сути, была трусливой девчонкой, у которой когда-то получилось подружиться с двумя сильнейшими полукровками, Вирилитом и Скуало. Поэтому она только отводила от Вонголы сильнейших, в надежде, что у кого-то хватит мозгов, чтобы догадаться о проклятых кольцах. И, она не отрицала, гражданская война в Японии, перетянувшая внимание многих мафиозных семей на себя, ей в этом сильно помогла. Многих молодых «потомков Джотто» и остальных сильных пламенников она подтолкнула под опеку Триады, тех же Каваллоне, Джинглио Неро… Тех семей, которые могли отвоевать детей у Вонголы. Девочка с фиолетовыми волосами, вызвавшая в Латоне острое чувство ностальгии, неожиданно попала под негласную защиту Амелии Каркасса. А она была способна посоперничать с Вонголой из-за связей семьи, хоть и умерла бы в процессе со стопроцентной вероятностью. (Девочка выросла и узнала о защитнице. Но видимо впечатлилась не настолько, чтобы присоединиться к её семье. И вместе с ещё тремя людьми создала свою. Назвала фамилией Амелии и на этом успокоилась. А та и предъявить новоявленному боссу Каркасса ничего не могла: защита была негласная, да и не настолько плотная, чтобы что-то требовать.) (Семья Каркасса же за воспитаников рвала глотки, иногда в очень прямом смысле. А со временем и вовсе стала весомой нейтральной фигурой, с которой приходилось считаться.) А потом босс Каваллоне позвал её на помощь. Латона оставила Каваллоне свой медальон, наполненный её пламенем Облака. Достаточно было только пустить в него пламя и Латона тут же почувствовала бы. Так и случилось. Сесилио Каваллоне был неизлечимо болен, как и его жена Катрина. Сходили вместе на зачистку лаборатории, называется. Латона как могла притормозила болезнь, не постеснявшись использовать Солнц-должников, но остановить не смогла. Поэтому и осталась в качестве няни-учителя-приёмной мамы для Дино и Файоны. И больше не уходила.

***

— Я собираюсь домой, — произнесла мама. Дино и Файона одинаково вскинулись, отрываясь от книги и телефона соответственно. — Конфликт с Арансио требует внимания. — Мам, а как же договор с Каркасса? — всполошился Дино. Чтобы разобраться в собственных чувствах и действиях, ему нужна была мамина холоднокровность. Выбирать между Небом и семьёй Каваллоне не хотелось: сердце предательски поджималось, когда он воображал возможный исход этой ситуации. — Я считаю, что ты с этим вполне справишься. Какой бы ни был твой выбор, я тебя поддержу. Да и на территории МафияЛенда вас не тронут, неважно, союзники вы или нет, — мама приобняла его, но нужного успокоения это не дало. — Ромарио остаётся? — деловито спросила Файона, подлезая под мамину руку. — Конечно, — улыбнулись ей в ответ, сжимая покрепче. — Кто-то же должен за тобой следить! — Хорошо, мам, — вздохнул Дино. — Мы постараемся быть осторожными. — И повеселиться! — хихикнула Файона. — Я даже не буду ставить Дино подножки. — Я притворюсь, что не услышала последнюю фразу, Фай, — рассмеялась мама. В следующем порту Латона Каваллоне сошла с лайнера, так и не встретившись со своим старым другом, прошедшим мимо в паре метров от неё. В конце концов, Латона была действительно хреновым сенсором, и чтобы узнать человека по пламени ей требовалось быть не дальше полуметра.

***

Занзас зажмурился и с громким стуком поставил стакан на стол. Скуало, вытянувшийся на слишком маленьком для него диване, вздрогнул, но головы не поднял. День был тяжёлый. — За это надо выпить, акула, — пробормотал Занзас и сам поразился радости в своём голосе. Они это сделали. Они нагнули Вонголу так, как ещё никто не нагибал. На столе лежало уведомление о Конфликте Колец и ещё один документ, который менял всё. Они горбатились восемь лет ради этого момента. Они подгребали под себя корпорации, ругались с представителями CEDEF и, что самое главное, работали на репутацию. Вонгола могла сколько угодно кричать о безжалостном отряде убийц, но Варию уже знали как информационных брокеров, как отличных телохранителей, как экспертов по проникновению… И всё это плохо складывалось. Конечно, они всё ещё убивали. Но репутация была. А Конфликт Колец мог разрубить все их связи с Вонголой. Да, Занзасу пришлось пару раз поорать на старика прилюдно, буквально вынудив к действиям. Альянс знал, что наследники были, и если бы Девятый ничего не предпринял, его бы поняли неправильно. У старика тоже была репутация. Только вот Занзас мог быть агрессивным ублюдком прилюдно, а Девятый — нет. Образ мирного старика связывал ему руки. Потому что репутация Дона Вонголы — репутация всей Вонголы. А репутация Занзаса — не репутация Варии. Его боялись, до дрожи боялись, из-за чего предпочитали вести дела через Капитана. Через хитровыделанного Скуало, который был рыбой более крупной, чем сам Занзас. У которого словесные кружева выходили куда лучше. Видимо, опыт. А теперь они хотели использовать «Право Колыбели». Это право было сформулированно первым боссом, в качестве издёвки, да и не помнил его никто. Никто, кроме Скуало. Документальные подтверждения были, их доставали с особой секретностью и осторожностью. Сегодня. «Пока босс Варии находится в Ледяной Колыбели, он может потребовать от Вонголы что угодно.» Написано почерком Первого, заверено его же пламенем. Издёвка, по мнению Скуало. Во льду ведь довольно сложно что-то требовать. Но кто сказал, что босс у Варии обязательно один? Когда люди обращались к Скуало как к Капитану, они ошибались. У Варии не было Капитана. У Варии просто было два босса. Если Занзас не может быть Десятым, то он просто станет Первым. А уж в том, чтобы разделить это место с человеком, который бесконечно предан и равен по силе при этом, Занзас не видел ничего плохого. Оставалось обсудить детали.

***

Как только закончилось экстренное собрание Альянса, у двух людей на круизном лайнере запиликали телефоны. Озаки Сакера сплюнула, и чуть не запустила телефон в море от злости. Стравливать Варию и подростков было идиотизмом. Как минимум потому, что по официальным документам у Тсунаёши было только Облако, а у Акихико — Облако и Ураган. А Конфликт объявили через месяц. За такое время семью не соберёшь! Никто просто не будет никому доверять... Чего уж там, даже если наплевать на доверие между Хранителями, битвы элементов индивидуальные, слава богу, но Небесная! В которой обязательным условием является спасение Хранителей! Ещё и Реборн маячил в обозримом будущем! А ведь ей придётся натренировать детей сражаться против профессиональных убийц. Можно, конечно, заточить под сражение именно с этими противниками, но потом переучиваться замучаешься! Можно, конечно, понадеяться на моральный кодекс противников, но о Конфликте уже знает вся блядская Италия, если они откажутся их просто перестанут уважать. Пиздец. — Донна Каркасса! — раздался голос из-за поворота. Голос босса Каваллоне. — Я искрене извиняюсь, но мне срочно нужно с вами поговорить! — он выскочил на палубу, сжимая в руках телефон. — О конфликте? — показала ему экран своего телефона Сакера. Лицо Дино приобрело выражение, которое никак иначе как «Девятый ебанулся, а я не хочу терять Небо, я его только нашёл!» интерпретировать было нельзя. Вслух этого Кавалоне, конечно, не сказал. Но это было и так понятно, Сакера умела читать по глазам. Это ведь условно её подопечный.