***
Чутьё Моно и в самом деле не обмануло компанию. Спустя примерно пять минут пути, друзья увидели свет где-то вдали. Приободрившись, и отключив фонарик, дети вскоре оказались у выхода из вентиляции, что так удачно оказался прямо над каким-то шкафом. Можно было чуть отдохнуть и оттереть с одежды и волос пыль и паутину, что давно скапливалась в вентиляционных ходах. Срыгнув и отряхнувшись, первым начал осматриваться Беглец: - Как думаете, где мы? - Где-то под землёй, - ответил Моно, - следует осмотреться. Дети начали расходиться по комнате – всё в ней было грязным и обшарпанным, людей тут явно давно не было. Заинтересовавшись кучей какого-то тряпья, Шестая подошла ближе. В полумраке смутно угадывались очертания каких-то букв. Девочка чиркнула зажигалкой. «МЕТРО». Форма рабочего! Из кармана торчал сложенный лист бумаги. А что, если… - Ребята, мы в метро!- на её голос Моно с Беглецом подошли ближе, - Видимо, мы комнате какого-то работника. Смотрите, что я нашла в его вещах! – и она развернула карту путей. - Прекрасно, это может помочь нам выйти за пределы этого города! -Моно аккуратно, чтобы не порвать, взял карту в руки, - Будем надеяться, под городом разрушения не столь масштабны. Бледный Город был средним по размеру городом, и у него было всего три ветки с примерно дюжиной станций на каждой. Друзьям повезло, и станция, рядом с которой они находились, была всего через две станции от конечной остановки. Но что могло их могло подстерегать на путях? Сидя в комнате, этого им было не узнать, и, перекусив найденной шоколадкой, которую кто-то забыл в комнате, и забрав пару батареек для фонарика, дети открыли дверь в служебный коридор, ведущий к тёмным туннелям.***
Дети шли по рельсам. По пустому пространству туннеля разносилось слабое эхо их тихих шагов, а где-то вдалеке слышалось капание воды и писк крыс. Фонарик Моно всё так же рассеивал окружающую детей тьму. Беглец в прошлый раз не смог нормально расспросить новых друзей о городе, в который он попал, и теперь решил предпринять новую попытку узнать побольше об этом загадочном месте: - Пока мы идём, давайте пообщаемся! Вы можете мне что-нибудь рассказать про город наверху? Моно и Шестая переглянулись, а после посмотрели на Беглеца, шедшего между ними. Моно почесал голову: что на это ответить? Шестая начала сама: - Мы бы с радостью всё тебе рассказали, но мы знаем слишком мало! Кажется, когда-то это был нормальный город, но сейчас он полон отвратительных тварей. - Они не особо опасные, - Моно решил продолжить, - но попадаться им не стоит. Когда-то они, вероятно, были простыми людьми. Но в центре Бледного Города есть Башня. И есть все причины полагать, что в уродстве всего или почти всего населения виновата она. Она умеет звать, и может быть крайне убедительна, подчиняя либо соблазном, либо силой… - и тут мальчик в пальто отвлёкся на что-то впереди, - Эй, посмотрите! Это что… Состав? В луче фонаря поблескивали округлые бока и стёкла конструкции внушительных размеров. Подойдя ближе, дети обнаружили, что двери призывно открыты. - Как интересно… - словно заворожённый, Беглец сделал несколько шагов и поднялся внутрь. Моно последовал за ним. Уже поднявшись, Шестая напряглась: - Мальчики, а вы уверены, что это… И тут двери с шипением и лязгом закрылись. Состав тронулся, и дети едва смогли устоять на ногах. - Безопасно… - Что происходит? Куда мы едем? – Беглец был явно напуган происходящим. - Спокойно, Беглец, спокойно. Мы просто едем вперёд – это будет гораздо быстрее, чем пешком! - Моно решил смотреть на ситуацию с лучшей стороны, и вытащил фонарик, - Тут ничего опасного нет! – он нажал на кнопку. Но светлее в вагоне не стало, наоборот, тьма будто только сгустилась. - Неужели что-то с фонариком? – Шестая направила его лучом себе в лицо. Стекло, за которым была лампочка фонаря, светилось. Но дальше стекла свет не распространялся. - Что за?.. – она вытащила зажигалку. Светлее почти не стало, но боковым зрением она увидела какое-то движение, - Мальчики, быстро в круг! Моно с Беглецом подчинились сразу. Моно водил почти бесполезным фонариком туда-сюда, как и Шестая – зажигалкой. Но тут тьма стала совсем непроницаемой, и раздался едва уловимый шёпот, практически шелест: - Осторожно, глазки закрываются. Следующая станция… - Моно так сильно зевнул, что не услышал конец фразы. Но перед тем как уснуть, он успел разобрать конец фразы: – Спите, детки… … А состав всё мчался дальше…***
