Birds' week

Они искали следы террористической группировки на заброшенном заводе в Марковии — а наткнулись на нечто большее. Впрочем, Дэмиан точно знал: мать хотела быть найденной, не стоит питать иллюзий. И он одновременно был рад, что сегодня Рэйвен именно с ним в паре и в то же время ничего не хотел бы больше, чем если б она осталась с Найтвингом, со Старфайр или в Башне. Как можно дальше от Талии. — Рэйвен, назад, — грубо оттер он ее плечом прежде чем успел одернуть себя. Незачем давать матери оружия против себя больше чем у нее уже есть. — О, кто тут у нас… — рукой в черной перчатке она сняла черную маску, прячущую нижнюю половину лица, словно бы в ней Дэмиан не узнал мать по кошачьей зелени глаз, по властному, звучному голосу. — Мой возлюбленный сын. Рэйвен, дочь Тригона. — Талия аль Гул. В голосе Рэйвен не было страха, но звенел металл — и еще любопытство чуть-чуть. Великолепная и ужасная. Безумная. Умершая. Воскресшая. Глава лиги убийц, мать Робина… Ни морщинки на лбу или у глаз, годы, подарившие ему почти отцовский рост, сделавшие мальчишеский голос низким, над Талией были не властны — видно даже в мутных лучах луны, падающих из высоких, покрытых пылью окон бывшего цеха. На мгновение он отвел от матери взгляд — она уже на расстоянии руки от Рэйвен. По спине холодной змеей прополз озноб. — На десять шагов в любую сторону! — рыкнул Дэмиан. — Обидно такое слышать от собственного сына, — поджала Талия губы в нарочитой обиде. Но все же отошла, бесшумно переступая по бетонному полу в щебенке и трещинах. — Ты пыталась убить меня, отца и чертову тучу людей. Прости если у меня еще некоторые проблемы с доверием. — Это все яма Лазаря, сын мой, — небрежно отмахнулась она. — Признаться, я злоупотребила ей и это несколько… затуманило мой разум. — О, вы поразительно добры к себе, — ядовито заметила Рэйвен. Рассматривая ее как редкий экземпляр бабочки, Талия склонила голову чуть набок. — Так значит ты маленькая подружка Дэмиана… — Нет, — поспешно оборвал ее Дэмиан. Рэйвен бросила на него косой взгляд из-под своего капюшона. Глупо было бы пытаться провести Талию, ту, кто учила его читать людей как открытые книги, подмечать самые тайные мысли и чувства в интонации голоса, в жестах безошибочно вычислять уязвимости. Но если об этом и будет когда-нибудь сказано — не здесь и не так. — А ты знаешь, что я однажды опоила его отца, чтоб сделать покорным? Иногда это отлично работает, — делилась опытом Талия доверительно. — Жаль недолго. Взгляд ее, внимательный, любопытный, был прикован к Рэйвен, та так же пристально глядела на нее. Так словно бы это было нечто только между ними, между двумя женщинами в его жизни. В его ли? На самом деле он еще и сам не уверен, но как бы там ни было Рэйвен… в его жизни есть. Год за годом она есть, и это делает его жизнь лучше, хоть никогда он не признавал этого вслух. Только, может, какой-то частью себя надеялся, что она все равно знает. Знает о нем так много, слишком много — иной раз кажется даже что больше чем он знает о себе сам. Впрочем, Талия тоже знает не мало. — Прекрати это, мама, — больше похоже на жалкую просьбу, которую та предсказуемо пропустила мимо ушей — Как бы то ни было, он аль Гул. До мозга костей он аль Гул и наследник своего деда, как бы ни пытался играть в отцовские игры. Знаешь, девочка, он убил в первый раз, когда ему было три, и в этом уже не было ни капли незнания. Он исполнил приговор Раса и счел его справедливым… О, как я гордилась им тогда, — довольно вздохнула она. — Мама. — Он был ребенком, — сердито бросила Рэйвен. Ее большие темные глаза отчетливо блеснули красным из-под капюшона плаща. Талия рассмеялась. — Никогда не был. Он был создан для того чтоб стать наследником Лиги Теней, чтоб однажды держать мир в железном кулаке, пусть и ценой крови. Однажды он вернется домой чтоб унаследовать то, для чего предназначен, и тогда мир содрогнется. Каждое слово растекалось по венам парализующим ядом. Присутствие Рэйвен делало все только хуже. Он и так обычно рядом с ней себя чувствует глубже кожи раздетым, а вот так… В словах Талии правды ведь больше, много больше чем кажется. — Я не вернусь, — Дэмиан стиснул зубы. — Ни за что. Словно чувствуя, Талия царственно качнула красивой головой.  — О, непременно вернешься, сын мой — когда отцовские идеалы однажды превратятся в шелуху и предадут тебя. Ты вернешься домой, Дэмиан аль Гул, наследник рода аль Гул, чтоб стать истинно великим… — Он не наследник Рас’а. И не тень Бэтмена. Он Дэмиан, и он Титан. Он наш… — бросив еще один косой взгляд на него, Рэйвен запнулась, словно в словах запуталась, но тут же упрямо отрезала. — Он наш. А вы и так уже причинили ему столько боли, сколько никто на свете не заслужил. На мгновение лицо Талии омрачилось — а может то просто упала неверная тень. — Разве на вашей стороне он не монстр? — по-кошачьи вкрадчиво мурлыкнула Талия. — Не чудовище? Не убийца? Темная энергия окутала Рэйвен, вот-вот готовая сорваться с ее рук воронами, полы ее плаща трепетали, хотя нет ни сквозняка. — Единственный монстр здесь — это вы. Две дочери демонов столкнулись взглядами — как проверяют чистый металл о металл, того и гляди искры посыпятся. Талия одобрительно улыбнулась, Рэйвен источала гнев такой обжигающий, что это было похоже на ветер пустыни, и демонические глаза раскрывались на ее ставшей красной коже. Прежде чем Дэмиан успел вмешаться, быстрым движением Талия швырнула пару маленьких круглых бомб к их ногам, и он инстинктивно укрыл Рэйвен плащом и своим телом. Темнота ее силы окружила их, уплотняясь. Когда дым рассеялся, Талия уже давным давно исчезла, вернувшейся в обычное состояние Рэйвен пришлось самой объяснять все Титанам. Дэмиан чувствовал себя действительно плохо. Зачем она делает это, зачем? Даже сейчас, когда в ее голове вроде как прояснилось — причиняет боль, вскрывает словами как скальпелем самые застарелые и гниющие раны. Это доставляет ей удовольствие — мучать собственного сына? Ведь любила же она его прежде. Или то лишь обманчивость детской памяти, желаемое за действительное? А спустя неделю в башню Титанов доставили посылку на имя Рэйчел Рот, и после тщательных проверок всеми возможными сенсорами в обтянутой парадным красным бархатом коробке обнаружились тяжелые браслеты старинного золота. — Ого! — с любопытством Донна заглянула внутрь. Ее глаза округлились. — Вот это да, Рэйвен. Как думаешь, от кого? Кровь прилила к щекам. — Обычной проверки недостаточно. Это… — Дэмиан стиснул зубы, пытаясь не сорваться. — Это от моей матери. Видимо, ты ей понравилась, Ворона. Что ж, поздравляю. — он криво ухмыльнулся углом рта. Найтвинг наклонился над мерцающим золотом. — Работа тонкая. Семейное наследство, не иначе… — Я немедленно отправлю их обратно, — процедил Дэмиан, втайне мечтая провалиться сквозь землю. Нет, эта женщина и впрямь его ненавидит, раз придумала такое изощренное унижение. — Едва ли DHL доставляет в Нанда-Парабат… — разумно заметил Хайме. — Тогда пожертвую на благотворительность, — Дэмиан выдернул коробку у Рэйвен из рук прежде чем та успела хоть слово сказать. — Это ничего не значит, Ворона. Просто забудь. Ты не обязана ничего принимать от нее. — С чего бы? — вскинула та бровь. — Мне не нравится золото, и твоя мать не нравится тоже. Но я все равно приму ее подарок, — сказала она с таким видом, словно это прилюдное заявление, словно это… Признание? Вопреки всему, вопреки каждому слову Талии и вопреки некоторой правде этих самых слов. И то, как яростно она защищала его... Рэйвен дернула за коробку, но его пальцы словно судорогой свело, и спустя пару бесплодных попыток она вскинула на него раздраженный взгляд. — Или, может, ты хотел бы отдать их не мне? Задохнувшись, Дэмиан помотал головой, под взглядами Титанов они так и цеплялись за злосчастную коробку, соприкасаясь лишь самыми кончиками пальцев. Пока Найтвинг не отобрал ее сам. — Стоит попросить Затанну осмотреть это еще разок, прежде чем брать в руки. Так, на всякий. — Не забудь вернуть, — тяжелым взглядом скользнула по нему Рэйвен. Рассмеявшись, Дик кивнул. Дэмиан почему-то кивнул тоже. Соскользнув пальцами, Рэйвен сжала его ладонь, вид у нее был такой, словно кто-то должен удивиться или переспросить или… Титаны запросто расходились по своим делам, и только на загорелом лице Донны светилась любопытная улыбка, а Гарфилд и Коннер украдкой сунули Хайме по проигранной, похоже, двадцатке. Злиться у Дэмиана не получалось. Даже на мать, несмотря на все ее выходки. Может, это было даже нечто вроде странной, болезненной благодарности за те вопросы, что никогда бы он не смог задать сам, но уже получил ответ. Прохладная ладонь Рэйвен лежала в его руке. Пусть Талия аль Гул была жестокой женщиной, безжалостной к врагам и к союзникам одинаково — такой же была и ее любовь, безжалостной и жестокой. Но она все же была. Была. Иногда это делало тяжесть на душе хоть немного легче.