Ошметки и огрызки

      — Может ты прекратишь?       — Прекращу что? — Ваня недоумевающе смотрит на Мирона, пытаясь сдержать улыбку и смех.       — Заигрывать со мной, — мужчина бьет сразу в лоб и ничуть не шутил, даже намека на это не было, — я, блять, не слепой, Вань.       Евстигнеев нервно сглатывает и отводит глаза. Почему-то он надеялся, что это будет до самого конца восприниматься как глупая шутка и не более. Что так продолжиться и его вряд ли спалят. Он уже не первый год прятал свои чувства за такими шутками.       — Да не заигрываю я, — всё тем же тоном, пытается говорить Рудбой. Боясь показать истину, словно это все еще глупая шутка.       Ваня отпивает йогурта из бутылочки и готовиться морально к разносу. Да ещё какому! Чтоб все грамотно, да по полочкам разложил ему Мирон о том, что это всё какая-то голубая нездоровая хуйня. Но Мирон молчит. Минуту. Две. Ваня успевает уже расслабиться и подумать что на этом всё, но не тут то было.       — Мне всё Порчи уже рассказал, — говорит Фёдоров так, словно это прогноз погоды на завтра, а не тотальный апокалипсис чужой психики, и в это время Евстигнеев понимает, что больше доверять этому португальцу свои секреты не будет точно, от греха подальше.       — И много..?       — Много, Ваня, много, — глаза репера выжигают в теле фотографа аккуратную дыру, с такими пиздецки ровными краями, прям по красоте. Мирон вздыхает, тяжело и громко, кажется, что это оглушает их обоих в комнате, — долго будешь этот цирк продолжать?       — Да я это, заигрался, не подумал, — так судорожно искать отмазки Рудбою еще никогда в жизни не приходилось, поэтому он мямлил, запинался и пытался не заржать истерично, — ну, прости, не подумал, что это может быть, неприятно.       — Я разве сказал что мне неприятно?       И в этот момент Ваню жалит электрическим разрядом изнутри, сильно, со вкусом. Он поднимает взгляд на Мирона, а тот совершенно спокоен, даже беспристрастен как-то. Парень открывает рот, но все слова в момент исчезают из головы, остается только простое,— я...       — Я да я, достал ты меня Ваня уже своими играми, — репер поднимается с кресла, что стояло напротив. Его лицо не читается и совсем непонятно чего ждать, когда он подходит к своему бэк-мс, — иди сюда.             Ваня замирает за секунду, словно на Горгону посмотрел. Мирон близко, уже нависает над ним, наклоняется ниже. Мир становиться абсолютно безразличен, когда их губы касаются друг друга. Рудбой готов задохнуться от счастья или захлебнуться своими чувствами прямо здесь. Его целуют нагло, и парень не сразу начинает отвечать робко как-то, но входит в раш быстро.       — Guy's, I, — Порчи залетает в комнату внезапно, без стука, но его кажется совсем не смущает то, что тут происходит. Окси отстраняется от Вани, оставляя его совсем растерянного, со сбившимся дыханием и кучей вопросов в голове и даже надежд. Рэпер отходит к португальцу, лишь ухмыльнувшись на прощанье.       Все что остаётся делать Охре, так это нервно допивать йогурт и жалеть, что так долго "шутил".

