***
Ира принесла в школу яблочный пирог. Какой-то новый рецепт, который девушка решила попробовать приготовить, а результаты принесла парням. Естественно, ели они его во время большой перемены в столовой, взяв себе горячего чаю. — Мы точно не отравимся? — спросил Арсений, рассматривая срез. — Антон уже ел мою еду, как видишь, жив, здоров, — фыркнула Кузнецова. — Да что сделается этой детине, а у меня желудок слабый, — проговорил Попов, замечая, как лучший друг делал большой укус. — Ну как? Шастун показал большой палец и продолжал активно жевать. Ира победно кинула взгляд на Попова, который медленно сделал небольшой укус. Дима смотрел на всю эту картину с улыбкой на устах. А как иначе? — Реально вкусно, — выдохнул Арсений, качая головой. — Конечно, вкусно, — добавила Кузнецова, взявшись за стакан с чаем. Теперь и Позов решился попробовать. Аппетита опять не было, но сегодня он еще ничего не ел, так что чем не первый прием пищи. Подросток аккуратно подался вперед и сделал первый укус. Пирог оказался мягким и нежным, тесто буквально таяло на языке, сладкие кусочки яблока были просто идеальным дополнением. Сделав еще один укус, Дима осознал, что это блаженство уже пробовал. Точно такой же пирог делала мама. Она всегда доставала пломбир для такого десерта. Иногда пирог подгорал, но внутри всегда оставался мягким и нежным. Позов всегда знал, что мама готовила пирог, по запаху, который заполнял всю их квартиру. Он откусил еще, но уже понимая, что это не мамин пирог. Такой же вкусный, воздушный, сладкий, но не мамин. Этот сделала Ира, безусловно, у девушки все получилось. Но это не мамин пирог и больше он маминых пирогов не поест. — Дим, что, не вкусно? — тихо спросила Кузнецова, смотря прямо на него. — Очень вкусно, — ответил Дима, смотря на своей недоеденный кусок. — Ты молодец. Он не видел, как Ира с Арсением переглядывались и синхронно пожимали плечами. — Если ты больше не будешь, то давай я доем, — спокойно сказал Шастун. — Антош, ты не лопнешь? — спросила девушка. — Нет, я малоежка. Все, что ни ем, все мало, — хмыкнул Антон, разводя длинные руки в стороны. Позов лишь слабо улыбнулся и пододвинул ему свою тарелку.***
— Настроение у тебя сегодня неважное, — это не вопрос, а констатация факта. — Что-то случилось? В школе? Может быть, поссорился с Арсением? — он отрицательно покачал головой. — С отцом? — Нет, все как всегда, — выдохнул Дима. — Тогда о чем ты думаешь? — О маме, — совсем тихий ответ. — Это потому что у нее скоро день рождения? — кивок головы, и Воля о чем-то задумался. — Что вы обычно делаете с папой в этот день? — Ничего. Ну, он раньше напивался, а я отсиживался в своей комнате. До этого он всегда ездил на кладбище, — Позов отвечал медленно, не смотря на специалиста. — А ты не ездишь с ним? — Нет, я там был всего один раз. На похоронах. — Почему ты не ездишь? Боишься? Или тебе там плохо? — сыпал вопросами Павел Алексеевич. — Я не знаю, — Дима покачал головой. — Может быть, я все еще не смирился с ее смертью? — Возможно, терять близких очень сложно и больно. Подросток долгие минуты ничего не говорил, смотрел куда-то вниз и правой рукой сжимал пальцы на левой. Воля явно включил режим ожидания, ничего не говорил и не спрашивал, а просто ждал, даже звуков никаких не издавал и старался совершенно не шевелиться. Было так тихо в кабинете, невольно казалось, что вся планета на миг остановилась. Поставили на паузу весь этот мир, чтобы дать ему собраться с мыслями. А потом Дима заговорил: — Когда мамы не стало, все внутри меня словно вымерло, очень долго плакал, но потом после всех поминок я больше ничего не чувствовал и ничего не хотел, — он говорил все это однотонно и медленно. — Делал все на автомате, ходил в школу, ел, спал. Отцу было особо не до меня, он переживал свое горе, и чтобы с ним не пересекаться, я забыл о существовании кухни, аппетита все равно не было. Я мог поесть у Иры или в столовой, только один раз в день, а то и в два. Учебой занимался поначалу, чтобы не приставали, а потом чтобы чем-то себя занять. Мне казалось, что все пройдет, но все только усугублялась. — Ты скучаешь по маме, Дим? — Да, очень, — выдохнул Позов. — Почти каждый день вспоминаю о ней. — Она, как любая мать, хотела, чтобы ее ребенок был счастлив, — это прозвучало неожиданно, но метко. — Мама хотела, чтобы ты был счастливым