Жемчужинка

Отряд «первой кровавой» с боем шел к своей цели – Мариньи. Город был охвачен хаосом войны, повсюду был огонь, разруха и сожженная техника. Немцы бросили много сил для удержания позиций, но американцы уверенно и планомерно шли вперед. Тёрнер и Пирсон вели отряд, но из–за ожесточенного сопротивления врага, им постоянно приходилось маневрировать и меняться местами, то Джозеф окажется замыкающим, то Уильям. Благо патронов и гранат хватало, чтобы отражать натиск немцев, и потихоньку, квартал за кварталом, янки оттесняли фрицев. Бронетанковая техника сейчас была довольно далеко. После вчерашнего марш броска с плацдарма, Коллинз вместе с 11–ым бронетанковым корпусом зачищал северное направление. А вот пехота была, как говорится, «гол как щегол», и справлялась лишь своими силами. Впрочем, достаточно успешно. Однако день явно предвещал им далеко не самую легкую победу... Дэниелс и Цуссман сидели возле каменной стены разрушенного дома, Тёрнер раздумывал, как пробиться дальше с меньшими потерями, а вот Пирсон вновь оказался в замыкающих. Айелло и Стайлз сидели чуть ближе к нему, второй щелкнул что–то на фотоаппарат. Переговоры и перекрикивание американцев прервал нарастающий гул. Люди высматривали бомбардировщик, а Тёрнер, не желая сидеть и ожидать падения бомбы, рявкнул: – Марш, Марш, Марш!!! Солдаты сорвались с места, а немцы, думая, что это напротив, самолет американцев, бросились врассыпную назад, скрываясь за фасадами домов. Пирсон лишь мельком увидел, что это вовсе не бомбардировщик, а истребитель, но было уже поздно. Самолет с пылающим двигателем врезался в здание, и Уильям едва успел остановиться и отпрыгнуть назад, в то время как прочие, успели пробежать вперед. Самолет упал где–то позади, а между отряда, разделяя их, рухнула стена дома, и посыпались прочие обломки. Откашливаясь от пыли, и разгоняя облака оной рукой, Пирсон что есть мочи заорал: – Тёрнер! В ответ послышался голос Дэниелса: – Мы в порядке сержант! Джозеф тоже крикнул: – Пирсон, обходи! Чертов самолет обрушил добротную часть дома, мы отрезаны! С тобой кто-нибудь есть?! – Нет!!! Тёрнер выругался сквозь зубы и беспомощно оглядел своих людей, выискивая одобрение в их глазах. Взвод лишь напугано смотрел на командира, ожидая указаний. В это время, Цуссман вытащил карту и изучал. Подошедший к нему лейтенант склонился и принялся также водить пальцем, выискивая лазейки. Вывод оказался неутешительным. Их сержант оказался один, без поддержки союзников, отрезанный от общей команды. В это же время, Пирсон сам оглядывался, пытаясь хоть приблизительно наметить маршрут. Его окликнул Тёрнер: – Пирсон, есть путь в обход, вернись к Часовне, а оттуда сворачивай налево! Сержант оглянулся и провел пальцем в воздухе, указав себе на пик часовни и налево: – Понял! – Дальше дойдешь до площади, а оттуда направо! Ориентируйся на шпиль церкви! Мы отправимся туда! – Есть! Через преграду перелетела сумка. Внутри оказались патроны: – Уильям, не сметь умирать! – Есть лейтенант, – с легкой усмешкой крикнул Пирсон и выдвинулся, услышав топот, как его взвод и Джозеф отправились к месту встречи уже по своему маршруту. Делать нечего, и сержант перебежками отправился к часовне, которую они прошли еще час назад. Местность была зачищена, но Пирсон все равно крался по кварталам, словно уличный кот. Самолет как оказался немецкий. Истребитель, Bf109. Он горел в паре десятков метров от часовни. Видимо и ее крышу задел, так как она была словно вспорота, торчали балки и перекрытия. Однако на них что–то виднелось. Ткань. Парашют! Выругавшись