***

AU, в котором ребята бросают все дела и просто уезжают отдыхать

      Докуривает сигарету до фильтра, морщась от терпкого горького привкуса. Бычок отправляется в приоткрытое окно авто, где сносится быстро встречным ветром. Ваня выдыхает медленно, так чтобы белая пелена не мешала уставшим глазам следить за дорогой.       Почти пустая трасса, скорость под сотку, закат пестро догорает на горизонте, негромко играет музыка, какой-то лофай, как он вообще оказался на дорожной флэшке Рудбой не понимает. Ноги затекли и неприятно ныли, ровно как и жопа. До следующей остановки, помеченной красной точечкой на GPS ещё час езды, если не больше. Мозг слал нахуй любые расчеты расстояния. Это неважно.       Взгляд на секунду отрывается от серого асфальта, а голова едва поворачивается правее. Губы сами расползаются в улыбке, стоит увидеть это чудо на сидении рядом. Мирон заснул так быстро, откинув голову к окну и приоткрыв рот. Сопел как кот, пригретый последними лучами солнца, которые умудрялись делать его еще красивее, подсвечивая контуры лица и заставляя длинные ресницы золотиться и сиять.       Ваня жалеет, что руки заняты рулем, что он не может достать камеру из сумки на заднем сидении, что попросту даже телефон взять с панели и сделать снимок такого Мирона не в состоянии. Возвращает всё внимание на дорогу, тянущуюся бесконечно далеко. Музыка едва заглушает шум мотора и встречного ветра. Это даже не бесит как обычно.       Удивительно. Они вдвоем бросили всё нахрен, сказали в офисе, что берут отпуска, собрали вещи и просто свалили в свое незапланированное спонтанное, но до одури необходимое путешествие. Череда концертов, записей, клипов и попоек с "семьей", уже подзаебала. А это было чем-то новым, хоть и напоминало отдаленно туры.       Тут не было расписаний, сроков и намеченных точек. Они решали куда ехать на ходу, просто по мимолетному желанию. Приятное чувство неизведанности и приключений влекло их уже вот почти неделю по Европе. Ване нравилось всё. Такая жизнь его пусть и пугала, но невероятно удовлетворяла.       Копошение и шуршание рядом снова заставило снова улыбнуться и быстро посмотреть на мужчину. Тот сонно тер глаза тыльной стороной ладони и выгибался, в провальных попытках нормально размять спину. За окном уже потухло яркое зарево, а они были на подходе к небольшому городку.       — Скоро будем на месте, — Ваня отрывает одну руку от руля, и опускает её на ладонь Мирона. Это тепло и нежность наполняет силой, стоит пальцам аккуратно сплестись. Их ждет еще не мало всего, но больше хочется наконец доехать, выйти из машины и завалиться в постель, обнимая самого дорого человека на свете.

***

AU, где Ваня просто фотограф, а Мирон просто клиент

      Нажатая кнопка. Щелчок. Камера делает снимок. Красивый момент пойман так удачно. Ваня улыбается смотря на получившееся фото, на котором так искренне смеется новый клиент.       — Эй, а это зачем? — Интересуется парниша, видимо заметил, что его фотографирует вне локации. Рудбой и не знает, что именно ответить на такое. Сопливую херню или что-то сугубо профессиональное?       — Улыбка у тебя красивая, Мирон.       Парень напротив смущается, отводит взгляд. Кажется, Ваня нашел свою модель, которая уже пробралась в самое сердце. Не такой как все эти девочки и мальчики, которых он снимал раньше. Нет. Мирон казался совсем неземным и так приятно смущался.       Фёдорову потребовался всего час, чтобы заполонить всю карту памяти и мысли Вани.

***

!!!СТЕКЛО ОСТОРОЖНО!!!

AU, в котором Мирон погибает во время поездки по работе в штаты. Всё, что остается у Вани это случайно записанный последний разговор с ним.

      — Когда ты будешь дома? — Ваня крутит в руках зажигалку и поднимает взгляд на экран. Его лицо уставшее, с огромными мешками под глазами, он совсем оброс и осунулся. Таким он себя видит в маленькой рамочке скайпа. Пиздец.       — Дней через пять уже буду в самолете на пути к тебе, — Мирон проводит рукой по бритой голове и улыбается в камеру, тепло, нежно и чуть тоскливо, — как там Джин? Ваня грустно улыбается и гладит лежащего рядом кота. Тот спит свернувшись комком, тихо сопя. Евстигнеев прокашливается, — в порядке, шерсть правда лезет, все черные штаны мне испортил.       Мирон смеется и звук чуть искажается. Ебаные лаги сети, картинка на пару секунд зависает, запечатлев солнечную улыбку мужчины, но потом снова отвисает.       — Вань, — мужчина уставляется в камеру и ждет. Тишина давит и Рудбой поджимает губы, поднимая наконец мокрые глаза на экран ноутбука, — всё будет хорошо, зай, я скоро буду дома, и мы опять будем спать в обнимку. Я буду снова тебя целовать по утрам и греть твои руки. Слышишь, Вань?       Парень не выдерживает, кивает, давя крик в горле и чувствует как слезы текут по щекам. Всхлипывает совсем жалобно.       — Я очень скучаю. Жду не дождусь, когда это все закончится.       Ваня сгибается. Он больше не может. Его порывает, и он хватается за голову, скуля. Он готов рвать на себе волосы пока Мирон на экране светит заботливыми глазами и говорит:       — Я люблю тебя, Вань.       Рудбой уже кричит, судорожно вдыхая воздух в легкие. Он выдыхает постоянно смазанное "Люблю, Миро, люблю." Шепчет как заклинание будто оно поможет, но ничего уже не исправить.       Мирон замирает на экране. Поверх его лица знак повтора видеофайла. От этого становиться еще хуже. Парень падает на пол и бьется в истерике. Лучше бы он никуда не уезжал. Лучше бы был рядом.

