***
В свою шестнадцатую весну Дилюк напился первый и последний раз. Он зарёкся брать алкоголь в рот не столько из-за похмелья, настигшего его утром, сколько из-за цепочки событий, которую он, к своему счастью или сожалению, хорошо помнил и по сей день. Дилюк тогда едва ли не выкрал Кэйю из собственных покоев и потащил на Луди Гарпастум в город, манящего огнями, музыкой и, конечно, вином. Тогда тень войны ещё никто не видел, особенно Дилюк, которому вылазка на праздник казалась невинной шалостью, а запрет отца уходить без сопровождения — стариковским ворчанием. Всю ночь они оттаптывали ноги вместе с горожанами в хороводе вокруг статуи Барбатоса, пускали плоскими камнями круги на глади Сидрового озера, нагло врали трактирщикам о своём возрасте и глотали вино прямо из бутылки, по очереди передавая её друг другу. Они смеялись до колик в животе, до нехватки дыхания, до цветных мушек перед глазами, держась друг за друга в попытке не повалиться прямо на зелёную, душистую траву, усыпанную пушистыми головками одуванчиков. В ту ночь Кэйа был так ослепительно красив, что Дилюк порой специально прижимался к нему дольше, чем нужно, и позволял себе касаться горячей кожи чаще, чем обычно. Эта ночь была волшебной во всех отношениях. Никогда прежде Дилюк не чувствовал себя настолько живым и свободным, и никогда прежде он не чувствовал такой тоски по жизни, которой у него никогда не будет. Жизни, в которой можно выбирать, кем быть, что делать… и кого любить. Рано или поздно все ночи кончаются, но даже когда они пробрались во дворец через заросли виноградников — не без помощи доброго Эльзера, управляющего королевской винодельней — волшебство не исчезло. Зная коридоры, как свои пять пальцев, они смогли пробраться мимо рыцарей, прячась в нишах за гобеленами, и добраться до жилого крыла. Кэйа проскользнул в комнату Дилюка так, словно это была его собственная спальня. Как в детстве, когда он сбегал из своих покоев к Дилюку, потому что по утрам он, не привыкший к ясной погоде Мондштадта, боялся, что солнце упадёт ему на голову. Вместе они повалились на кровать прямо в одежде, перед этим лишь кое-как расшнуровали башмаки, игриво толкаясь. Пальцы не слушались, и к тому моменту, как Дилюк наконец ухитрился распутать коварный узел, ему казалось, будто прошла целая вечность. Кэйа справился быстрее и теперь лежал, тихо посапывая, прямо напротив устроившегося рядом Дилюка. Несколько минут он просто рассматривал Кэйю в упор — он давно не видел его лицо так близко. Глаза слипались от усталости и количества выпитого, голова ощутимо гудела и ощущалась тяжёлой, будто морской якорь, но он не мог перестать смотреть. Когда ещё ему выдастся такая возможность? Может, это было немного жутко — наблюдать за человеком во сне, но Дилюк просто хотел… запомнить? Годы неслись вперёд, как свора охотничьих собак за дичью, и Дилюк отчаянно пытался замедлить их бег, запечатлев Кэйю таким, шестнадцатилетним и пьяным то ли от вина, то ли от свободы, то ли от всего вместе. Он больше не был наивным ребёнком, который верил, что даже когда Кэйа выйдет замуж, то всё останется как прежде. Через несколько лет всё изменится навсегда, но почему-то Дилюк хранил слабую надежду на то, что родители всё ещё могут передумать, ведь он сам пока никому не обещан, а помолвка Кэйи и принца Снежной может быть расторгнута, как любой договор. Лицо Кэйи раскраснелось от алкоголя, длинные ресницы слегка трепетали. Он дышал глубоко и неровно. Его сочные губы блестели, как спелый виноград, который так и просился, чтобы его сорвали с ветви. — Я не сплю, — приоткрыл Кэйа один глаз и улыбнулся довольной улыбкой шутника, только что провернувшего удачный розыгрыш. Взгляд у него был озорной и томный. У Дилюка вытянулось лицо и он вперился в потолок, хоть и понимал трезвой