сквозь плотно сжатые зубы, сержант, пригнувшись, решил заодно и этого летчика подрезать. Чтобы в спину не стрелял. Он осторожно вошел в полуразрушенную часовню. Ее пол был усыпан камнями, часть стены также была проломлена и на полу, около иконостаса горела лужица топлива. Пирсон увидел силуэт, и уже было прицелился, однако выстрелить не решился… Это была девушка. Она полусидела, спиной к сержанту и тихо постанывала. Пирсон старался двигаться потише, но все равно, нога предательски задела камень и он, упав из общей кучи, покатился по полу, вызывая этим противный звук. Летчица резко обернулась. Пирсон нацелил на нее автомат, ожидая реакции страха, или гнева, но ее лицо исказилось от боли, и она снова вернулась в исходное положение. Уильям, не опуская оружия, обошел ее и понял, в чем дело – нога летчицы была зажата между балками, а сверху еще лежала неплохая такая груда кирпича. Казалось бы, брось ее да и все, один черт из такого ей не выбраться самостоятельно, но человечность взывала к другому. Сержант процедил: – Только дернись, краутка, и я тебя пристрелю. Летчица вдруг скривилась и ответила на немецком: – Glaubst du wirklich, ich werde den töten, der mich retten kann? Charmant.*1 Пирсон лишь фыркнул, оттаскивая с рычанием одну балку: – Дамочка, я не говорю по-немецки! С горем пополам, но завал над ногой был разобран, однако, молодая летчица не спешила вскакивать на ноги и испытующе смотрела на сержанта. Пирсон откровенно не понимал, что, чего она ждет? Однако девушка ответила за него, и из ее речи и интонации было понятно: – Was? Ich kann nicht aufstehen, mein Bein ist bewegtenkt. Nicht diese Holzstamme oder Ziegel waren ein Grund, warum ich nicht aufstehen kann. Jetzt können Sie mich hier lassen, stattlich. *2 Нога явно ранена, и встать она не сможет. Поэтому, он попытался поднять ее, как равного себе – ее руку через плече, а сам – придерживая за талию, но услышал ее звонкий, переливистый смех. Непонимающе посмотрев, он сам едва сдержался от смешка – девушка была настолько невысокой, что едва он ее поднял, ее ноги совсем перестали касаться земли. Но поразил смех – он не был лающим, как у прочих немцев, она заливисто и звонко смеялась, как колокольчик. Но смех смехом, а так идти они оба не смогут. Немного подумав, Пирсон все же взял девушку на руки, предварительно вручив ей свой автомат. Немка чуть улыбнулась буквально промурлыкав: – Oh mein Gott, was für ein Vertrauen.*3 Пирсон чуть дернул губой. Его раздражало то, что она не звучит как немка. Она говорила мягко, без гавкающих интонаций, мурлыча, словно кошка. Она не выглядела как немка. У нее были очень светлые, почти жемчужные волосы, но карие глаза, она была невысокой, с плотной грудью, осиной талией и сильными ножками. Однако весила как пушинка. У нее было правильное лицо, без лошадиной челюсти, присущей немкам, и она была словно фарфоровая куколка. У Уильяма она не вызывала ничего, кроме симпатии как к человеку, пусть она и была врагом. Но, немка вдруг дернула его и пальцев указала на нишу. Пирсон услышал повод ее беспокойства – типично лающая немецкая речь. Спрятавшись с ценной ношей на руках, они вдвоем притаились. Уильям чувствовал голову девушки у себя на плече, запах от ее волос, и это сильно отвлекало. Но летчица оставалась собранной, Пирсон чувствовал, что она напряжена как пружинка. Подождав, пока отряд пройдет мимо них и их небольшого укрытия, он, было, хотел взять автомат, но немка его опередила – взяла в руку камушек, и швырнула его, да так далеко и точно, что оставалось диву