«Мы ушли за одеждой для операции. Взял твой Велрод. Скоро вернемся. Твой Пирсон.»
Девушка чуть улыбнулась и, сложив записку, сложила и спрятала в свой пенал. Ей очень нравились такие его небольшие послания от сержанта. Эстель прилегла обратно и, вытащив книжку из нагрудного кармана, стала читать. Пирсон раздобыл для нее где–то еще одну, на немецком. Она была чуть больше ее предыдущей – обе части «Человек Без Свойств». Пока она читала, незаметно пролетел час. Послышались шаги, и Жемчужинка решила притвориться спящей, чтобы посмотреть на действия Пирсона. В комнату вошел сержант. Уильям, увидев, что его подруга явно просыпалась, заметил раскрытую книжку у нее на животе, которую придерживали аккуратные тонкие пальцы. Сев рядом, думая, что его подруга спит, он аккуратно взял книгу, которая осталась у нее на животе, он отложил ее, заложив карандашом страницу. Он долго смотрел на личико девчонки, размышляя о своем. Когда он отвернулся, и было хотел встать, его ладонь оплели холодные пальцы немки. Сержант дернулся и повернулся к спутнице. Не открывая глаз, она улыбнулась, а Пирсон, усмехнувшись, навис над ней: – Ах ты, хитрая лиса. Эстель улыбнулась чуть шире, демонстрируя зубки: – Да я такая, хитрая лисица. Ам! – Резко поднявшись, она обхватила сержанта за шею и упала обратно, утягивая мужчину за собой. Уильям впервые за долгое время искренне рассмеялся, нависая над его подругой. Серебристый смех девушки сейчас, расслаблял его не хуже его виски. А ее искренняя улыбка, была дороже многого в этой бесконечной веренице военных действий. Убрав прядку с ее лба, сержант произнес улыбаясь: – Ну все, я съеден! Эстель в его руках была такой маленькой, что она спокойно могла спрятаться за ним. Сержант провел пальцами по щеке девушки, ощущая ее теплую, бархатную кожу под пальцами. Жемчужинка, чуть прикрыв глаза, лукаво улыбнулась: – Надеюсь, ты помнишь свое обещание, сержант? Уильям хмыкнул, проводя ладонью по щеке девушки: – Конечно помню, мисс лисичка. Эстель улыбнулась ему и прошептала: - Я тоже все помню. У площади перед Нотр-Дам. На следующий день, Камиль вызвала Жемчужинку на «серьезно поговорить». Пирсон удивленно проводил ничего не понимающую девушку взглядом. Однако его самого окликнул Тёрнер. Встав у стола, они обсуждали план нападения на гарнизон. Как распределить силы, кто и откуда выдвинется на позиции. Узнав о том, что Эстель отправляется с Кроули, Вивиан и Руссо, Пирсон тихо рыкнул. Ему совершенно не нравилась эта идея. Его Жемчужинка будет там, одна, в логове зверья, пока Руссо делает свое дело. Но Джозеф, заметив беспокойство сержанта, ободряюще произнес в полголоса, пока Кроули спорил с другим человеком из сопротивления: – С ней все будет хорошо. Эстель и Руссо разговаривали примерно час, и когда Эстель вернулась в комнату, то тихонько села, и, прижала ко рту ладонь. Она была сильно напугана и подавлена. То, что предлагала Камиль, было сравнимо с попыткой самоубийства. Атаке в лоб. Сидя на кровати, она чуть затравленно взглянула в окно, но собравшись, глубоко вздохнула. Логическое мышление и холодный ум стали ее подводить, с появлением в ее жизни сержанта. Эстель нередко ловила себя на мысли, что при его присутствии, в животе появляется странное ощущение, от которого хочется постоянно улыбаться. Но сейчас, ей нужно отринуть все ненужные мысли и хорошенько подумать. Во-первых, ей нечего боятся. Здесь о ней почти никто не знает, и узнать не смогут. Бывшая рядовая, ефрейтор авиации, одна из тысяч точно таких же. Сгинувшая где–то там, за чертой фронта, куда эти штабные крысы никогда не сунут нос. Во-вторых, единственная примета – жемчужные волосы, легко замаскировать. Девушка даже не заметила, как в комнату вошел сержант. Но Эстель была так поглощена размышлениями и проработкой линии своего поведения, что она не отреагировала, ни когда Уильям позвал ее, ни даже тогда, когда мужчина