Every move you make

Питер.

I’m not gonna try and make it even, You’re way ahead by now. I’m not gonna try and make it all even, Even though I know how. And everyone thinks I dodged a bullet But I think I shot the gun. Я не буду даже пытаться отомстить, Тебя уже не догнать. Я не буду даже пытаться отомстить, Хотя я знаю как. Все думают, что я уклонился от пули, А мне кажется, что стрелял я. Greg Laswell — Dodged A Bullet –Ты выглядишь так, будто пил всю ночь!.. — голосом Мэй можно было бы, наверное, резать стекло — столь остро безжалостен он был. Питер слабо поморщился. –Вообще-то выпускные для того и созданы… — казалось, что слова выталкиваются из горла не так резво и легко, как обычно, а будто требуют усилия. Он чуть прочистил горло. Мэй издевательски улыбалась, глядя на него из-за кружки. –Я думала, на выпускных есть еще множество интересных занятий!.. — она однозначно решила сегодня саркастически подкалывать его. — Ну там, эти ваши подростковые исследования… Так, это уже было абсолютно не смешно! –Вот уж хватит! — чуть более нервно, чем собирался, воскликнул он и тут же поморщился. Голова не болела, нет, спасибо регенерации. Но была тяжеловата. В эту самую минуту он злился на себя за все произошедшее… Питер взъерошил волосы на затылке, надо принять душ… и смыть себя… эмм, все, что можно. Вернувшись домой в 4 утра в состоянии прострации, легком опьянении и с нервным смехом, распирающим его грудную клетку изнутри, он просто обессиленно стянул с себя маску и завалился спать… в костюме под одеяло! Когда проснулся утром пару часов спустя и обнаружил сей факт, он пришел в ужас от этого безрассудства! А если бы Мэй зашла?.. И нашла его в костюме, пускающим слюни на подушку?! Он стянул костюм и выпил три стакана воды на кухне — благодаря вселенную, что в субботу тетя не вставала рано. Так дело не пойдет. Лучше не пить в официальном виде… Карен периодически укоряюще выводила на экране шкалу с уровнем промилле – зачем мистер Старк сделал такую шкалу?!.. Ответа на этот вопрос не было. При воспоминании о «пить» он почувствовал напряжение в шее. Лучше вообще… больше… никогда… –На, тебе не помешает, — она поставила перед ним чашку с черным кофе — обычно он презрительно морщился, но сейчас это было хорошим решением — и вытолкнула из блистера капсулку обезболивающего рядом. Она все еще издевалась, Питер чувствовал это. Но глядела с интересом, будто он отчебучил что-то новое. — Если ты хочешь экспериментировать с алкоголем, то лучше делай это под крышей дома, так все же будет безопасней!.. Я никогда тебе ничего не запрещала, Питер, можешь позвать друзей… Я знаю, что у тебя есть голова на плечах. Голова на плечах? Он чуть не застонал вслух. У него, у Питера Паркера?.. Если она и есть, то вчера у нее точно был выходной! Или же его мозги перегрелись от экзаменационной недели? И все, что от него осталось — это розовая идиотская кучка эмоций. Позвать друзей? Каких именно?! Он с выдохом уронил голову на скрещенные руки на столе, упираясь лбом в запястья. Порция субботних нотаций… Мало ему страданий за эту неделю. –Я понял… не повторится такого! — глухо пробормотал он в столешницу. Еще не хватало, чтобы что-то подобное когда-нибудь повторилось!!! ООоооо, Питер готов костьми лечь, чтобы ничего… никогда… Мэй однако была настроена решительно и социально активно. –Как прошла вечеринка? — спросила она, нацепляя очки и раскрывая свой субботний еженедельник по финансам — ей нравилось заказывать периодические бумажные издания, чувствовать себя подчеркнуто селф-мейд, коей она и была, но атрибуты ее развлекали, сколько Питер ни шутил, для чего ей знания о макроэкономике. Питер постарался не поморщиться от вопроса. Он закинул в рот таблетку — она показалась тоже неожиданно такой большой, что не пролезала в его глотку, наверное от обезвоживания и пересохшего рта, и он скорее запил ее горячим кофе. Черт, без сахара!.. Питер поднялся, чтобы подсластить свою кофеиновую горькую пилюлю, и заодно скрыться от ее внимания. Распахнул полочку над варочной панелью. –Эмм… неплохо, — фальшиво оптимистично ответил он, избегая ее взгляда, уставился в окно. Она кинула на него взгляд в ответ — оценивающий. –Как-то мало энтузиазма… Какие планы на сегодня? Все планы Питера были — лежать на кровати, думать и страдать… думать… ооооээм, обо всяком. Мать его. –Никаких, — быстро ответил он. — Может, погуляем с Недом и Эм Джей, — он всерьез рассматривал такую возможность. Интересно, чем закончился их вечер. Он уселся снова на свой стул, и противно звякнул ложечкой о края чашки. –Это хорошо, а то ты бледный, как больной интеллигент, не видящий света, хотя… я вижу, что веснушки снова вернулись на твое лицо, значит на прошлой неделе ты выходил на свет, пока я сидела в офисе, — Мэй усмехнулась. Питер смущенно поморщился, но почувствовал тепло в груди — успокаивающее и поддерживающее его. Она проявляла любовь так — мелкими подколами, покупкой непозволительно дорогого ноутбука, хотя можно было взять и на порядок проще, таблеткой анальгетика от первого похмелья. Не словами. –Если кроме этого планов нет… — она поднялась и театрально медленно подошла к холодильнику. Мэй отчего-то была одета в офисные брюки и блузку. Излишне официально. Достала какой-то конверт сверху и протянула ему. — Смотри, что пришло, Питер!.. И тон ее голоса нервически понизился, она поправила очки. Питер с недоверием глянул на нее — что… Мэй нетерпеливо подошла ближе. Питер все еще недоуменно смотрел в ответ, не понимая, что от него требуется! –Да на, открой же!.. — почти рявкнула она и буквально впихнула ему в руки конверт, растеряв заботливый тон — еще немного и она бы встряхнула его за плечи. Питер не понимал этого чертова волнения, но начал заражаться им сам. Что это?! Повестка в суд? — Я спускалась за почтой в восемь! И два часа не будила тебя, я даже попыталась посмотреть на свет… Питер протянул руку, и, наконец, озарение дошло до его похмельного сознания. Чертово письмо… Он взял в руки конверт с кругленьким бордовым логотипом. Чертова чеканная монета. Это Массачусетский… –Я… я думала, что в двадцать первом веке они присылают ответ электронкой! — почти возмущенно прошептала Мэй нервно. — Что за ретрограды… А если бы письмо потерялось?.. Питер сглотнул вязкую слюну. Ну, не может же такого быть, верно?.. Они просто истратили бумагу, чтобы отказать ему, и чтобы он не сильно расстроился. Как утешительная поздравительная открытка — посмотрите, вы были так близко, что мы даже отправили вам официальный ответ! — Они… думаю, чтят традиции и все такое… — он неуверенно скользнул пальцами по шершавому плотному конверту. — Эмм… может не будем открывать?.. Сразу выкинем? — случайно воскликнул он. Ему вдруг захотелось оказаться снова в своей комнате, под одеялом. Мэй посмотрела на него так, будто впервые увидела, будто какой-то безумец незнакомец сидел в их кухне перед ней. Питеру не понравился ее взгляд. Таким взглядом провожают душевнобольных в общественном транспорте. –Твои мозги точно перекипели от последнего теста, а ну отдай! — и она деловито выхватила конверт обратно, так что он не успел слова вякнуть. — Я такого отродясь не получала, мне пришлось учиться на годовых курсах маркетинга пять лет назад, а не в каком-то пафосном колледже или университете!.. Буду считать, что это мое письмо! Она дернула кромку конверта, неаккуратно вскрывая. Питер очнулся. –Мы… все равно не можем себе это позволить! Так что даже знать необязательно!.. — заорал он. Он попытался отнять злосчастный конверт, но, видимо, Мэй была готова и увернулась, садясь на свое место. И где его паучья скорость, когда она нужна?! Мэй быстро развернула сложенный лист и заскользила глазами по тексту. Питер почувствовал внезапную тошноту — это от вчерашних алкогольных празднований, от вчерашнего шока… или от нынешней трусости. –Не говори мне, просто выкинь, — похоронным тоном выдавил он. И сделал глоток черного горького кофе — такого же горького, как осознание собственной значимости. Даже порция сахара не спасала!.. Она глянула на него из-за очков. –Просто выкинуть твою… пятидесятипроцентную стипендию на обучение?.. — ее карие глаза смотрели на него недоуменно. Питер поперхнулся и с трудом удержал в себе кофе. Проглотил, будто ком. Наверное, он ослышался, и у него сегодня что-то с горлом. –Ты… врешь мне… — просипел он. Мэй посмотрела на него слегка печально, уже не издеваясь. –На день рождения я подарю тебе какой-нибудь мерзкий сертификат на тренинг по самоуверенности, Питер, — ответила она мягче. — Ты что, шутишь?.. Ты же самый умный в вашем выпуске… Это… было довольно смелое заявление. На взгляд Питера. И вообще где критерии оценок?.. Где шкала? –Просто остальные… еще глупее… Я не настолько умный! — он считал так абсолютно искренне. Просто его идеалы и примеры находились на порядок выше среднестатистических школьных стандартов. –Ты такой добрый к бывшим одноклассникам!.. — она покачала головой. — Короче, я не пойму твоих эмоций. Ты же рад? — Мэй с тревогой посмотрела ему в глаза. Питер прислушался внутрь себя. Внутри была тишина. Он отчего-то представлял себе что-то подобное абсолютно иначе, или в воображении и мечтах всегда появляется этот радостный фильтр счастья?! Но… сейчас противоречия боролись в его мозгу. Когда все стало реальностью… –Ну… даже с этой скидкой это стоит непозволительно много! — с сомнением протянул он. — Плюс проживание… и… прочее. Один год стоит сколько, штук пятьдесят?.. Сколько мне нужно сделать доставок, чтобы… — он замолчал. Мэй сглотнула, услышав цифру. Но так просто она не собиралась сдаваться. –У меня новая работа и… мы можем оформить какой-то кредит на обучение, или как там это делается?.. Или вообще — твой Тони Старк может оплатить оставшуюся половину по какому-то гранту, он небось столько на одно кофе тратит! — воскликнула она, воодушевленно кивнув на чашку перед собой. — Ты же его стажер… Питер пришел в ледяной ужас от такой идеи. Такие идеи стоило останавливать сразу. –Пообещай мне, что ты никогда, никогда не будешь как-то… я не знаю… писать в его офис на этот счет, звонить! Это совершенно не прилично! — он замялся. — К тому же… Я не хочу оставлять тебя… на несколько лет тут одну. Это вообще не правильно… Он нервно потер свой лоб. Теперь