***

      Шум толпы в предвкушении концерта уже не пугает. Мирон закрывает глаза и дышит, тяжело и глубоко. Это его последней концерт на фестивале. Он безумно боится того, что будет дальше.       Ваня рядом, стоит глядя в тот же пугающий проход на сцену. Он всё понимает и знает. Он принял его решение и был рядом всё время и точно будет дальше.       Мужчина находит не глядя чужую ладонь. Слышится тихое "Мы справимся, Миро", когда их пальцы переплетаются. Ему нужно всего три секунды и Ванина рука, чтобы успокоится и выйти к людям.

***

AU, в котором BM не концертное агентство, а крупная в России фирма, Мирон один из её руководителей. Подписание контракта важно, но Ваня — инвалид-колясочник и любящий парень, важнее. Разве нет?

      — На сколько это?       — Неделя.       — Ты ебнулся? Это много.       — Вань, не будь ребенком, это немного.       — Много! — Евстигнеев повышает голос, ему обидно. Руки складывает на груди и прожигает взглядом спину Мирона, пока тот собирает вещи и складывает в чемодан, — сделай что-нибудь с этим.       — Я не могу.       — Можешь, — Ваня закусывает губу и сам понимает как эгоистично это звучит. Конечно Мирон не может ничего сделать, но его спокойный и ровный тон выводит из себя.       — Ты же можешь, — как-то совсем неуверенно шепчет парень и трет глаз рукой, — куда?       — Германия.       — Ахуеть у тебя командировки.       Мужчина разворачивается к нему и смотрит по-доброму как на ребенка, пока Ваня хочет только пнуть или ударить. Первое у него хуй получится, но со вторым справится. Фёдоров подходит чуть ближе и лицо его становится ещё мягче и приятнее.       — Это не командировка, Вань. Я проведу переговоры, подпишу договоры и вернусь. Ты даже соскучится не успеешь, — мужчина наклоняется и касается губами виска парня, запускает руку в волосы и ласково треплет. Лицо Вани всё еще хмурое, пусть и губы подрагивают в попытках улыбнутся, — и я не смогу это отменить. Меня выпрут, а сотрудничество с этой компанией нам важно.       — Нахуй этот VGB. Почему именно они?       Мужчина пожимает плечами и возвращается к сбору вещей. Ваня устало взвывает, едва слышно, но этого хватает чтобы Фёдоров замер и снова повернулся к нему.       — За тобой присмотрит Женя, я с ней договорился, все будет хорошо.       — Ты меня совсем беспомощным считаешь? Я же тебя переду лысый.       Мирон смеется и Ваню раскалывает. Он тоже улыбается и полностью смягчается. Это ведь действительно всего неделя.       — Ты вполне самостоятелен. Просто глупый, раз думаешь, что я сбегу. Да и ты от меня никуда не укатишься.       Смех полностью заполняет комнату, а после идет какой-то глупый диалог. Евстигнееву все равно страшно, что в какой-то момент Фёдоров уйдет к кому-то полноценному. Это режет. Все эти пять лет вместе даже не могут переубедить парня. Кому нужен инвалид, а?       У Мирона дрожали руки. А как иначе? Они сидят с Ильей и Дарио в приемной перед, кажется, самой важной встречей. Дела у VGB и BM шли прекрасно, чуть ли не две компании-монополисты. Заключение выгодного договора сотрудничества сыграем всем на руку. От одной подписи зависит так много людей.       Зависит и сам Ваня. После всех этой беготни Мирон сможет наконец взять отпуск и быть с ним. Обнимать его днями и ночами, целовать его мягкие губы, спорить с ним о каких-то мелочах, а потом утаскивать в постель мириться. А главное это уберет Ванин страх остаться одному.       Поверить даже сложно, они вместе пять лет, три из которых Евстигнеев прикован к инвалидному креслу. Мирон не ушел же тогда, когда все случилось, когда было тяжелое восстановление, постоянные истерики, что он обуза и Фёдоров портит себе нормальную жизнь с ним. Федоров всегда уверял что все эти истерики бессмысленны. Ваня ему дорог. В любом состоянии дорог до дрожи в костях. Его любовь ничуть не стала меньше.       — Дмитрий Фёдорович, вас ждет. Проходите, — красивая высокая девушка улыбнулась доброжелательно и указала в сторону двери. Мирон вынырнул из раздумий и проследовал за Ильей. Дрожь не унималась, зато странное воодушевление помогло держатся.       — Мирон Янович, всё в порядке?       Фёдоров отвлекается от папки с документами, точнее от созерцания сквозь нее и поднимает глаза на Хинтера. Он еще раз понимает, что таких людей точно можно назвать акулами бизнеса. В прямом смысле. Взгляд и легкая улыбка хищные до жути, что аж холодок по спине струится.       — Всё в полном порядке, — Мирон улыбается и сжимает незаметно руки, чтобы они так не дрожали. Эти переговоры шли уже час, а мужчина волновался уже не о бумажках и подписях. Телефон оставил в приемной, а там Ваня, наверное, уже забил тревогу. Спасает ситуацию Илья и просит о небольшом перекуре. Мамай знал о всей ситуации что творилась в доме Федорова.       Мужчина поднимается первый и быстро выходит. Телефон, сигареты, курилка. Ваня уже смсок 50 отправил и Мирона это трогало до глубины души. Никотин и диалог с любимым человеком. Что может быть еще лучше. "Кажется все идет хорошо. Мы точно быстро справимся)" "Я рад."       Звучит как всегда сухо, и Мирон уже порывается написать, что скоро будет дома, но от Вани приходит еще одно сообщение. "Я скучаю и Хесус тоже"       Фотография кота на коленях и самая светлая улыбка Евстигнеева. Это застревает в груди и заставляет улыбаться самому. "Как же я тебя люблю Вань, постараюсь вылететь быстрее. Дико скучаю"       Дверь курилки открывается и на пороге стоит Хинтер.       — Дмитрий Федорович, я задержался? Вы уже начали? Мужчина лишь улыбается и качает головой, — всё в порядке, Мирон. Здесь можно без формальностей.

