Дудка и Патока

На самом деле Патокой если кто себя и считал – то Вера Ахмаметьева, может, не формулируя это так, но… Никчёмный, серый человечек, который пытается приобщиться к какому-то хорошему делу и утвердиться в этой позиции. Однако же ведь её слова дали свои всходы. Кира Олеговна согласилась послать девочкам подмогу. Хотя и уверяла, что они смелые, не дурочки и прекрасно справятся сами. «Но ты, наверно, права, Вера. Нельзя подвергать других опасности только чтобы ощутить себя живой. Может, я даже дам маман себя уговорить и лягу в клинику». «Может, я к вам приеду, если пустят. И если вы против не будете». «Приезжай, тебе же никуда въезд не закрыт. И если бы не ты – Полина уже была бы мертва. Я думала, таких по-настоящему неравнодушных уже не осталось. Может, если только Катя Щаслива, но она из-за своей болезни как бы ближе к истокам». «Вы тоже меня очень мало знаете, Кира Олеговна. Это ведь просто искупление. Один хороший человек некогда уже покончил с собой в том числе по моей вине. Я могла бы быть ей другом, но я хотела большего, из-за этого всё началось и уже не могло назад распутаться». «Сказала бы – сочувствую, но ты же понимаешь, мне нечем. Скажу вместо, что всё равно не каждая смогла бы поддержать совершенно незнакомую девчонку и указать ей путь, и не надо говорить, что виртуально это легче и ни к чему не обязывает. Я вон тоже тебя вживую никогда не видела, разве это что-то меняет?» «Ой, вы о чём?» «Тебе же вообще никогда не нравились мужчины, так? Ты всегда восхищалась литературными героинями, актрисами, знаменитостями… может, преподавательницами?» «Это отрицать не стану. Но та трагедия была с моей одноклассницей». «И всё же. После того, как ты узнала, что сотворили со мной мужчины… ты не говорила себе, что, быть может, мне бы стоило попробовать женскую любовь?» «Этого я тоже отрицать не стану, но я не настолько высокого мнения о себе. У меня же даже никогда вообще никого не было, что я и кому могу дать хорошего и достойного?» «Вера! Перечитай сегодняшнюю переписку! Веру в людей ты мне уже вернула! Извини за дурацкий каламбур».