частью мозга, что это не особо помогло. В подтверждение Кэйа громко захохотал хриплым, лающим смехом, и Дилюк с круглыми глазами бездумно зажал ему рот обеими руками, чтобы ненароком не перебудить весь дворец. Они сцепились конечностями в шутливой перепалке так, что Дилюк едва ли не всем телом забрался на него сверху. Кэйа засмеялся ещё сильнее и на глазах у него выступили слёзы. Дилюк отнял руки от его рта и смахнул влагу с его щёк. Кэйа резко замолчал, кашлянул и ворчливо оттолкнул Дилюка: — Ты меня раздавишь. Дилюк снова оказался рядом, едва задевая Кэйю плечом. Ему казалось, если он пошевелится, то Кэйа точно уйдёт к себе, но он даже не шелохнулся. — Люк. — Хм? — Лю-ю-юк. — Что? — Люк-Люк-Люк, — он тихо засмеялся снова и повернулся на бок, лицом к Дилюку. — Ничего. Просто люблю звук твоего имени. Дилюк покраснел до самых кончиков волос, и всё же так же повернулся на бок к Кэйе. Их сложенные у груди руки почти касались друг друга. Они были будто бы отражением друг друга, казалось, если один повернёт голову — другой не думая повторит. Сердце в груди заколотилось, как ненормальное. Ещё чуть-чуть и взорвётся, превратившись в сотню огненных искр, и оставит в груди обожжённую дыру. — Ты когда-нибудь думал о том, — быстро зашептал Кэйа так, словно боится, что кто-то кроме них это услышит, — что не хочешь быть принцем? — Думал, — честно признался Дилюк. По телу разлилось тепло от этого горячего, искреннего шёпота, нашедшего отклик в нём самом. Он был не одинок. С Кэйей — никогда. — Кем бы ты был, если бы не был принцем? — Искателем приключений. Пиратом или торговцем. Может, актёром в бродячем театре! Столько вариантов, — он мечтательно зажмурился. — А ты? — с искренним любопытством спросил Кэйа. — Не знаю, если честно. Рыцарем или охотником, наверное. Нет! Барменом! — воскликнул Дилюк громче, чем ожидал. Кэйа улыбнулся и придвинулся ближе. Настолько, что они коснулись лбами. С закрытыми глазами Кэйа дрожащим голосом выдохнул: — Вот бы эта ночь не заканчивалась. Дилюк не помнил, как поцеловал его. Кэйа напрягся всем телом и Дилюк пугливо попытался отстраниться, чтобы пулей выброситься из окна прямо в Сидровое озеро, но через мгновение чужая рука легла на шею и требовательно потянула на себя. Губы Кэйи были сладкими и терпкими. Он неловко попытался протолкнуть влажный язык в рот Дилюка, но когда он это понял, Кэйа уже разомкнул поцелуй. Дилюк никогда не видел его таким красным — и таким прекрасным. Глаза его были наполнены страхом. В попытке утешить Дилюк осторожно коснулся кромки его челюсти. Кэйа мгновенно откликнулся на ласку и с тихим, жалобным стоном снова прильнул к его губам. На этот раз Дилюк легко впустил его язык. Кэйа вылизывал его рот жадно, отчаянно, торопливо и немного мокро. Они оба всё понимали. Это — впервые. От Кэйи пахло алкоголем, карамельными яблоками и сладковатым потом. Они сплелись в клубок, комкая простыни, и громко пыхтели, отчаянно цепляясь друг за друга. Казалось, если отпустить хоть на мгновение — волшебство рассеется и ускользнёт через замочную скважину. У Дилюка кружилась голова. Он обнял Кэйю за талию и, не думая ни о чем, выпростал его рубашку из-под брюк, чтобы коснуться горячей, голой кожи. Кэйа всхлипнул и опять замер. Дилюк тоже застыл. Лишь позволил себе ласково, почти невинно провести пальцем по его пояснице. Не бойся, это же я. Кэйа прижался к нему теснее и потёрся пахом о его пах. Дилюк охнул от незнакомого чувства. Это была не боль и не удовольствие. Это было желание. Жаркое и вязкое, оно завязалось в тугой узел, и просило ещё. Дилюк потёрся в ответ и рассеянно погладил Кэйю, спрятавшего лицо у него на плече, по голове. Они не разговаривали. Не было нужды. Слова всё портят. Слова рождаются из мыслей, а думать не хотелось. Хотелось вжаться друг в