Если предотвратить всё в самом начале, изменится ли эта печальная история?

Пенелопа лежала среди простыней, на тумбочке была крупная стопка различных книг. Она в очередной раз вздохнула, разглядывая парящие под потолком пылинки. Скука. Шёл уже 5 день её постельного ареста, если это можно так назвать. С того самого момента, как приёмная семья просмотрела часть глубинных воспоминаний многое поменялось. Герцог велел горничным следить за состоянием падчерицы, так как даже после восстановления маны у неё остались симптомы лихорадки. Он попытался уговорить её позвать повитуху, но та наотрез отказалось, от одной мысли об этом трясло. Не дай бог ещё кто-нибудь раздвинет ей ноги, даже если с врачебной точки зрения. Хотя наверное стоило бы согласиться, не впервые внизу живота появлялись тянущие боли. Рейнольд почти не разговаривал с ней, они в целом не пересекались, однако пару раз он заносил ей книги и небольшие сладости, но тут же отнекивался, говоря, что просто проходил мимо. Его лицо было краснее помидора в такие моменты, хотя сам он выглядел слегка зашуганным и уставшим. Поведение Ивонн не изменилось, вот только уровень опеки с её стороны, как и у Арии с Эмили, достиг апогея. Ей даже чихнуть нельзя было при них. И всё же самый сильный шок вызывали изменения со стороны Дерика: он иногда заходил к ней, пускай и ненадолго, расспрашивая о её состоянии, прочей ерунде, изредка касаясь темы прошлого. Странно всё это. С чего бы им делать подобное? Почему бы не выкинуть её как дворнягу, испытывая отвращение от одного взгляда на такую как она? Тук. Тук. Тук. И вот к ней снова приходят «гости». — Госпожа, пора завтракать. — голос Арии мягкий, спокойный. — Сестрёнка, доброе утро! — на неё налетело розовое облачко. Ивонн запрыгнула на кровать, заключая её в объятья. На ней как и всегда было светлое платье с узором из цветов с бантиком на спине, а волосы были заплетены в два хвостика. Пенелопа же в то время была в лёгком спальном наряде. Руки обладательницы малиновых волос оставались всё также холодны, а у юной герцогини они напоминали две крошечных печки. — Ты сегодня радостнее обычного. — тихо подметила она. — Да-да! — девочка чуть ли не сияла. — Ты себе даже представить не можешь, что- — Прошу прощения, леди Ивонн, — Ария мягко улыбнулась, держа в руках небольшой раскладной столик с подносом на нём, — но врач настоял, что госпоже надо соблюдать порядок приёма пищи. — Ой! П-простите, совсем из головы вылетело... — она сразу же начала суетиться, отодвигаясь от «больной». — Ничего страшного. — горничная осторожно поставила всю эту конструкцию на кровать перед Пенелопой. — Но вам не стоит так фамильярно обращаться к прислуге, вы же наверняка знаете это из пособий по этикету. — Эх-хе-хе... П-простите. Фальшивая герцогиня не особо вслушивалась в их разговор, её взгляд был устремлён на тарелку с яичницей, салатом, тостами и ростбифом из отборного мяса. Даже оформлено это было по всем правилам высшего общества. Удивительно. Уже несколько дней подряд её кормят пищей, за которую в обычной жизни можно кучу народа перебить. Должно быть для семьи Эккарт, как она и предполагала изначально, это ещё очень упрощённый вариант подачи. — Постарайтесь съесть всё без остатка, госпожа. — чашка со стуком опустилась на поднос, а потом другая, более объёмная. — А это ваш чай и молоко для леди Ивонн. Приятного аппетита. — Спасибо. — сухо ответила Пенелопа, принимаясь за тосты с дорогим сыром и другими не дешёвыми ингредиентами. Признаться честно, подобная атмосфера успокаивает и расслабляет. Разве что совсем чуть-чуть, но в её ситуации это уже что-то. Примерно так она в последнее время начинает свой день. Навевает