все казалось еще сложнее. У Мэй… никого не было. Она даже ни с кем не встречалась — не то, чтобы это сняло с него ответственность… Просто. Пара подруг? Это было однозначно неправильно. Пока он станет в сотнях миль от нее посещать занятия в навороченных лабораториях, она будет сидеть ночами в офисе, работая сверхурочно, чтобы выплатить кредит за его обучение? Серьезно? Так дело не пойдет. А как же деятельность Человека-паука?! Что, сменить место дислокации? Стать героем, переехавшим в другой штат?.. Отлично. –Ты будешь приезжать на каникулы! Мэй, однако, так просто не собиралась отступать — потому что оценила все происходящее с истинной серьезностью и восхищением человека без пафосного образования. И Питер пожалел, что она сегодня проверяла почту, а не он сам… Он мог первым найти письмо и подумать в одиночестве… и вообще спрятать от нее конверт. Но он сегодня слишком припозднился… Опять же — из-за того, что слишком долго спал… потому что так поздно пришел, потому что всю ночь… черт! –О, Питер, это не место для сомнительного семейного долга, это шанс, что выпадает раз в жизни! От которого будет зависеть многое… — Мэй Паркер грустно посмотрела на него. — Если ты не хотел уезжать… зачем же тогда подал заявку? Она встала и подошла к нему, положила развернутый лист перед его глазами на стол, успокаивающе погладила по плечу. Он почувствовал, что она действительно огорчилась, но сейчас не мог ничем утешить ее. Ему нужно было подумать… и утешить себя. –Я… я отправил просто так, не думал, что они скажут «да», — задумчиво пробормотал он печально. –О, дорогой… *** Признаться, Питер опасался, что все же он поехал крышей. Ну, он думал о подобном частенько последние несколько месяцев… Но вот сейчас! Если и был пик безумия, которого он гипотетически мог достигнуть, Паркер был уверен — вот он. Этот пик. Он чокнулся. Может быть, напряжение от учебы, ранение, тот факт, что кто-то нанял убийц, чтобы его прикончить, окончательно сломали хлипкие перегородки в его голове? Может быть его психика всегда ждала какого-то небольшого толчка, чтобы поехать окончательно?.. Паркер лежал в своей комнате на застеленной постели, солнце освещало дальнюю стенку косыми полосами, останавливаясь на чуть выгоревшем плакате солнечной системы, который повесил еще дядя Бен… И он не снимал его с тех пор, хотя интересы уже сместились… Питер чувствовал, как внутри растворяется спасительное обезболивающее, а кофеин постепенно прогоняет сонный туман из его головы… На груди его лежал благословенный и одновременно проклятый листок бумаги, который тоже требовал каких-то решений. Который добавил проблем, вместо того, чтобы стать избавлением! Он пытался уложить в своем мечущемся мозгу… все произошедшее вчера. Это было сложно. Как пытаться в тетрисе впихнуть фигуру в неподходящий паз!.. Повернуть одним боком, пока она приближается к крайней точке!.. И она никуда вообще не лезет! То есть вообще все, весь вечер. Никуда не лезет. Может, все дело было в алкоголе?.. Просто… типа он меняет всех людей?.. И Флеша… И… Уэйда, черт возьми… Питера же он тоже поменял, ведь так? Он вчера был довольно резок и дерзок… нехарактерно для себя. Он нарывался в обоих случаях, потому что шипящая хулиганская энергия бурлила в нем. Ему хотелось задирать, и остро бить словами в ответ… в случае с Дэдпулом еще и бить кулаками, поиграл с опасностью, чувствуя нездоровое веселье. Хотя ему казалось, что все было под контролем… Так оно и работает, верно? Наверное, алкоголь разбудил в нем какую-то чужую, не его часть. У него не было таких частей, он прекрасно себя знал все свои долгие семнадцать лет! Вчера вообще все вокруг хотело разбудить в нем какие-то… чужие части. Которых в Питере не было. Питер устало потер щеку… Это отозвалось чем-то знакомым… Ему показалось, что при желании он может сорвать со своей памяти дымчатую вуаль, что он безопасно и трусливо накинул на вчерашний вечер… и почувствовать чужое обжигающее прикосновение… Так. Стоп. Питер резко сел. Нет-нет-нет… Сводить себя с ума, анализируя поступки сумасшедшего наемника?.. Сумасшедшего, спасшего его жизнь… и пытавшегося спасти ее еще несколько раз — от выстрела в автомастерской… Сумасшедшего, спрыгнувшего со здания от странного раздражения, что Питер был весь день у мистера Старка?.. Теперь-то все встало на свои места… Это поворот куда-то не туда. Ладно… Больше Питера интересовала своя собственная реакция… Все знают эти реакции. Бей, беги или…замри?.. Первые шестнадцать лет своей жизни он выбирал «беги». О, Питер был хорош в беге… нужно было уметь бегать. Со всем, что он из себя представлял — а он с детства любил науку, открытые библиотеки и лабораторные факультативы… В общем — все поняли, он был мишенью для подобных Флешу лет с одиннадцати. В реакции «беги» был только один секрет — нужно было продержаться дольше, чем преследователи. В основном его обидчики сдавались примерно через полмили. Питер мог пробежать без передыха около четырех, он проверял. Потом, после того, как он стал… Пауком… У него появилась вторая реакция. Это «бей». Не то, что бы он часто ее использовал. Но иногда приходилось — рассчитывая силу и последствия. И это новое неизведанное чувство — что не всегда нужно бежать. Питер несколько раз по привычке даже в костюме — да, своем нелепом, самодельном спортивном — пытался сначала рвануть в сторону, а потом будто просыпался! И связывал паутиной нарушителей, ударял в солнечное сплетение, делал подсечки… он не был уверен, что очень хорош в боевых тактиках, он ничему такому не учился целенаправленно, но в скорости своей он был уверен. И она его не раз выручала. Но вчера… Вчера он внезапно осознал, что в нем есть и третья составляющая. «Замри». Он… не мог вспомнить до этого ни одного случая, когда бы он настолько растерялся, что… просто замер. И… он до сих пор не мог понять, что заставило наемника… эмм сделать то, что тот сделал?.. Показать Питеру, что это нормально?.. Ну… Питер и не осуждал подобные интересы у других. Просто к нему самому они мало имели отношение, ведь так? И… еще одно — Питер отчего-то не отшвырнул его на двадцать футов в стену воздуховода, мгновенно, как тот приблизился. И это было неожиданным фактом, тревожащим его сейчас. В этом факте был подвох. Потому что вчера Флешу он вмазал сразу, инстинктивно, спустя пять секунд, как тот пихнул его. Но не в этот раз. Паучье чутье его не завопило проклятой сиреной, как не раз до этого. Значило ли это, что оно выключилось в присутствии Дэдпула?.. Уэйда?.. Являлось ли причиной, что тот спас его несколько раз?.. И какой-то тумблер внутри Питера перегорел? Или алкоголь отрубил его?.. Или чужое намерение имело значение? Он не знал. Он ничерта не знал в своей жизни теперь… Но… тот внезапный факт, что Дэдпул… испытывает к нему эмм… симпатию… Можно ли выбрать именно это слово? Или оно неверно? И испытывал эту симпатию он давно. Еще когда они рассматривали жуткие фотографии в той пустой белесой квартире, ведь так?.. Питер все же был тем еще идиотом… Особенно со вчерашним вопросом «дружишь ли ты со мной по заказу»… Он нахмурился. Господи, можно ли считать, что он сам «дружит» с наемником не по заказу?.. Питер считал, что… это допустимая формулировка. В определенных условиях. Как юридический термин… Но!.. Черт! Господи, как он вообще дошел до стадии — дружит с наемником?! Хотя — это Человек-Паук дружит, а не сам Паркер, стоит это признавать. Да и интерес Уэйда… все еще — не к нему. Но тут уж ничего нового. Но вопрос про поцелуй, конечно… Это все злосчастная Эллис, которая сформулировала так вопрос про девчонок. И в опьяненном мозгу Питера всплыли все эти воспоминания, Мишель, и не сложилась лучшая формулировка, чтобы эмм-м, дружески поговорить о таком… «Дружески поговорить с бессмертным наемником о поцелуях с девушками и мужчинами, да? Отличная идея, Питер. Отправь эту исповедь в МТИ, и они тут же аннулируют эту чертову стипендию!..» — он беспомощно застонал. Ну с Недом он уж точно не собирался никогда ничего подобного обсуждать! Тут Дэдпул был прав — никаких подобных вопросов лучшему другу… Хотя, если Лидс придет к нему и заявит, что он влюблен в Джастина Хоупса, с которым ходит на шахматы, то Питер от души его поздравит, да. Дэдпул ничерта не прав, что он какой-то скрытый гомофоб!.. Питер вспомнил, как тот осторожно закрыл его подбородок маской, предусмотрительно, прежде, чем… прежде чем… В солнечном сплетении стало тесно… Питер уставился в потолок над своей головой, изучая мелкие серые пятнышки на кромке со стеной — он красил комнату сам, неаккуратно — пытаясь отвлечь свою разогнавшуюся голову… Голова упрямо не желала останавливать своей скрытой работы. Осторожно держал маску у его подбородка, не отпуская… не отпуская маску, не его самого… И… как резко отпрянул, когда спустя целую вечность он в ответ уперся ладонью в чужую грудь, останавливая… Какого дьявола Питер ждал целую вечность? Типа… чего он ждал?.. Ждал ли он продолжения? Черта с два!.. Какой кошмар… Паркеру начало казаться, что его стало подташнивать. Нервно. Как перед тестом по физике. Это все чертова текила… проклятые боги Мексики! Как можно додуматься делать водку из кактусов?! Прощание вчера было скомкано-вежливым… Питер, будучи в состоянии легкой дереализации — и кто осудит его, после всего произошедшего? — сообщил, что все же ему, наверное, лучше вернуться домой… К тому же у них теперь были способы связи… И раз уж они уладили разногласия — главное было не ляпнуть, что они перестарались, улаживая эти мифические разногласия… И вообще, у него как-то кружится голова от выпитого… А Уэйд отчего-то выглядит чертовски трезвым… видимо канадский метаболизм… и еще несколько идиотских шуток… Все это он и пробормотал как мог оптимистично. И вообще он вспомнил, что в воскресенье у него запланирована еще одна смена у Джо, благо не озвучил это вслух… так что… В общем да, Питер оставил Дэдпула на крыше — тот был глубоко задумчив — выстрелив паутиной в здание напротив и каким-то чудом не влепившись в вывеску закусочной… Просто блестяще!.. Он отгонял от себя идею о том, что он позорно сбежал. Потому что… ну, он же выждал какое-то время?.. Да? О господи, Питер замер, потому что… только что вспомнил, что шутил о чем-то вроде надень-платье-на-следующую-вылазку… Дэдпул