— Ты умница, — улыбнулась мама. Тсуна только кивнула. Это были тяжёлые дни, хоть и весёлые. Они улетели с Исигаки одними из последних, только Сакера и Колонелло остались. Учительница сказала: «я своими глазами вижу историю!» и без сомнений вернула билет до Токио. Колонелло, который был удивительно приятным человеком и тренером, обвёл всю их компанию взглядом «не забывайте про тренировки» и остался с Сакерой.
И, может Тсуне показалось, но Маммон были явно взволнованы тем, что эти двое остаются.
От аэропорта их вёз автобус, и Тсуна понятия не имела, кто его заказал: родители или Сакера. Такеши, едва успевший к началу «битвы» Небес, всю обратную дорогу проспал у Кеи на плече, периодически морщась и ворча. И да, Тсуна
не хотела знать, что произошло в Намимори тогда.
«Таке-суши» продолжат работать в обычном режиме» — сказал ей Такеши в свой редкий период бодрствования. — «Ну, когда я вернусь. Только обои поменяю.» Опять же Тсуна
не хотела знать.
— Конечно, не всё получилось так, как вы задумывали, — продолжила мама, приложив указательный палец к щеке. — Но тебе хотя бы не пришлось использовать гравитацию.
— А что так? — удивилась Тсуна. — Надо было бы — использовала бы.
— И правда, мам, — произнёс Аки. — Я поступил бы также, даже при том, что моя способность слабее.
— Ох, дети, — покачала головой мама. — Мне, когда были разборки с Мацуба-кай, пришлось использовать способность, вынудили. Такая буча поднялась, не поверите! Эсперов… маловато, к тому же большинство работает на правительство. Пришлось объясняться, приятного мало.
— А как же дедушка? — удивилась Тсуна. — Он же состоял в… «Порту», так? Там было много эсперов.
— Да, — задумался Акихико, а затем начал перечислять имена, которые знал из альбома с рисунками и подписями. — Мори Озай, Озаки Коё, Акутагава Рюноске… Ещё Дазай Осаму, вроде… И это не все.
— Это было очень давно, — вздохнула мама. — Вы этого не помните, маленькими были, но папа рассказывал мне о той войне, про которую не помнит никто, кроме него, Акико и Накаджимы Ацуши. Почему-то он всегда считал, что они остались в живых не просто так.
— Потому что они были и пламенниками, и эсперами, это же логично! — пожала плечами Тсуна. Она экспериментировала со способностью и пламенем, тем как они могут работать вместе, и ничего. Акихико закивал.
— Это да, но ещё он всегда считал, что «книга» и то, что Акико написала в ней, было кому-то нужно, — вздохнула мама, беря яблоко из стоящей на столе вазочки. — И хотел узнать кому. Может это из-за той сущности, Арахабаки.
— Но он теперь оберегает всю нашу семью…? Так? — наклонила голову Тсуна. Иногда она слышала шёпот, а иногда кто-то гладил её по голове, когда она использовала способность.
— Да, это именно так, — закивала мама. — Но это не из-за того, что папа погиб, как вы могли подумать.
— Он не…? Я не понимал почему мы не навещаем могилу дедушки… — прошептал Акихико. Тсуна тоже всегда считала, что дедушка погиб так, что хоронить было нечего или был кремирован, написав в завещании, чтобы ему не ставили памятники.
— Да, потому что у него нет могилы, — подтвердила мама спокойным тоном. — Я не знаю точно, что случилось, но однажды он просто пропал. Мама очень беспокоилась, но тётя Нори сумела как-то её успокоить.
— Тётя?
— Да, у меня была тётушка. Не родная, на самом деле. Но она дала нам всем свою фамилию — папа взял на себя её опеку в своё время, стал старшим братом.
— Но зачем? — развела руками Тсуна. — Как по мне «Накахара» звучит солиднее…
— Эта фамилия упоминалась в правительственных документах. Пользоваться ей было опасно, — пояснила мама. Аки и Тсуна переглянулись и закивали.
— Подожди… То есть ты считаешь, что он ушёл искать ответы? Куда? — внезапно выпалил Акихико.
— Аки, солнышко, я не знаю, — мама укусила яблоко, которое до этого крутила в руках. — Но куда бы ни ушёл — возможности с нами связаться у него нет. Папа любил всех нас, и ни за что бы не бросил.
— «Книга» по твоим рассказам очень могущественная вещь, — начала Тсуна. — Значит те, кто хотел её использования, тоже весьма могущественны…
По блеску в глазах Аки Тсуна поняла: он подумал о том же.