***

AU, в котором Мирон решает устроить теракт на последнем звонке и решает спасти Ваню, который не травил его в классе и вроде как даже искренне дружил. А завтра Ваня будет с ужасом смотреть новости, а после на фотографию с черной лентой в доме Мирона. "Убит в ходе штурма"

      — Ты можешь завтра в школу не приходить? — Мирон тыкается в Ванино плечо и прикрывает устало глаза. Он так выдохся от всего этого, что сейчас не бесили даже сигареты парня с приторно сладким запахом. Откуда он вообще эту мерзость брал было непонятно.       — В смысле? Прогулять последний звонок? Ты ебнулся? — Евстигнеев сначала смотрит непонимающе, но потом улыбается и пальцами скользит по короткому ежику волос.       — Вань, пожалуйста. Ради меня.       Взгляд почти как у собаки, жалостливый и просящий. Нет, Ваня явно перед таким не устоит никогда. Он кивает, всё ещё не понимая почему его просят о таком. На улице темнеет, и Фёдорова тянут ближе к себе, обнимая и накидывая сверху куртку.

***

AU, в котором городу требуется новый мэр. Мирон отличный кандидат, но ровно до тех пор, пока не его прошлое скрыто от глаз. Ваня человек из компании, что не хочет потерять такого кандидата и возможность изменить город.