в ответ сильно запрокинул подбородок и дьявольски громко заржал — хотя смешного не было ничего! Питер обессиленно ударил кулаком по матрацу. Бооже… куда повернулась предсказуемая реальность? От терзаний его отвлекла вибрация рядом с его головой. Он поднял руку и нашарил телефон. Ты жив? Все в порядке? Ненавидишь ли ты меня, как прежде, или чуточку больше? Мишель. Ну конечно. Питер невольно усмехнулся, размышляя над ответом. Стабильность — признак здоровых отношений. Ненависть на прежнем уровне! Он уставился на экран в ожидании нового сообщения. Как насчет пойти в Форест-парк покататься на самокатах, а потом закинуться мексиканской кухней? На словах «мексиканской» Питер отчетливо вздрогнул. Вселенная продолжала издеваться над ним. С поправкой на кухню — ок. С меня хватит мексиканской темы. Пицца. Ок, щас напишу Лидсу! Да, встретиться и провести выходной по-человечески было хорошей идеей. Что значит мексиканской темы, до меня дошло? Ты вчера ел что-то мексиканское? Без нас? Это предательство, Питер, так и теряют друзей! Черт возьми!.. Почему Эм Джей бывает такой внимательной, когда не нужно?.. Хотя это неправда. Она всегда внимательная. Нужно принять душ… *** Полдень. –Ты выглядишь потерянным! — пробормотал Нед справа. — Проблемы с Мэй? Потому вчера так рано сбежал?.. Сегодня все сговорились и говорили, что он выглядит как-то нехарактерно для себя! Они сидели на скамейке в сквере, рядом со входом в парк на Уолленберг сквер, дожидаясь Мишель. Она сообщила, что забыла темные очки и решила вернуться за ними домой. И опоздает минут на пятнадцать. Питеру пришло в голову, что он тоже бы не отказался от темных очков — желательно скрывающих все его лицо! –Ээ? Проблемы?.. Мэй… — Питер притормаживал, погрузившись в мысли. А, точно, он же сказал… –Или это дела Человека-Па… Питер резко повернулся и шикнул на Неда, прерывая и нервно оглядываясь. Кроме них никого не было в радиусе десятка ярдов, разве что двое стариков с палками для скандинавской ходьбы самонадеянно вышли в разгорающуюся жару полудня. Лидс красноречиво приподнял бровь, глядя на них. –Я же просил не произносить в общественном пространстве… — внезапно Паркеру стало стыдно, что он так грубо заткнул друга. — Извини. Да, ты прав… Это… дела Паука, — сказал он, понизив голос. Внезапно ему показалось, что… может, стоит поделиться с Лидсом хоть чем-то. Иначе кто расскажет Мэй, почему ее гениального племянника, поступившего в МТИ, убили в подворотне выстрелом из пулемета? И одновременно с этим Человек-Паук исчез с улиц… Эгоистичная мотивация, ага. — Эм… скажем так, на него… на него возможно… открыли охоту наемники, потому что он тайно влип в какое-то дерьмо… — он подбирал слова. Питер повернулся к Неду и увидел на его лицо то же выражение, что и на лице Мэй утром — будто тот смотрел на психа. –И как думаешь, Питер, почему… Паук не попросит помощи у… ммм мистера Тони Старка, например?.. — Нед звучал весьма скептически. — Ведь, в конце концов, тот его эээ босс? Питер упрямо нахмурился. Ничерта Нед сегодня не понимал! –Почему это он его босс? Паук начинал свою деятельность еще до того, как эээм… Железный человек решил с ним подружиться!.. — Питер сделал пальцами кавычки. — Потому что его способности не зависят… Нед в ответ смешно фыркнул. –Да, но потом все же мистер Старк подарил Пауку крутой костюм, взял под свою опеку, и вообще… — Лидс заглянул ему в лицо. — Паук что-то в последнее время странно относится к мистеру Старку, да?.. Я чувствую какой-то разлад!.. –Как ты можешь это чувствовать? — подозрительно пробормотал Питер. –А вот так, твои восторги… ой, то есть… восторги Паука, как-то поутихли!.. — Нед грустно покачал головой. — И… Я не думаю, что ты прав… ОН ПРАВ то есть… Не прав, тьфу! Питер почувствовал, как глухое раздражение поднимается в нем. Нед всегда был… на его стороне. И то, что тот начал спорить, неприятно резануло внутри. Нужно… просто нужно объяснить ему. Да. –Потому что спустя больше года знакомства, работы, совместных эмм… проектов… многоуважаемый мистер Старк продолжает относиться к Пауку, как к ребенку, скрывать информацию… выдавать информацию выборочно… –...Дарить новый костюм, спрашивать отчеты о работе, говорить, что в будущем он примкнет к Мстителям… — саркастично продолжил Нед. Нет, это никуда не годилось! На чьей теперь он стороне?.. –С твоей точки зрения, может, все выглядит так, как ты и описал… Но… — Питер замялся, подбирая слова. Но друг прервал его раньше: –Кстати… почему… почему на тебя охотятся наемники?.. — Лидс понизил голос, хотя они все еще были одни в этом уголке парка. — Это ведь… Дэдпул наслал их на тебя?.. — он зловеще прошептал имя наемника. Питер невольно подскочил на месте. Он не ожидал произнесенного вслух имени. –Ч-ччто? При чем тут… он?.. — он почувствовал, как взмокли ладони и нервно вытер их о штанины протертых джинс. Уставился в карие глаза друга, но тот был невозмутим, как всегда. –Ты спрашивал про него месяц назад… ну и… я подумал… — Лидс пожал плечами. Паркер замялся. С одной стороны, он понимал, что лучше проигнорировать предположение Неда, а с другой стороны, заявление того было таким… несправедливым! –Нет… Дэдпул… вообще-то спас мне жизнь, — выдавил из себя Питер на пробу. Они давно забыли про свою чертову конспирацию и разговоры о Пауке в третьем лице, с этой напряженной темой. Нед смешно округлил глаза. Питер подумал, что зря все же продолжил тему. –Гонишь… Разводишь меня щас!.. Питер усмехнулся. –Не… ну, сначала я спас его, потом он меня… Квиты типа, — он постарался звучать не хвастливо. Хотя искренне гордился тем, как все вышло в порту тогда. Лидс же не собирался сдаваться и отвлекаться на эту приключенческую концепцию. –И потом… он тайно натравил на тебя своих дружков-наемников! — Нед со знанием покачал головой. — Питер, нельзя верить… никому подобному!.. Чему тебя учила миссис Паркер в детстве? — укоризненно поцокал он языком. Да, Паркер позабыл, что спорить они могут до посинения — одни баталии по Стартреку чего стоили в прошлом году! –Черт возьми, да он и спас меня от этих наемников!.. — воскликнул Паркер, используя главный контраргумент. До чего упрямый сегодня был Лидс. Не упрямее него, конечно… Да, в его словах был резон, и Питер точно так же относился к… Уэйду… месяц назад. Но ведь… Было с десяток ситуаций, в которых тот мог просто раздавить его, как букашку, стянуть маску, когда Питер был без сознания, вышибить его мозги на мокрый асфальт… а все что он делал — кидал протеиновый батончик через комнату, как и кидал свои идиотские пошлые шуточки, так же — через комнату, в лицо, проверяя поймает ли. У этого не было объяснения… И Питер ловил… и то, и другое. –Он сначала нанял их… а потом якобы тебя спас, я знаю, это стандартная схема боевиков!.. — Нед сел на своего любимого конька. Конспирологические теории и сценарные ходы. –Они прострелили его грудь, пока он… — не выдержал Паркер. Нед мгновенно потерял свой подозрительный настрой. –О!.. И он сначала помер, а потом ожил, да?.. Карли не врал?.. Прям как зомби поднялся?.. — глаза его горели нездоровым интересом. Сменившим подозрительность. Питер неловко взъерошил волосы. Да, ляпнул он лишнего… Но может, и ничего?.. Главное не сказать, что в правом кармане у него хранится пуля из его собственного плеча!.. А то, чего доброго, друг сдаст его и Мэй, и Старку и, возможно, даже Мишель!.. Поэтому Паркер решил продолжать травить байки… –Я… я видал даже, как… ему прострелили горло, он умер, а он потом… ожил спустя пять минут… — Питер вспомнил, как влажно ощущалась чужая липкая кровь на перчатках. И невольно сглотнул. И вдруг почувствовал, что не стоило этим делиться… это было зря. Это было… нехорошо. –Нифига себе!.. — Нед, казалось, забылся, что минуту назад убеждал Пита в злодейском умысле всех наемников. — Как думаешь, если разрубить его на кусочки и разбросать по городу, как он будет… собираться… регенерировать?.. Из какой части? Питер скривился от представленной картинки. –Как тебе приходит такое в голову?.. –Это научный интерес… Питер глянул на вход в аллею, привычка сканировать окружение и замечать мелочи, и вдруг увидел, что дорогу на перекрестке переходит Мишель — шорты, футболка и огромные очки, закрывающие пол-лица. Питер мрачно глянул на свои не соответствующие погоде длинные штанины… Но в любом случае он чувствовал себя неловко в шортах, то ли дело в несчастном костюме — хотя бы закрывал кожу! Он хлопнул Неда по локтю, привлекая внимание. –Эм Джей идет… так что завязывай! — предупредил он. Нед кинул взгляд на нее через площадь. –Но… Питер, — Паркер обернулся на друга. Тот выглядел внезапно напряженным. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь… И… не хочу, чтобы ты типа… оставался один с этой… проблемой. Паркер медленно кивнул. Что… что, если Нед Лидс прав?.. Беспечная фальшивая гримаса приросла к его лицу в присутствии друзей — он не хотел делиться с ними тяжестью всякого… Но, что если можно делиться какой-то безопасной частью? Это не приходило ему в голову. И он почувствовал внезапное странное облегчение, заставившее покинуть напряжение в его спине… –Эм… хорошо… прости, что снова прошу тебя о помощи… может, я заскочу завтра вечерком?.. Ничего незаконного, изучим механизмы мутации клеток и правительственные гранты?.. Лидс усмехнулся — чуть успокоено и примирительно. Надвинул кепку на лоб. Самодовольно вытянул ноги, будто укладываясь на шезлонге на отдыхе. –Звучит скучно интригующе, все как я люблю! –Здарова, неудачники!.. — искрометно приветствовала их Эм Джей. И опустила на нос очки, которые стали спонсором этого откровенного разговора с Недом. — Как вам мое приветствие в стиле Томпсона?.. — спросила она, будто реально хотела знать их мнение. Питер скривился. Боже… ну сколько можно. –Не очень, — ответил он искренне. Она невозмутимо пожала плечами. –Я над ним еще работаю!.. Он, кстати, искал тебя вчера!.. — обеспокоенно посмотрела она на Паркера. — И, слава богу, не нашел, он подрался с Генри Саулом, потому что тот, цитирую, «презрительно смотрел на него…» Питер поежился. –Да, смотрю, вечер закончился не уж так весело… –Нет, вообще все было неплохо, парни вытолкали Флеша с его дружком Джейми, чтобы тот проводил его домой, а мы продолжили тусить… до двух, — она улыбнулась. — Лидс даже обжимался с девчонкой с химического класса, он тебе рассказал?! Нед внезапно опустил глаза и побагровел. Мишель указала им ладонью вдаль сквера, чтобы не сидеть на месте. Там маячил киоск с замороженным йогуртом. –Ничего я… Она сама меня лапала! — возмущенно зашипел Нед. — Не то, что бы… я был против… –С Эллис? — пораженно прошептал Питер. Они пошли вдоль аллеи, по насыпной дорожке. Питер чувствовал вибрацию под ногами — где-то там, под слоями земли гудела подземка, он был уверен, что никто из его друзей не ощущают этих мелких колебаний. Таковы были его особенности — проследить карту метро одними ступнями, с закрытыми глазами… Питер посмотрел на друзей — Нед обшаривал взглядом аллею и целенаправленно тащил их к западному выходу. Мишель продолжала рассказывать, как Эмми Мартис вывернуло в чужую сумку — отчего-то она полагала, что такие истории — то, что надо, особенно похмельным людям… Хотя Питер пытался не показать, что вчерашний вечер его продолжился. Он кинул взгляд на Эм Джей и внезапно заметил в широком вороте белой футболки, на ее ключице… будто маленький синяк. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос, ударилась ли она и как так вышло, как… внезапно до него дошло… и он мгновенно заткнулся, почувствовав что скулы горят. Мишель кинула на него взгляд, на его горящее лицо и проследила за тем, куда он пялился. Затем округлила глаза и резко поправила воротник. Мимо Лидса эта сцена прошла незамеченной. Они взяли по стаканчику мороженого — Нед отвратительно шоколадно-вишневое, Мишель что-то фруктовое ярко-желтого оттенка, Питер унылое сливочное — и протащились еще полторы мили до западного выхода. Обсуждая, действительно ли Патрик выйдет получать свой аттестат в одном нижнем белье, как обещал вчера, и могут ли его за это лишить этого самого аттестата, прям на месте! Ведь фактически он уже закончил школу, а вручение не является обучением, и можно творить что угодно… Около универмага на Метрополитен-авеню — они прошли парк насквозь — Нед сказал, что он хочет зайти и купить выпуск нового журнала по робототехнике. Теперь стал понятен его настрой идти именно по этому маршруту. Питер согласно кивнул, и когда уже сделал первый шаг на ступеньку, Мишель зацепила его за рукав футболки, нахально разворачивая обратно. –Мы подождем тебя тут, Паркеру полезно дышать свежим воздухом! — уверенно отрезала она, кивая Неду. Лидс не сильно разбирался в таких хитросплетениях, потому не заметил подлога. Питера же взбесило подобное бесцеремонное поведение… или он просто сегодня был раздражен от недосыпа и стресса. –Ну, что еще?.. — возмущенно протянул Паркер. — Я, между прочим, тоже хочу этот выпуск, там про разработки нового навигатора марсохода… Мишель мрачно глянула на него, будто не веря в серьезность таких интересов. –Я куплю тебе этот чертов журнал позже, если он действительно тебе нужен, — она подняла бровь, оценивая его ворчливый настрой. — Все же дуешься?.. — уточнила она тише. Мимо них проходили люди, она потянула его чуть в сторону. –Еще раз, пока мы все трезвые, и добродушные, — протянула она с сарказмом. — Юджин… ничего плохого тебе не сделал? Ну типа… может он ударил тебя или… Питер отпрянул. –Ты строишь из себя такую заботливую мамашу… — пробормотал он раздраженно. Ее глаза в ответ обиженно сощурились. И он вдруг осекся. — Блин, прости… сам не знаю, что со мной. Я… не выспался и уже спорил с Мэй… и Недом… и с тобой вот теперь, — он почесал затылок. Это все чертова защитная реакция… Мишель же всегда была хорошим другом: –Я… просто переживаю, потому что последний месяц ты сам на себя не похож, будто тебя что-то тревожит… — она ковырнула носком кроссовка маленький камушек, скидывая его со ступеньки. Питер вдруг почувствовал укол вины. Она была права. А он… он вел себя нечестно, трусливо и зло. Он раньше не был таким… последние полгода настолько измотали его, что он вел себя… несправедливо. А несправедливость он ненавидел всегда. Он отдалился от них, но еще раньше, а сейчас это просто стало очевидней. Внезапное осознание этого, а также то, что это единственные люди, которым он нравится — он, Питер Паркер, не супергерой. И при том он отталкивает их так эгоистично… Питер ощутил, как несмотря на жаркий день его пальцы похолодели. И решил, что не будет вести себя, как урод, хоть какое-то время! Никто не заслужил такого! И у этого нет оправдания. –Флеш… — он замялся, замолчал, снова неловко запустил пальцы в волосы на затылке. Вспомнил, как вчера Уэйд осторожно спросил, наговорил ли ему кто-то гадостей. Но Питеру казалось, что его не сильно это задело, однако… Дэдпул не мог полностью ответить на его вопрос, потому что знал лишь одну его часть. — Как думаешь, я… типа… недостаточно мужественный? Вот… на твой взгляд… И в этот момент произошло практически то же самое, что и вчера… только на этот раз Питер видел глаза собеседника. Эм Джей смерила его взглядом, из которого пропали смешинки и обида. Простым и твердым. Карие глаза ее скользнули по его лицу, оценивающе, ниже до самых кед. –Нет, я так не думаю… — ответила она коротко. И все. Это был весь ее ответ. Питер почувствовал, что она не лжет… Она, которая знала его не как Человека-Паука… А как обычного серого Паркера, который помогал им всем с лабораторными по биологии. И который залил внезапной кровью из носа ее белые кроссовки на прошлое Рождество… А она лишь хохотала, говоря, что ему придется отмывать их самому… –Я считаю, что ты очень честный, смелый и еще… отличный друг, — продолжила Мишель негромко. — И… я рада, что мы дружим!.. Если ты этого не понял. Это… это было много больше, чем он ожидал, когда задавал этот нелепый вопрос. И теперь Паркер подумал, что ему нужно переварить все это… прекрасное, относящееся к нему отчего-то. Питер неловко усмехнулся, отводя взгляд: –Ты льстишь мне… Настрой сменился, и Мишель хмыкнула. –О, не радуйся раньше времени, потому что я все же считаю, что ты иногда бываешь полнейшим идиотом!..– она фыркнула. — Что случилось, расскажи… Он пообещал себе быть честным и справедливым. –Просто чертов Томпсон… — Питер снова запнулся, не зная, как выразить, что тот его бесит. И как это сделать, будучи трезвым… И станет ли она смеяться над ним? Но Мишель не собиралась наблюдать за его унылыми метаниями. –Ты ему нравишься? — донеслось до него. Он вскинул голову. Мишель смотрела на него, все так же серьезно, без драматизма или издевки. –С чч-чего… с чего ты такое взяла? — проговорил он, хмурясь. Она в который раз покачала головой, смеяться отчего-то не собиралась: –Боже, Питер… да это просто клишированный образ, я столько раз издевалась над этим его вниманием к тебе!.. И еще… Вчера он подошел ко мне и сказал, раз я обнималась с тобой — понятия не имею, кто ему сказал, то знаю, где ты… — она цокнула языком. — И… типа это звучало совсем нездорово стремно. Питер почувствовал, что снова начинает печь глаза, будто он не мог проморгаться. –О, ты бы не поверила, что он сказал… — какого черта хранить чужие секреты, он не может поделиться ими со своими друзьями!.. Кто такой Томпсон, чтобы как-то пафосно охранять его тайны, особенно после всего его поведения, годами!.. Питер почувствовал, что ему становится легче от разговора с Эм Джей. Будто огромный камень, давивший на него со вчерашнего вечера сдвинули в сторону и продолжали спихивать с его спины. –Эй, послушай, он просто псих!.. Даже если… ему нравишься ты, дело в нем, понимаешь, дело в нем, не в тебе. То, что кому-то нравится другой человек не делает из субъекта нечто особо провоцирующее… Флеш просто так скверно выражает… эмм свои порывы. Это вообще распространенная тема… вот чувак сдерживался столько времени, а потом выпил и его вынесло по полной… Это не имеет отношения к тебе, твоим качествам и твоей внешности, это его эмоции, понимаешь?.. Паркер кивнул. Она хлопнула его легонько по плечу. А Питеру засела в голову фраза «сдерживался столько времени, а потом его вынесло»… Нужно отложить эту фразу на потом, в ней что-то есть. Что-то важное. Мишель была хороша во всей этой ерунде с отношениями и прочим. –И ты потому так выбежал из чертовой гардеробной, будто тебя чуть черти не убили? — она слегка улыбнулась. –Да… блин, — прошипел он. –А если бы не это, ты бы остался на подольше?! — спросила она, подначивая. — Не могу дождаться, когда начнется пора вечеринок в колледжах!.. Мне кажется это на порядок интереснее… И люди… разные курсы, профессии… –Сара… не будет ревновать? — подковырнул он в ответ. Мишель запнулась. –Давай без этих унылых ярлыков! Когда еще пробовать всякое, как не сейчас? — и она инстинктивно поправила ворот футболки. — Некоторые люди не пробовали в своей жизни ничего, кроме одного единственного вкуса конфет… и да, они счастливы, но я… хочу попробовать разного. Хоть и могу вернуться к тому, первому в итоге!.. Эм Джей ко всему относилась просто, как концепции «пробовать новое». Питер не мог понять, как она может воспринимать какие-то вещи в таком ключе. Но иногда восхищался чужой свободой… Мимо проехала парочка детишек на досках, и Питер понял, что он давно не бродил по городу вот так, без цели, без угрызений совести, что он отдыхает, а не предотвращает очередное преступление!.. И может быть, поэтому он был такой мрачный последнее время?.. Не мог остановиться и отпустить чувство вины. Но сейчас оно ненадолго умолкло. Он набрал воздух в легкие, и решил продолжить исповеди, раз уж такой внезапный прорыв в откровенных разговорах: –Мне пришел ответ из МТИ… И он многозначительно замолчал. Потому что не понял сам интонации этого заявления. Мишель запнулась на полуслове. –Да ладно?.. Ты поедешь в Массачусетс? Чертов Кембридж?! — глаза ее расширились, она восхищенно понизила голос, прямо как тетя утром. — Это… очень круто!.. –Я… я еще не решил, это дико дорого, и Мэй… Эм Джей демонстративно умерила свой пыл. –О, понимаю. Ну, в любом случае, сам факт того, что они сказали «да»… это же — как номинация на Оскар среди выпускников? — она улыбнулась. — Какой нахрен Томпсон, он будет показывать своим детям — если они у него будут — на тебя в телеке… и говорить — «вот, это тот парень, в которого я был влюблен в старшей школе!..» Питер пихнул ее в локоть, а она загоготала, довольная шуткой.