слегка потряс за плечо. Только когда Пирсон сел перед ней, и взял ее руки в свои, она вздрогнула, и перевела взгляд на него. Сержант напряженно спросил: – В чем дело? Ты в порядке? Жемчужинка немного помолчав, пояснила – Камиль хочет, чтобы она пошла с ними. Форма уже есть, поддельные документы готовы, и отказаться она уже не может. Пирсон это тоже узнал. Он пытался отговорить от этой затеи Кроули, но майор был непреклонен. Он настаивал на навыках Эстель, и на том, что равной ей в скрытности и манере убеждения нет. Скрипя зубами, сержант был вынужден признать правоту Артура. Жемчужинка тем временем продолжила, поясняя, что в гарнизоне, ей придется играть в помощницу Шнайдер. Обычную секретаршу–стенографистку. Подняв глаза на Пирсона, девушка пробормотала: – Ничего… Я справлюсь! Ведь это мой долг. Уильям, вздохнув, произнес: – Они могут справиться и без тебя… Эстель упрямо мотнула головой: – Я смогу сержант… Честное слово. – Уильям. – Что? – Меня зовут Уильям. Жемчужинка чуть улыбнулась, и произнесла: – Я знаю, что французы очень любят вино и танцы… Интересно, будет ли что–то подобное, когда вы освободите Париж? – Мы. Мы освободим Париж, – упрямо произнес Пирсон, делая упор на «мы». – Прекрати делить нас и себя. Ты больше не краут. Ты одна из нас. Жемчужинка смущенно улыбнулась, опуская взгляд. Пирсон, севший на стул, вдруг спросил, наконец уловив ее предыдущие слова: – Танцы? Мне кажется, что ты наверняка натанцевалась в свое время. Ну, я имею в виду, что… Эстель рассмеялась и произнесла, едва сдерживаясь от хохота: – Ой, ну что ты Уильям, я не пойду танцевать, я не умею! Сержант удивленно вскинул брови: – Не умеешь танцевать? – Ой не–е–ет, – смеясь произнесла Эстель, взмахнув изящной ручкой. – Я ведь ничего кроме стен школы, а потом училища не видела, да и ухажеров у меня не было. Так что, пока остальные девчонки бегали с мальчишками на танцы, я была поглощена лишь… Она подняла с пола одну из книг, которую читала, постучав пальцем по обложке: – Лишь книгами. Пирсон хмыкнул, но в голове сделал зарубку – ее обязательно надо сводить вечером на танцы. Собственно, у него уже было две задачи, которые он хотел выполнить. И вторая, пока что более реализуемая, чем первая.***
Наступил вечер пятницы, 25е число. Французы и американцы усиленно готовились. Три дня, Руссо и Эстель тренировались. Вернее сказать, тренировала Жемчужинка Камиль. Она учила ее, как говорить, ходить, даже как смотреть. Руссо иногда вечерами сидела в ступоре – так многому надо было научится, чтобы не вызвать подозрений. Эстель, первым делом, заставила Камиль научится гавкающей речи, вместо привычной, научила, как сделать голос ниже, чтобы он звучал жестче. Объяснила, что любые любезности ей должны быть чужды. Чтобы она, даже будучи простой военной атташе, должна смотреть на рядовых свысока, а с ней, как с секретаршей обращаться грубо. Но к счастью, как Эстель быстро научилась английской речи, так и Камиль быстро освоилась в этой системе. Эстель, чтобы замаскировать свои волосы, попросила найти сажи. С ее помощью, она утемнила волосы, чтобы они перестали быть столь приметными. Дальше, девушки пошли переодеваться. Жемчужинка помогла ей с макияжем. Орудуя тонко с помощью пудры, теней и сажи, она смогла буквально несколькими взмахами сделать лицо Руссо более суровым. На это понадобился целый час, все процедуры взъерошивания волос, макияж, особенно макияж, ну и наконец, одевание. Когда Камиль вышла, некоторые от нее даже отшатнулись – работа Эстель была безупречной. Руссо выглядела практически точь-в-точь как на поддельном фото. Уильям был как на иголках. Он думал, все искал момент, чтобы отдать кольцо своей подруге, но… Смущение и неуверенность останавливали его. Он в последний раз взглянул на лицо Жемчужинки и чуть улыбнулся ей, прошептав практически беззвучно: «удачи!». Девушка лишь кивнула, но на ее лице было написано