даваться. Но уловка сработала – услышав звук где–то вдалеке, фрицы кинулись туда, свернув за угол, а у сержанта появился шанс незаметно пройти дальше. Так они и крались дальше по кварталам. Пирсон постоянно был вынужден полагаться на хитрость этой девушки, а немка ловко отвлекала врага. То камушек бросит, то пару гильз. Вскоре показался шпиль церкви, и Пирсон услышал выстрелы. Первыми Уильяма встретили Стайлз и Айелло. Оба солдата весьма выразительно посмотрели на ношу сержанта. Летчица на его руках сжалась в комок, стараясь быть менее заметной, но, увы. Тёрнер многозначительно посмотрел на немку, которую сержант держал на руках, а отряд едва сдерживался, отпуская шуточки. Даже Цуссман не удержался от подколки: – Да, наш сержант умеет находить ценности. Пирсон рыкнул и посадил девушку у каменной стены, а та в свою очередь отдала ему автомат. Тёрнер сев в другом укрытии рядом с сержантом прошипел: – Что, черт возьми, случилось, и откуда эта девка? Уильям фыркнул в ответ, успевая отстреливаться из укрытия: – Когда пришел к часовне, она была там. Это ее самолет разбился. Сама она попала под завал, ногу видимо сломала. – И что, бросил бы там! Пирсон взглянул на лейтенанта: – А сам бы бросил, а, Джозеф? Подумав, и отстрелив особо назойливого краута, Тёрнер проворчал, хмурясь: – Нет. Нет, не бросил бы. – Вот и я не смог. К тому же, она помогла мне пройти мимо всех фрицев по дороге. Хитрая лисица. Лейтенант взглянул на немку. Летчица сидела у стены, иногда пригибаясь, чтобы не словить пулю в затылок. Ее нога и правда выглядела болезненно – голеностоп распух, нога была вывернута не под совсем естественным углом, и немка постоянно старалась удерживать ногу в одном положении. Вздохнув, Тёрнер кивнул сержанту: – Ладно. Не бросим ее тут. Непонятно только, отчего это она вздумала тебе помогать. – А вот я и сам об этом думаю. – Хорошо. Уильям, когда дойдем до церкви, надо будет разделиться. Я пойду с отрядом к зенитным орудиям, но нас кто–то должен прикрывать. Я думаю, на колокольне церкви есть хорошая смотровая площадка. Оттуда мне нужна будет огневая поддержка. – Есть лейтенант. Уильям поднял вновь летчицу на руки, и отряд, с одним внеплановым пополнением, выдвинулся к точке. Тёрнер отделился со своей частью отряда и скрылся еще до подхода к церкви. Спустя квартал, оставалось пройти всего ничего до церкви. Пирсон, с девушкой на руках едва успел забежать за угол дома, укрываясь от гранаты, рявкнув: – Прячься! Ну! Немка чуть пискнула, когда в нее прилетели камушки от разрыва гранаты, Пирсон, скорее инстинктивно, прижал ее крепче к себе, чуть заслоняя плечом от осколков. Летчица посмотрела на него, но сержант лишь отдал приказ Дэниелсу и компании: – Тёрнер поведет группу на площадь, а мы будем прикрывать их огнем с башни церкви! Вопросы?! Все, марш! – У меня вопрос, – поднял руку Дрю, поправляя каску. – Копи их Стайлз, получишь звездочку, – прорычал Пирсон, бросаясь вперед и уже не слыша, что там пролепетал позади него фотограф. Немку он посадил около самой крепкой и закрытой стены, а сам ринулся в бой. Летчица беспомощно огляделась, пока к ней не подбежали Рэд с Цуссманом. Выглядывая, девушка произнесла со слегка плаксивой интонацией: – Scheiße, ich habe nicht mal eine Pistole! Ich kann ihm nicht einmal helfen! *4 Цуссман чуть удивленно вскинул брови и произнес в ответ, уворачиваясь от пыли, поднятой гранатой: – Wem "ihm"? *5 Летчица изумленно повернулась к солдатам. Правда, Рэд уже ломанулся вперед, а вот Цусс сидел, чуть пригнувшись рядом с ней. В ее голосе послышались немного удивленные, и вместе с тем, напряженные нотки: – Du sprichst Deutsch? Das ist ausgezeichnet…*6 – Ja, aber du hast mich antworten nicht, Wem “ihm”? *7 – Zu diesem Soldaten... Der mich gerettet. *8 – Pierson? Oh ja, ich verstehe. Aber nein, ich werde dir keine Pistole geben. Du bist Kraut, und ich möchte keine Kugel in den Rücken bekommen! *9 И был таков, также бросившись в бой и уже не услышав, как немка крикнула ему в след: – Verdammt Amerikanische! *10

