Вдохни меня

      До сегодняшнего дня, а вернее глубокой ночи, Антон никогда не задумывался над тем неприятным чувством, когда кажется, что время течёт с издевательски медленной скоростью. Когда каждая пройденная минута кажется часом, а то и годом, вынимающим по кирпичику из стены терпения. И вот сейчас, сидя на неудобном, жёстком стуле в пропитанном запахом медикаментов больничном коридоре, Антон лихорадочно пытался сообразить, как удержать эту кирпичную стенку внутри своей души и не взорваться к чертям собачьим от неизвестности. Два часа назад его разбудил телефонный звонок от Димы, который сумбурно пытался объяснить, что машина Арсения встретилась с выскочившим на его полосу серебристым седаном. В конце Дима добавил, что Арса забрала скорая и он едет в больницу. Едва соображающий Антон узнал номер больницы, вызвал такси на нужный адрес и вылетел из номера отеля, даже, кажется, забыв закрыть дверь на замок. Но ему было откровенно похуй. Всё, чем руководствовался Антон в тот момент, это пульсирующие в воспаленном мозгу оборванные фразы Димы об аварии и Арсе. Как он добрался до больницы, парень начисто забыл, сознание отключилось после того, как сообразило, что произошло, а включилось только после того, как Дима и Серёжа остановили его посреди больничного коридора, не давая пройти дальше. - Он в операционной, - объяснил ему Позов, усаживая дрожащего друга на всё то же неудобное кресло. - Врач обещал выйти. - Что произошло? - прошептал Антон, не в силах повысить голос до нормальной громкости. - Эта тварь на седане не сбавил скорость, когда пытался вписаться в поворот, и вылетел на встречную полосу. Лоб в лоб... - Ты, что лично всё видел? - удивился Дима. - Я сзади ехал, - едва слышно произнёс Серёжа, опуская взгляд на мелко дрожащие руки. - Мы с ним ехали от нашего общего знакомого. Я ему говорил, что на одной поехать будет логичнее, но он пробурчал, что соскучился по себе в роли водителя, а я не стал спорить, ибо понял, что это бесполезная хуйня. Так и поехали, как два придурка из плохой комедии - каждый на своей машине. Посреди дороги, Арс меня обогнал, а потом...Из-за поворота выскочил этот уебан на своём корыте. Он на секунду замолчал, погружая атмосферу в тяжёлое, гнетущее молчание. - В ушах до сих пор скрежет металла стоит...Я еле успел в сторону вильнуть, пацаны... А когда из машины вышел и увидел, во что превратилась тачка Арса, я думал, что прямо там копыта откину от страха, - выдохнул Сергей, устало массируя переносицу. - Всего на секунду поганая мысль промелькнула, что там никто не...выжил. Вызвал скорую, ментов, а сам стою и смотрю на эту ебучую машину, и понимаю, что ещё секунда и кукухой тронусь. Ломанулся туда, думал, может чё сделать смогу, а там всё всмятку, словно это не железо, а лист бумаги...Машины встречные давай останавливаться, помощь предлагать, а я невменос просто. Понимаю, что за этой грудой мой лучший друг, возможно, умирает, а я сделать нихрена не могу. Даже двери открыть, потому что их так подмяло, что пиздануться можно от осознавания собственной беспомощности. Антон слушал рассказ Серёжи с замиранием сердца, жадно ловя каждое слово. Он видел, как друг всё больше и больше окунает себя в пучину самобичевания и нашёл в себе последние силы подтянуться к нему и сжать напряженное плечо мужчины пальцами. Сергей поднял на него полный боли карий взгляд. - Ты не мог ничего сделать, кроме, как вызвать подмогу, Серёж, - полушёпотом произнес Антон, глотая комок к горле. - А вдруг вмешательство только бы усугубило ситуацию? У Арса могут быть травмы, при которых человека трогать и передвигать крайне противопоказано. Не кори себя лишний раз, ты всё сделал правильно. Арс жив и это самое главное сейчас. Матвиенко несколько раз кивнул, и Антон напоследок сжал его плечо чуть сильнее, прежде, чем убрать руку и обессиленно откинуться на спинку кресла. И вот прошло чуть больше двух часов, а они до сих пор сидят в коридоре перед операционными дверьми, ожидая врачей, и хранят молчание. Слышится лишь гул длинных ламп на потолке, приглушенные голоса за многочисленными дверьми вдоль всего коридора и дыхание парней. Антон сидел неподвижно, прижавшись затылком к стене. Его до сих пор потряхивало, но он старался никак не выдавать этого, спрятав ладони в широких карманах толстовки. Пульс бешено заходился в ударах, болезненно отдаваясь по