друга, столкнуться, слиться в одно целое и остаться так навсегда. Они тёрлись друг о друга сквозь одежду, и совсем скоро в портках стало мучительно туго и неприятно влажно. Кэйа опустил руку вниз, засунул два пальца за край его брюк и чуть потянул на себя. Дрожащей рукой Дилюк взял его за запястье, нежно боднул лбом и заставил посмотреть на себя. Его щёки всё также трогательно алели, а глаза блестели от возбуждения и алкоголя. Кажется, он пребывал в таком же ужасе, в каком и Дилюк. Несколько минут они смотрели друг другу в глаза и глубоко дышали. А потом Кэйа облизнул губы, опустил ресницы, отодвинул руку Дилюка и принялся медленно расстёгивать сначала его брюки, а потом свои. Дороги назад не будет, подумал Дилюк. Завтра будет больно и стыдно. Завтра он захочет умереть. Но сегодня… сегодня он поживёт. Без боли не будет счастья. Без горя не будет радости. Пусть он побудет шестнадцатилетним. Прости нас, Барбатос. Когда Кэйа прикоснулся к нему, почему-то захотелось плакать, несмотря на всепоглощающее тепло, наполнившее каждый его нерв. Дилюк дотронулся до Кэйи в ответ, на что тот зажмурился и закусил губу. Они беспорядочно изучали друг друга, прятали застенчивые улыбки и лениво целовались. Немного осмелев, он взял в руку их обоих. Прикосновение кожи к коже послало новый разряд по телу. Происходящее казалось влажным сном, которые иногда ему снились, заставляя утром стыдливо прятать последствия. Сердце стучало и ныло, будто заболело неизлечимой болезнью. Дилюк не помнил, чтобы когда-либо испытывал столько чувств разом. Казалось, его вот-вот разорвёт. И пусть — пусть разорвёт, но после. Он сцеловывал пот со лба Кэйи, а тот рассеянно перебирал его пряди и едва заметно толкался в руку, жалостливо приоткрыв рот. Дилюк не знал, что Кэйа может быть таким… хрупким. Словно иней, застывший на листьях первым морозным утром. Теперь ему хотелось знать больше, и что-то глубоко внутри подсказывало, что отныне и навсегда он будет этого хотеть. В руку хлынуло тёплое и вязкое. Кэйа отвернул горящее лицо и тонко, сладко вскрикнул. Дилюк даже расстроился, что он так сдерживался. От ощущения его семени на себе, Дилюк сам кончил почти мгновенно. Его крупно сотрясло и на несколько секунд он выпал из реальности в блаженное ничего. Вернувшись на землю, он обнаружил на себе внимательный взгляд Кэйи. Такое же выражение у него было, когда в детстве он рассматривал через лупу интересного жука. Кэйа ждал… чего-то. Дилюк похолодел, чувствуя себя, как нерадивый ученик, не выучивший урок. Да и где их найти, эти учебники, по которым можно выучить чужое сердце, если даже к своему собственному ему не выдали инструкции? Открыв рот, он хотел что-то сказать, но в голове было оглушительно пусто. Он искал на лице Кэйи подсказку, знак, но не находил. Дилюк взмолился взглядом: чего, чего ты ждёшь?.. Ответом ему стал холодный взгляд. Дилюк подумал, что сейчас лишится чувств. Первый луч солнца пробился сквозь облака и подсветил правду, которую скрывала тьма. Волшебство истлело и рассыпалось в прах. Остался лишь запах алкоголя, лужица спермы и обжигающий стыд. — Скоро слуги проснутся, — отстранённым, ровным голосом сказал Кэйа, застегнул брюки и резко встал. Он поморщился, видимо, от головной боли и опасно качнулся. Дилюк потянулся к нему, чтобы поймать в случае чего, но Кэйа отшатнулся, как от прокаженного. На прощание он даже не обернулся. Больше они никогда об этом не разговаривали.***