Уэйд

Однозначно эта полностью ебанутая идея не могла принадлежать ему. Скорее всего в это был замешан Желтый, Уэйд прямо чувствовал его фирменный стиль, сраный знак Z, как у Зорро. Тот был специалист по всякой нездоровой хуйне. Уэйд задумался — а случалась ли с ним здоровая хуйня? Сомнительно! Разве что когда он по ошибке закинул замороженный шпинат в корзину вместо картошки фри? И обнаружил это лишь дома! Всю субботу он провел в мучительной борьбе с самим собой — собственно, привычный досуг, нихера нового. Борьба с собой, как новый вид спорта — спортивная, вольная… Ебаный чемпион! Он проснулся примерно в обед, потому что пялился на фейл-ролики на ютубе почти до девяти утра… Страдающие падающие незнакомцы утешали его израненное сердце — заставляли его истерически хихикать, проматывать назад, смотреть повторно, и снова хихикать. Белый был в ауте от их досуга. С другой стороны, после произошедшего они все были в ауте… Уэйд даже передумал курить сегодня, что являлось шагом в направлении социального и психического здоровья — но все было проще — в квартире воняло никотином, и это ему внезапно не нравилось. Противоестественно непривычно. Уилсон бесцельно слонялся по квартире в Бронксе еще пару часов, шелестя картоном под ногами, потому что не мог уснуть, в нем вибрировала нервная пружина… Затем сходил в прачечную на углу — Брук Лондри, закинул в стирку чертов ворох белья, толстовок, трусов, злополучных носков-одиночек… Убил на это полтора часа. На обратном пути он сходил в магазин купить еды — миссис Ли была рада его видеть, сказав с сильным азиатским акцентом, что ему идет новая маска — все еще горнолыжная! В общем — он прокрастинировал, как мог, чтобы отвлечься, раз уж не получалось спать. Попытался даже пить в очередной раз текилу — но вкус ему в это раз не понравился, и он решил, что достаточно алкогольных возлияний на этот уикэнд. [Просто неверояя-ятно, сколько здоровых привычек ты приобрел за сегодня, да?] Белый звучал очень осторожно — будто разговаривал с кем-то невменяемым, смертником, обвешанным взрывчаткой. Уэйд, признаться, не мог понять, отчего тот вдруг стал таким молчаливым… И опасался лишь, что тот задумал что-то… эмм нехорошее. Желтый же находился в опьяненно благостном расположении… и только обрывки ярких возбуждающих картинок, летающих на периферии сознания, говорили о том, что тот занят чем-то своим… Уилсону было скучно и душно… И раз уж он сегодня повременил страдать обо всем произошедшем… Точнее, ничего особо и не произошло… Наоборот. Столько всего, блять, не произошло!.. И об этом как раз и можно было бы пострадать!.. Или не страдать. Поэтому к вечеру его порядком достала эта сомнительная морализаторская война с собой, сопровождающаяся легким головокружением, легким возбуждением от Желтого — не то, чтобы легким, потому что тот крутил сомнительные фантазийные ролики, легким подозрением — отнюдь не легким по правде, весом с Мэйси-билдинг — от Белого… Уэйда это достало. На экране Беар Гриллс поджаривал на костре какие-то черные сморщенные грибы, утверждая, что сможет получить из них калории для выживания. Уэйд отхлебнул из баночки Dr. Pepper, набрал одним глотком в пять раз больше калорий, поморщившись от того, что банка нагрелась в его руке — первый день лета. В квартире не было рабочего кондиционера, но он надеялся, что жара долго не продлится… Он кинул взгляд на экран. И подумал, что мужик потратил больше калорий в процессе приготовления и сборов проклятых полу-съедобных сморщенных поганок. Чертовы любители психоделиков… Желтый в его голове продолжал свою упрямую волынку. {Ты… обещал нам. МНЕ! Ты обещал мне…} — оскорбленно шептал он в исступлении. Уэйд тяжко вздохнул… –Блять, хорошо… Хорошо, черт тебя побери!.. Нужно было кое-что проверить. Кое-что… Это было логичное замечательное решение, ага. Уэйд не был каким-то слизняком, чтобы сдаваться так просто… Помимо борьбы с самим собой, Дэдпул привык и к борьбе с обстоятельствами… Итак. Борьба. Чувствовал ли себя Уэйд при этом полнейшим никчемным жалким уродом?! — О КОНЕЧНО ЖЕ! Даже более, чем в обычном своем стабильно-жалком настроении. Но, тот факт, что он все же что-то делал, а не просто как кретин сидел в горячих мыслях — утешал его. Он тяжко поднялся, кинул хмурый взгляд на тумбу в коридоре. Порядок он не собирался наводить — вот уж хер. Достаточно прокрастинирующего отвлечения бытом! Уилсон скинул с поверхности большую картонную коробку от доставки. Разворошил наваленные предметы, а затем достал из захламленной кучи, сваленных в беспорядке коробок от еды, перемешивающихся с пустыми гильзами — зачем он их собирал? — маленький древний мобильник. Нет, не одноразовый, как выдал Паук… О, Уэйд пялился на его маленький подарок около пятнадцати минут, как зашел в квартиру, но даже не решился пока разблокировать его. От искушения подальше… пока. Итак, он нашел искомый предмет. Такой древний, что тот уже просто кричал о том, что Уэйд либо любитель старины и ретро — либо проклятый нищееб — те, кто так думают, просто не разбираются в дауншифтинге и винтаже, ага. У этого телефона даже были кнопки! Он смахнул хлам со столешницы в поиске проводочка зарядки — маленький уебок сел в нулину. Вряд ли он выкинул его. Ведь из этой квартиры Уэйд мало что выкидывал. А так же… это был телефон для специальных целей. И зарядку проебать он не мог! {Так теперь это называется, да, специальные цели?} — протянул Желтый, сраный лицемер, — видимо не собирался быть на его стороне сегодня. Значит, сначала он шантажом и нытьем вынуждает его… показывая при этом порнографические тик-ток нарезки из полуголых тел… А теперь будет подкалывать его?.. –Если ты будешь пиздеть… То я добавлю пару новых пустых гильз в нашу коллекцию, этим и закончится наша суббота… {Я хотел сказать, что это не «специальные», а абсолютно обычные…} — мгновенно откатил тот. [Ничерта обычного, жалость, замешанная на страдании и еще никчемности…] Это вообще было любимым занятием Желтого — вбросить дерьмо на вентилятор — внушать месяцами какую-то цепкую ядовитую идею — и заткнуться на часы. Пока Уэйд под разным ракурсом рассматривал в отвращении эту дерьмовую картинку. Картинка обычно заседала прочно в голове Уилсона — Желтый был мастак приклеивать ее перед мысленным взором — и он через какое-то время смирялся с ней… Сейчас так и было. Опять та же схема… Быстро заткнув всех провоцирующих –Желтый — и отвлекающих — Белый — уебков в своей голове, Уилсон неуверенно зажал кнопку, включая этот раритетный аппарат. И также быстро нажал на вызов единственного номера, что на нем хранился, чтобы не успеть передумать. [Боже, ты б уж уверенности нашел, хоть видимость, а то еще хуже…] нейтрально заметил Белый. Уэйд не стал с ним спорить. Жалкий это не так плохо, как другое слово, которое вертелось на его языке — извращенец!.. В плане — нет, не тот извращенец — горячий парень, трахающий все что движется, именно таким типажом он был годы назад, когда еще не превратился в такое уебище! А совсем иной вид — тот что после работы распахивает пальто перед детишками на остановке!.. Эмм… или перед подростками?.. Или… перед стариками? Не суть! Не желая вновь мусолить эту жвачку пиздецких страданий, он услышал, как на том конце вызова ответил женский голос. И сам в своем голосе не уверенный — впрочем, нихуя нового, выдавил: — Могу я, эм… сегодня… *** Парень, стоявший перед ним на пороге, был не сильно ниже Уэйда. В огромной чистой и мешковатой серой толстовке. Новые кроссовки, темные джинсы. От него все равно исходила аура неблагополучия — вы знаете — необъяснимые изгои в любой компании, от которых шарахаются другие нормальные ребята, когда те заходят на кухню во время пьяной вечеринки. То есть, вроде все в порядке, но при этом не хватает какой-то живости… Будто серые глаза ничего не выражают… Полудлинные русые волосы закрывали уши, взгляд не фокусируясь бегал с предмета на предмет, так что Уэйд предположил, что чувак возможно на каких-то веществах. Это, конечно, было херово… [Сам бы ты при такой работенке конечно же был бы трезв, как стекло?] — уточнил Белый. «Не старше двадцати пяти» — это было единственное пожелание, которое он, стараясь не задумываться о смысле, озвучил двумя часами ранее. Не-старше-двадцати-пяти это примерно все, что он мог сказать о… Как бы то ни было — никаких искр-с-первого-взгляда как между Робертс и Гиром не было, более того Уэйд понял, что испытывает даже слабую брезгливость — то ли оттого, что представил, чем собирается заниматься, то ли оттого, что ожидания/реальность абсолютно не совпали — как в заказе с Алиэкспресс. Никогда ранее он не… В плане до этого он много раз спал с продажными женщинами. Но не с парнями… Не давая себе опомниться, Уэйд тащит его внутрь захламленного коридора. Цепким осторожным движением, хватает за рукав, удерживает, пялится в чужое лицо. — Возраст? — притворяясь видимо перед самим собой джентльменом, тихо спрашивает Уэйд. [Будто если он сейчас ответит — шестнадцать, ты заплатишь ему за совместный просмотр Рика и Морти…]- саркастично шипит Белый. — Двадцать один, — нейтрально бормочет тот. Уж что-что, а эту математику они знают… О да, двадцать один… восемнадцать слишком на грани, и вызывает опасение о потенциальных проблемах с законом, хотя уже проходит по возрасту согласия. Двадцать три, даже если это реальная цифра — может показаться старым для ебучих педофилов, предпочитающих подростков… Относишься ли ты к последним? {Человек, закончивший колледж, не относится к подросткам, вот с чего начнем!..