Compulsion

- Бессмысленно, - Джиён скрипит зубами и подтягивает колени к голове, упираясь них лбом, - я все равно без конца и края чувствую его. Это сводит с ума, Сынхо, что делать? Сынхо понятия не имеет, что делать, он рыщет взглядом по сторонам, пытаясь припомнить хоть один подобный случай, чтобы приободрить друга, но ничего как назло не идет на ум. - Черт, Джиён, у него же есть… - Да знаю я, - Джи страдальчески заламывает брови, и только сейчас Сынхо замечает, что синяки под его глазами давным-давно перещеголяли даже Сынри. Он осторожно прикасается к плечу друга. - И какая это по счету течка, которую ты?.. - Блять, Сынхо, - Джиён растерянно загибает пальцы, но ломается на седьмом, - я не помню. Уже не помню, когда я... - Придурок, - Сынхо не знает, что ответить. Это первый случай на его памяти, когда уже занятый альфа так действует на омегу. Наверное, будь это не Джи, все закончилось бы быстро. Какой бы он ни был верный, против запаха течной омеги, лежащей перед тобой практически на блюдечке, как говорится, не попрешь. Но Джиён держался. Держался молодцом, исчезая раз в месяц на пару-тройку дней из города. Да и в обычное время на всякий случай он обходил их за два квартала. А все потому, что и этот чертов проклятый альфа, и его пара были его друзьями. - Джи, - Сынхо вздыхает, - если так будет продолжаться и дальше, то ты чокнешься. - И что ты предлагаешь? - Найди себе кого-нибудь, - Сынхо разводит руками, - если не получится по нормальному, то нанюхайся своего альфача и все равно приходи к этому счастливчику. Больше я, наверное, ничего не могу придумать. Джиён усмехается и снова утыкается лбом в колени. Он тоже ни черта не может придумать вот уже второй год. Второй год с момента его окончательного полового созревания, которое пока не принесло ему ничего даже мало-мальски приятного. Если конечно не считать тексты. Безумно пронзительные тексты песен, из-за которых разгорались самые яркие споры насчет его принадлежности. Джиён сползает с кресла и натягивает сброшенную тут же на спинку куртку. - Прости, я пойду. Мне еще тренироваться сегодня. - В одиночестве? – Сынхо прикусывает язык, видя, как меняется лицо его друга. - Нет… Не в одиночестве. Да не страшно. Ну, я пойду? Дверь тихонько хлопает, выпуская его на улицу. Отрезая пути к спасению. Джиён ненавидит свое тело. Ненавидит свои инстинкты и рефлексы, разрывающие его пополам, стоит ему только оказаться неподалеку от Чхве Сынхёна. Он стоит, сжимая в руках бутылку с водой, и пытается успокоить подпрыгивающее к горлу сердце, унимая заодно уже вовсе не приятную, а даже раздражающую тяжесть в паху. - Значит, проблема в том, что я неправильно переношу вес, так? Эй… Эй, Джи, прием? Сынхён смотрит на него озадаченно, сверкая темными глазами из-под длинных ресниц. Джиён вздрагивает и отступает на шаг назад. - С тобой все в порядке? – в голосе Чхве неподдельная тревога, - мне позвать Дэсона? Может, тебе нужна помощь? - Совсем идиот? – Джи берет себя в руки и подходит к зеркалу, стараясь как можно реже дышать, стоя рядом с ним. - Все со мной нормально, я просто задумался. Задумался о том, что находиться вот так близко в полутемном спортзале, когда тебя таращит, как кота по стекловате, от одного только его запаха – это мазохизм высшего порядка. Единственное, что отвлекает – работа. Когда Чхве усаживается на лавку, чтобы передохнуть, Джи врубает музыку на полную катушку и танцует так, как никогда еще не танцевал на концертных площадках. Ему кажется, что каждое движение насквозь пропитано его рвущимся наружу отчаянием, и возможно, он даже прав. Потому что Сынхён неожиданно подается вперед, жадно вглядываясь во все три его отражения в зеркальных стенах разом. Джиён вздрагивает и вздыхает, чувствуя, как подгибаются ноги. Аромат Чхве