— Сможешь продержаться, да?

Их группа решила отпраздновать экватор сразу после последнего экзамена. Не сказать чтобы эта пьянка чем-то отличалась от всех предыдущих, что устраивали заводилы их группы, но парни утверждали — этот вечер наделён особым смыслом, половина университетского пути пройдена! Вроде как часть ушата говна на себя вылили и осталась всего лишь другая половина.   Сынмин тяжело вздыхал. Он нечастый гость таких вечеринок. По правде, каждый раз Мин удачно отмазывался от предложений «сходить выпить и развеяться», поступающих от его одногруппников. Но от дурацкого «экватора» отделаться не удалось.   — Целая эпоха уходит, — уверял его Чонин, — вся группа соберётся, ты не можешь такое пропустить, Минни.   Сынмину было лень, безумно. Он видел этих ребят почти каждый день в универе и не слишком-то скучал по выходным. Но Чонин был непреклонен, в прямом смысле этого слова. В условленное время он зашёл за Сынмином, забрал его на вечеринку, вручил первую банку пива «чтобы рожа была не такой кислой» и регулярно поглядывал в сторону Кима из своего уголка, где сам Нини открыто флиртовал с каким-то старшекурсником по фамилии Бан.   — Какой отстой, — выдохнул в горлышко бутылки Сынмин. Та отдалась глухим звуком, как звучат почти пустые склянки. Мин поднял её на уровень своего лица и с удивлением понял, что этикетки отличаются, а голова немного кружится и клонит в сон.   — Никогда не видел, чтобы ты пил так много, — донеслось справа очень знакомым голосом.   — Это первая, — ответил Мин.   — Пятая, — парировал Хёнджин, накрыв плечо Кима своей ладонью. Та показалась парню очень горячей, но неожиданно приятной, поэтому он не стал сбрасывать её.   — Это пятая, — повторил за ним Сынмин, расплываясь в глуповатой улыбке. С сонливостью пришла какая-то лёгкость и набирающее обороты чувство безграничного веселья. Сынмин сделал ещё один глоток и почувствовал себя бесконечно глупо, но впервые в жизни его это совсем не заботило.   С Хёнджином он не ладил. В том смысле, что не разговаривал и не контактировал, а все попытки со стороны Хвана пресекал.   — Ты слишком красивый, — выдаёт Сынмин, — и такой же самоуверенный. От тебя будут одни проблемы.   — О, ты считаешь меня красивым? — улыбнулся ему Хёнджин и пододвинулся немного ближе.   Сынмину противопоказано пить и этим всё сказано. Он поднял взгляд вверх, на Хвана, и ему показалось, будто смотрит в глаза змею-искусителю.   Мин шумно сглотнул и отвёл взгляд.   — Ты не настолько красивый, насколько о себе думаешь, — дурацкая попытка перевести разговор в другое русло, на которую Хёнджин отреагировал лишь тихим смехом.   Потому что в полумраке, под дешёвой гирляндой тёплого света из звёздочек, Хёнджин выглядел ещё красивее, чем при свете дня.   — Значит, от меня одни проблемы? — сказал Хёнджин и наклонился ближе, к самому уху.   — Готов поспорить, что да, — перешёл на шёпот Сынмин. По позвоночнику пробежала приятная дрожь.   — Так давай поспорим.   — Давай, — согласился Мин недослушав.   — Что ты продержишься и не ответишь на мой поцелуй.   Стало жарко.   — Давай, — повторил Мин, пьяно выдыхая.   Вокруг играла громкая музыка. Кто-то танцевал, кто-то выпивал и шумно разговаривал, а кто-то зажимался по углам. Из-за скудного освещения и не разобрать, чем именно заняты другие. Сердце Сынмина ухало в груди. Ноги чувствовались будто чужими, словно ещё чуть-чуть и они разъедутся в стороны. Он облегчённо выдохнул, когда ощутил спиной крепкую стену, надёжный источник опоры.   — Ну так что? — Хван наклонил голову вбок и чуть прищурился, — ты готов поспорить на это? Если ты даже не шелохнёшься и будешь стоять спокойно — то ты выиграл. И это будет значить, что я не такой красивый, как я думаю. И я от тебя отвалю.   — Я согласен, — пожалуй, слишком быстро ответил Сынмин, чем мог бы задеть любого человека, но не Хван Хёнджина. Тот хмыкнул, улыбнулся как-то странно и прижался всем своим телом к Мину, вдавив его в стену. В голове успела проскользнуть только мысль «откуда в нём так много силы». А потом стало пусто.   Потому что Хёнджин коснулся своими влажными, мягкими, пухлыми, неожиданно сладкими и безумно охуенными губами к губам Сынмина, и весь мир вокруг будто закружился.   Быть может, дело было в пиве. Или в Хван Хёнджине, который охуенно целовался и ни в коем случае не нравился Сынмину. А может быть, звёзды (на гирлянде над ними) сошлись и момент был удачный. Но Мину почему-то захотелось, чтобы всё это не заканчивалось.   