2 мая, суббота
9:46
— Господи, покарай мою лень! Минджэ вымученно прокричал на всю квартиру, но продолжил оттирать от пола пятно из высохшего сладкого чая, который разлил недели две ещё назад. Запрячь кого-то другого в уборку не получалось — у Сонджуна уже неделю как идёт преддипломная практика, у Сынмина и того дольше подготовка к отчётному спектаклю, Хвиджун ни за какие деньги не согласится ещё и его квартиру драить, а Джунхёк (весь в старшего!) настолько меркантилен и злопамятен, что лучше не лезть. Пришлось браться самому. К приезду Минги хотелось, чтобы квартира если не сияла, то хотя бы не отвлекала от общего действа мусором, пылью на полках и всякой прочей грязью. Пока что у Минджэ получилось только в высшей степени заколебаться и устать, и из желаний у него осталось только одно — грохнуться в кровать и доспать те три часа, которые он не дал себе проспать утром. Впрочем, как бы Минджэ ни пытался уложиться побыстрее, у него не получилось. Дверь за Минги закрылась тихо, ибо сам он заходил медленно и аккуратно, настороженно принюхиваясь к благоухающей моющим средством прихожей. Из спальной играла музыка — знакомые и любимые Минги Three Days Grace, под которые Минджэ гремел чем-то и пытался подпевать на достаточно уверенном английском. Минги тихо разувается в прихожей, снимает кожанку, мягко ступая по свежевымытому полу, и идёт на голос Минджэ. Они встречаются взглядами, Минджэ тут же замолкает, моргает несколько раз, трёт глаза и моргает снова. — Привет, — Минги легко машет ему ладонью, попутно улыбаясь от вида чужого удивлённого лица. — Ты как в квартиру зашёл? — У меня был ключ. — Откуда? — Сиджей. Несколько секунд молчания. — Ах он сука! — Минджэ хлопает ладонью по шкафу и бросает на него же тряпку, которой вытирал пыль. — Воу, тише, — Минги ловит его за руки и пытается обнять, — чего ты так? — Он сделал дубликат ключа от моей квартиры! Ещё летом, скорее всего, когда Хвиджун отдавал ключи Сынмину. И всё это время он — о да, это точно был он! — приходил ко мне домой, пока меня не было или пока я спал, и потихоньку поджирал из моего холодильника! — Но теперь-то ключ у меня, Джэ. Минджэ ловит Минги за затылок и мелко целует в губы. — Дурачок. Ты наивный дурачок. Думаешь, Сиджей вот так просто отдаст тебе ключ? Не-е-ет, эта тварь наверняка сделала ещё один дубликат, — он тяжело вздыхает и наконец ставит музыку на паузу. — Пойдём, может, покурим? К чёрту, не хочу сейчас с ним разбираться. Минги кивает ему в ответ, и они уходят на балкон.***
Выходя с балкона, они хлопают дверью, которую далеко не с первого раза закрывают. Минги поднимает Минджэ на руки, держит под бёдрами и опирает спиной на край рамы, пока они жадно целуются, кусая друг друга за губы. Минджэ размашисто скребёт ногтями по чужому затылку, лезет руками под ворот просторной футболки и на пробу царапает по спине — Минги пробивает мурашками, но хватку он не ослабляет. Он несёт Минджэ на руках и мягко кладёт на оставшуюся расправленной кровать, но тут же, нависая над ним, нагло лезет под его домашнюю кофту и гладит по рёбрам, слегка щекоча. Минджэ щекотки не боится, ему наоборот приятно, и он льнёт к ласкающим его рукам, потихоньку стаскивая с Минги футболку. Он разрывает поцелуй, как только задирает её до самого конца, быстро стягивает, заставляя Минги подняться, и откидывает в сторону, устраивая ладони на чужих боках. — Нравится? — Минги расправляет плечи, давая Минджэ насмотреться. Его голодный взгляд перетекает с шеи на ключицы, ползёт по груди и животу, кончики пальцев скользят по коже, а сам он оказывается не в силах сдержать восхищённую улыбку — конечно, нравится, никаких сомнений тут быть не может. Минджэ притягивает Минги к себе, обнимает его и перекатывает их обоих на постели, оказываясь сверху. Минги такой поворот событий вполне устраивает — ему интересно