} — кого это засранец имеет в виду? Взгляда парень не поднимает, даже не особо пялится на открытые глаза Уэйда. Уэйд предпочел появиться перед чуваком во все той же черной маске балаклаве — его красная кожаная слишком узнаваема, и не стоит привлекать внимание и доставлять парню проблем. Да и себе тоже — Уэйд обычно не беспокоится о репутации, но в этот раз параноит. Паренек быстро скользит взглядом по его лицу — и никак не прокомментирует чужой вид. Видимо, частенько встречается со странными фетиш-идеями клиентов. Или если бы Уэйд был известным телеведущим — тут он мысленно заржал — который не прочь вставить мужикам на досуге вечером воскресенья. (Ага, чертов Джимми Феллон, специально снявший эту убитую квартиру для ебли мальчиков). Сразу после семейного обеда. Тогда такой вариант перепихона остается единственно безопасным для публичных персон. Постоянные любовники не всегда доступны кинозвездам с их тайными наклонностями… [Как и тебе. Только от того, что твое ебало может быть слишком запоминающимся по другой причине… Фоторобот пепперони с глазами…] — Налево по коридору, — бросает Уэйд хрипло, проходя в наименее неубранную часть квартиры — спальню. Парень замирает на пороге, и Уэйд тихонько подпихивает его вперед — в местечко между лопаток, ощутив острые позвонки сквозь ткань толстовки. Острые позвонки — это хорошо… Хоть что-то хорошее появляется во всей этой затее. Спальня не так завалена всякой ерундой, потому что спать Уилсон предпочитает на относительно чистом белье, не зря сходил в прачечную — ебаной грязи и дерьма хватает в его жизни в прочих местах. Не то, чтобы этой своей затеей он не привнесет нового… Начинает темнеть и Уэйд благодарен за это совпадение, прошло два часа с его звонка — не хочется яркого богомерзкого солнечного света — обычно он оранжевыми всполохами окрашивает боковую стену комнаты — Уэйд нечасто в это время бывает дома, но помнит. Свет сделает все происходящее еще более очевидно неправильным. Если слово неправильный вообще применимо к его полностью конченой жизни. Поэтому он рад, что опускаются сумерки. Уилсон не включает лампу. Парень разворачивается к нему… деловито тянется к его ремню. Движения будничны, автоматичны. Уэйд невольно закрывает глаза. Пытаясь включиться в нужный настрой. Это не так хорошо, как в Портленде — там это был порыв, опасность, прямо на задании, спонтанность… Сейчас же он будто заказал на ибее… Блять! Совершенно невозбуждающие мысли. {Но, вернувшись под утро домой, ты был достаточно воодушевлен, если можно так выразиться…} Сука. Чужая ладонь давит на ширинку, проверяя. Уэйд распахивает глаза, пялится в чужие глаза напротив — они серые — это он приметил еще в коридоре при свете… Все совершенно не так. Дьявол возьми всех их! Почему он не напился?.. Почему он не может вообще напиться? –Черт!.. — шипит он сквозь зубы разочарованно. [А я говорил…] — не хватало еще комментов этого гондона! {Ну… мы же ведь можем…} –Заткнись… — шепчет он себе под нос. –Я… ничего не говорил, — недоуменно отвечает парень. Голос его низкий. И спокойный. Безэмоциональный. Такой-низкий-совсем-не-того-тона-и-оттенка!.. Почему, о почему он не может быть выше, чище, с поднимающейся гласной на конце слов?.. И Уилсону хочется заорать «заткнись» на этот раз ему!.. заткнись-заткнись-заткнись… пока ты звучишь, так как звучишь… Уэйд чувствует, как ему становится трудно дышать. Окей… Хорошо. Он… он попробовал, да?.. И что? Да ни черта!.. Не хочется ему трахаться с этим непонятным чуваком, который даже… даже не вызывает у него никаких эмоций! Никаких эмоций… раздражение и усталость… разочарование и боль, свернувшаяся под правым подреберьем… Печень, наверное. Даже эта деловая совратительница, идеально отсасывающая в кабинке туалета, имела какое-то содержание… и… и ее глаза!.. И смех… Смех… этот парень перед ним не может смеяться… он не может гоготать, чуть не заваливаясь на крышу… Какого черта у Уэйда стал вставать на чужой смех… [Ты стал таким сентиментальным… С каких пор тебе стали необходимы «эмоции»? Ты что в климаксе?..] Уэйд тяжело дышит. Горло как сухая наждачная бумага… Ладно… этот фокус пошел не по тому сценарию, что он планировал, точнее на который надеялся. У него был план А и план Б. Все мы стали свидетелями, что план А он провалил… он ли? Этот план провалился сам, он был обречен на провал, мать его! Он старается не думать, как выглядит со стороны несчастного парня — может, тот думает, что Уэйд борется с внутренним отвращением?.. Типа решил впервые вызвать парня… — не то, что бы это не так, в его случае. Только уже тридцать секунд борется он с иным аспектом. О, та самая часть, которой Уэйд стыдится больше, чем всего предыдущего до этого. И о которой он старался не думать до последнего — хотя ради этого все и затевалось по идее Желтого. Блядского Желтого, который испоганил всю его размеренную жизнь за последний месяц… –Один момент, — бормочет он себе под нос. — Сейчас вернусь!.. То есть, если бы план А не сработал, что и случилось. На этот случай у них была… идея… Парень подозрительно косится на него — хотя Мэлори, та, кто ответил на вызов, не берет непроверенных клиентов, именно поэтому она и дерет больше комиссию, за безопасность и гарантии. Уэйд помогал ей два года назад решить одну проблемку… Он знал, что она циничный твердый менеджер, никаких торчков, никаких принуждений, поэтому… он не проповедовал никаких двойных стандартов — лишь добровольные сотрудники. Но пусть лучше чувак понервничает, или подумает, что Уэйд пошел выпить голубую таблеточку — которую нужно было бы пить за час, если что… Тот все же проходит в комнату, скидывает с себя кеды, наступив носком на пятку, затем угловато тянет толстовку вверх, не глядя по сторонам и на Уэйда. На обстановку ему абсолютно насрать. Уилсона тошнит. Он медленно доходит до злоебучей коробки, что стоит в коридоре со среды… Ага. Со среды. Уэйд считает, что он обладает определенными странными абсурдными идеями… Но, в конце концов, он же должен оправдывать свою репутацию ебанутого? Он берет из чертовой коробки то, за чем пришел… Когда он возвращается в полутемную спальню, парень кидает на него взгляд и тянется к краю футболки… Высокий, худой, долговязый… Такой неправильный… Такой же неправильный, как вся хуйня, творящаяся последнюю неделю… –Нет, стоп! — резко восклицает Уэйд, делая шаг назад… все не так, совсем не так. Тот в ответ замирает. –Обратно… — он кивает на толстовку. Голос вырывается злым гарканьем, он откашливается. Внезапное косноязычие и неловкость… Благо два уебка притаились на дне его башки. У Уэйда есть идея, как поправить то, что пошло не по тому пути… Не то, чтобы он представлял… Ну конечно. У него было два часа попредставлять всякое… О, конечно представлял. Там на дне его подсознания, есть что-то еще, помимо Желтого и Белого. Особый представляющий отдел мозга. — У меня будет просьба, — как можно безразличнее произносит Уэйд. И видит, как парниша мгновенно напрягается, словно включаясь в реальность — просьбы в его профессии не означают ничего хорошего… «Просьбы» это всегда что-то гнусное, да!.. –Хочу, чтобы ты был тоже в маске, — быстро говорит Уэйд, чтобы не передумать. Оценивающе глядя на него. Тот колеблется. Не может оценить опасность идеи. — Двести сверху, — припечатывает Уилсон, зная, что раз уж сегодняшний вечер превратился в столь липкий и грязный — нужно идти до конца. В конце концов, разве не за этим мы все тут? {О да, расковырять ножичком эту маленькую занозу, что мы сами подцепили! Нельзя ждать, пока она выйдет сама! Предлагаю даже занести какую-то заразу в процессе…} Парень удивленно и даже обрадованно выдыхает — черт знает, какого предложения он опасался, если сразу успокаивается: — Да, если только это не какая-то стремная… — неуверенно произносит он бесцветным равнодушным голосом. Неуверенность Уэйду нравится, бесцветность — все еще нет. Лучше бы он вообще заткнулся. После этого Уилсон тянет из кармана ту самую часть, которой он больше всего стыдится! — купленную в магазине сувениров на Ист-Роад эластичную маску Человека-Паука. — Считай, у меня фетиш на косплей, — скомкано отвечает он, хотя может и не пояснять, за него пояснит его пара лишних сотен. — Верни толстовку!.. — твердо бросает он. Бесспорно, маска чертовски поганого качества — он оценил это еще при свете дня, как получил ее — доставкой, ни в коем случае не лично. Дешевая синтетика, красный цвет ярче необходимого, неровный шов на затылке. А после вчерашнего… еще и никакого правдоподобного спандекса, да? Но для предстоящего мероприятия она подходит. Чтобы не сжечь ее сразу, Уэйд убрал ее тут же с глаз своих… дабы не передумать… Это… был его тайник. Который просто как красная кнопка пуска ракет маячила на заднем плане… Уэйд не думал, что нажмет сраную красную кнопку так быстро! Но после всего, произошедшего вчера… Блять!.. Вот, что заставил его сделать Желтый… Вот, что тревожило его весь день. И вот, отчего он сегодня притворялся праведной домохозяйкой, побеждая внутренних демонов, и так и не победив. Как, нахуй, их можно победить?.. После всего произошедшего вчера?.. Уэйд делает шаг вперед, отметив, что парень не отшатывается от него — личное пространство смывается при такой профессии — и натягивает ему на голову чертову маску, симметрично поправляя на лице, чтобы она располагалась как нужно. Выглядит это все еще недостаточно впечатляюще — или голова парня не такой идеальной формы, чтобы носить ее… {Есть ли у тебя идеи, чья форма головы является идеальной для этого, милый? } О, идеи у него однозначно есть. Ведь именно поэтому они и находятся в этой ситуации. Все это еще не очень правильно. Что-то склизкое переворачивается у него в животе. Это нервирует Уэйда. Не очень правильно? Это охуительно неправильно… Но, черт вас дери, кто эти ваши правила устанавливает?.. [Ты пожалеешь обо всем этом сраном спектакле для взрослых] — предостерегающе, но мягко замечает Белый — шаг уже сделан, а значит нет смысла ругаться в моменте… Уэйд склонен с ним согласиться. Дешевая поддельная версия Человека-Паука смотрит на него. Версия, которая выше, деревянней и нелепей! С длиннопалыми ладонями, неуверенно мнущими ткань рукавов, с русыми волосами, серыми радужками глаз, благо скрытыми под тканью… Высокая, долговязая, нескладная версия… Единственная, что ему доступна сегодня! Да и, наверное, до конца жизни, нужно быть смелым и называть вещи своими именами… Просто… нужно просто проверить… Утешает он себя. Это же… просто субботний досуг, ага. Внезапно взбесившись от своей мерзкой неуверенности, он скрипит зубами. —Опустись, — охрипшим голосом говорит он и пихает чужое плечо вниз. Пихает грубо, гадко. Недостойно. Все из-за кислоты, разлившейся по его клеткам, вместо крови… Парень послушно опускается перед ним на колени. Уэйд уже более уверенно накидывает ему на голову капюшон толстовки, чтоб наебать свое собственное критическое зрение. Становится несколько лучше. Дэдпул, чертов дизайнер манекенов… Уэйд упрямо пялится на стену перед собой, не всматриваясь пристально в то, как пальцы парня снова тянутся к его ширинке. И чужие пальцы умело расстегивают железную тугую пуговку на его джинсах. Это… Если не присматриваться, в полутьме комнаты… это почти неплохо. Он кидает взгляд вниз… оценивает ракурс, выцепляя главное. Сконцентрированный на силуэтах, движениях, пятнах света и цвета… Внезапно воздух покидает легкие Уэйда… О, как прекрасно он может наебать сам себя?.. Он