      — Простите.       Мирон отрывает взгляд от телефона и поворачивается на голос. Передним парень явно младше его самого, но ненамного. Из-под кепки торчит локон ярко крашеных волос, на шее весит фотоаппарат, а руки пестрят тату. Вот только ещё журналистов ему тут не хватало, как вообще пропустили так близко. Ладно. Мирон не конфликтный, поэтому улыбается достаточно дружелюбно.       — Извините, но на все вопросы отвечу через полчаса на прес-конференции. Сейчас никаких комментариев не даю.       Кивает, показывая, что парень может катится к чертям собачьим и даже чуть поворачивается корпусом от него. Втыкает снова в телефон, но всё еще видит незнакомца рядом.       — Мирон Янович, прошу вас, это очень важно.       — Я всё сказал, молодой человек, идите.       — Мирон Янович, пожалуйста, — тон парня становится торопливее, но остается спокойным и ровным. Странно, но он начинал раздражать Фёдорова больно быстро.       — Мне охрану вызвать?       — Ненужно, просто пройдемте со мной.       — Да с какой стати я должен за вами идти?       — Это невероятно важно, Мирон Янович.       — Так, катись отсюда парень, — мужчина отправляет окурок в мусорку, — иначе сейчас я действительно вызову охрану. Разворачивается к мэрии и уже делает шаг, как его хватают за край рукава пиджака. В голове щёлкает незримый тумблер, Мирон уже готов не просто начать кричать, а что похуже делать.       — Ты русского языка не понимаешь? — Мирон хмурится и скалится, дергает руку, но парень хватает его уже за запястье.       — Мирон, пойдемте, это слишком важно, чтобы игнорировать!       — Иди ты, а? Что тебе не понятно?!       — Окси!       Мирон замирает, а сердце уходит в пятки. Никто почти не знал. Только самые близкие, только пара человек. А кому надо знать о его не совсем законной и чистой "карьере", особенно когда решил стать мэром. Хватка на запястье ослабевает, и Мирон поворачивается к парню полностью, заглядывая в глаза. Чуть поднимает бровь следя за замеревшими зрачками.       — Насколько важное дело? — Произносит сухо, но горло стягивает.       — Вас хотят убить.

***

AU, где Ваня радиоведущий. У него есть начальник, станция, напарники и целых 6 часов свободного эфира, который он забивает чем хочет. Он волен в этом. Мирон артист, чье творчество Ваня не очень любит, но которого зовут на радио. Начальник предлагает много денег, но Мирона не колышет. Он просто хочет пообщается с тем, кто так резко высказывался о его музыке.

      — А ты в курсе что весь Гордород не такой уникальный как ты думаешь? — Ваня смотрит на мужчину напротив, сжимая ручку кружи чуть сильнее чем надо. Не сказать, что он ненавидел человека, который сегодня стал гостем на его радио, но его творчество ему не заходило. От слова совсем.       Да и позиция артиста ему не совсем была близка и понятна. Евстигнеев чаще думал, что такое даже бы под пытками слушать не стал. Хотя голос у Мирона был красивый. Не понимал парень как такого можно было называть писклей или женоподобным. Скорее всего ему завидовали просто.       — Конечно, я никогда не называл его уникальным, — Фёдоров ведет себя спокойно и заинтересованно. Это не бесит, это разжигает интерес и азарт ещё больше. Хочется подколоть, задеть, указать на весь пиздежь.       — Мне открыть твой Твиттер?       Окси смеётся, заразительно, поэтому подхватывает и Ваня. На фоне легкая музыка, рейтинги станции растут, прослушиваний больше чем обычно. Мирон как магнит тянул свою фанбазу, и она была странно, но более-менее адекватной. Час особо не буянил, просил задать вопросы, обсуждал альбом. Удивительно блядь.       — Альбом уникален с точки зрения общей истории и концепции. До меня в русском рэпе никто такого не делал, — Окси пожимает плечами и отпивает из кружки чай. Он попросил черный, без сахара и крепкий. Видно, что не кайфовал, это просто держало его в бодром состоянии. Радио не ТВ. Лица усталого не видно.       Ваня завидит диалог в простоту сюжета альбома и некоторые дыры которые нашли фанаты. Мирон посмеиваясь добро отвечает, признает проебы, но не в открытую, а как-то исподтишка. Увертливый гад.       — Ладно, ребятки уже просят музыку поставить, засиделись мы что-то, — Рудбой поправляет сползшие наушники и смотрит на чат. Там не было и 25% процентов слушающих их сейчас, но это все равно выше чем обычно, — предлагаю тебе выбрать из плейлиста что-то.       Фёдоров думает не долго и попадает в любимую Ванину группу, отзываясь о ней лестно и хорошо. Это подкупает. Музыка запущена, микро выключены, пару треков будет играть без перерыва, и они выходят перекурить. Образ мудака Мирон рушил по кусочкам. Предложенной сигаретой, ибо свои Ваня забыл в студии, теплым разговором даже без микро, и невъебенно красивым профилем в мягком свете фонарей на улице.       Ваня откладывает телефон на стол, и протирает глаза. Проверить настройки микрофонов, наушников и остановить вовремя плейлист.       — Добрый вечер, дамы и господа, — это бы звучало официально, если бы не игривый голос и настроение, в любом случае совсем скоро Ваня возвращается в привычную манеру общения. Он рассказывает кратко о программе на сегодня, о последних новостях. Смотрит на мужчину напротив, тот сосредоточен как-то в своих мыслях, так что даже не замечает совсем ничего.       — Вы очень сильно просили и мы вывели ужасного и великого Оксимирона из его комы второй раз, — пинает ногой Мирона, тот встрепенулся и хлопнул своими длинными светлыми ресницами, — соединение с сервером установлено, вы дозвонились до бога рэпа, но на проводе Мирон.       — Тут зашла бы шутка про Христа, но не будем натравливать на наши головы закон, — Мирон говорит с улыбкой и только сейчас Ваня понимает, что не может отвести взгляд от его уставших, но красивых голубых глаз.       Кто-то в чате просит обсудить новомодные тенденции рэпа, новые направления и ярких исполнителей. Ваня шутит про деда и старость, но Окси парирует самокритичным ответом, и грамотно все объясняет. А Евстигнеев слушает. Действительно слушает. Он мог пропустить мимо ушей болтовню гостей, если ему не было интересно, и сразу задать следующий вопрос. Но сейчас не смог даже если бы попытался и слова выкинуть. Всё впитывал.       Проходит пол часа, Мирон уже половину это времени сам спокойно общался с чатом, и Ваня даже не лез, просто слушал и смотрел. Радовался, что мужчина не видит его улыбку яркую, скрытую то за кружкой, то за сложенными в замок руками.       — Вот разворошили деда, теперь не уймется, — выдыхает Ваня и Мирон ему благодарно кивает, ему нужна была передышка, — вернемся к музыке, соскучились небось по...       — Луперкалю. Сегодня думаю лучше поставить его, есть тема для обсуждения, —то что мужчина перебивает, это конечно внезапно, но то что Рудбой не возникает, ещё внезапнее.       — Ого, даже так. Ну что ж, тогда Луперкаль Vs the radio прямо сейчас, — он ставит, что просили и кивает, когда выключает микро. Мирон тянется на стуле и отпивает снова мерзкий чай который попросил сам. Ваня вздыхает поражаясь странным замашкам. Он не слушает Оксимирона, но вчера гонял Горгород на повторе полдня.