воспоминания. — Сестрёнка! Сестрёнка! — девочка привлекла к себе её внимание, в голубых глазах можно было увидеть сверкающие звёздочки. — Я хотела сказать, что папа разрешил нам сходить на фестиваль! А ещё он сказал, что пойдёт вместе с нами! Правда здорово? — Да, очень здорово. — она опустила взгляд на тарелку, содержимое которой ещё предстояло запихнуть в себя. Ей нужно как можно скорее встретиться с герцогом. Оставшуюся часть дня Пенелопа провела в компании Ивонн. Они играли в шашки, нарды, слова и даже в шахматы, во всех герцогиня проигрывала в сухую, а в последнюю вообще не знала как ходить и расставлять фигуры. В перерывах между этими занятиями обладательница розовых волос показывала ей свои навыки танца. У неё получалось вполне себе неплохо для человека, который несколько месяцев не занимался подобным. — Фух... Устала, мышцы болят. — она плюхнулась на прикрытые одеялом ноги своей сестры. — Передохни немного. — Пенелопа осторожно опустила руку ей на голову и принялась поглаживать. За это время солнце уже успело перейти в положение заката, который заливал всю комнату алым цветом. Дверь тихо заскрипела и внутрь прошёл ещё один человек. Краски света делали лицо Дерика более усталым. — Это... — он ненадолго остановился, глядя на Ивонн, которая нежилась на ногах сводной сестры. — Будьте немного тише, она сильно устала. — девочка приложила палец к губам, свободной рукой продолжая гладить спящую по голове. — Тогда я зайду позже. — он исчез в дверном проёме также быстро как и появился. — Не сидите допоздна. *** Дерик шёл по коридору в сторону собственного кабинета, не глядя никуда кроме резной деревянной двери. Пройдя туда он тут же закрылся на замок, подходя к столу, усыпанному различными бумагами. Ранее это были различные документы по поводу семейного бизнеса, торговли, тёрок между другими семьями и прочими делами, но не сейчас. На данный момент всё это было посвящено уличным борделям, их хозяевами, клиентами и их досье. Последние дни он потратил на то, чтобы найти их и составить полный список. Но для более правдивого вердикта требовалось, чтобы Пенелопа опознала каждого. Хотя от одного взгляда на них становилось до безумия противно: жирные, потные, вонючие свиньи. Хуже всего было осознавать, что некоторые из них были пусть и низшими, но аристократами. — Тц. — он ударил кулаком по делу одного из них. Вот только стоило лишь ему зайти к ней в комнату, завести разговор, как к горлу подступал ком, как только парень собирался спросить её об этом. Дерику было трудно даже представить, что бы она почувствовала, увидев своих насильников спустя несколько лет. Они буквально разрывали её, играли, ломали, потом она выбралась, а он вновь заставит вспомнить пережитый кошмар. Она бы определённо их распознала, такое не забывается. Во время сна или же копания в тёмных делах тех, кого даже людьми называть противно, ему виделось то, как полностью раздетую Пенелопу пускают по кругу. Она плакала, кричала, пыталась вырваться, её глаза к тому моменту уже были серыми от постоянных рыданий. Каждый раз казалось, будто она умоляет о помощи именно его, а он не может сдвинуться с места и просто смотрит, пока она продолжает молить о спасении, после уже прося о смерти. Дерик старался как можно быстрее вернуться в реальность, но щемящая боль в груди всё равно не отпускала. *** Вот и пришёл роковой день. Пенелопа стояла перед дверями в кабинет герцога, рядом с ней был дворецкий. На ней было всё тоже светло-зелёное платье. Он нервно сглотнул, обеспокоено глядя на двери. Тук. Тук. — Ваша светлость, леди Пенелопа просит аудиенции с вами. — после этих слов ненадолго повисла тишина. — Впусти её. Двери скрипнули и она прошла в