такой чертов фантазер — всю свою жизнь! С жгучим чувством стыда Уэйд понимает, что темное чувство предвкушения зарождается в его желудке. От самого факта запретности и идиотичности того, что он творит… От того, что он впервые заказывает себе паренька на дом… Опасное разнообразие… Я никогда не… заказывал себе парня на дом за несколько сот баксов… — теперь от такого вопроса ему придется опустошить до дна стакан. Уэйд чувствует, как по спине его бегут мурашки… Даже от этой грубой дешевой картонной версии Человека-Паука. Дешевой версии, которую он сам купил себе, о, какой он самостоятельный мальчик… Плацебо, которое заслужил Уэйд Уилсон. Парень отмирает. Видимо, почуяв, что опасность миновала. Что теперь все движется по знакомому ему сценарию. {Понял, что ему попался очередной сдвинутый стремный чувак с вялым хреном… которому нужен маскарад, } — без этих ценных советов можно было бы обойтись… [Он просто еще не знает в каком смысле мы опасны!] Не расстегивая чужой молнии, тот внезапно подается вперед… и прижимается ртом сквозь маску к ширинке Уэйда, обдает горячим дыханием сквозь слои ткани. Уилсон кидает взгляд вниз, потому что ему кажется, что он должен это видеть… Что так будет хорошо… И… Тяжелое возбуждение на этот раз простреливает Уэйда насквозь, он инстинктивно сжимает на затылке чужой капюшон, сдерживая свое хриплое дыхание. Глядя, как красная маска прижимается к черной ткани его джинс. Раздается громкий в тишине вжик молнии… Скользкое тошнотворное нечто снова переворачивается в его внутренностях. Нечто, которое нашептывает, что неплохо услышать хруст костей человека, стоящего перед ним на коленях. Что на нем можно выместить всю боль, что причинил им настоящий Паук… {О да, представляешь, его даже никто не станет искать, если что} — мерзко шепчет Желтый. Уэйд помнит, что в тот раз Желтый предлагал убить и Клэр… Видимо, это новые особенности — пытаться убить сексуальных партнеров? Как защитная реакция… — Можно?.. — бесцветно спрашивает чувак, разрушая тишину. Его клятый ломкий голос мгновенно портит тщательно наведенную иллюзию! Иллюзию, в которой Уэйд уже начал так сладко вязнуть. Сука… Но, наверное, тот просто понимает, что Уилсон странный клиент, поэтому и уточняет. Уэйд старается не звучать слишком грубо: — Да, и… заткнись! Никаких звуков, — сипло и зло. Чужие пальцы уверенно ныряют за его пояс и небрежно прикасаются через ткань белья к его члену. Уэйд сглатывает вязкую слюну. Затем кидает взгляд вниз… да, картинка работает охуенно, и правой рукой тащит вверх край маски, которую сам надел на того мгновение назад, минимально обнажает чужой подбородок… В это же мгновение парень высвобождает осторожно его полувозбужденный член, оттягивает плотную резинку боксеров ниже, чтобы не мешала, он не задает вопросов про кожу… и Уэйд гадает — оттого ли, что он велел ему заткнуться… Уэйд наконец снова бросает взгляд вниз и на этот раз лишь хрипло прерывисто выдыхает. Да, выглядит все просто прекрасно… То, что доктор про… И чужой влажный теплый рот накрывает его в этот момент. Это… это… ох, ебать! Что если вчера Паук сделал бы нечто подобное, сам, добровольно, после того, как Уэйд отерся лицом о его маску?.. Оседлал бы его щиколотки, склонился, и… Он случайно жалобно выдыхает. Мгновенно прикусывает нижнюю губу — в кровь, он чувствует соленый вкус на языке, нужно заткнуться… Во рту пересыхает, а язык прилипает к нёбу… Это… Отчего-то в этот раз все становится ярче, чем в прошлый… Может, дело в том, что он у себя в квартире и может отпустить себя? Уэйду вдруг приходит в голову, что он реагирует как студент с недотрахом… Интересно, Пауку бы понравилось такое сравнение? Черт, не надо думать об этом!. Движения чужого языка выверены, монотонны, рутинны, слегка циничны, но стоит бросить взгляд ниже, как он забывает это, потому что постыдное запретное горячее возбуждение от лицезрения лица в красной маске, обхватывающего губами его член — смывает все рациональные доводы… {Мы должны запомнить все до мельчайших деталей… Не смей отворачиваться и закрывать свои чертовы глаза!} Жёлтый тревожно впитывает эту новую картину… Новую чертову подделку Ван Гога… — Бля!.. — пробормочет Уэйд, судорожно впиваясь пальцами в чужую голову, стараясь захватить волосы сквозь капюшон и маску на затылке… И представить, что это каштановые чуть вьющиеся волосы… Он помнит их ощущение под пальцами, когда Паук заснул и он тайно потрогал его… Он пытается сравнить похоже ли это на последний отсос?.. Не сильно… У него не было парней уже около года… И это не похоже на ту осторожность, с которой к тебе прикасается женщина — здесь больше грязного, животного, быстрого, жесткого… И сейчас полузабытые ощущения теплоты и твердости чужих рук, губ и прочего перемололи его внутренности и мозги в кровавое горячее месиво. Вставь трубочку в ухо — и можно пить… [Боже, как ты раскис, сентиментальный престарелый психопат!] — ничего нового Белый никому не сообщает. Он просто сбивает с фантазии… Заткнись-заткнись-заткнись… как мантру повторяет Уэйд. Если и есть моменты, когда он ненавидит голоса больше обычного… то это такие… он и так не может отключить голову во время ебли… так еще и комментарии. Потому что перед его мысленным взором в этот момент, будто накинутый спецэффект, на коленях стоит не долговязый незнакомец… а чертов национальный герой этого города, обхватывает его за бедро… дыхание горячо проходится по мокрой коже, и рот его удивительно аккуратен для девственника… Уэйд не закрывает глаз, он мягко обхватывает второй ладонью, левой, чужой подбородок… чтобы чувствовать, как шевелится подъязычная мышца при каждом чужом движении… Как сокращается кадык под его рукой, он чувствует биение чужого пульса большим пальцем, теплую гладкую кожу… Он чувствует, как язык уверенно по-блядски скользит по его члену. Уэйд решает, что нужно усилить фантазию… присматривается к этому первобытному грязному ритму движений, и… замирает, почувствовав, как оглушающая белая волна зарождается глубоко под его яйцами… Она поднимается все выше и выше, ослепляя и выжигая все звуки вокруг… Пальцы автоматически сжимаются на чужом затылке… Мягкая ткань… шелест маски под ладонью… Он судорожно тянет воздух сквозь зубы… Колени перестают держать его… Хочется вбиться в чужой рот, раздавить пальцами чужую голову…. И… Уэйд тяжело и мучительно кончает — почти болезненно, в конце хрипло застонав и непроизвольно толкнувшись глубже в чужой рот несколько раз. Он слышит будто издалека, как парень давится, спазм прокатывается по сжимающемуся вокруг его члена горлу и языку, он чувствует вибрацию его кашля своей левой ладонью, которой все еще держит чужой подбородок, подбородок мокрый от чужой слюны… Уэйд останавливает себя от того, чтобы еще толкнуться пару раз, просто чтобы увидеть, как Человек-Паук будет давиться, обхватывая его член губами, наверняка это прекрасное зрелище… нет, это не его идеи, а Желтого, да… Уилсон замирает, чувствуя, как колени мелко дрожат, а кости будто превратились в горячее склизкое желе… Кровавое горячее желе — желатин и жалость к себе со вкусом клубники? Дайте два! Дыхание загнанно полощется в его легких, он вдруг осознает, что чересчур сильно стискивает ткань чужого капюшона в правой руке, и удерживает сведенный подбородок левой, и тут же отпускает пацана… тот не спешит подняться с колен, вытирая тыльной стороной ладони подбородок от собственной слюны. Маску он не снимает и продолжает молчать — послушный. Внезапно отвратительная болезненная идея пронзает Уэйда. Воодушевляющая… {[Не надо!]} — тут же орут Белый с Желтым, слившись в порыве удивительного единодушия. Они в последнее время любят орать ему «нет». Уилсон тянет выше парня, за плечо, показывая ему подняться, чувствуя, что сам не может после оргазма продолжать стоять на своих потерявших твердость ногах. Уэйд кивает тому за спину, наблюдая завороженно, как почти-Паук оборачивается… Он осторожно пихает его в грудь, спиной на застеленную кровать, смотрит, как пружинит легкое тело на матрасе. И замечает, что тот снова тянется к краям толстовки у пояса. — Нет, — злее чем рассчитывал шипит Уэйд. — Я же сказал… Он полагает, что если тот разденется, то наебать себя так просто уже не получится. Хотя тот и не в курсе всего представления, что творится в чужой голове… Но… Уэйд помнит шею, ключицы и грудь настоящего Паука, он помнит форму и цвет его правого соска, залитого кровью… с того момента, как пялился на него в Гарлеме… эта картинка выжжена на сетчатке. Резко подтянув к краю его за колени — совсем не такие, как, колено, которое он вчера сдавил в своей ладони — Уэйд устраивается на полу, между его разведенных ног. Но все это вновь неправильно визуально, особенно, когда он вспомнил… О, теперь новые вкусовые пристрастия… Уэйд хлопает паренька по руке, чтобы тот приподнялся на локтях: он хочет, чтобы тот наблюдал за процессом… [Ты отвратителен…] — бормочет Белый. С раздражающим металлическим звуком Уэйд дергает резко чужую ширинку, и понимает, что парень абсолютно не возбужден. Но явно в удивлении наблюдает за ним. Скорее это должно расстроить его. Но он внезапно осознает, что это неожиданный плюс — придает еще больше реалистичности, ведь он вряд ли когда-нибудь мог бы возбудиться, отсасывая Дэдпулу… Так все происходящее выглядит честнее и правдоподобней, да… Так что Уэйд склоняется к безжизненному члену перед ним и медленно горячо выдыхает. Сквозь ткань закрывающую его собственное лицо и рот. Так же, как сделал этот псевдо-Паук… Он поднимает голову, видит квадратный чужой подбородок и выступающий кадык, так и оставшиеся открытыми. «Не те углы!» — он не может определить, чей это голос. Но голос чертовски прав… И левой рукой дергает красную маску ниже, закрывая лишние детали, возвращаясь в иллюзию. И точно так же одновременно правой подтягивая выше свою маску. Уэйд решает, что лучше закрыть глаза, да… так точно лучше. И он касается чужой теплой плоти губами — осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Своим… Он чувствует, как чужой член дергается под его подбородком, твердея. И слышит сдавленный вздох сверху. Задушенный и удивленный… Вздох ему нравится, он отдается чем-то горячечно-знакомым… Интересно, как он мог бы двигаться… дышать… когда… — Еще… дыши… — хрипло бормочет он, будто тот перестал… И до его ушей донесся еще один задушенный выдох. Парень неплох — схватывает на ходу. Уэйд с удивлением чувствует, что снова возбуждается. Он медленно опускается ртом ниже, упираясь