Compulsion

[Простите, что долго. Исправиться не обещаю, но обещаю, что осталось совсем чуть-чуть)] Когда приезжает Ёнбэ, Донук уже на стену готов лезть от бездействия. Он вытаскивает бету в коридор, наскоро сообщает ошалевшему парню всю основную информацию и оставляет его прямо там, переваривать услышанное. А сам быстро исчезает в противоположном конце коридора. Ёнбэ медленно смаргивает и переводит взгляд на двери больничной палаты. Выходит, Сынхён... Додумать эту мысль ему не дает противное треньканье из кармана. Ёнбэ вытаскивает телефон и едва не дает самому себе затрещину. Точно, Дэсон же ждет его, а Донук срулил куда-то, оставив лидера на его попечение. Разумеется, тут за ним проследят, и без присмотра Джи точно не останется, но Дон и сам переживает за своего друга. Он наскоро пишет Дэсону: "Я в больнице, с Джи хреново". А получив короткое: "еду", теряется окончательно. Как это еду? Зачем еду, ведь, если подумать и сложить два и два, то именно Джиён был причиной того, что Топ бросил своего омегу. - Черт, - шипит Ёнбэ, но сделать что-либо уже нельзя, так что он просто вздыхает и толкает плечом дверь палаты. Квон лежит, опутанный сетью каких-то непонятных трубок, и сам на себя он похож не больше, чем плохой фанарт. Ёнбэ спотыкается, занося ногу над порогом, потому что не может отвести взгляда от его осунувшегося лица. - Сынхён... - шепчет бета, дрожащими руками поправляя перекрутившуюся лямку у сумки, - ну, ты и придурок. - Сынхён, ну, ты и придурок, - вздыхает Чхве, окидывая растерянным взглядом дом, в котором, насколько он помнил, была расположена квартира Джиёна. Когда-то давно омега сам дал ему ключи, и вот теперь они ему наконец-то пригодились. Догадаться бы только на кой он тут. Он, к слову, и в самом деле понятия не имеет, почему пришел именно сюда. Ведь изначально собирался на самом деле отправиться в больницу и сдаться на милость ребят. Но, что сделано, то сделано. Сынхён поднимается на седьмой этаж, чувствуя себя попеременно то вором, то маньяком, то идиотом. Ключ не с первого раза входит в скважину, но Чхве, закусив губу, упорно пытается снова. Наконец, замок щелкает, пропуская его внутрь. Сынхён делает шаг вперед и замирает. Он стоит в гостиной, забыв запереть дверь, забыв выдохнуть и совершенно позабыв, что хотел сделать. Потому что все вокруг пахнет ИМ. Как он мог раньше не замечать этот пьянящий, словно глинтвейн, чуть пряный аромат? Он приходит в себя только через несколько минут, наконец-то прикрывает дверь и медленно идет в гостиную, невесомо проводя кончиками пальцев по стенам. Запах Джиёна захлестывает его, словно цунами, возбуждая, заставляя до боли кусать губы. Как он мог проглядеть такое? Насколько надо было быть слепым? Он неуклюже опускается на диван, и взгляд сам падает на приоткрытый не выключенный ноутбук. Прежде, чем он понимает, что именно делает, ладони уже ложатся на теплую крышку и тянут ее вверх. Мигнув, ноутбук выходит из ждущего режима, и Сынхён во второй раз лишается способности дышать. На экране стоп кадр одного из их ранних, еще преддебютных видео, которые они снимали тайком ото всех, запираясь в кабинетах и корча из себя больших звезд. Джиён растерянно поправляет волосы, львиной гривой торчащие вокруг его головы. Светлые волосы. - Черт, - вырывается у Топа, и ноутбук едва не падает на пол. Сынхён ведет по тачпаду дрожащим пальцем и нажимает на "плей". - Ну и на кой ты это сделал? - голос того Джиёна двухлетней выдержки совсем другой. Светлый, прямо как цвет его волос, и легкий, задорный, почти невесомый. Будто что-то поменялось в нем за эту пару лет. Что-то, что положило ему на плечи тяжеленную глыбу. Сынхён всегда думал, что эта глыба - лидерство в группе. Теперь он сомневается. - Это ты чего наделал, - Сынхён из прошлого смеется и ерошит Квону отсутствие прически, - директор тебя убъет. - Не убьет! - Джи хмурится и, подпрыгивая, пытается отобрать у Чхве шапку, которую он только что с него сдернул, - потому что не узнает. Мне сказали, что можно закрасить, но только через неделю, чтобы голову не сжечь. - Неделю не будешь попадаться ему на глаза? - ехидно замечает Топ и милостиво возвращает головной убор. Джиён натягивает шапку на голову и аккуратно прячет под нее выбивающиеся прядки. - Да просто похожу в головном уборе, вот и все. А ты кончай ржать, хён, и давай работать. Сынхён выключает плеер и закрывает крышку ноутбука. Этого. Просто. Не. Может. Быть. Дэсон, стеснительно приглаживающий выбивающуюся из челки белобрысую прядку и его смущенное: "на пробу. Стилисты пока решают, как со мной быть". А потом запах. Сшибающий с ног, бьющий по мозгам одуряющий аромат. Сынхён очнулся тогда, только уже нависая над судорожно рыдающим тонсеном. Он вздрогнул, увидев синяки