посмотреть, как будет вести себя Минджэ, и ему в этом удовольствии не отказывают, облизывая губы и по-хозяйски прослеживая руками там же, где ещё недавно ласкал взгляд. А стоит рукам дойти до ремня в джинсах, Минджэ склоняется к Минги и влажно целует его в шею, прикусывая и упираясь носом на глубоких вдохах. Их обоих друг от друга ведёт, им обоим до одури жарко и голодно, они оба не хотят уступать и стремятся вести. Именно поэтому, когда спиной на постели оказывается снова Минджэ, Минги подхватывает его под бёдрами и рывком притягивает к себе — показывает, что главным всё равно будет он. Минджэ ёрзает, но не вырывается; разметавшиеся по подушке волосы обрамляют его лицо, делая мягче и нежнее, но взгляд всё равно горит и выжигает изнутри. Он решает сыграть иначе, потому крепко обнимает ногами, пытаясь поймать за руку и приложить её к себе, и чуть покусывает губы — попробуй тут устой. У Минги устоять не выходит. Он старается нежно, старается ласково и плавно, но Минджэ каким-то чудом находит все рычаги внутри него, которые дёрнешь — и срывает без шанса затормозить. Минджэ провоцирует и раззадоривает, а после делает невинный вид и тихо хнычет, когда на коже расцветает новый, теперь яркий засос и когда вокруг него накрепко смыкаются зубы. Минги метит его, не жалея, потому что чувствует, как горит его спина — вдоль лопаток так же крепко, как и он сам зубами, в него впивались ногтями и скребли вниз. Минджэ вновь вырывается из его рук, валит его на спину и лезет кусаться сам, но всё равно ему больше нравится оставлять мелкие, почти невесомые поцелуи на груди и плечах, нравится касаться боков и бёдер, нравится, в конце концов, просто смотреть. Он смотрел на Минги, но видел перед собой живую скульптуру — одну из тех, какие показывают в музеях и галереях, какие берегут на протяжении столетий. Только те скульптуры холодные и хрупкие, их не положишь в свою постель и к ним не захочешь прильнуть, они не смогут крепко обнять и необходимыми именно сейчас касаниями довести до крайней степени исступления. Минги всё это мог, и он сейчас лежал в постели Минджэ — на самом деле, а не в каком-нибудь грязном сне. И Минджэ из-за него тоже срывало. У него оказался на удивление громкий и звучный голос, перемежавшийся с томным шёпотом и теряющийся между поцелуями. По крайней мере, Минги делал всё возможное, чтобы его голос звучал, а не застревал где-то в горле сдержанными хрипами — так ему нравилось больше, так он был уверен в том, что сделал для Минджэ достаточно, пока снимал с него кофту и крепко хватался за бёдра, подсаживая и притягивая к себе. Он продолжает нескромно лезть руками под домашние спортивки, чтобы коснуться голой кожи, мешая расстёгивать ремень на своих же джинсах, и всё пытается куснуть за шею, но Минджэ отстраняется немного и наконец отводит пряжку в сторону, спускаясь ладонью на пах. Джинсы плотные, и через них очертания уже наполовину стоящего члена прощупываются еле-еле — им в противовес легко оттягивается резинка тонких спортивок, под которые ныряет ладонь Минги. Минджэ только коротко ахает и смотрит в глаза тяжёлым и жарким взглядом. — Позволишь мне? — Минги запросто может уронить его на постель и угрожающе нависнуть, но он, зная характер Минджэ, идёт по-другому. Он просит и спрашивает, ненадолго уступает, чтобы ему отдали контроль над ситуацией добровольно, потому что знает, что это окупится невероятно сильно. Минджэ думает, улыбается хитро-хитро и медленно и плавно ложится на постель сам, требовательно цепляя за руки. Он позволяет, он отдаётся и готовится принимать всё то, что захочет дать ему Минги. А Минги хочет дать ему очень много. Он начинает с простых поцелуев, но курс берёт сразу ниже — редкой россыпью по груди и плутающей вереницей по животу, пока стаскивает спортивки вместе с трусами хотя бы до колена, чтобы не мешали обхватить ладонью