***

Полу NCа какая-то

      Ваня поражался отношениям с Мироном. Во-первых, удивительно, что сошлись и чувства взаимны. Во-вторых, новые фетеши и увлечения жида продолжали проявляться, хотя они уже почти как год вместе. Кончился тур и суета, Ваня уже предвкушал как начнутся недели полные отдыха, ебли и Мирона. Но его обломали. Обломал сам Мирон, который ушел в переваривания эмоций и ответы фанатам. Примерно в тот момент Ваня узнал один интересный факт. Мирон любил лениво сосать не отрываясь от дела.       Мужчина лежал на кровати, отвечая фанатам, выкладывая сторис в инст, что-то строчил в твиттер и с кем-то переписывался. Ваня уже заебавшийся надрачивать на прекрасное лицо готов был уже выхватить телефон и хуем по губам жида поводить. Фактически он так и сделал, но получил взглял а-ля "чего доебался?".       Обида тогда загрызла, но он услышал следом: "ложись рядом". Не переставая кому-то отвечать и печатать что-то в телефоне Фёдоров приспустил с него штаны и долго облизывал крепчавшую плоть прежде чем наконец вобрать в рот. Ваня честно хотел выбать жида, чтобы горло болело и слезы текли, но при любой попытки толкнутся он получал злой взгляд и полное нихуя, ведь Мирон показательно либо не двигался, либо выпускал хуй изо рта.       Тогда это действительно казалось пыткой. Сейчас это чуть ли не любимые минеты Рудбоя.       От такого можно было проснутся утром, погладив любимую лысину, залезть куда-нибудь и чатится, пока Мирон сосет смотря новости. Федоров мог оказаться между его ног внезапно во время стрима, взять нарочито быстро и резко, но продолжить после так же лениво и неторопливо.       Ваня уже понимал, что он с кем-то явно срется или спорит о Бродском и Блоке. Пиздец, уже по тому как его мужик берет за щеку Евстигнеев понимает какое у него настроение и светит ли что-то потом. Обычно не светило. И Ваня как-то привык к такому. Жид не хотел ебатся — жид работал горлом.       Самыми любимыми вечерами были за просмотрами фильмов. Когда Мирон очень медленно опускался вниз. То терся щекой, то осторожно скользил губами по всей длине, а взгляд был уставлен в телевизор или экран ноута, где шел какой-то фильм. Отвлекался замирая, не выпуская и чуть посасывая. Рудбой кайфовал, поглаживая плечи и почесывая загривок, просто хвалил и расслаблялся полностью. Такая жизнь устраивала вполне.