Моно не знал, сколько он спал. Но проснувшись, он обнаружил, что находится в клетке, а состав уже никуда не едет. Так же он, видимо, проснулся последним – не было той странной, какой-то «живой» тьмы, и мальчик видел, как Шестая дёргает прутья такой же клетки, как у него, а Беглец сидит в третьей, обхватив колени, и тихо хнычет. Тут и Шестая увидела, что Моно пошевелился, и повернулась к нему: - О, ты проснулся! - Да. Что произошло? - Мы уснули и проснулись в клетках. Когда мы проснулись, то уже стояли. - А он, - Моно кивнул в сторону Беглеца, - чего? Беглец находился всё в том же состоянии. - Сам у него спроси, - пожала плечами Шестая. - Эй, друг, - Моно протянул руку через прутья к мальчику в свитере, - ты чего? Беглец слегка поднял свой взгляд на лицо Моно, но тут же его опустил: - Всё из-за меня! – голос ребёнка дрожал, - Я не должен был залезать внутрь этой штуки! Если бы не я, мы бы не попались так глупо! - Успокойся. Никто не мог предположить такого развития событий. Я был уверен, что это лишь куча ржавого металлолома! Но ребёнок всё ещё хныкал, и тогда Моно перешёл к иной тактике. Ударив кулачком по пруту клетки, привлекая этим внимание, мальчик дождался, когда собеседник снова поднимет глаза. И глядя ему прямо в них, он начал говорить: - Не бери всю вину на себя, Беглец. Ты лишь поддался любопытству, а мы не сделали ничего, чтобы тебя остановить. Даже об опасностях этого мира мы рассказали тебе едва-едва. Так что соберись и перестань ныть, ещё ничего не закончено! Беглец приободрился. Мальчик в свитере был отчего-то уверен, что Моно старше него на пару лет, и сейчас убедился, что тот как минимум взрослее. Слова возымели силу, и он почувствовал себя чуть легче. И тут голос подала Шестая, что всё это время возилась в клетке, изучая практически каждый её квадратный сантиметр: - Ребята, кажется, я нашла слабое место клетки! Но проверить догадку она не успела. С шипением и лязгом дверь вагона раскрылась, и внутрь вошла фигура в балахоне с капюшоном, закрывающем всё лицо, и тут же рядом с ним возник сгусток темноты ростом примерно с человека. Пара секунд, и из неё сформировалось нечто, похожее на человеческую тень, ставшую вдруг объёмной. На плечах ясно угадывались очертания погон, а на голове – фуражка. Моно про себя сразу назвал его «Машинистом» – кажется, так раньше, в ещё нормальном мире, называли людей в особой форме, что пускали составы по подземным путям… Тем временем Машинист протянул что-то, что, видимо, заменяло этому существу руку к фигуре в балахоне. Пробурчав грубоватым голосом откуда-то из-под капюшона что-то вроде «конечно», та вручила Машинисту некий свёрток. Видимо, существо было удовлетворено, поскольку, взяв его, просто растворилось в воздухе. А оставшийся незнакомец подошёл к клеткам, и, глядя сверху вниз, начал говорить. Голос был мужским и сильно мягче не стал: - Здравствуйте, дети! Вам не следует бояться меня, ибо я – ваш проводник к лучшей жизни и месту в этом мире! Глаз даст вам их! И тут Моно внутри похолодел – эта одежда, голос, упоминание глаза… Воспоминания услужливо подсказали, что нужно делать. Сложив указательный и средний палец левой руки с указательным и средним пальцем правой руки, создав что-то между ромбом и овалом, он провёл их слева направо, после – вверх-вниз, и обратился к тому, кого узнал, и надеялся никогда не встретить снова: - Достопочтенный сын Сигнала, неужели ты не узнаёшь, - он закатал рукав, обнажая татуировку в виде глаза на тыльной стороне запястья, - своего брата? Фигура оторопела и упала на колени. На секунду дети увидели то, что скрывал капюшон – ряды глаз! Или это была лишь игра воображения? Но мальчик встретил этот взгляд спокойно, когда существо стало лепетать: - Моно, святой сын первосвященника… Умоляю, простите мою дерзость… Мы были уверены, что Сигнал забрал Вас… - Сигнал решил, что здесь я буду полезнее для него. А теперь – встань и немедленно освободи меня и моих людей! Фигура кинулась исполнять приказ. Когда дети были освобождены, Шестая украдкой шепнула своему другу на ухо: - Моно, что происходит? Ты что, знаешь его? - К сожалению. Потом объясню, а пока – просто подыгрывайте мне! – он слегка коснулся локтём Беглеца, показывая, что это и его касается. Диалог не прошёл мимо Многоглазого, как его уже прозвал Беглец, и тот заинтересовался: - Простите за дерзость, но что Вы сказали им? - Лишь отдал указания. А теперь, брат, отведи нас в монастырь Великого Глаза. - Конечно, прошу, следуйте за мной! – и тот отправился к выходу из вагона. Он вёл их через туннель, к ответвлению, в котором оказалась дверца. За ней были некие технические помещения неясного детям назначения. Удивительно, но большинство механизмов всё ещё работали – видимо, кто-то их обслуживал… Пройдя через целый лабиринт похожих комнат, дети и их проводник пришли к очередной двери с кодовым замком. Человек в балахоне что-то набрал, и дверь открылась. За ней была лестница, ведущая в какое-то, видимо, подсобное помещение храма этого культа. Храм, что был частью монастыря. Здание, которое Моно помнил, и куда ему хотелось возвращаться меньше всего. Но выбора не было.***