***

Пирсон подошел к стене, где насупившись, и сложив руки на груди, сидела девушка. Немка взглянула на него, вызвав у сержанта небольшую улыбку – так мило она выглядела, словно обиженный ребенок, который не получил игрушку. Американцы успешно справились с зачисткой у церкви, и Уильям пришел забрать своего незадачливого компаньона. Подняв ее на руки, он снова пошагал в обход дома, к остальному взводу. Сидящий у сгоревшего грузовика, раненый американец усмехнулся и крикнул: – Эй! Меня б кто вот так носил! А я ранен серьезнее! Мужики заржали, помогая товарищу встать, а сержант лишь раздраженно фыркнул. Однако чуть погодя, он повернулся: – Знаешь Робертс, для начала стань такой же пушинкой, как она. Тогда и поговорим. Солдаты дружно засвистели и заулюлюкали. Пирсон чуть усмехнулся, посмотрев на девушку: – Нам явно понадобится переводчик. Немка застенчиво спрятала лицо на шее у сержанта. Уильям хмыкнул, а остальной взвод смотрел на нее как на некую диковинку, вызывая у девушки еще больше смущения. Цуссман в этот момент произнес, почесывая подбородок: – Вы знаете ребят, что я заметил. Она ведь связно отвечает. Ну ка, попробуйте задать ей вопрос. Уильям рыкнул: – У нас нет времени на глупости Цуссман. Однако летчица у него на руках философски подметила: – Es ist immer Zeit für Albernheit… *11 – Ну вот! Вот! Она отвечает! Летчица закатила глаза и буквально уронила голову на плечо Пирсона. Сам сержант фыркнул, чуть поправляя свою ношу. Однако, спустя мгновение, вновь собрался и приказал выламывать дверь. Немка вдруг дернула Уильяма за ворот, привлекая его внимание, а отряд замер как вкопанный. Сержант переглянулся с Айелло, а немка, сначала пыталась что–то выдавить, но потом просто дернулся к себе за ворот Роберта. Девушка что–то прошептала на ухо Цуссману, и он шепотом перевел: – Она говорит, что эта церковь не пустая. В ней есть крау… немцы, – осекся Роберт, увидев взгляд летчицы. Американцы аккуратно, крадучись вошли. Дабы освободить руки, Пирсон посадил девушку за колонной, а сам покрепче сжал в руках верный Томпсон. Летчица опасливо оглядывалась, однако, даже предупрежденный взвод был не готов полностью к атаке. На балконы выскочили фрицы, и солдат рядом с девушкой упал, подкошенный пулей, но живой. Девчонка не желала и в этот раз быть обузой, а потому, схватила упавший M1 Garand. Немец едва ли заметил, откуда был выстрел, а Цусс, сидящий за перевернутым столом, недоверчиво косился на девушку. Летчица перевелась, и вновь, метким выстрелом подстрелила второго краута у пулеметной стойки. Выстрел пришелся ровнехонько в глаз, и витраж за спиной убитого окрасился брызгами его крови и мозгов. В это же время, двери, ведущие к центральному выходу из церкви, распахнулись, и в залу вошел огнеметчик, щедро полив все вокруг струями ревущего пламени. Лишь по счастью никого не задело. Немка видела, что остальным явно не до огнеметчика, а потому, привстала, с опорой на колонну и громко свистнула. Немцы замерли всего на мгновение, но и этого ей хватило. Выстрел пришелся по касательной, точно в клапан, топливо от искр