член и начать медленно ласкать его. Возле тазовой косточки Минги оставляет ещё один засос, который закрепляет следом от укуса — смотрится всё это невероятно, нужно запомнить до конца жизни. Минджэ опирается на локти, чтобы наблюдать и видеть, как Минги устраивается между его ног, расцеловывает низ живота и поднимает тот самый голодный и хищный взгляд, от которого всё тело сводит и прошибает колкими искрами. Минджэ вздрагивает на постели, а Минги только это и нужно — он властно улыбается и, поудобнее перехватив в ладони, направляет его член к своим губам. Не медлит нисколько — сразу берёт в рот и опускается, насколько может, прижимая головку к нёбу языком. Минджэ задыхается где-то над ним, но ради этого всё и было. Ему кажется, что Минги его не жалеет — он сразу набирает обороты, опираясь на руки, и сосёт так, как будто только этим всю жизнь и занимался. Он крепко сжимает губы на стволе и обводит его языком, продавливает кончиком контуры проступивших венок и иногда жарко выдыхает на влажную от слюны кожу, заставляя вздрогнуть. У Минджэ, может быть, занижены стандарты, но то, что делает с ним Минги, всё равно кажется ему чем-то фантастическим и нереальным, существующим на грани. Он покорно подгибает ногу, выпутываясь из одежды, и даёт Минги провести языком по внутренней стороне бедра, пока всё внутри поджимается и дрожит в предвкушении. Минджэ разрешил ему вести и этим связал себе руки — хотелось притянуть его к себе, уложить и расслабить и хотя бы попробовать повторить всё то же самое, что только что творили с ним самим, но Минджэ уже пообещал, что будет смирным. Возможность взбрыкнуть была всегда, но её он решил оставить на другой раз, чтобы у Минги было, что сделать с ним в постели. Впрочем, ему и так было, чем занять их обоих — он поднимается с постели, до конца расстёгивает джинсы и раздевается, откладывая их к своей же куртке, в карманах которой после выискивает что-то, на что Минджэ с высокой колокольни наплевать. — Делай так, как считаешь нужным, — он даёт Минги сесть между своих ног и мягко обнимает его коленками. — Но в следующий раз будет моя очередь. В ответ его удостаивают всё таким же пылающим взглядом. — Если захочешь. — Если? Чужая самоуверенность играет на напряжённых нервах, и теперь Минджэ уверен, что в следующий раз ни за что не уступит Минги. Он будет стоять на своём до конца и сам будет управлять процессом, но в этот раз — так и быть — он останется послушным в чужих руках и только сглотнёт ставшую вязкой слюну, пока будет удобнее укладываться. Видеть дальше ему совершенно не обязательно, всё самое важное он почувствует. Минги густо смазывает его и входит пальцем мягко, медленно и плавно. Минджэ хочет расцеловать его ладони за то, что у него ногти спилены почти под корень, но сейчас ему нико не даст этого сделать. Он даёт отмашку, что всё в норме, старается не напрягаться и не сжиматься, но всё равно медленно умирает где-то внутри, пока его гладят по ноге. На пробу поднимает бёдра навстречу, но тут же чувствует, как до боли впиваются в его колено. — Уймись. — После такого ещё сильнее распоясаться тянет, — Минджэ пытается ухмыльнуться, но получается так себе — его прерывает резкое движение снизу. — Хочу тебя коснуться. — Успеешь ещё. Лучше себя касайся. — Я думал, ты будешь против. — Если медленно и нежно, то нет. Всё остальное сделаю с тобой я. — Какие мы властные… Минги очень хочется больно шлёпнуть его под зад, чтобы не возникал, но он оставляет это на следующий раз. В конце концов, вредность и властность — их общие черты, и Минги прекрасно понимает, чего Минджэ стоит слушаться его и просто ждать. Он решает не мучать его, растягивает быстрее, но не менее дотошно, и ждёт отмашки о том, что может продолжать. Но самой главной отмашкой становится то, что Минджэ снова пытается вскинуться ему навстречу и кусает костяшки