Раньше всё это было посвящёно какому-то святому, но кто вспомнит его имя сейчас? Культисты хорошенько поработали, перестраивая монастырь под свои нужды. Но сейчас, находясь в комнате, куда их вывел этот странный…человек? дети видели лишь крохотную часть всей этой работы, а именно, интерьер комнаты, в которой оказались. Стены и полы были выкрашены в красные тона, пара шкафов выглядела так, словно выросла из стены и потолка, а небольшой столик в центре комнаты словно врос в пол. И тут знакомый Моно обратился к троице: - Попрошу внимания, будущие Озарённые, ведь я должен представить вас будущим братьям и сёстрам, а так же поделиться благой вестью – Моно, святой сын первосвященника, был послан нести миссию Глаза в наш мир! Поспешим же в обедню – ведь все находятся сейчас там, да и когда вы в последний раз ели нормальную пищу? Только сейчас дети почувствовали этот запах – приятный запах свежеприготовленной еды! Рты сразу наполнились слюной, и их проводник будто понял это, поманив за собой: - Идём же скорее! Небольшая прогулка по такому же красному коридору – и вот существо в балахоне открывает большие двери и приглашает троицу войти, заходя за ними следом. Зал обедни широк и просторен, стены в таких же алых тонах, и по всему залу стоят ровные ряды столов. И за ними сидят самого разного размера, предположительно, люди, в балахонах, как у их проводника. Многие ростом примерно с того, кто их привёл сюда, но в небольшом отдалении сидит группа фигурок ростом чуть выше Моно. Все спокойно, не торопясь, уплетают свои порции пищи, когда многоглазый отрывает их от трапезы, громко заявляя на весь зал, что Моно, святой сын первосвященника, вернулся к ним! Все, как один, поворачивают свои головы, и становится видно, что лица многих скрывает маска с изображением огромного глаза на всё лицо. Мальчик без страха выступает вперёд, говоря: «Всё верно, братья и сёстры. Я был у Глаза. Глаз научил меня, дабы я учил вас. И уже послезавтра я устрою для вас проповедь и поделюсь истинами, что наш покровитель открыл нам». После чего он обращается к проводнику: «Принесите еды мне и моим людям в мою личную келью», и манит своих друзей – память подсказывает, куда нужно идти. И только получив поднос с едой на трёх детей, и закрывшись в келье, Моно, наконец, сбросил эту маску холоднокровия и абсолютной уверенности. Теперь страх на его лице уже ничего не скрывало, а взгляд был устремлён куда-то в пустоту. Беглец аккуратно взял поднос из его рук – мальчик не сопротивлялся. Шестая потрясла его за плечо, и из пустоты взгляд перешёл на неё. Девочка посмотрела ему в глаза: - Эй, друг, что с тобой? Что происходило в обедне? И почему ты так бледен? - Я знаю этих людей, - только он и произнёс, - Они – моя семья. Беглец очень вовремя поставил поднос на стол.***
Голод оказался сильнее шокирующей новости, и дети с большим энтузиазмом ели предложенную им пищу – овощное рагу с тефтелями. Правда, Беглец с недоверием относился к мясу, а Шестая не любила овощи, так что на обмен они согласились сразу. Моно-то знал, что мясо это совсем недавно довольно похрюкивало где-то в подвале, но какая разница?.. В его голове были мысли лишь о том, как отвечать на вопросы, которые сейчас будут, и он рассеянно ковырял вилкой еду, изредка и почти не жуя глотая небольшие кусочки. Более-менее наевшись, Шестая первой нарушила молчание: - И так, что же ты хотел нам рассказать? Моно вздохнул и отложил вилку в сторону: - Я действительно родился здесь, в семье первосвященника этого культа. Меня с рождения готовили к служению Глазу и пытались внушить мне, что это - лучшая участь. Но я не был так глуп! Я следил за остальными культистами, подслушивал, о чём они переговариваются. На самом деле, им страшно! Они боятся потерять личность, стать вроде тех болванов, что пялятся на телевизоры, и надеются, что, молясь Передаче, Глаз пощадит их и не станет портить. Отчасти, они правы, ведь они действительно не стали, как те телезрители. Но реальность намного хуже, чем им кажется, и что им внушают адепты более высокого ранга - Трансляция плавно выжигает им мозги! Они глупеют и постепенно становятся способны только на самые простые действия, а в итоге просто застывают на коленях, бесконечно бормоча слова молитв. Почти каждый третий культист заканчивает этим, как я успел заметить. Они точно так же портятся от Сигнала, лишь чуть медленнее и по-своему. Но это - не самая худшая судьба, ведь многим из них в итоге предстоит то, что они называют "вознесением", - Моно поежился при этих словах и зажевал их крупным куском картофеля, - Телевизор поглощает человека, и, думаю, он становится частью того, чему все они молятся! - Трансляции? - Беглец отвлёкся от еды. Таких вкусных овощей ему есть ещё не приходилось. - Нет. Трансляция - лишь продукт, а они сливаются с тем, что её испускает! Беглеца как-то скрутило от этих слов, а Шестая только пожала плечами: - Продолжай. - Вот. Долгое взаимодействие с сигналом меняет всех, и они – не исключение. Чьё-то тело изменяется, например, на нём могут появиться новые глаза, как у нашего нового знакомого. Но единицы действительно получают особые силы и способности. И иногда, редко, передают их детям, как это было в моём случае. Тогда я рассказал не всю правду, каюсь. Я не думал, что в этом есть смысл тогда, но сейчас мне следует рассказать всё. Я должен был стать служителем Глаза, но не в этом храме, нет. Я должен был служить ему внутри Трансляции! Но я не желал себе такой участи, и потому, войдя в телевизор, я как-то смог... Сбежать? Телевизор "выплюнул" меня в какой-то квартире, и оттуда началось моё выживание в этом городе. Иногда мне встречались и другие дети, но как-то организовать жизни этих маленьких сообществ не получалось - кто-то уходил на поиск припасов и не возвращался, кто-то просто покидал группу, решив, что одному будет проще. А некоторых пугали мои способности. Ещё вопросы? - Почему ты представил нас, как "своих людей"? - Шестая наконец задала вопрос, который уже долго вертелся у неё на языке. - Этим я спас вас от участи гораздо хуже. Тот человек в балахоне, который пришёл за нами - вербовщик. Бледный Город больше, чем вам кажется. Как я уже сказал, на его руинах пытаются выживать весьма много людей, в том числе и детей. А они очень желанны для этих Озаренных - эти культисты искренне считают, что дети глупы, наивны и их легко обратить в свою веру. И потому, они регулярно устраивают рейды и облавы на их сообщества. Я сам от нескольких сбегал лишь чудом и благодаря своим способностям. Но, помимо этого, у них есть немало сторонников, помогающих им в этом деле, как тот "Машинист", что поймал нас под землёй. И я могу предположить, что Охотник, от которого мы сбежали с тобой, Шестая, - девочка как раз доела последнюю тефтелю, - тоже работает на них, хотя и не знаю, по какой причине. Многие потеряли свою внешность и старую форму, но далеко не все из них обезумели полностью. - А что будет тут с нами дальше? - этот вопрос Беглец хотел задать уже давно. Моно остался спокоен. Он ждал этого вопроса, и знал, что ответить: - Если бы они просто поймали вас, то сначала, несколько дней вам бы рассказывали об этом месте и культе исключительно хорошее, заставляя подолгу не отрываться от экрана, или бы пристроили к какой-нибуль простой работе. Я уверен, что, если они решат воздействовать на вас телевизорами, мне удастся убедить их в том, что нет никакой необходимости в этих процедурах, и вы уже почти готовы к первому обряду. Сам по себе он не опасен, но я всё же постараюсь не допустить его проведения. - А в чём она заключается? – Шестая закончила облизывать тарелку. Некрасиво, конечно, но как же вкусно! - Вы должны будете дать Первую Клятву – клятву единства Детей Сигнала, после чего вам выдадут робы послушников и сделают татуировку, как у меня, - мальчик обнажил узор в виде глаза, - Процесс безболезненный, но эту метку знают многие выжившие. И реакцию тех, кто её увидит, весьма... Сложно предсказать… - он вспомнил момент, когда убегал от ребят, показавшихся ему нормальными, пока те не приняли его за лазутчика сектантов. Или когда его, наоборот, сочли героем, что смог вырваться из их плена, и проявили уважение…Но он тут же себя одёрнул. Не время предаваться воспоминаниям! – В любом случае, вас это тронет! Мы сбежим отсюда в самое ближайшее время! - Через телевизор, да? Но что мешает нам пойти прямо сейчас? – Беглец даже встал со стула. Ему сильно не понравилось услышанное. На Чреве, конечно, было гораздо хуже, но перспективы этого места тоже особо не радовали. - Умерь пыл, друг. Все телевизоры находятся в молельном зале, и рядом с ними всегда кто-то находится. Проскочить просто так мимо них не выйдет, надо будет их как-то отвлечь… И тут глаза Шестой как-то хищно блеснули, и её рот скривился в зловещей улыбке: - Кажется, у меня есть идея!..***
По началу, идея Шестой не понравилась мальчикам. Это было как-то жестоко даже по отношению к этим культистам. Но вскоре стало ясно, что придумать что-то лучше в столь сжатые сроки они не сумеют, потому решили проработать детали. Вскоре, план был готов, и дети легли спать – нужно было отдохнуть перед завтрашним днём. Кровать у Моно была большая, с целой лесенкой, и дети спокойно разместились там все втроём. Вскоре друзья Моно спокойно сопели, и он, стараясь не издать не единого звука, встал и спустился с кровати. Сон бы не помог ему набраться сил, что понадобятся ему завтра, и потому он тихо покинул комнату. Путь в молельный зал он помнил хорошо. Несколько послушников прямо сейчас стояли у телевизора, находясь в трансе, и он аккуратно занял своё место. Конечно, ему было страшно – что, если сейчас Глаз обратит на него свой взор и подчинит себе его волю? Или прикажет тем, кто в трансе, напасть, или же как-то расскажет им правду? Но страх того, что ему не хватит сил, был сильнее, и, приняв удобную позу, Моно закрыл глаза.***