воспламенилось, и охваченный пламенем фриц упал, а баллоны на его спине взорвались, задев еще несколько. Церковь заполнилась едким запахом дыма, тлеющей одежды и жженого мяса. В это же время, отряд добил оставшихся немцев. Пирсон крикнул: – Церковь зачищена! Он, обернувшись, увидел, как немка сползла по колонне, и буквально перепрыгнув через горящие скамьи, подлетел к ней. – Что такое, ты ранена? Летчица лишь отрицательно покачала головой и отдала ему винтовку. Цусс рапортовал сержанту: – Сэр, это она подстрелила огнеметчика. Пирсон скривился в достаточно недоброй ухмылке: – Раз может держать оружие, будет сражаться. Идем. На этот раз, честь нести девушку выпала Роберту. Он держал ее, пока Пирсон вернулся к остальным у двери. Пирсон приказал Рэду: – Посмотри, что там с орудиями! – Иду к двери! Пока Дэниелс выглядывал, Пирсон забрал девушку с рук Цуссмана. Он заметил, как неуютно ей становится рядом с другими солдатами, и как она расслабляется на его руках. Дэниелс же, в это время, смотрел сквозь приоткрытую дверь и рапортовал: – Крауты сбивают наши истребители. Уильям пересадил девушку себе на спину, произнеся: – Ну все, ты временно рюкзачок. Держись крепко, упадешь, подбирать не стану. Девушке повторять дважды не пришлось. Цепкие руки намертво вцепились в плечи сержанта. Уильям же также чуть выглянул, оценивая обстановку: – Цуссман, Айелло, выдвигайтесь, займётесь зенитками! – Есть сержант! – Дэниелс, Стайлз, вы за мной, будем прикрывать их огнем с колокольни! Цуссман и Рэд поравнялись: – Хорошо, что ты будешь там наверху, без напряга! – Не бойся, я прикрою. – Надеюсь, друг! Роберт и Фрэнк выскочили наружу, а Дэниелс запер дверь, успев увидеть, как те скосили парочку выскочивших немцев. Пирсон, поправив свой «рюкзачок», рявкнул, забегая на пролет ведущий наверх: – Поднимаемся! Шевелитесь! Немногочисленный отряд последовал за ним, поднимаясь рывками по узкой лестнице вверх. Уильям, бегло оценив лестницу, ведущую на колокольню, еще раз поправил сидевшую у него на спине немку и крикнул остальным: – Лезем вверх, по лестнице! Надеюсь, вы не боитесь высоты. Стайлз, подоспевший позже всех спросил, с тенью надежды, когда Сержант, даже с грузом на плечах, преодолел уже пару перекладин вверх: – А это что–то изменит? – Нет, – ответил Уильям, быстро взбираясь наверх – Давай, полезай живее! Он чувствовал, что немке с поврежденной ногой очень трудно, она обхватила его уже за шею и держалась из последних сил. Когда они были уже за пару перекладин от вершины, немка разжала руки и стремительным прыжком уцепилась за пол колокольни, и, подтянувшись, уже была на полу. Сев, она рвано отдышалась и упала на спину. Взобравшийся сержант усмехнулся и помог ей пересесть к проломленной части. Летчица, оглядев пролом, тихо пробормотала: – Das gefällt mir nicht. Holzüberlappungen, schwache Konstruktion. Und zu fallen ist hoch… *12 Пирсон взглянул на нее и, вздохнув, поднял снайперскую винтовку, вручив ей. На ее недоуменный взгляд, он указал на пролом: – Ты уже доказала, что твои, уже вовсе не твои. Так что если хочешь приносить пользу, стреляй. И меться точно, черт тебя дери! Сев с биноклем, он нашел Цуссмана и Айелло внизу. Приказ отдал всем: – Так, следим за Цуссманом внимательно! Они пошли. Прикрывайте, чтобы они смогли подобраться и уничтожить эти зенитки! Немка кое–как села, больная нога не давала ей лишний раз спокойно шевельнуться и стреляла невообразимой болью еще и в бедро. Но, все же, заняв позицию, в которой ей было более или менее удобно, она приметившись чего–то ждала, слыша над