на чужих запястьях. Это он сделал? Впрочем, глупый вопрос, конечно же он. На тот момент он прекрасно осознавал, что творил, жаль, что остановить себя не мог. Да и не хотел, наверное. Тот запах забил собой все, он требовал идти и брать. Сынхён просто пошел и взял, как было велено. Но что теперь делать? Дэсон лежал не шевелясь, лишь всхлипывал и смотрел в одну точку. - Прости... - голос Чхве звучал глухо, словно из-под одеяла, - я... - нужно было что-то делать. У Дэсона начиналась истерика. - Ты будешь со мной встречаться? С громким щелчком, картинка сходится. Сынхён зарывается пальцами в волосы и тихо скулит. То-есть, все это время он бегал за картинкой, которую сам же себе и нарисовал? Каким же идиотом он был? Идиотом, неспособным понять и принять собственные застарелые страхи? И вот во что это вылилось в итоге. Хочется сломать что-нибудь, но Сынхён и без того уже наломал достаточно дров. Он дрожащими руками включает телефон и набирает последний из номеров. Хочется услышать хоть чей-нибудь голос, чтобы только с ума не сойти. - Сынхён! - мобильник разрывается от грозного рыка Донука. - Какого, блять, хера?! Ты где!? - Я у Джи, - непонятно зачем шепчет Чхве в трубку. Севен замолкает на мгновение. - В больнице? Я сейчас бу... - Дома. - Топ сглатывает, оттягивая воротник футболки, запах все-таки слишком сильный. - Я у него дома. - Но... Как?.. А вообще похер. Дома, так дома. Никуда не рыпайся, я сейчас. Донук бросает трубку, оставляя Сынхёна пялиться на мигающий экран телефона. Что вообще сейчас происходит? Почему он делает то, что делает? И почему ни от чего не становится легче? Он окидывает ненавидящим взглядом гудящий ноутбук и отталкивает его от себя подальше. Ёнбэ крутит в руках оставленную кем-то на столе ручку и не может прекратить смотреть на Джиёна. Он знает, что Квон всегда хотел Сынхёна. Они конечно никогда не говорили об этом вслух, но что он за друг был бы, если б не понял всего сам. Только смысла, видно, в том понимании оказалось ни на грош. - Прости, Джи, - бета осторожно касается узкого запястья, окольцованного синяком, - я должен был прийти чуть пораньше... Ты же хотел поговорить. Должен был, да не пришел. Потому что улаживал собственную личную жизнь, которая в итоге получила надежду на "жили они долго и счастливо", но опять же только благодаря тому, кто сейчас лежит перед ним. Дверь тихо скрипит, пропуская внутрь Дэсона. Дон вздрагивает и выпускает чужую руку. Дэсон замирает на пороге, кусая пухлые губы. - Господи, что с ним? - Ну... - Ёнбэ тушуется, отводя взгляд в сторону. - О, - Дэсон осматривает кровоподтеки и понимает все мгновенно. Ёнбэ даже чуть-чуть страшно от этой мрачной проницательности омеги. Он напрягается, готовый, если будет нужно схватить, удержать, но, вопреки всем его ожиданиям, Дэсон не злится, не крушит все вокруг, он даже не раздражается. Лишь присаживается на стул, стоящий возле больничной койки, и ласково гладит лидера по голове. - Прости, бедный Джиён-хён... Сынхён сидит, забившись в угол гостиной, и пытается собрать мелкие блестящие осколки своей памяти хоть в какое-нибудь слово. Слово, которое сможет все объяснить и подскажет, что делать дальше. Им с Джиёном всегда было хорошо вдвоем. Еще до дебюта они отлично проводили вместе время, рэпуя, болтая или записывая на камеру идиотские видео типа того, что только что перевернуло Сынхёну остатки мозга. Чхве никогда не задумывался альфа или омега его друг. Ему это, честно говоря, было до лампочки. Все, чего ему хотелось, так это чтобы Квон всегда был рядом. А потом случился дебют, следом за ним эта ужасная история с Дэсоном. И "рядом" больше не получалось. Джиён замкнулся в себе, не подпускал. Он щерился иглами во все стороны, уходил от разговоров, и только через полгода стал более-менее спокойным. Топ попытался было вырулить на общение "как раньше", да только ничерта не вышло и он свернул свои потуги. А теперь, выходит, зря? Ведь тот запах, что вот уже два года снился ему во снах, и аромат, наполняющий эту квартиру, это одно и то же. Это Джиён. Альфа кусает нижнюю губу, ее уже нестерпимо жжет, но он даже не замечает. Единственное, чего он не понимает в данный момент, так это какого хрена он сейчас так далеко от Джи, хотя должен быть рядом. Сынхён подскакивает на ноги. Твою мать. Он рывком поворачивается к двери, делает шаг и замирает, утыкаясь взглядом в фигуру, загородившую собой вход. - Собрался куда-то, Сынхён? - уточняет фигура странным звенящим голосом, когда-то совершенно точно принадлежащим Чхве Донуку, обожаемому хёну и сонбэ. - Да, - отвечает Топ, делая еще один шаг вперед, но больше на автомате. А больше он, в принципе, ничего и не говорит. Потому что неудобно разговаривать, когда тебе в зубы летит чей-то кулак.