Оставив Кэйю отдыхать, Дилюк спустился вниз и вышел на крыльцо, чтобы проветриться и понять, где находится. Рыцари безмолвной тенью проследовали за ним. К своему удивлению, Дилюк увидел песчаный берег моря за невысоким забором. Солнечные блики играли на волнах, в воздухе пахло солью и морской капустой, склизкие конечности которой цеплялись за редкую гальку. Погода была по-осеннему прохладной, несмотря на ясное небо. Дилюк поёжился. Вдалеке виднелся прибрежный рыболовецкий городок с редкими каменными домами и скромной дивизией ветхих лодчонок у пристани. Юг Снежной, ближе к морской границе с Фонтейном, определил про себя Дилюк. Он не совсем понимал, почему Джинн и рыцари выбрали такое пристанище, но вряд ли у них был выбор. Дилюк задрал голову и осмотрел двухэтажный дом с чердаком и башенкой, называвшийся в Снежной теремом. Резные наличники на окнах потёрлись из-за сухого морского ветра и времени, яркая краска орнаментов облезла под беспощадными дождями. Башня, видимо, уже давно не была жилым помещением — в крыше зияла дыра. Несмотря на необходимость ремонта, терем выглядел крепким и надёжным, как скала. Толстые стволы деревьев, сложенные в монолитные стены, хорошо защищали своих жильцов от непогоды. Только сад выглядел совсем уж печально. Казалось, когда-то его любили и тщательно ухаживали, но сейчас он густо зарос сорняками. Лишь каменные дорожки всё ещё просили зайти и прогуляться там, где уже не на что было смотреть. Дилюк прошёл к ограде и всмотрелся вдаль. Ветер лениво гнал волны вперёд. Если хорошенько вглядеться, то можно увидеть призрачных крошечных лошадей, вырастающих из пены и вновь уходящих под воду. — Ваше Высочество, любуетесь? — окликнул знакомый голос. Дилюк моргнул и мираж рассеялся. Крошечные белогривые кони вновь превратились в обыкновенные завихрения пены. — Можно сказать и так, — слабо улыбнулся он и кивнул Ноэлль. Она поёжилась, поплотнее закуталась в меховой плащ и встала рядом. Холодная осень Снежной, в которой даже солнце не грело, была непривычна им обоим. — Как ты? — Вы в порядке, а, значит, и я тоже, — почти торжественно произнесла она. — Расскажи про своё путешествие и как мы здесь оказались, — попросил Дилюк. — После того, как то… существо… механизм… оказался повержен, я хотела пойти за вами, но что-то подсказало мне отправиться назад, за помощью. Не знаю, что это было. Внутренний голос или… — она вздохнула и качнула головой. — Ваше Высочество, вы верите, что лорд Барбатос присматривает за нами на чужбине? — Ветра дуют по всей земле. Почему бы и нет? Я верю, что он хранит нас, где бы мы ни были. — Я тоже так думаю, — лицо её посветлело. — В общем, я думаю, это шёпот лорда Барбатоса направил меня. Когда я выехала на тракт, то наткнулась на кортеж принца Аякса. Я пыталась скрыться, но он и его гвардейцы окликнули меня и взяли в кольцо. — Он ранил тебя? Угрожал? — Дилюк сжал зубы и понял, что готов хоть сейчас взять лошадь и отправиться за коварным принцем в погоню, если с головы Ноэлль упал даже волос по его вине. — Нет, совсем нет. Дилюк с подозрением хмыкнул и приподнял бровь. — Он предложил свежую лошадь и помощь своих гвардейцев в ваших поисках, когда я рассказала, в чём дело. Я не знала, когда прибудут наши рыцари, и побоялась терять время, поэтому согласилась. Его гвардия разделилась. Принц Аякс отдал мне командование, а сам взял трое человек и во весь опор понёсся обратно в столицу, к нашему посольству. Как выяснилось позже, то послание, которое мы оставили хозяйке гостиницы, так и не было отправлено. — Наши рыцари даже не знали, что мы в беде, — по спине прошлись мурашки, но не от холода. — Всё так. Принц Аякс также отправил послание Бай Чжу, опасаясь, что вы с принцем Кэйей могли быть серьёзно ранены. — Он не ошибся, — с горькой благодарностью цыкнул он языком. Ему были неведомы цели Аякса и он не верил его чистым намерениям ни на унцию, но не мог отрицать того факта, что без его помощи они бы не справились. В голове зашевелились шестерёнки. Что, если каэнрийский командир был всего лишь отвлекающим манёвром? Как так получилось, что Аякс оказался на дороге именно тогда, когда Ноэлль требовалась