ухом крики остальных: – Стреляй! Стреляй!!! Раздался выстрел и сразу двое фрицев упали оземь замертво. Девушка процедила: – Schmutziger Schuss. *13 Девушка вновь нацелилась. Прогремел новый выстрел, и мозг еще одного краута разлетелся по каменной кладке площади. Пирсон также не отставал. Выстрелы сыпались на фрицев буквально шквально. Девушка метко отстреливала даже движущиеся мишени, убирая стрелков с БТРов немцев, в то время, пока остальные бойцы убирали пехоту на земле. Цуссман с Айелло продвигались вперед, уверенные в прикрытии. Немка, прицелившись в дальний переулок и подловив момент, смогла один выстрелом убить двоих. И только было перевелась на вылетевший на встречу американцам джип с пулеметом… Как в кубельваген прилетел снаряд. Стайлз чуть шокировано, спросил, а за ним уже и Пирсон: – Что это было?! – Кто это? Тёрнер? Первая зенитка вспыхнула и взорвалась, вызвав одобрительные крики солдат. Вдруг, в колокольную башню прилетел снаряд не иначе как панцервёффера, отбросив Дэниелса и немку. Девушка успела лишь вскрикнуть, но по счастью, ни она, ни Рэд не были ранены. Стайлз только и успел крикнуть, кинувшись к лестнице: – Сэр, зенитка целится в нас!!! Девушка, было, приподнялась, как одна пуля крупнокалиберной зенитки попала в солдата, что уже бежал к лестнице. Ему снесло голову и плечо с рукой, окропив Дэниелса и ее кровью, его кости грудной клетки было прекрасно видно в разорванной плоти. Пирсон подхватил ее и крикнул: – Все наружу!!! Посадив ее да еще и быстро, Пирсон, не пожалев рук начал спуск по шаткой лестнице, постоянно пролетая пролеты. Из–за того, что грудь и живот девушки были в крови, он думал, что и в нее попали. Увидев, что тяжелые колокола, потеряв опору, начали крениться и падать, ломая балки, он рявкнул на полпути вниз: – Берегись! В Сторону!!! Девушка успела заметить, как с колокольни сорвался другой парень, а Дэниелс, кое–как увернувшись от падающего колокола, вскочил и побежал к лестнице. Сержант с ней на руках уже успел спуститься и бежал к винтовой лестнице. А вот Рэду не повезло – сорвавшийся колокол, качнувшись на веревке по инерции, ударил как раз в тот пролет лестницы, по которой он спускался, деревянные шпалы, не выдержав силы удара, и веса Дэниелса, надломились. Лестница опасно накренилась, и Рэд рухнул с высоты в полтора этажа вниз, а сверху еще и упала балка, точно заблокировав ногу солдату. Сержант уже пробежал мимо, а Дэниелс, спихнул с себя балку и едва успел откатиться от падающего колокола. Сержант орал, подгоняя солдат, чтобы все успели выбежать из обрушающегося здания: – Шевелитесь!!! Отсутствующий пролет он буквально перелетел, а в холле у дверей перехватил девушку на руки. Солдаты едва успели выбежать, а Пирсон, буквально выкинув Дэниелса, прыгнул и сам. Он наклонился над немкой, заслоняя от обломков, а она с ужасом увидела, как падает колокольная башня. Из–за пыли и обломков, сержант был вынужден наклониться ниже, крепко зажмурившись. Мужчина почувствовал под губами и щекой личико спасенной им уже дважды девушки. Она крепко вцепилась в его плечи и слегка подрагивала. Когда пыль осела, кашляющий и дезориентированный сержант встал, помогая девушке сесть. Подобрав свой Томпсон. Он наклонился над Рэдом: – Ты видишь у меня крылья?! – Нет, сержант, – сдавленно прохрипел Рональд. – Это потому что я тебе не крестная фея!!! Резко подняв бойца, он метался, словно лев в клетке: – Черт возьми! Я потерял хороших бойцов! Немка сжалась от крика сержанта. Однако это не ускользнуло от внимания Пирсона. Заметив, как летчица вжала голову