человеком. То состояние походило на счастье? — Нет, — тихо и немного растерянно ответил Дима. — А сейчас? Сейчас тебя можно назвать счастливым? После этого вопроса он явно задумался, но ненадолго. — Наверное, да. Наверное, можно, — подросток закачал головой. — Так, наверное или можно? Счастье — это очень размытое понятие, у каждого оно свое. У Димы были друзья. Была Ира, которая заботилась и волновалась о нем больше, чем о себе, которая всегда была рядом, поддерживала и помогала. Был Антон, который неожиданно стал для него другом, причем готовый на все. Совсем недавно Шастун врезал в морду совершенно незнакомому парню. Позов шепнул кое-что своему парню на улице, а мимо проходящий незнакомец тихо выругался, что они пидоры. Он сам ничего не понял, а Антон уже за них заступился. Не только за своего лучшего друга, но еще и за него. Самое главное, у него был Арсений, самый прекрасный на свете человек, который мог так долго и с любовью смотреть на него, который заботился о нем, приносил резаные фрукты в школу, каждый день спрашивал, а как он. Возможно, Попов еще не полюбил его так сильно, как заявлял, но это было не важно. Дима сам только сейчас начал любить его по-настоящему, то что было раньше, это так, подростковая влюбленность, всплеск гормонов, чувства только недавно начались. Еще был отец, который, несмотря на свои заморочки и сложный характер, принял его ориентацию и неожиданно появившегося парня. Сейчас они больше походили на отца с сыном, чем были когда-то. При этом у Димы было будущее, были планы и цели. Он хорошо учился и планировал поступать в мед. Да, будет сложно, но был к этому готов. У него все это было. А здоровьем Позов занимался сейчас. Так счастлив ли он? — Да, я счастлив. Воля растянулся в какой-то победной улыбке. — Хорошо, думаю, теперь тебе надо навестить маму и попрощаться, — мужчина чуть подался вперед. — Пора отпустить ее, Дим. Она всегда будет с тобой, в твоем сердце, но с ее смертью твоя жизнь не закончилась.***
Почти всю дорогу они не разговаривали, только радио в салоне машины тихо бубнило на фоне. Отец сделал вид, что не удивился его решению поехать вместе. Наверное, мужчина ждал этого, или же Воля рассказал. Диме вообще иногда казалось, что психоаналитик общался больше с отцом, чем с ним. Возможно, это был такой метод работы с ними двумя. За городом снега было больше, да и температура там была ниже. Позову пришлось застегнуть куртку до самого конца и спрятать нос в воротник. Куда именно идти, он не знал, вернее не помнил, поэтому аккуратно ступал за родителем, смотря под ноги. Атмосфера была гнетущая. Несмотря на белизну вокруг от снега, эти деревянные кресты, мраморные памятники, венки разных размеров и одиноко каркающие вороны невольно заставляли вздрагивать, так еще и мурашки покрыли кожу. Наконец-то они пришли, зашли по хрустящему снегу через оградку и остановились напротив памятника. Дима поднял голову и посмотрел на улыбающуюся маму. Отец выбрал красивое фото, где она еще не болела, имела длинные волосы, и улыбка такая живая. Родитель принялся убирать снег, потом воткнул цветы и оставил угощения, а он все никак не мог собраться с мыслями. — Хочешь, я оставлю вас? — тихо спросил отец, когда закончил и выпрямился. — Если тебе не сложно, — выдохнул Позов, быстро посмотрев на него. Мужчина кивнул головой, а потом ушел из его поля зрения. Дима обернулся и понял, что отец отошел на несколько метров, но специально остался, чтобы потом подросток смог выбраться из кладбища. Позов тяжело вздохнул и опять посмотрел на нее. — Привет, мам, — прошептал он, хотя отец все равно не слушал бы, но громче не смог. — Прости, что не навещал тебя, просто было сложно, — какой-то ком подкатил к горлу. — У меня все хорошо, учусь, недавно появился парень. Он бы тебе понравился, — Дима покачал головой, будто соглашаясь со своими же словами. — Я стараюсь быть счастливым, мам. Я очень скучаю, но мне надо жить дальше. Надеюсь, там, в раю тебе есть чем заняться, когда-нибудь мы обязательно встретимся, но позже, мне нужно прожить свою жизнь. Счастливую жизнь, хоть и без тебя, — он смахнул ладонью маленькую слезинку. — Люблю тебя, мам. После последних слов Дима развернулся и отправился к отцу, чтобы вместе вернуться домой. На обратном пути они не молчали, а обсуждали, что будут готовить на ужин и что нужно купить в магазине.