беспокойство. Вивиан ждала в машине внизу. Кроули помог дамам сесть сзади, а сам сел спереди. Еще раз проверив, и перепроверив себя, свои документы и внешность, они тронулись. Начал накрапывать дождь, по крыше автомобиля застучали барабанной дробью капли. Эстель сидела, еле дыша, а Руссо, дернув Вивиан, произнесла: - Езжай по длинному пути, якобы мы из-за черты города. - Да, да, - отозвалась Харрис, сворачивая на другую улицу. Руссо, взглянув на сидящую рядом Эстель, решила подколоть: - А вы вообще знаете немецкий mon ami? Девушка холодно взглянула на Камиль: - Я - немка. Я служила в Люфтваффе, я была такой же, как они. Я ходила среди них, ела из их мисок, спала рядом с ними. Но я не стала для них своей. Пудель среди стаи волков. Сейчас мне выпал шанс исправить ошибку. И если понадобится, - девушка подняла взятый еще на базе пистолет. – Я перебью весь гарнизон. Руссо даже немного отсела, а Артур поежился – обычно эта немка разговаривала спокойно, ее голос переливался как горстка колокольчиков. Но сейчас, ее речь была похожа на рычание волка. Проведя какую-то часть пути в тишине, Камиль решилась все же спросить: - Но если ты сейчас с американцами, то… Как это вообще вышло? Эстель пожала плечами: - Предательство. Предал друг, спас враг, и карта перевернулась. Вивиан согласно кивнула, хотя не удержалась и добавила: - Это точно, есть одна причина, вернее один. - Мсье Пирсон? – улыбнулась Камиль. – Да, я видела их взгляды. Жемчужинка уже хотела волком выть – да что все прицепились с сержантом? Да, он ее спас, но он ведь ее друг! Вивиан усмехнулась, останавливаясь у поста. Немец, проверявший документы взглянул в салон и, оценив людей, повернулся к товарищу. Эстель толкнула в бок локтем Руссо и шепнула: - Рыкни на него. Пусть знает свое место. Когда немец вернулся, Камиль включила все накопленные навыки и прорычала, низким немного сиплым голосом: - Чего глаза вылупил? Долго я еще буду торчать здесь?! Пропускай нас, идиот чертов! - Простите фройляйн… Немец испуганно затараторил, и их пропустили мимо блок поста. Артур даже выдохнул, понимая, что взял с собой Эстель не зря. Жемчужинка знала свое дело. Оставался еще один блокпост на их пути, как девушка произнесла: – Повторите легенды. Моя– то простая, знай себе увивайся хвостиком да поддакивай, а вот вы двое, должны сыграть свои роли безупречно. Вытащив свои документы и заметки, оба остаток пути шептали себе под нос свои истории, подготовленные для проникновения. Сама Эстель положила свои документы в нагрудный карман, где им и положено быть. И вот, они у цели. Оставалось всего пара метров. Руссо прошипела, доставая нож–ручку: – Скоро этот кошмар кончится. Кроули только кивнул. Он понимал, какую роль отводит им обеим. Повернувшись назад, он произнес: – Помни, тебе Руссо, нужен Франц Шпигель. Ищи офицера в серой форме. Подкупить его стоило немалых сил, и это единственный наш шанс. Когда найдешь его, обменяй чемоданы, свой, на его. Будем надеяться, он раздобыл взрывчатку, чтобы снести ворота. – Не переживайте майор. – Увы, такова моя работа. Жемчужинка достала зонт и произнесла: – Камиль, сначала выйдет Артур, потом я, и как только я встану у дверцы, то я ее открою. Не ты, не Кроули, а я. Я твой секретарь. Подгоняй меня, кричи, ругайся. Помни роль. Кивнув, Кроули выдохнул и вышел. Потом вышла Эстель, открывая зонт и мелко семеня к дверце, где сидела Руссо. Француженка приняла самый надменный вид, какой смогла. Выходя она взглянула на Эстель и кивнув, они втроем отправились ко входу. Вивиан успела сказать: – Когда завершите операцию, я буду ждать спереди от гарнизона. Удачи. Эстель стояла, как и положено секретарше – чуть сутулясь. Кроули и Руссо сделали вид, что обмениваются любезностями, а потом пошли к воротам–арке. Их встретил гестаповец. Сначала был Артур. Потом Камиль: – Ваши документы, фройляйн. И дайте ваш портфель для досмотра. Руссо