в плечи и опустила взгляд, он немного смягчился. – Ладно. Надо собраться, и заткнуть те орудия! Бойцы рассредоточились, возле немки сел Стайлз. Оглянувшись на девушку, он произнес, пытаясь немного ее подбодрить: – Не бойся, все будет хорошо. Девушка вдруг указала на его гранаты. Фотограф немного недоуменно, но вручил ей четыре штуки. Сержант это также заметил. Он наблюдал за тем, как она связала их вместе шнурком от своего сапога, выдернула чеку, и хорошенько приметившись, швырнула. Раздался душераздирающий крик и взрыв. Пирсон даже ободрительно крикнул: – Да черт возьми! Пятерых! Бой тянулся, как казалось бойцам бесконечно долго. Девушка уже была на последнем издыхании, едва успевая, целится сразу и на лестницу, ведущую к ним справа, и в пролом слева. Рэд поставил в этом жирную точку – замахнувшись, через жалкие остатки фасада перелетела дымовая шашка, и с характерным шипением взорвалась, разметав красный дым во все стороны. Пирсон только и успел, что схватить на руки девушку и укрыться. Грянула оглушительная серия взрывов. Уильям полусидел на корточках, а немка, спасенная им, прижималась к нему, спрятав лицо у изгиба шеи. Мужчина чувствовал ее, ибо сейчас, они вдвоем были как никогда близко к друг другу, он ощущал цветочный запах от волос, к которому примешался запах дыма, он чувствовал ее теплое дыхание, как ее трясет, и как ее длинные пальцы цепко держатся за его грудки. Самолеты отработали на славу, разворотив не только орудие, но и площадь. Когда пыль рассеялась, к ним подбежал Тёрнер, Цуссман и Айелло. От увиденной картины, лейтенант был в шоке – за каких–то пару минут, сержант и его немногочисленная команда уложили более 20 фрицев. Цуссман и Рэд тепло встретились. Сержант же, поднял на руки уже порядком измотанную девушку. – Цуссман… – Я жив. Тёрнер немного улыбнулся и подошел к ним: – Молодцы ребята, вы славно постарались. Обратили в бегство этих фрицев. Вы отличные, чертовски годные солдаты. Пирсон, стоя с немкой, слушал лейтенанта в пол уха. Его занимало то, как Стайлз что–то пытался показать летчице на его руках, а та либо кивнет, либо покачает головой. Джозеф повернулся и к нему: – Они хорошо справились, не так ли? Оставалось лишь кивнуть. Лейтенант обратился и к девушке: – И ты тоже. Храбро сражалась и не подвела нас. Немка смущенно улыбнулась, заливаясь краской, вызвав смешки и улыбки взвода. Рэд было начал: – Я смотрю, наша новая знакомая… Но его прервал Стайлз: – Слушайте, что мы ее все никак не назовем по имени? Немка, краутка, девка… Может хоть прозвище дать? – Да, – произнес Айелло, закуривая – «Жемчужинка» например? – Почему «Жемчужинка»? – искренне удивились что Пирсон, что Тёрнер. – Ну, из–за ее волос. Взгляды всех парней мгновенно обратились к волосам девушки. Они, и правда, были очень светлые, дивного жемчужного цвета. – Да, – подал голос Цусс – Я никогда не видел у немцев таких волос. А вы взгляните. Они же словно жемчуг. А не это потасканная солома, которую они гордо величают «светлыми» волосами блонд. Пирсон взглянул на девушку, та, вздохнув, чуть потянулась и прошептала ему на ухо на ломанном английском: – Я имя – Эстель. Уильям усмехнулся. Но ответил тихо, нее нарушая остальной дискуссии: – Значит, все же можешь по–нашему? Немка покачала головой и искренне попыталась объяснить, ну, как могла: – Nein, Я есть проблемы с грамматикой. Понимать, не говорить. Сержант искренне удивился, но кивнул: – Ладно, чудо небесное. Идем. Раз уж ты встала на нашу сторону, то отныне ни на шаг от нас. А что еще оставалось немке, кроме как кивнуть?