носом почти в чужой плоский живот, и сверху раздается в ответ задушенный очередной выдох. Да… как нужно. Он грубо и быстро насаживается ртом на чужой член, стараясь не обращать внимания на слишком острые колени, слишком длинные ноги и руки, вцепившиеся по обе стороны от него в покрывало… Руки, с худыми длинными пальцами. Поймав одну ладонь, он кладет себе ее на затылок, заставляя впиться в ткань маски. И делает грубое и резкое движение головой вниз. Парень сразу реагирует — поняв, что от него ожидают участия — и снова шумно выдохнув, слабо тянет голову Уэйда ближе и ниже. Уэйду это нравится… Это весьма неплохая имитация… Счастливое везение. Почувствовав, что член на его языке дергается несколько раз, а чужие пальцы чуть сильнее давят на его голову, он резко отстраняется, быстро делает пару движений левой рукой. Глотать чужую сперму он не собирается… Парень кончает ему на ладонь, все же хрипло и коротко застонав, и обмякнув на кровати. Уэйд быстро поднимается и идет в ванну, вымыть руку… и закатать маску обратно вниз. Отвращения он не чувствует, он отсасывал ранее другим, в той, прошлой жизни… [Но еще ни разу не платил за это денег…] — что правда, то правда… Уэйд тщательно моет руки с мылом — дважды. Не хотелось, чтобы на нем оставался чужой запах — с внезапной брезгливостью понимает он. Обычно Дэдпул не столь брезглив. Отрубленные конечности, собственные и чужие, вынесенные мозги, физиологические жидкости… Пройдя на кухню, Уэйд прямо из бутылки глотает обжигающе мерзкой текилы, и прокатывает во рту не сглатывая сразу, а смывая все произошедшее со своего языка и рта. Вернувшись в спальню, он застает парня все еще лежащим в маске, с застегнутыми штанами, и полностью пришедшим в себя. — Всё, на сегодня достаточно — нарочито грубо говорит Уэйд. — Выметайся, и… держи… {Может напоследок вальнем придурка, мы получили что хотели, к тому же он был не так хорош!} Уэйд игнорирует мудацкий совет. Он бросает четыре смятые купюры по сотне на кровать рядом с парнем — на сотку больше чем было оговорено. Потом порывисто подходит к нему и быстро тянет маску с его затылка, откинув капюшон. И также быстро запихивает маску в передний большой карман своей толстовки. Которую он даже не снимал за время сегодняшнего развлечение… Русые наэлектризованные волосы лохматятся, и на него пялятся серые глаза, в которых на этот раз мелькает какой-то интерес. Уэйд гадает, что он сделал такого, чтобы заслужить такую честь?.. Пффф. — Мы… можем продолжить, — тихо предлагает тот. Чего?.. Уэйд морщится и быстро отворачивается. Парень получил оплату, что ему еще нужно?.. — Не ебусь за деньги, — коротко бросает он, надеясь, что на этом диалог завершится. — Эм, обычно!.. Иллюзия испорчена… Уэйд сам только что разбил ее на тысячу острых мерзких осколочков. И, вытащив один мелкий осколок из своей подошвы полчаса назад, запустил себе под кожу сотни новых. [Оплот моральных устоев… Да, конечно, ты не ебешься за деньги — ТЕПЕРЬ. Только отсасываешь…] Закрыв за ним дверь, Уилсон прислоняется спиной к ней, сползает на пол…. Чувствуя, как болезненно давят джинсы на его все еще полувозбужденный член. В голове его плещутся картинки… Он не собирается очищать эту папку. Наоборот… нужно как-то их сохранить. Что он хотел прояснить этим? Какие ответы найти? Что ему просто захотелось отношений с мужчиной? Типа просто надоели женщины и… его притянуло к Пауку?.. Ага. Хорошее объяснение. Отличная работа… Доказал сам себе все, что можно сегодня! Особенно до того, как достал ебаную маску… {Рационализация никогда не была нашей сильной стороной! Но… мне понравилось…} — Бля-бля-бля… мы влипли в ебаное ужасающее дерьмо, — бормочет он себе под нос. [А я говорил, что это плохая идея!] — шепчет мягко Белый… Вторник 10:20 PM. Уэйд брезгливо размазывает густую жижу по своей ладони… Она оставляет блестящий маслянистый след на черной ткани, кусочки и сгустки проникают сквозь переплетения ниток. Он завороженно пялится на свою руку, сжимая Беа в левой. Он чувствует влагу на своей ладони. Теплую, обволакивающую, она липко пробирается к его подушечкам пальцев… Она скользит, кажется, глубже… она впитывается в кожу… –Блять!.. почему перчатки такие проницаемые? Это просто отвратительно!.. Снова стирать? Уэйд мысленно говорит «Спасибо, что сегодня все прошло без эксцессов!». Он сегодня очень благодарный, он не слышит голосов, потому что они довольно молчат. Наконец-то они действуют все заодно. Дэдпул подходит ближе к телу, которое неловко ломанно лежит на бетонном полу гаража… Тело в идеально белой рубашке, о как красиво на ней выглядят эти пятна!.. Кровь медленно вытекает на серую поверхность пола, никаких толчков… это вам не сонная артерия… просто сквозное в солнечное сплетение с проворотом. Желтый шепчет, помнит ли Уэйд, как хрустнуло третье ребро, когда Беатрис чуть скользнула и сместилась в сторону сердца, разрезая упругую ткань чужой плоти. Помнит ли он бульканье, что донеслось из чужого горла — он даже не смог закричать… Уилсон кивает и улыбается. Он помнит. Он подходит ближе, садится на корточки, и вытирает правую руку об идеально белый клочок рубашки — в районе чужой лопатки, остальное полотно уже забрызгано… оставляет след, как Том Хэнкс на своем единственном друге на необитаемом острове… сдувшемся волейбольном мяче… Как назывался этот фильм? [Изгой.] Да, наверное, Уэйд тоже изгой… Потому ему и нравится этот фильм… Он представляет, что делал бы он, останься на острове и не имея шанса умереть… Он представляет, как жег бы костер каждую ночь, он представляет запах соли и йода. Не тот слабый с пристани у доков… Нелепый отпечаток маячит перед его глазами, дразнит, говорит, что он тоже его единственный друг. Голоса молчат. Он тяжко выдыхает, затем тянется, дергает за темные волосы чужую голову, безвольную, откинувшуюся тут же, под неестественным углом назад… Живые не могут так наклонять шею. Оно и к лучшему… Уэйд хочет, чтобы шея была растянута, так будет удобнее… Резать в натяг. Дэдпул достает Артура — теперь его черед. Все честно. Подносит к чужой бледной плоти. Прислоняет выше, под подбородок, зачем лишние ткани?.. Он делает резкое движение, будто отсекает ногу зажаренной индейке… Хруст сустава. Он упирается коленом в чужую мертвую спину… Еще рывок. Хлюпающие звуки. Уэйд ненавидит рубить головы… Это примерно пятая его. Всегда неудобно, муторно… и сама голова потом такая тяжелая и маркая. Кровь мгновенно ускоряет свой ход, покидая мертвое тело… Она еще не свернулась… Тело еще не окоченело. Уэйд чувствует мокрое тепло на своем правом колене… Черт, опять испачкался!.. Голова будто тяжелый шар для боулинга — он любит играть самыми тяжелыми, больше шанс выбить страйк — чуть откатывается по инерции на фут. Уэйд цокает языком — какой шалунишка, все норовит сбежать!.. –Не так быстро, детка! — голос его эхом отражается от пустых стен гаража. Он подхватывает за волосы этого пижона, который чуть не укатился. Поворачивает к себе лицом, прямо напротив маски, будто для посмертного поцелуя — и тихонько хихикает от этой идеи. Глаза чувака нелепо ассиметрично раскрыты, рот раззявлен безвольно и некрасиво. Уэйд толкает нижнюю челюсть указательным пальцем, смотрит на зубы, покрытые розовыми разводами крови. –Ну и зачем тебе теперь твои идеально белые зубы, Кеннет? — спрашивает он совершенно серьезно у замершей физиономии. Тот совершенно невежливо молчит, лишь слышно, как вниз врываются тяжелые капли крови на бетонный пол. –Ты мог бы потратить время, когда ходил к стоматологу на эмм… саморазвитие, например!.. Кеннет продолжает молчать. Наверное, на его злодейских курсах его не учили важности small-talk-а для ведения бизнеса! Уэйд тяжко вздыхает. Тянется в боковой кармашек, правой, достает большой зип-пакет. Встряхивает его элегантно, будто Марта Стюарт. «А теперь, дамы, нужно качественно упаковать наш бифштекс в маринад…» И в этот самый момент до его слуха доносится странный дилиньк. Тоненький, совсем рядом с ним. Уэйд вздрагивает и озирается. Что это?.. Тут какая-то сигналка? Стены обиты деревом и пусты, маленький генератор в углу и тачка с заглушенным мотором. Быть не может, он все проверил еще вчера!.. Он быстрее пакует чужую башку в пакет, шуршание, шелест ткани, чуть не поскользнулся на луже под коленями — разводы на чистом полиэтилене от его перчаток, отстой!.. Он достает еще один пакет — он же обещал Допиндеру!.. Чистота превыше всего… До него доносится очередной тоненький сигнал. [Это твой карман…] — подсказывает Белый великодушно. Уэйд тянется, неверяще достает грязной перчаткой маленький игрушечный телефончик, который носит с собой, будто талисман… Неуверенно набирает три шестерки, будто это все большая галлюцинация… На экране значится два новых сообщения. Чо делаешь? Первое весьма лаконично. И следом второе, потому что первое Уилсон проигнорировал. Птичка нашептала мне, что в районе Нью-Дарема какие-то люди притворяются Молодежным корпусом и просят бездомных заполнить анкету на группу крови. Как думаешь, странно?.. Уэйд сейчас на левом берегу Пасауика, закрытый гаражный комплекс, до точки назначения минут сорок пути по магистралям… Он чувствует, что улыбка невольно растягивает его рот… А затем хохочет. Белый шипит никогда не улыбаться так при Пауке. Интересно, если он подарит Пауку… этот красивый тяжелый сверток, как делают самцы пауков в период ухаживания, тот оценит этот подарок?.. И если оценит, что он разрешит сделать с собой взамен?.. _______________ *I’m not gonna tell my new friends about you, No, I’m gonna let that slide. I’m gonna be lazy when I write about you, Even though it takes all my might. And everyone thinks I dodged a bullet I’m gonna get back to believing It’s been a long, long time now. I’m gonna get up and make it look easy Even though I don’t know how. Я не расскажу своим новым друзьям о тебе, Нет, я это пропущу. Я буду писать о тебе лениво, Хотя это забирает все мои силы. Все думают, что я уклонился от пули, А мне кажется, что стрелял я. Я вернусь снова к вере, Утекло много времени. Я поднимусь, сделаю вид, что мне это легко, Хотя я и не знаю, как это сделать. Greg Laswell — Dodged A Bullet **почти 400стр. за меньше 8 мес. (еще на 200 стр. прочих фиков в черновиках) никто не любит читать чужие итоги года :) новый ОТП впервые за 3 года. 6 бумажных комиксов в бибиотеку, потому что их нужно щупать) разрешить себе писать впервые за десятилетие с лишним и рисовать впервые года за три, может, не стремная идея. вот и цифры.