вела себя молодцом, легкая надменность, осанка, все чему ее учила Жемчужинка. Пока ее документы и чемодан досматривали, Гестаповец посмотрел на лицо Руссо: – Но, я вас здесь ни разу не видел. Какова цель вашего визита? Камиль сымитировала раздраженный вздох, но на самом деле, она немного нервничала: – Я приехала из Берлина, у меня документы от Герр Шпигеля для Полицайфюрера Генриха. И если вы не пошевелитесь, он их не получит в назначенный срок! Гестаповец кивнул, и портфель вернули: – Ваши документы в порядке, и портфель так же. Проходите, Фройляйн Шнайдер. Следующей на очереди была Эстель. Она нервно поправила прядку и протянула гестаповцу свое удостоверение. – Хм. Да, Ваши документы в порядке. Проходите, фройляйн Грезе. Руссо в этот момент рявкнула, прямо как по учебнику отыгрывая роль сурового военного атташе: – Пошевеливайся Хельга! Эстель побежала за Руссо, когда она размашистым уверенным шагом направилась в здание. Они вдвоем не услышали тихие переговоры Гестаповца и солдат у входа: – Симпатичная у нее секретарша. – Не говори. Может, пригласишь ее вечером на кофе? – Хайнц, не мели чуши. Судя по ее начальнице, эта зверюга Шнайдер меня порвет. Мужики рассмеялись, а Кроули, перемолвившись напоследок с девушками, вошел, и растворился в толпе. Руссо переглянулась с Эстель. Девушка лишь еле заметно кивнула. Первым делом, они направились в боковую часть холла, и там нашли одного из офицеров. Но он сказал, что офицер Фишер, которого они ищут в подвале. Руссо решила разделиться, и, повернувшись к Жемчужинке, произнесла, порыкивая: – Оставайся здесь Хельга. Когда выполним дела, ожидай меня на первом этаже. – Да, Фрау Шнайдер. Офицер, который сидел позади, немного улыбнулся Жемчужинке: – Вы можете пока провести время со мной, фройляйн Хельга. Девушка чуть сконфуженно улыбнулась и произнесла: – Раз у меня пока нет иных дел, то от чего бы и нет… Достав сигареты, она села рядом с ним закурив. Какое–то время, Эстель беседовала с этим оберстом, и пока что, все было как нельзя идеально. Оберст рассказывал ей о недавних событиях, а она лишь кивала и иногда изумленно прикрывала пальцами рот, от «неподдельного» удивления. Однако, как все хорошее бывает, Оберста вызвали в оберпункт, а Жемчужинка осталась куковать одна. Но и это не продлилось долго – к ней подошел тот самый гестаповец, которого они встретили на входе: – Извиняюсь, что вот так отвлекаю. Но может, вы были бы не прочь провести вечер в моей компании Фройляйн Грезе? – Почему бы и нет? Моя начальница ушла по делам, я пока свободна, но должна оставаться на первом этаже, по приказу Фрау Шнайдер. Гестаповец кивнул, а Эстель подумала, что сейчас, любой немец вызывает у нее отвращение. Вспомнив сержанта, она про себя трижды повторила: «Я справлюсь Уильям». Гестаповец отвел ее в комнату на первом этаже, где был бильярдный стол и уже около трех солдат. Представив свою спутницу, он налил кофе и протянул чашку Эстель: – Вот прошу, фройляйн. В целом, не смотря на то, что Жемчужинка находилась, словно в ловушке среди этих зверей, вечер проходил достаточно чинно. Мужчины были даже не прочь сыграть с ней в бильярд. Однако, план на случай у нее был – якобы случайно опрокинуть на себя чашку кофе. Прошло минут 40, с того момента, как девушка оказалась в компании гестаповца и солдат. Она сжимая зубы терпела «ненавязчивые» прикосновения оного, улыбалась и вела себя как того требует ситуация. Даже иногда флиртовала с офицером гестапо, вызывая одобрительные возгласы. Пока что, она выигрывала всего на пару шаров, от чего в солдатах проснулся азарт. Но еще через 20 минут, партия была прервана – прибежали еще трое из гестапо, говоря, что случилось ЧП. Ее временный товарищ наспех распрощался с девушкой, не без намека на дальнейшее продолжение вечера, и убежал вслед за своими. Эстель же напряглась – что-то пошло явно не так, как планировалось. Она бродила по