*** Утром он, как ни в чём не бывало, проснулся рядом с друзьями. День предстоял насыщенный. Началось утро с общей молитвы перед телевизором, на которой должны были быть все. «Закройте глаза и старайтесь думать о чём-то своём», - напутствовал Моно, - «Так вы хотя бы немного ослабите губительное влияние Сигнала». После этого – завтрак, но теперь – в общей обедне, хотя и за отдельным столом. Завтрак составлял пару отварных яиц, тосты и какой-то бурый напиток с приятным запахом и вкусом. Моно то и дело ловил на себе взгляды, в которых читалось благоговение, но старался не обращать на это внимание – взгляд как на равного был намного приятнее и привычней. Неподалёку сидел то самый вербовщик, что привёл их сюда – видимо, он решил, что за ними следует присматривать… Закончив с завтраком, мальчик подошёл к одному из священников, очевидно, более высокого ранга – его тело было внушительных размеров, а капюшон совсем не скрывал множество глаз на его лице. Видимо, о чём-то договорившись, мальчик вернулся к Беглецу с Шестой, весьма приободрённый: - Друзья, я получил разрешение самолично провести для вас экскурсию по нашей обители! – нарочито громко он обратился к ним, и тут же прошептал так, чтобы только они услышали, - Теперь мы можем приступить к нашему плану! Под видом экскурсии дети искали место, в которое не так просто будет попасть взрослым, но в то же время они сами смогут сбежать, и где будет много сухих вещей. Кельи? Этот вариант поначалу казался неплохим, но нашёлся лучше – склад одежды. Проникнуть туда удалось под предлогом того, что дети хотели заранее подобрать себе робы. И пока Беглец и Шестая отвлекали внимание кладовщика, Моно быстро осматривал помещение. Много сухой ткани. Дверь можно было закрыть изнутри на щеколду, и даже удобный стул был к ней совсем близко! Но как им сбежать из этого места, когда всё начнётся?.. Взгляд мальчика приковал большой полотняной шкаф, с очень удобными полками. Его друзья как раз увели кладовщика куда-то вглубь помещения, и нужно было действовать! Моно шустро поднялся к самому потолку. Всё верно, вентиляционное отверстие! Закрытое, но разве с его ножиком это проблема? К счастью, тут болты были иные, и, быстро найдя подходящую для этих них отвёртку, Моно их отвинтил и снял решётку. Нужно было осмотреть, куда ведёт она… Он прошёл уже довольно далеко, запоминая дорогу, но тут мальчик услышал лёгкий скрип. Моно понял, что в помещение кто-то вошёл. Мальчик чуть вгляделся через прутья решётки… И сразу же узнал в нём того «глазастика», что привёл их сюда. Проклятье, что он тут забыл?! Хотя, а что в принципе мешало ему просто зайти сюда? Надеясь, что друзья смогут занять достаточно долго, ребёнок полез по вентиляции, стараясь максимально подробно запомнить путь. Потом это пригодится. Тем временем, кладовщик всё пытался подобрать для Беглеца и Шестой подходящую одежду. Было не так много вариаций, но дети словно почувствовали, что сейчас не следует спешить, и потому были очень придирчивы. «В этом мне слишком тесно!», «Оно слишком огромное для меня!», «Мне крайне не нравится этот оттенок!», и другие фразы то и дело срывались с губ то одного, то другого ребёнка, и они постепенно уходили всё глубже. Кладовщику, видимо, такая привередливость была не в новинку, и тот терпеливо предлагал для них всё новые варианты. Это могло бы продолжаться долго, но во время очередной примерки вполне подходящего наряда, взгляд кладовщика уставился куда-то за спину детям. Беглец с Шестой как раз завершили надевание робы (и в этот раз она сидела действительно неплохо), и решили посмотреть туда. «Вербовщик!» - Шестая узнала эту мощную фигуру, «Зачем он здесь?». - Мои будущие брат и сестра, я ищу Моно, святого сына первосвященника. Он же был с вами, и где сейчас? – взгляд множества его глаз словно смотрел через них насквозь. - А что, его здесь нет? – Беглец искренне удивился. Как они могли разминуться? - Брат, зачем ты ищешь меня? – Моно возник у него за спиной, словно из воздуха. - Святой сын первосвященника, Вы здесь! – «глазастик» низко склонился, показывая учтивость, - Я лишь хотел напомнить Вам о том, что обед всего через полчаса, и попросить Вас не опаздывать, - и с этими словами он развернулся и удалился из помещения. - Моно, я ему не доверяю, - тихо прошептал Беглец на самое ухо своему другу. - И правильно. Этот тип явно следит за нами, - в тон ему ответил мальчик.