кабинет. За столом сидел Герцог, взгляд которого мгновенно метнулся от стопки бумаг к приёмной дочери. Он старался этого не показывать, но его глаза всегда могли сказать правду. Вероятно его пугал предстоящий разговор. К тому же недавнее откровение одного человека его сильно встревожило. С лёгким стуком дерево за её спиной закрылось. Оба молчали. — Доброе утро, герцог. — она тихонько поклонилась. — Надеюсь, что я не сильно вас потревожила. — Доброе. — мужчина быстрым шагом вышел из-за стола, прошёл к ней и провёл к дивану. — Нет, что ты. Дел сейчас меньше чем обычно. Они сели друг напротив друга. Девочка всё ещё хранила молчание, глядя на него весьма странным взглядом. — Хочешь чаю? — Да, благодарю. — она кивнула. Он потряс колокольчиком и горничные, которые вероятно сейчас прибирались на кухне, начали заваривать порцию горячего напитка. А пока они ждали их прихода, он решился начать разговор. — Что привело тебя? Твоя горничная говорила, что ты ещё не полностью восстановилась, так что тебе пока не стоит сильно напрягаться. — его посетила неожиданная догадка. — Если есть какие-то проблемы с прислугой, то только скажи и я всё улажу. — Нет, у меня нет проблем с ними, мы почти не пересекаемся, еда вкусная. Но мне нужно кое-что вам сказать... — Рад это слышать. Тогда что тебя беспокоит? — мужчине показалось, что сейчас она может начать говорить о прошлом. — Я хочу покинуть герцогство. Он подавился воздухом от шока. — Что? — Я считаю, что мне лучше сделать это до того, как Ивонн или кто-то ещё сильно ко мне привяжется. — девочка слегка потупила взгляд. — Моё прошлое обязательно всплывёт, рано или поздно, тогда репутации герцогской семьи будет сильно запятнана. Я не хочу более причинять вам неудобства. За этим монологом оба не заметили, как принесли их чай. — Постой, Пенелопа. — герцог хотел было подойти к ней, но вовремя взял себя в руки. Он понимал, что в её глазах явно не является тем, кем должен быть. — Кто сказал тебе подобное? Твоё прошлое никак не испортит имя семьи Эккарт, тем более никто об этом не узнает. Ты не причиняешь никаких неудобств. — Но вы ведь и сами прекрасно понимаете, что у аристократов возникнут вопросы, когда они узнают, что великий герцог приютил неизвестную девочку с улицы. — и снова этот отстранённый взгляд. — Поэтому прошу, отпустите меня. — Нет... То есть подумай немного. — Герцог, я правда вам благодарна. — вновь это слово слетает с её губ. — Всё же вы правда мне очень помогли, но теперь я хочу уйти и не вижу причин не разрешать этого. Мужчина замолчал, пускай и ненадолго. Она потянулась к чашке с напитком, стараясь не смотреть на него. На душе по какой-то причине кошки скребли. — Не пей холодный чай, ты можешь снова заболеть. — он нервно прокашлялся, стараясь скрыть собственный шок. — Я тебя услышал. Ты права, у меня нет права запрещать тебе это и всё же... Задержись в герцогстве ещё на пару дней, пока не поправишься до конца, а дальше решай сама. — Благодарю. Не стану вас дальше отвлекать. Пенелопа встала с дивана, снова поклонилась и вышла из кабинета. Глава семьи остался сидеть в тишине наедине с самим собой и думать о том, что делать со всем этим. Как он может искупить свою вину? *** Закрыв за собой дверь она тихо выдохнула, радуясь тому, что этот душещипательный разговор остался позади и теперь она может быть спокойна. Рядом послышался шорох, но проигнорировала это, думая что мимо проходит очередной работник дома. Её резко схватили за запястье и потянули в сторону. — А?! — тихий вскрик потонул в стенах коридора. Неизвестный затащил её в пустующую комнату и закрыл за собой дверь. Девочку толкнули в стену, что та чуть не ударилась головой. Человек навис над