всему телу, а сердце ёкало на каждый посторонний звук со стороны операционной. Способность мыслить временно атрофировалась, когда Антон заставил себя не думать о трагической развязке всего этого ебучего пиздеца. Мысль о том, что Арсений может не пережить эту ночь, лёжа на холодном операционном столе в окружении кучи людей в белых халатах, была для Шастуна равна собственной смерти. Не только физической, но и душевной. Он попросту не выдержит существовать в мире, где на него больше не будут смотреть светлые, голубые глаза, полные искренности, тепла и жизни. В мире, где крепкие, надёжные руки больше не будут осторожно касаться его во время разыгрывания сценки или обычного общения в непринуждённой обстановке. В мире, где больше нет мужчины, в которого он... Двери в операционную распахнулись, выпуская наружу усталых врачей. Парни синхронно подорвались и Антон едва смог удержать себя на ватных ногах. Один из врачей подошёл к ним, стягивая с головы прозрачный чепчик, и засунул его в карман бледно-зеленых форменных штанов. - Вы родственники Арсения Попова? - спросил он. - Мы его друзья, - нетерпеливо ответил Дима. - Как он, доктор? Он жив? Милисекунды молчания врача показались Антону вечностью. - Ваш друг жив, но в очень тяжёлом состоянии. Серьёзная черепно-мозговая травма, полученная в результате внезапного торможения, травма грудной клетки от удара об руль, многочисленные травмы внутренних органов и... - И? - почти зло буркнул Серёжа, когда пауза затянулась. - Позвоночник. Задет позвоночник. - Что это значит? - не выдержал Антон, делая шаг вперёд. Дима осторожно придержал его за локоть, но парень проигнорировал предупреждающее касание друга, буравя тяжёлым взглядом усталые карие глаза врача напротив. - Есть шанс, что ваш друг больше не встанет на ноги. Сердце рвалось на кусочки, слезы медленно подступали к горлу, но Антон до немоты в суставах сжал ладони в кулаки, сдерживая рвавшуюся наружу панику. - Дело в том, что Арсения очень резко откинуло назад и позвоночник наткнулся на препятствие, отчего произошёл злополучный удар по позвонкам. Нервы зажало и двигательная функция нарушилась... Я сожалею, молодые люди, но ваш друг временно лишён возможности передвигаться самостоятельно. - Подождите. Вы сказали "временно"? - оживился Дима и Антон дёрнулся, словно его прошибло током. Доктор печально вздохнул. - Я не имею права давать вам ложную надежду, потому что организм человека индивидуален, но есть малая доля вероятности, что Арсений сможет восстановиться. Но повторяю, это лишь доля вероятности. А сейчас, простите, мне нужно идти, - доктор развернулся, чтобы уйти, но Серёжа тронул его за локоть. - Док, когда его можно будет увидеть? - Ближайшие дни он проведёт в реанимации без сознания, а туда не положено. Советую ехать домой и сообщить обо всём родственникам Арсения. Врач удалился и Антон рухнул в кресло, закрыв лицо руками. Слезы крупными каплями стекали по щекам и рукам, падая куда-то в неизвестность. Антон был опустошён, вымотан и всё, чего он хотел для поддержания жизненных сил - это хотя бы одним глазом увидеть Арса. Лично убедиться, что его сердце все ещё бьется, а грудь равномерно вздымается от дыхания. Дрожь обуяла всё тело, крепость выдержки рухнула под натиском внезапных пушечных ударов отчаяния и страха. Душа рвалась туда, к борющемуся за жизнь человеку, без которого Антон больше не представлял свою жизнь. - Антох? - Дима аккуратно коснулся его волос и Антон нехотя поднял голову, демонстрируя друзьям свои красные от слёз глаза и подрагивающие губы. - Ну ты чего, родной мой. Ты же слышал, что сказал врач. Он жив и это самое важное, что нам нужно знать. Остальное решим по мере поступления. Мы же ебучие импровизаторы, нам не привыкать выкручиваться из всякого рода дерьма. - Жизнь на сцене и реальная жизнь две разные вещи, Диман, - Антон не узнал собственный, полный прохлады голос. - Слушай меня сюда, - Позов опустился на корточки перед Шастуном и обнял его за шею обеими ладонями, чуть наклоняя ближе к себе. - Врач сказал, что вероятность есть. Малюсенькая, крохотная, едва ощутимая, но она, сука, есть. И мы будем держаться за неё до тех пор, пока не сдохнём. Мы поставим нашего лучшего друга на ноги и точка. Антон шмыгнул носом, позволяя остаткам слёз скатиться по лицу. - Я знаю, Дим. Я знаю, - прошептал Антон, прижимаясь к лбу друга своим.