***
Обед состоял из какого-то мутного, но, тем не менее, вкусного супа, крупяной каши и свиной отбивной. В этот раз Беглец осмелел и попробовал-таки мясо, приятно удивившись вкусу, а Шестая не стала отказываться от каши. Поев, Моно, под видом того, что хочет провести просветительскую беседу, увёл друзей в свою келью. - И так, - начал он, крепко закрыв за собой дверь, - вы отлично поработали, отвлекая внимание кладовщика! Я успел неплохо исследовать то место, и вот, что успел выяснить... Моно принялся пересказывать, как попасть в вентиляцию в этом помещении, и, попросив у Беглеца его записную книжку с карандашом, принялся аккуратно чертить схему вентиляционных путей: - Вот смотрите, - начал он, проведя пару линий, - это - вентиляция. Вот здесь, - небольшая черточка, - вход в неё со шкафа. Дальше воздуховод разделяется, - мальчик изобразил три ветки на небольшом расстоянии от входа. Вот тут, - правая черточка, - выход на склад, где вы примеряли робы. Оттуда я вылез, к слову, когда Вербовщик меня хватился. Вот здесь, - левая черточка, - путь на кухню, так как именно с этого направления шли приятные запахи готовящейся пищи. А тут, - центральная черточка, - дорога куда-то дальше, я ещё не успел... Проверить... В голове Моно началось что-то странное. Он же не ходил туда! Так почему он видит перед собой всю схему вентиляционных путей?! Он начал быстро зарисовывать: - Вот тут, - длинная линия, - основной воздуховод. От него расходятся ответвления в каждое помещение - как жилые, так и бытовые, тут - выход в молельный зал, а здесь - путь на второй этаж, и конкретно этот путь - к моей келье! – Моно тараторил, и рука его едва поспевала за словами. Шестая и Беглец смотрели на друга крайне озадаченно. Наконец, странное наваждение сошло, и Моно удивленно смотрел то на свою руку, то на карандаш, то на схему, - Что это сейчас было? - Теперь мальчик посмотрел на друзей, ища в их лицах понимание и поддержку. Первой из лёгкого ступора вышла Шестая: - Моно, может, это так проявился твой... дар? - Точно, Моно! - Беглец подключился, - Ты же говорил про это своё "чутьё" и всё такое. Может, тут... - Конечно же! - Моно хлопнул себя по лбу, - Здесь Сигнал усиливает мои способности! Ребята, вы гении! - на самом деле, он ожидал чего-то похожего, но нужно же было поддержать друзей, - Но, как говорится, доверяй, но проверяй. Ну-ка... - Он перерисовал схему дважды, и раздал копии друзьям, - Вот. Давайте проверим, насколько она соответствует истине! Видя, что поворот на самом деле идёт не туда, куда нужно, делаем исправления. Завтра у нас не будет времени искать правильный путь, если озарение вдруг меня подвело! До самого ужина дети изучали вентиляцию. Удивительно, но схема оказалась абсолютно точной! Шестая даже смогла найти пару сухих тряпок, а Беглец в одной из кладовок - немного машинного масла, ровно столько, чтобы можно было унести в маленькой бутылочке. Как раз к ужину все было готово, но этот приём пищи их почти не интересовал, и о еде они совсем не думали, и ели машинально - все мысли были про завтрашний день. Вернувшись в келью, дети снова обсудили план. Когда Моно начнет свою проповедь, абсолютно все культисты соберутся в молельном зале, и вот тогда Беглец с Шестой проберутся в ту кладовку одежды, и, заперевшись изнутри, осуществят задуманное. Покинуть помещение следовало так же, как и проникнуть на него - для этого схема вентиляции и была написана. И когда начнётся паника, Моно выведет их всех через телевизор. Не самый лучший и безопасный план, но других вариантов не было. Закончив обсуждение, дети, как и вчера, легли спать. Моно дождался, когда все уснут, и так же тихо выскользнул из комнаты. Силы, что давала Трансляция, будут всё так же нужны ему как минимум завтра. Он сделал несколько шагов по направлению к молельному залу... Но тут почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Мальчик хотел обернуться, но тут некто за его спиной низко наклонился - Моно почувствовал дыхание на затылке - и знакомый грубоватый голос произнёс: - Не пугайся, сын первосвященника... Нам нужно поговорить.***
Моно проснулся так же, как вчера, будто никуда и не ходил. Но теперь в нём было больше решимости, и он убедился в том, что они поступают правильно. Сегодняшний день должен будет начаться с его проповеди, вместо обычной молитвы… Что ж, он постарается их не разочаровать! Друзья покинули келью. Видимо, уже все собрались в молельном зале, и в коридорах никого не было. Весь монастырь собрался здесь! Моно уверенно провёл своих друзей по коридорам и вывел к открытым дверям зала. Огромное число людей, кто-то – в масках, большинство – в капюшонах, и некоторые – без этого всего, демонстрируя всем дополнительные глаза. И взгляд каждого посвященного, и даже тех, кого только готовились посвятить, был устремлён на него одного, а пальцы их рук сложили что-то между овалом и ромбом. «Они считают меня кумиром», - пронеслось в голове мальчика, - «лучше бы я был простым ребёнком вдали от них!». Толпа стояла плотно, но плавно расступалась перед ним, освобождая путь к телевизорам, где уже успели