первому этажу, и слышала то тут, то там, что, похоже, произошло убийство. Но паники пока не было. Гестаповцы носились по этажам, опрашивая документы и осматривая людей. Не обошли стороной и Жемчужинку. Девушка оказалась в небольшой комнате, куда ее привел человек из гестапо. Лишь по счастью, она успела спрятать свой пистолет Велрод еще в бильярдной, почувствовав, что что-то не так. Гестаповец сверил ее документы, а девушка вывернула карманы. Все что у нее сейчас с собой было, эта небольшая горстка конфет, и перьевая авторучка. К своему товарищу присоединился второй. Осмотрев все предметы, он даже пошутил: – Ну, ничего особенно криминального нет. Фройляйн Грезе, ваша начальница исчезла, а Герр Генрих был найден убитым в своем кабинете. Вы знаете, что могло произойти? Эстель и Руссо уже готовились к подобному. Девушка, ахнув, приложила руку ко рту: – Что? Боже, как это могло произойти? Вы уверены, что она исчезла? Ой, горюшко, горе, злосчастье, что же мне теперь делать?! Эстель мастерски отыгрывала истерику. Один из солдат даже немного растерялся и, взяв за руку девушку, произнес: – Прошу вас фройляйн успокойтесь, вы вне подозрений – все свидетели видели вас исключительно на первом этаже. Но может, вы знаете, или замечали странное поведение Фрау Шнайдер? – Нет, нет, она была такой же, как всегда! Гестаповцы переглянулись, обдумывая как им быть теперь. С девушкой остался один из них, а второй убежал дальше. Чтобы немного успокоить секретаршу Шнайдер, второй даже налил ей стакан коньяка. Пришлось его выпить, продолжая игру. Девушка сдавленно пробормотала: – Боже, если об этом узнают в Берлине… Ответить Гестаповец не успел – раздался оглушительный взрыв, а южные и северные ворота были разнесены в щепки.***
Пирсон сидел за машиной, чуть позади него Дэниелс. Все силы американцев были рассредоточены по улицам. Тёрнер сидел за другой машиной в противоположном конце улицы. Цуссман, Айелло и Стайлз были так же кто где – за машинами, почтовыми коробками и газетными киосками. Американцы притаились. Сержант был как на иголках, но вида не подавал. Рэд поднял карманные часы, сверяя время, и прошептал: – Что–то не так. Опаздывают. Нужно выдвигаться. Но Уильям строго оборвал: – Нет. Не стреляй, пока ворота не будут взорваны. Будь наготове. Даже отсюда, за квартал от гарнизона, взрыв был поистине оглушающим. Яркий столб пламени, сопровождавший взрыв поднялся аж до крыши здания. Немцы, стоявшие неподалеку, тут же растерялись, и, запаниковав, потеряли бдительность. Пирсон крикнул: – Вот наш сигнал! Вперед парни, без нас им гарнизон не удержать! Прорываясь вперед, и отстреливая немцев, Тёрнер рявкнул: – Быстрее! Крауты просто так не сдадутся! Улицы мгновенно, как по щелчку пальцев, охватил хаос боевых действий. Бойцы сопротивления забрасывали кубельвагены противника коктейлями Молотова, раздавались выстрелы, фрицы падали как подкошенные, а на них еще и напирали американцы. Перестрелка была быстрой – немцы, не ожидавшие такого отпора, вынуждены были трусливо отступать к гарнизону. Пирсон наседал на бойцов: – Шевелитесь! Вперед, вперед! Когда они вышли на мост, сержант понял – легко им гарнизон не взять. Пулеметчики, которые охраняли гарнизон, поливали огнем людей из MG–35 и MG–42. Уцелевшие были вынуждены прятаться за разного рода укрытиями – за брошенными автомобилями и грузовиками, за парапетами и ящиками. Мост оказался труднейшей из преград – навстречу сопротивлению выехал SdKfz 251. Пирсон едва успел пригнуться, как пулеметчик открыл огонь. К счастью, Дэниелс вовремя успел его пристрелить. Немцы отступали, вот он гарнизон. Многие пленные фрицы сдавались, но это был не конец. Кроули и Руссо, которых встретила группа, добивали оставшихся краутов во дворе здания. – Гарнизон почти чист! – крикнул Кроули, пристрелив последнего бегущего краута. – Нет, еще не все! – это уже была Камиль. Артур перезарядил