помощь? Мог ли он это просчитать? Дилюк ещё не задумался обо всём этом всерьёз, а голова уже начала закипать. — В экипаже принца Аякса мы смогли транспортировать вас и принца Кэйю. Когда вскрылось, что хозяйка не передала послание, мы решили, что отправиться на тот же постоялый двор будет неразумно. Наилучшим вариантом оказалось старое поместье принца Аякса здесь, в Морепеске. — И магистр Джинн это одобрила? — едва сдерживая ярость, спросил Дилюк. Это место вдруг стало ему противно, хотя ещё несколько минут назад он нашёл в этом захолустье своё очарование. — Где он? — Принц Аякс? После встречи с нашими рыцарями у границы Снежной, он отдал несколько своих гвардейцев в сопровождение и подписал приказ, который даёт нам право находиться на его землях, а после продолжил своё путешествие с дипломатической миссией в Ли Юэ. — В Ли Юэ? Что он забыл в Ли Юэ? — пробормотал себе под нос Дилюк и всмотрелся в горизонт, как будто тот мог раскрыть секреты одиннадцатого принца Снежной. — Он не сообщил. — Это был риторический вопрос. — Дилюк потёр переносицу. — Извините. У меня плохо получается их определять, — сконфузилась она. — Ноэлль, — серьёзно сказал он и посмотрел ей прямо в глаза. — Ты понимаешь, что без тебя мы бы оба погибли? — Что?.. — непонимающе похлопала ресницами она. Она качнула головой, поморщилась и перевела взгляд на воду так, будто ей было больно смотреть на Дилюка. — Вы бы справились и без меня. — Нет, — жёстко отрезал Дилюк и она испуганно вздрогнула. Он смягчился и продолжил. — Ты правильно рассчитала свои силы, отнеслась с разумным недоверием к чужакам и при этом смогла сотрудничать с ними. Да, твоё решение связаться с гвардейцами принца Аякса было рискованным, но, пожалуй, единственно верным в сложившейся ситуации. Без тебя мы бы не справились. Твоя смелость, упрямство и верная служба спасли наши жизни. — Но… — Тебя посвятят в рыцари королевской гвардии, — не позволил ей запротестовать Дилюк. — К этому титулу тебе также будут пожалованы земли, новое обмундирование и вооружение. Мы устроим церемонию посвящения, как только вернёмся домой, — он сделал паузу и мягко улыбнулся. — Если ты, конечно, согласна. Ноэлль посмотрела на него широко распахнутыми глазами и губы её задрожали. Она отвернулась и закрыла лицо руками, тихо всхлипнув. Дилюку стоило больших усилий, чтобы не положить руку ей на плечо, но он сдержался. Мгновение спустя Ноэлль быстро утёрла слёзы, громко шмыгнула носом и положила руку на грудь, там, где сердце: — Я клянусь служить вам, сегодня и до конца моих дней, — она поклонилась и доверительным тоном добавила. — Знаете, Ваше Высочество, наверное, совсем не мне об этом судить, но я думаю, что вы станете замечательным королём. Дилюк смущённо кашлянул. Растерявшись, он с трудом выдавил из себя: — Думаю, у тебя есть полное право судить меня. Ещё какое-то время они стояли в уютном молчании и смотрели на тёмное море в седых кудрях. Ноэлль замёрзла и откланялась, оставив его наедине со своими мыслями. Несмотря на тревоги, прошедшие и грядущие, Дилюк закрыл глаза и позволил влажному, неласковому ветру потрепать себя по волосам, словно строгому родителю. Шестое чувство или, как называла это Ноэлль, шёпот Барбатоса подсказывал ему, что похищение Кэйи было лишь началом, первым шагом из тысячи. Война не закончилась — она лишь переместилась в подполье, за кулисы, подальше от любопытных глаз. В этот раз, чтобы победить, придётся долго и тщательно распутывать этот запутанный клубок. Но пока… Дилюк обернулся на терем и нашёл взглядом окна Кэйи. Сердце захлестнула тоска, такая же синяя и солёная, как омывающие берег волны. Как ребёнок Дилюк мысленно взмолился, чтобы Кэйа не имел к этой невидимой войне отношения. Барбатос милостивый, пожалуйста, больше не пытайся отобрать его у меня.