поместить трибуну. Моно чуть заметно дал знак Беглецу и Шестой, и те растворились в толпе. Их уход никто не заметил – все жадно ловили взглядом каждое движение посланника их божества! А мальчик не спеша прошёл вперёд и вскарабкался на трибуну. Стало очень тихо. Все эти фанатики, и даже сам первосвященник, с которым из-за традиций Моно почти не виделся, готовились услышать его слова. Набрав в грудь побольше воздуха, ребёнок обратился к пастве своим чуть тонким голосом: - Здравствуйте, братья и сёстры! Я был внутри Трансляции, я видел и слышал сам Глаз, и сегодня я готов поделиться с вами истинами, что Он открыл мне! Моно ожидал оваций. Но все просто заворожено смотрели на него, ожидая новые слова. И мальчик продолжил: - Знайте же, Глаз доволен вами и вашей миссией! Вы абсолютно правильно делаете, наставляя заблудшие души на путь истинный. Мы должны продолжать наше дело, ведь даже в этом городе по-прежнему до прискорбного много несчастных, которым необходимо дать лучшее место в этом изменившемся мире! Ребёнок продолжал говорить, внутренне содрогаясь от этих пустых лиц, на которых лишь глаза горели фанатичным огнём. «Как там Беглец и Шестая? Они уже должны были всё сделать…» И тут он понял, что в их плане есть очень непродуманный момент. «О нет, надеюсь, они поняли, что нужно отклониться от плана!..» Но лицо его не дрогнуло, и он продолжал говорить то, что собравшиеся хотели слышать. Выживая в столь негостеприимном месте, как Бледный Город, такому учишься быстро... А в это время эти дети как раз находились на складе одежды. Все помещения действительно были пустыми, потому пробираться туда, как предлагал Моно, через вентиляцию, смысла не было. Они уже закрыли дверь, когда Беглец неожиданно понял: - Погоди, Шестая, а зачем нам закрывать дверь? - Ну, чтобы сюда не смог ворваться кто-то другой и нам помешать… - Но кто сюда будет врываться, если все на проповеди нашего друга? - И вправду… Но, наверное, Моно знал, что делает, продумывая план! – рука девочки потянулась к щеколде, но мальчик её остановил: - Погоди! Когда мы завершим то, что задумывали, лучше будет сбежать отсюда, а не лезть туда, - мальчик показал на шкаф, - Неужели Моно решил как-то плохо поступить с нами? - Не говори глупости! Он просто такой же ребёнок, как мы, и тоже может ошибаться! Но всё же ты прав, - Шестая сбавила тон, - сбежать через дверь будет проще. Ладно, хватит препираться, приступим к работе! Они стащили вместе балахоны полегче и потоньше, которые было легче снять, и слегка смочили их маслом. Беглец вырвал несколько уже исписанных и потому, бесполезных страниц блокнота, и, скрутив, положил их между балахонами. Добытые Шестой тряпки были порваны на длинные лоскуты и также пропитаны маслом, после чего – выложены к выходу. Дети соорудили своего рода запал. Шестая приготовила зажигалку, и Беглец одобрил: - Давай! Несколько раз чиркнув искрами, железка сформировала огонёк, который девочка приставила к кончику промасленного лоскута. Тот очень быстро занялся и прогорел, зацепив балахоны. Какое-то время они лишь чуть дымились, но вскоре занялись. Пламя перекинулось на ковёр и начало лизать стул, на котором быстро занялась обивка. Дети заворожено смотрели, как пламя распространяется, но быстро поняли – задача выполнена, пора бежать! Моно как раз завершал очередную фразу, как почувствовал запах дыма. Его друзья справились! Он принюхался так, чтобы все эти заметили: - О нет, братья и сёстры, в здании начался пожар! Все продолжали смотреть на него. Моно понял – они слишком фанатичны, чтобы сейчас что-то делать самим. И тогда, набрав воздуха, мальчик закричал: - Пожар! Спасайтесь! – и спрыгнул с трибуны. Собравшиеся на проповедь начали потихоньку отходить от транса, и стали понимать – в воздухе действительно пахнет дымом! Все массово бросились к дверям, и там началась давка. В суете Моно шустро подобрался к телевизорам – теперь нужно было дождаться друзей! Где-то вдали уже начали виднеться всполохи пламени, когда раздался лязг отодвигаемой вентиляционной решётки, и Беглец с Шестой тяжело упали перед ним, но быстро встали. Их глаза покраснели и слезились от дыма, но главное, что они были целы! Моно тут же подошёл к ним: - Вы же поняли мою ошибку, верно?! - Да, да, какая разница, вытаскивай нас отсюда! – его друзья загалдели наперебой. - Хватайтесь, - Моно поместил свой пакет на голову и вытянул руку. Беглец и Шестая вцепились, и Моно прикоснулся второй к экрану.***