ней. — Ты! Это правда?! — она привела зрение в порядок и увидела Рейнольда. Очень разъярённого Рейнольда. — Что? О чём ты? — Как будто сама не знаешь! Ты собираешься уйти?! Серьёзно?! — Да, поэтому радуйся, скоро меня тут не будет. — он явно обрадуется подобному. — Чего?! Д-да при чём здесь это? — парень чуть ли не задыхался от количества эмоций. — И вообще-! Ты всё не так поняла! — Да ты что? Правда что ли? Он замолчал. Сейчас ему как никогда трудно подобрать нужные слова, да и мало когда у него это получалось. Не было особого таланта к красноречию, но была эмпатия, при этом весьма и весьма недурная. Обладатель розовых волос, пусть и не до конца, но понимал, что она сейчас чувствует. Нет, конечно ему не осознать всей её душевной боли, было ясно лишь то, кем она считает себя в их глазах. Грязная, запятнанная, никому не нужная, лишь мешающая жить, девочка. Ему часто доводилось думать об этом. Он выполнял «грязную» работу, информацию для которой предоставлял его старший брат. Все эти якобы люди вызвали у него отвращение, а с учётом того, что они сделали с человеком, который волей не волей уже занял определённую часть его жизни, то и вовсе пробуждали желание рвать всех и вся на своём пути. — Я... Рейнольд в очередной раз взглянул на неё; до смешного мелкая в росте, худая настолько, что некоторые кости выступали, а глаза пустые и холодные, но по какой-то причине он чувствовал, что в них появлялись едва заметные трещинки, из которых вырывались запертые внутри эмоции. Он хотел помочь ей, действительно хотел. Всем сердцем. Потому что она не виновата в том, что с ней произошло. — Я рассказал отцу о том, что подставил тебя в инциденте с ожерельем Ивонн. — парень набрался смелости и посмотрел ей прямо в глаза, от чего та слегка напряглась, но эти слова застали её врасплох. — Мне... Не следовало этого делать. Я виноват. П... Прости меня. — Зачем? Тебе незачем было делать нечто подобное. — Пенелопа не могла его понять. Он всё ещё прижимал её вплотную к стене, причиняя некоторые неудобства, но сейчас было не время для жалоб. — Захотел и всё. Нечего задавать такие глупые вопросы, дурёха. — и снова он язвит. — К тому же... Я помогу тебе сбежать если захочешь, дам денег и расскажу о местах в империи, где у меня есть знакомые люди. Так что просто скажи, если что-то понадобится. — Ты головой ударился? — Нет же! Да чтоб тебя-! Молчи и слушай! — Рейнольд наконец отпустил её, ударяя себя по груди в знак негодования. — Я помогу, но только с одним условием! — И каким же? — на деле ей не особо то и нужна его помощь, но было бы интересно послушать. — Останься здесь ненадолго. — он почесал себе затылок, стараясь не смотреть её сторону. Его лицо было близко к тому, чтобы загореться от смущения. — Ивонн хотела сходить вместе со всеми на фестиваль, она очень сильно расстроится, если ты не пойдёшь с нами. Сходи туда, а потом я помогу тебе. — Я подумаю над этим, но не смогу ответить прямо сейчас. — девочка качнула головой. — Можешь быть спокоен, я тебя услышала. — Вот и правильно! И вот это неловкое молчание. — А теперь мне бы хотелось вернуться к себе в комнату, я устала. — А... Д-да. Я т-тебя провожу. Рейнольд прошёл вперёд неё и открыл дверь, пропуская сводную сестру. Теперь он был в точности похож на спелый помидор, она слышала его тихие ругательства, но к удивлению они были даже не в её адрес. Странно всё это... Он проводил её до самых дверей спальни, в которой Пенелопа провела свой «арест» и постельный режим. — П-поправляйся! — выкрикнул он и убежал к себе в комнату. На большее его силы воли не хватило, хотя столько долгое пребывание в непосредственной близости объекта всеобщих переживаний уже достойно похвалы.