Ладони Хвана накрыли его талию и поползли вниз. Они скользнули в задние карманы джинс и бесцеремонно сжали чужие ягодицы. Сынмин шумно выдохнул в поцелуй, чуть приоткрыв губы, чем Хван в ту же секунду воспользовался.   Он целовался жадно, прихватывал за губу, оттягивал её на себя, засасывал и не оставлял Сынмину ни единого шанса на безразличие. Младший буквально задыхался от напора, от тёплых губ, от влажного поцелуя и горячего дыхания. Хвана было слишком много.   У Сынмина не было ни единого шанса.   Он терпел только первые несколько поцелуев, а потом перехватил инициативу и поцеловал старшего с упоением, будто не мог напиться после выматывающей тренировки.   Хвана слишком мало. Сынмину нужно больше. Он накрыл бока парня своими горячими ладонями и скользнул пальцами под чёрную полупрозрачную лёгкую рубашку Хвана, открытую настолько, что, если приглядеться, можно было увидеть очертания ореолов сосков. Мин шумно сглотнул. В памяти возникло, что они у Хвана тёмного оттенка. В штанах у Кима стало тесно.   — Вот же сука, — прохрипел Мин в поцелуй, прикусывая губы Хвана зубами. Воздуха не хватало, горло пересохло, но хотелось ещё. Больше поцелуев, больше прикосновений и больше самого Хёнджина.   — Назови меня сукой ещё раз, и я возьму у тебя в рот при всех, — горячо и быстро на выдохе произнёс Хёнджин, вжимаясь своими бёдрами в пах Сынмина. Тот сглотнул отрывисто и не успел что-то ответить, как между ног втиснулось чужое колено и упёрлось прямо в самую чувствительную область.   Сынмин почти задохнулся от этого. Он бросил взгляд в сторону: вокруг слишком много людей, вся группа в сборе, в общем человек двадцать, даже больше. Но алкоголь в крови подсказывает: «Им плевать на тебя, Сынмин. Здесь слишком приглушённый свет, чтобы кто-то обратил на вас внимание».   — Я бы опустился перед тобой на пол, — вышептывал на ухо Хван, массируя промежность Мина коленом, — взял в рот твою охуительно горячую и вкусную головку и отсосал так, что ты не забыл бы это до конца своих дней.   — Блядь, Хван... — Сынмин шумно сглотнул и поддался бёдрами навстречу, с силой обтираясь и чуть подрагивая от ощущений.   — Я готов кончить от одной мысли, что ты будешь держать меня за волосы и трахать меня в глотку, пока по моим щекам текут слёзы. Тогда твоё лицо точно не было бы таким отстранённым. Каким бы оно было, когда ты стал размазывать сперму по моим щекам, а я умолял тебя дать мне проглотить хоть немного, а, Сынмин? — у Хёнджина дыхание сбилось, будто он марафон пробежал. На лбу у него проступил пот от слишком горячей, почти обжигающей близости и быстрых поцелуев.   Сынмин будто онемел. Он не способен подобрать слов в ответ. Силы остались только на то, чтобы двигаться навстречу таким нужным и грубым прикосновениям к своему члену через тонкую джинсовую ткань.   — Я так часто думаю об этом, Сынмин, — признался Хван совсем тихо, прикусывая нежную мочку уха зубами. По телу Сынмина пробежала первая волна удовольствия. — Когда я растягиваю себя двумя пальцами в ванной комнате, я представляю только тебя. Как ты делаешь меня своим, берёшь быстро, без лишних нежностей, шлёпаешь по ягодицам и двигаешься, как тебе нравится.   У Сынмина уши заложило. Он впился пальцами в бока Хвана, как за что-то единственно реальное в тот момент. Хёнджин задыхался быстро от грубых прикосновений и простонал низко что-то неразборчивое.   Силы закончились. Закончились и слова.   Они шумно дышали губы в губы и смотрели друг другу в глаза, и если внешне Сынмин и пытался сохранить спокойствие, то влажный взгляд выдавал его с головой.   — Сможешь продержаться, да? — почти ласково прошептал Хван, убирая прядь волос Мина ему за ухо.   Сынмин не узнавал его. Быть может всё это алкоголь, магия полумрака и просто Луна в Юпитере, но Хван казался ему таким красивым тогда, что сердце глупо ёкнуло. Хван расплылся в какой-то мягкой расслабленной улыбке и поцеловал в губы Мина почти нежно, без языка и укусов.   Сынмин ощутил острое желание, чтобы эти поцелуи никогда не заканчивались.   — Хочу трахнуть тебя, — выдохнул в губы Хёнджину Сынмин как-то отчаянно, прикусывая за нижнюю зубами после фразы.   — В следующий раз, детка, ты слишком пьян сейчас, — прошептал ему в ответ Хван, заметно вздрагивая от слов визави.   — Обещаешь?   — Обещаю, Сынмин. Потому что я выиграл. И это значит, — сердце Мина замерло, — что ты теперь мой.