Полукровки.
— Акико говорила, что «книга» способна переписать реальность, — вздохнула мама. — Любой захочет иметь такую. Но, насколько я знаю, был только один раз, когда переписывание прошло без последствий. И это именно тот раз, в котором участвовал папа.
— Спасибо, что рассказала, мам, — улыбнулась Тсуна. Поднялась со стула и обняла маму. Акихико вскоре присоединился к обнимашкам. — Мы постараемся не использовать гравитацию и уж тем более «Порчу».
«А ещё — мы узнаем, что случилось с дедушкой!»
***
Где-то в мире, который теперь связан с миром Тсуны и Акихико, но за некоторое время до создания этой самой связи.
Гокудера Хаято надеялся.
Это вообще было одним из его любимых занятий: надеяться на лучшее, а получать только больше проблем.
Гокудера Хаято надеялся, что события будущего не повторятся. Что ему не придётся слышать по ночам сдавленные девчачьи рыдания из соседней комнаты. Что ему не придётся молча вправлять вывихнутые суставы сдавлено шипящим… друзьям? Ни с Хибари, ни с Рокудо они друзьями не были.
Но Сасагава лежал в отключке, а кроме Гокудеры в заваленном здании больше никого «здорового» попросту не было.
И Хибари, и Рокудо молчали об этом как рыбы, но Гокудера отлично видел как Хибари подкладывает ему книги из своей библиотеки, а Рокудо оставляет шоколадки на его рабочем столе. Свои любимые шоколадки. Они никогда об этом не говорили.
Гокудера надеялся, что ему больше не придётся отводить взгляд от Джудайме. Потому что приказы босса не оспариваются. Они не должны вызывать сомнений. Потому что Джудайме не рассказал ему ничего о плане, пытаясь заботиться о его безопасности. Об их безопасности. А Хибари это Хибари, в конце концов.
Но сердце всё равно жгло.
И именно поэтому пришёл к Ирие Шоичи.
— Никогда бы не подумал, — сказал ему Ирие, внезапно оказавшийся на двадцать лет старше Гокудеры.
Но по ощущением всё равно несравненно младше. — Что из всех придёшь именно ты, — и гладил рыдающего Гокудеру по спине, пока тот не успокоился. — Бьякуран не планирует захватывать мир, — и Гокудера, вопреки всем увещеваниям сознания, поверил. — У него уже есть свой собственный мир.
Они разошлись.
А потом Джудайме приказал уничтожить кольца. Сказал, что ситуация повторяется. Сказал, что будет война. И смотря в странно чужие золотые глаза, Гокудера впервые не поверил.
Глаза Ирие Шоичи были такими же зелёными, как и у самого Гокудеры.
Гокудера впервые солгал.
Кольцо Урагана Вонголы, последнее из набора, бесцельно лежало на тумбочке. Иногда перед сном Гокудера крутил его в руках, любуясь металлическим блеском. Он не хотел войны. Он не хотел такого будущего.
Но ситуация быстро вышла из-под контроля. Ирие Шоичи, с бледным лицом
извинилась перед ним по видео связи в обычных соцсетях. На фотографиях с последней встречи боссов холодно и безжизненно улыбался Бьякуран, но не менее холодно смотрела и Юни Джиглио Неро.
У Гокудеры не было гипер-интуиции.
Но у Хаято были видения.
***
Рокудо Мукуро и Хибари Кёя ненавидели друг друга.
Но когда просыпавшийся от кошмаров Кёя подлезал под руку и сворачивался клубочком на его кровати, Мукуро не возражал.
Хибари Кёя и Сасагава Реохей немного одностороне дружили.
Но когда Реохей просил помощи, Кёя никогда не отказывал. А его взгляд, обращённый на Реохея, был куда мягче, чем обычно.
Сасагава Реохей и Рокудо Мукуро не общались.
Но когда у Мукуро болел проклятый глаз, или сердце опять пыталось выскочить из груди в прямом смысле, Реохей всегда был первым, кто замечал и помогал.
Днём они могли быть Хранителями Вонголы, сильнейшими. Но ночью они могли быть всего лишь слабыми напуганными детьми, у которых не было никого, кроме друг друга. Лаборатории сильно покорёжили им психику.
Эксперименты с первого по двадцать пятый были посвящены Облачному пламени. С двадцать шестого по пятидесятый — Солнечному, а с пятьдесят первого по семьдесят пятый — Туманному.
Из них восемнадцатый, тридцать третий и шестьдесят девятый — успешные. Проект «Преисподняя» считался законченным на три четверти, но закончен так и не был.