автомат и добавил: – Фрицы так просто не сдадутся и скоро начнут контратаку! Нам нужно укрепится в гарнизоне, устроить линию обороны. Сержанта интересовал лишь один вопрос: – Где Жемчужинка? Руссо встала и произнесла: – В гарнизоне. Мы разделились, она где–то в северном коридоре, в здании. – Что?! Пирсон, оттолкнув Кроули, ринулся к зданию, а Тёрнер лишь придержал майора – действия сержанта не противоречили приказам. Уильям опасался самого худшего исхода. А пока Кроули, Дэниелс и Цуссман зачищали северное крыло, с выходом на площадь, он выбил дверь у северных ворот, и, оказавшись в коридоре, тут же, встретился с гестаповцем. Солдат даже пикнуть не успел, как был пристрелен. Оглядываясь, Пирсон шел вперед. Присев у стены, он вслушивался, зная, что есть еще враги. Однако, спустя пару мгновений, он ощутил, что в его затылок уперлось холодное дуло. Сержант уже успел мысленно попрощаться с жизнью, перехватывая Томпсон для рывка и выстрела, как услышал за спиной знакомый голос: – Нехорошо вот так, пройти мимо всех комнат, и не осмотреть их на наличие врага, сержант. А если бы вышел другой солдат? То тогда вы бы так и не выполнили своего обещания. Пирсон обернулся, и увидел свою Жемчужинку. Она ласково ему улыбнулась, а сама, подняла руку, и, не переставая улыбаться, пристрелила несущегося на них солдата: – Лежать псина. Уильям поднялся и наконец, обнял девушку, желая убедиться лично в ее сохранности. Но девушка была цела и невредима. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она шумно выдохнула: – На самом деле я сейчас сильно испугалась... Он держал меня здесь, и, услышав, как кто–то вышиб дверь, только тогда вышел из комнаты. Пирсон лишь зарылся носом в локоны его подруги. Сажа с них уже почти сошла. Послышался грохот и здание содрогнулось. Девушка в его руках даже немного сжалась. Уильям отпустил ее и, взяв за руку, произнес: – Пора уходить. Наши бьются у гарнизона, началась контратака, мы должны помочь. – Не вопрос, – ответила Эстель, вытаскивая из–под полога у стены FG 42. – Идем. У меня уже давно руки чесались. Особенно после всех сальностей, что я вытерпела. Услышав о последнем, сержант от ярости зубами скрипнул. И ему было плевать, что это ревность. Он не хотел, чтобы эти гиены лапали его подругу. Бой у стен, наверное, не забудет никто – летели как град коктейли Молотова, пули свистели над головами. Эстель, вышедшая с Пирсоном из–за угла восточных ворот, умудрилась одной обоймой положить сразу 8 человек у парапета моста, которые были отвлечены людьми на втором этаже. Скорострельность и калибр позволял ей в лоскуты рвать врага. На брусчатку летели ошметки плоти, и лужами растекалась кровь. Жемчужинка была скупа на сантименты, отстреливая врага. Рядом с сержантом ее неуверенность испарялась, уступая место чистой ярости и злобе. Присев у машины, она прорычала: – Ни один из вас сегодня не добежит до своей норы. Пирсон, шепнув совсем рядом с ушком девчонки, помнил о дне их встречи: – Так стреляй. И меться точно, черт тебя дери! Девушка чуть улыбнулась и произнесла, подстрелив еще двоих, после Уильяма: – Ну раз ты так заговорил, ты несешь меня до площади. Я ведь.. аргх! – она едва успела попасть в голову бегущему огнеметчику. – Хромаю! Они с сержантом лихо скашивали наступающего волнами врага. Немцы пытались использовать Сену, но Эстель уже после первых трех фрицев держала на прицеле лестницу с набережной. Во второй этаж попал снаряд панцершрека, оттуда успел спрыгнуть вниз Цусс, а следом, вывалился еле живой Дэниелс, оглушенный после попадания. Увидев, как пулеметчик на SdKfz 251 прицелился в Дэниелса, девушка успела отреагировать быстрее Пирсона, прогремела очередь, и парень свалился на бок машины, окропляя бронированный корпус свежей алой кровью. А через секунду, Рональд выстрелил из панцершрека, и бронемашина вспыхнула как спичка. Победа была безоговорочной, но Эстель