Телевизор выплюнул их спустя несколько секунд в каком-то магазине на неопределённом расстоянии от монастыря. За стеклом толпились телезрители, и пока что им не было дела до троих детей. Но что-то подсказывало Моно, что следует срочно валить! Убедившись, что все на месте, мальчик привлёк их внимание: - Друзья, уходим! Шестая повернулась к нему сразу, но Беглец продолжил завороженно смотреть на эти искаженные лица. Моно потряс его за руку: - Вот, перед тобой - те самые телезрители, о которых мы тебе говорили. Нужно уходить, пока их отвлекают телевизоры! Дети прошмыгнули в приоткрытую дверь и немного прошлись по внутреннему помещению, когда раздался тот самый один из худших звуков, о котором рассказывал Моно – щелчки перегоревших телевизоров! Не сговариваясь, дети рванулись к черному ходу, а звук белого шума сменился на поначалу глухие, но с каждым разом – всё более звонкие удары рук по стёклам! Дверь чёрного хода была закрыта, но, к счастью, петли оказались очень слабыми, и втроём друзья, напрягшись, смогли её выломать. Но за дверным проёмом оказался совсем короткий кусок улицы, обрывающийся разломом. И в этот момент раздался звон разбитого стекла! Они не могли попасться так глупо после всего, через что прошли! На том краю был дорожный указатель, говорящий о том, что это – выезд из города. Если бы они только могли туда попасть!.. И тут Моно кое-что вспомнил. Тот тощий преследователь... Он так резко перемещался на большие расстояния! Что, если… Беглец и Шестая в это время метались по краю обрыва, не понимая, что делать. - Друзья, хватайтесь за меня! - и с этими словами он убрал пакет. Без лишних слов дети крепко обхватили его с двух сторон. Он не зря молился перед телевизорами. Природа его сил была чудовищна, и потому он должен был использовать их во благо! Моно вытянул руки вперёд, представил, как они все вместе оказываются на той стороне, закрыл глаза... И открыл их уже на той стороне! Беглец с Шестой были рядом, и недоверчиво осматривались. Там, где они только что стояли, теперь толпились телезрители, потихоньку расходясь обратно в поисках новых телевизоров. А поодаль виднелся столб дыма, и порой проглядывались языки огня, жадно пожиравшего монастырь. Беглец печально просмотрел в ту сторону, а потом перевёл расстроенный взгляд на Моно: - Мне искренне жаль тех, кого только-только туда привели! Они не заслужили подобной участи! - Главное, что теперь мы свободны! - отрезала Шестая. Какое им вообще должно быть дело до тех, кого они даже и в лицо не видели!? - Но как же они?! - Тихо, ребята, тихо, - Моно примирительно опустил руки друзьям на плечи, гася ссору в самом начале, и повернул лицо к Беглецу, - Можешь не переживать, друг. О них позаботились, я уверен. - Кто? - Беглец и Шестая воскликнули хором. - Скажу так, - Моно решил ответить уклончиво, - оказывается, не все эти "глазопоклонники" так уж плохи. . . Перед глазами Моно снова пронеслась эта сцена - его окликает знакомый голос, и он сталкивается лицом к лицу с Вербовщиком, который хочет отвести его в свою келью, чтобы переговорить с глазу на глаз (неловкий каламбур). Его чутьё не чувствует никакой угрозы, и мальчик соглашается. Сидя за столиком, этот изменённый Сигналом человек изливает мальчику душу – он вовсе не желал себе такой судьбы, но стал таким из безысходности – для его жизни не было никакой альтернативы. И рассказывает, что его слух и так всегда был хорош, а от Сигнала стал ещё острее. Моно напрягается, услышав, что Вербовщик знает про их план, и очень удивляется, когда тот заявляет, что хочет помочь. "Ты можешь мне не доверять, но подумай, стоит ли, если я никому не рассказал про ваш замысел? Это место давно нуждается в очистительном огне. Я выведу из строя системы пожаротушения, а вы сделаете всё остальное". И тут к Моно приходит прекрасная мысль: "Ты сможешь сделать ещё кое-что, и тем самым хотя бы отчасти искупить свои грехи!" Собеседник слушает с неподдельным интересом, и Моно продолжает: "Когда начнётся паника, прошу, собери "свежее поступление", тех детей, кого привёл недавно и кого ещё не успели обработать эти безумцы, и выведи их! Ты прекрасно знаешь город, так стань же их проводником и защитником!" Мужчина медленно кивнул... И тут воспоминание прервала Шестая, что подошла и обняла его. - Моно, ты ведь снова спас нас! - глаза девочки горят признательностью. - Да, Моно, спасибо тебе! Город отпустил нас, я до последнего в это не верил! - Беглец слегка неуверенно коснулся друга, желая похлопать его по плечу... Но тут его рука наткнулась на что-то очень твёрдое под пальто друга. Мальчик недоверчиво постучал пальцем по предмету, и раздалось звяканье, - Что это? Моно отвёл полу своего пальто в сторону. Из внутренних карманов одежды выглядывали бортики консервных банок! - Я обеспокоился этим ещё до того, как вы проснулись. Те самые консервы, что мы вынесли со склада. - Ты... - Шестая на секунду потеряла дар речи, - Ты же спас нас ещё и в будущем! Она кинулась ему на шею, и Беглец последовал примеру подруги. Моно не выстоял перед таким напором, и все трое с весёлым смехом повалились на землю. Что бы не ждало их дальше, теперь друзья знали точно - они могут полагаться друг на друга!