своих пальцев. — Точно всё? — Минги ловит его под коленом, но не впивается в него, а мягко целует. Минджэ кивает в ответ и думает о том, где ещё он бы сейчас хотел чувствовать губы Минги. Сильнее всего — на своих губах. Он снова поднимается на локти, тянется к нему, прося поцеловать, и легко улыбается, когда этот терпкий поцелуй получает. Минги шуршит упаковкой презерватива, смазывает ещё на раз и садится по-другому — так, чтобы удобнее было входить. Минджэ ловит его взгляд и кивает ему, обнимает за руки, на которых Минги нависает над ним, и скрещивает ноги за его спиной. Его снова прошибает колючими мурашками, когда головка плавно входит внутрь и когда стенки мягко расходятся под неё и под сам член, и он впивается в Минги ногтями, пока не чувствует его в себе до конца. Его обнимают крепче, подхватывают под поясницей и упираются лбом в его плечо — от близости чужого тела становится жарко, но Минджэ всё равно жмётся к нему ближе. Минги снова целует его в шею и плавно движется, подсаживает на своём члене и разгоняется. Минджэ видит только сбоку, но чувствует каждый его толчок всем телом, крепче обнимает ногами и скребёт ногтями по спине, невпопад целуя то в щёки, то в скулы, то за ушами. Тяжёлое дыхание Минги жарко щекотало шею, его бёдра ударялись об бёдра Минджэ, а руки скользили по рёбрам и груди. Он последний раз целует ямочку между ключиц и поднимается над ним, подхватывает под поясницей и срывается на самый быстрый темп. Минджэ поджимает ноги, вскидывает бёдра и рвано стонет, пока пытается поймать ртом хоть немного воздуха. Ему до жути нравится хватка Минги, он накрывает его ладони и держится за его запястья, словно не хочет отпускать, словно хочет на целую вечность остаться в его руках и вместе с ним. Взмокшие волосы липнут ко лбу, по шее стекает капля испарины, в низу живота закручивается тугая спираль, которую тронь — и выстрелит. Минги трогает — крепко обхватывает его член и ласкает грубыми рывками, невпопад со своими движениями внутри. Минджэ вскрикивает и вскидывается сильнее, не зная, подо что ему подстраиваться, путается в ощущениях, но именно в этой путанице и кончает — его сперма выстреливает на живот Минги и в его ладонь, а уши закладывает равномерным шумом. Минги выходит из него, доласкивает себя сам и кончает в презерватив, красиво закусив губы и зажмурившись. Шум из ушей пропадает, и Минджэ понимает, что в комнате стало тихо. Он больше не слышит ни своего, ни чужого тяжёлого и рваного дыхания, не чувствует, как в его бёдра врезаются чужие, и его не заполняет горячий и твёрдый член. Всё закончилось. Тянет закурить. — В комнате? — Минги смотрит на него, лёжа на боку и опираясь на один локоть. — Нет сил переться до балкона, — Минджэ поджигает кончик сигареты и глубоко затягивается, плюхаясь на спину. Минги обнимает его и целует в плечо, а после затягивается с его руки — так, что Минджэ не справляется с желанием глубоко и страстно поцеловать его, выпивая из его рта серый дым. — Этого ты хотел? — Минги мягко и любовно гладит его по боку, устроившись головой на его плече. — Этого, — Минджэ улыбается, притираясь щекой к его макушке и протягивая ему сигарету. — Теперь буду хотеть другого. Они оба смеются, лениво мажут друг по другу губами и невпопад ластятся, притираясь руками и ногами друг к другу. Минджэ докуривает, тушит сигарету в кружке, в которую уже стряхивал пепел, и с хитрой улыбкой перекидывает одну ногу через Минги. — Моя очередь, — он перебирает кончиками пальцев по его телу, выпрямляет спину и тянется к карману кожанки, в котором быстро находит баночку со смазкой и ещё один презерватив. — Не хватило? — Я же предупреждал, что просто так тебя не отпущу, — Минджэ подмигивает ему, в точности повторяет всё то, что Минги делал сам, и, подвинувшись ближе, аккуратно садится на его член. — Готов? — Нашёл, у кого спрашивать.