не успокоилась, пока не пристрелила последнего отходящего через мост краута. Немцы отступали. Они бежали, а город, стонавший от их оккупации несколько лет, яростно оказывал сопротивление, вытесняя врага. Реяли флаги и слышались радостные, надрывные крики победы. На площадь у Нотр–Дама, выбежал француз и, вскочив на ящики, махал флагом Франции, крича что есть мочи от радости о победе. Уильям поднялся, и, подхватив девушку, которая успела немного вскрикнуть, отправился к месту встречи у ворот Гарнизона. Сержант почувствовал эмоциональный подъем после боя, хотя обычно, не чувствовал ничего, кроме опустошения. Эстель все же спрыгнула с его рук, посмеиваясь, и они вдвоем уже подошли к Тёрнеру, Вивиан, Кроули и Руссо. Джозеф улыбнулся им обоим, хваля и их, и Дэниелса и Цуссмана: - Вы превосходно потрудились. Просто превосходно. Руссо радостно улыбалась и обняла Артура: - Справились! Кажется, даже сама француженка не верила, что Франция освобождена. Она приподнялась на носочках, обнимая Артура. Кроули широко улыбался, поглаживая по-дружески девушку по спине. У Камиль даже голос от радости подрагивал: - Де Голль с войском входит в город! Пирсон, стоявший в это время со своей подругой рядом, усмехнулся, защелкивая предохранитель на своем Томпсоне: - Похоже, мы все-таки отведаем икры и шампанского. Жемчужинка оглядев счастливые лица, и сама улыбалась. Вдруг, она достала из-за пазухи кулек, обычный бумажный пакет и шепнула на ушко Тёрнеру: - Лейтенант, у вас есть зажигалка? Удивленный Джозеф, протянул ей необходимое. Девушка раздала по палочке этого нечто каждому из стоящих и произнесла: - Это надо отметить господа и дамы, согласны? Эстель подожгла фитили, и велела поставить эти штуки на землю, ну или просто крепко держать на вытянутой руке фитилем вверх. Когда фитили догорели, в небо вырвались залпы фейерверка. Никто из стоящих не поставил фейерверк на землю, а стоял и смотрел вверх, как в небе взрывались красочные залпы. Вскоре, к ним присоединился и остальной город – небо вспыхнуло десятками фейерверков. Люди улыбались и кричали, кто-то раздобыл даже бенгальские огни. Люди были счастливы. Вивиан радостно произнесла, перекрикивая залпы салюта: - Ну вот, отличная новость, не так ли Кроули? Артур улыбался, и, наблюдая за красочными всполохами, произнес: - Назад пути нет! Франция вернула себе Париж! Пирсон лишь усмехнулся, ему хотелось сказать, что это далеко не конец войны, но сейчас ему не хотелось разрушать момент счастья людей. Эстель выкинула окончившийся заряд в лужу, на случай «запоздалого» старта, и отдала пакет людям на площади. В нем было еще около тридцати зарядов фейерверка. Естественно, радующиеся парижане обрадовались этому. А Эстель достала что-то еще. Пирсон удивленно отошел с ней подальше, почти к углу здания, пока Тёрнер и компания стояли рядом друг с другом у ворот, обнявшись и наблюдая за залпами в небе. В руках Жемчужинки оказалась дымовая шашка. Она выдернула чеку и шепнула сержанту, когда он прижал ее к стене и навис над ней: - Я люблю эти штуки… Не хуже фейерверков, не так ли, сержант? Шашка, брошенная на брусчатку, взорвалась, окружив их дымом, но люди вокруг, пребывая в эйфории, совершенно не обратили внимания на это. Пирсон прижал к себе эту шаловливую девчонку и наконец, коснулся ее губ, немного, притягивая ее к себе. Эстель ответила ему с нежностью, прижимаясь к сильному телу, и совершенно перестав обращать внимания на что либо. Пирсон отпустил ее только через пару минут, когда дым вокруг них уже начал развеиваться. Эстель чуть покраснела, а Уильям усмехнулся, когда она ему шепнула: - У тебя щетина… Колючая такая. Пирсон нашел в себе силы отшутится, пытаясь перекрыть свое смущение и радость: - Считай, я противотанковый ежик. - Ну тогда не страшно, летчик не боится противотанковых ежей, - усмехнулась девушка, и наградила Уильяма еще одним долгим и тягучим поцелуем.