долетает до него даже из того угла, где он сидит, вышибая все пробки у него в голове. Джи разворачивается, прокрутившись на пятках, и делает шаг в его сторону. Перетекая по волнам собственного сумасшествия, он приближается к нему рваными, бесконечно тягучими движениями. Сынхён смотрит, молча, оценивающе, ожидая. И Джи повелся бы, если бы не знал наверняка, его интересует только хореография. Когда между ними остается не более двух метров, входная дверь негромко хлопает, запуская в танцкласс улыбающегося блондина. Джи останавливает себя невероятным усилием воли и поворачивается к нему, растягивая губы в гримасе, что тоже должна была бы стать улыбкой, но, похоже, остановилась на полпути. - Привет, Дэсон. Дэсон радостно машет ему рукой и на полном ходу проходит туда, куда Джиёну не пройти никогда. Ему остается лишь коротко облизать собственные губы, когда Дэсон наклоняется и мимолетно целует Топа. Облизать губы и отвести глаза в сторону, ощущая, как в паху разом становится мучительно горячо. Чересчур много Чхве на сегодня. Пора сокращать дозу. Джиён склоняется к колонкам и вырубает звук. - Раз ты уже здесь, то покажешь Сынхёну то, что нам нужно будет выучить к завтрашнему утру, а то у меня дела. - Разве ты не собирался сегодня мучить меня до победного? – удивленно спрашивает Топ, и Джи едва удается еще одна улыбка. Если кто и мучает себя здесь, то это он. - Как-нибудь обойдусь. Да и Дэсон умничка, - Джиён подмигивает ему, закидывая спортивную сумку себе на плечо, - я доверяю тебя его заботливым рукам и ногам. Дэсон смеется, наглядно демонстрируя Сынхёну и то, и другое. Чхве хохочет с ним в унисон, задевая что-то неуловимое, тонкое, хрупкое внутри Джи, и усаживает блондина к себе на колени. Что-то хрупкое, тонкое, неуловимое с громким грохотом падает на пол, разбиваясь вдребезги. - Окей, мы справимся. Джиён проглатывает все, заторможено кивая, и выскакивает из танцкласса. Ему хочется прогуляться, но совсем не хочется привлекать к себе излишнего внимания, поэтому для начала приходится заскочить в душ. Джи стаскивает с себя тренировочную одежду и с наслаждением ступает под прохладные струи. Ладонь привычно скользит по животу, запинаясь на пупке, и опускается ниже. Эта разрядка ничего не даст, но хотя бы снимет неприятную составляющую его возбуждения. Рука движется вверх-вниз, словно заведенная ключом игрушка. Джиён закрывает глаза, утыкаясь лбом в прохладный пластик душевой кабинки, и стискивает зубы. Пальцы второй руки проникают внутрь сзади. Это – жалкая пародия, но с застрявшим в ноздрях запахом справиться больше нет никакой возможности. Несколько минут с образом Сынхёна, запечатленным под закрытыми веками, и он кончает. Слабенько, жалко и абсолютно, по сути, бессмысленно, потому что завтра придется начинать все сначала. Но… «Черт… Завтра?!» - Джи вскидывается и, закручивая кран, выскакивает из кабинки. Как он мог забыть? Как мог забегаться настолько, что пропустил эту дату? Пальцы, слегка дрожа, вытаскивают из бокового кармана сумки мобильник, и, отбрасывая с глаз мокрую челку, Джи судорожно листает приложения, ища календарь. - Чёоорт… - Он стекает рядом со стулом, словно опавший воздушный шар. На экране, начиная с завтрашнего дня, трое суток закрашены черным, - течка… Как же так? Он должен был догадаться хотя бы по тому, что рядом с Чхве находиться становилось все сложнее. Джи закусывает нижнюю губу, прикидывая, как бы отказаться от завтрашней встречи с продюсером. Но по всему выходит, что отказаться никак не получается. К тому же на завтра запланированы два важных интервью и совместная дэнс-практика всей группой в рамках камбека. Джиён стаскивает с вешалки полотенце и кладет его себе на голову, тяжело вздыхая. Видимо, снова настает время волшебства от фармакологических компаний.