***

AU, где сильные мира сего устраивают зимой охоту на людей ради развлечения. Ваня исполнитель в этих играх, гончая, что быстро расправляется с жертвой. А Мирон попросту самой холодной зимой случайно оказывается на поле игры в роли жертвы.       — Вот оно как, — мужчина говорит тихо, прокашливаясь и потирая першащее горло. Дыхание тяжелое, словно он на вершине горы или в задымленной комнате. А Мирон просто на улице, сидит на промозглых досках в какой-то ветхой постройке и пытается отдышатся. Жар после пробежки отступал и теперь тело цепенело от холода. Кожа на ногах давно побледнела. Он бежал быстро босиком по выпавшему так рано снегу, гонимый лаем и страхом смерти. Но перед смертью не надышишься. Тогда зачем бежать?       — Мне жаль, — голос совсем без эмоциональный, не выражает совсем ничего и коверкается полумаской. А может это уже Мирон не может воспринимать голос Вани нормально. Для него это теперь монстр, от которого он пытался так упорно спастись.       Хриплый смех, полный обиды и жалости. Фёдоров тянется озябшими и дрожащими руками к онемевшему лицу, трет переносицу и понимает, что ни чувствует уже ничего руками, — тебе не жаль, Рудбой. Хоть в этот раз не ври.       Мирон уже хочет побыстрее всё закончить, ведь холод уже лез под рёбра и скручивал органы. Даже подняться сейчас он вряд ли сможет, ведь ноги отзываются тупой болью даже когда появляется идея их подтянуть к себе. Сколько там человеку надо, чтобы полностью обморожение заработать? Как долго он ещё протянет?       — Не вру, — Ваня резко присаживается на корточки перед Мироном и его теплая рука накрывает холодную кожу на оголенной лодыжке. Увы, мужчина не чувствует тепла, только какой-то мелкий отголосок боли.       — Ты врал мне всё это время. Про все свои дела, про друзей, про самого себя. Ну и куда нас это привело? — Мирон балансирует на грани между истеричным смехом и обиженным плачем. Это предательство со стороны друга, партнера, любимого, так разорвало сердце, что и сам мужчина поделился на до и после. Никогда бы он не подумал, что Ваня может оказаться одним из загонщиков в этой блядской игре на людские жизни, и никогда бы не подумал, что станет жертвой в такой. Какая забавная жизнь, правда?       — Делай уже свою работу, Рудбой, — Мирон специально не зовет по имени. Настоящему имени которое произносил целуя по утрам, прося подать кофе, желая чтобы вошли глубже. Мужчина прикрывает глаза, тело быстро теряет тепло. Хочется спать. Неважно где и как. Сил уже нет.       Евстигнеев достает пистолет и целится в Мирона. Нажать на курок, пустить пулю чтобы не мучался, чтобы кровь ярким контрастным пятном впиталась в снег. Вернутся назад и сказать где тело. Получить гонорар и наконец выйти из этой игры. Всё же просто, Рудбой, так почему ты медлишь?       Но Ваня лишь садится рядом, расстегивая куртку. Мирон почти раздетый, только футболка и штаны какие-то. Босой, промерзший до костей, желающий уже покончить со всем. Ваня берет его такого на руки, жмет ближе к себе, пытается укрыть собой и обогреть. Он не сможет загнать в угол и пристрелить Фёдорова как животное. Сможет кого-угодно, но не его. Кажется, кровавая карьера только что с треском обвалилась, и пусть работодатель будет явно против такого. Рудбою похуй, он хочет быть Ваней и рядом с Мироном.

***

Кофешоп!AU, в котором карьера Мирона взлетает слишком быстро и уже к 25 он устает от неё. Выпускает последний альбом и исчезает с радаров масс медии, уезжая из страны в Швецию. Ваня был фанатом, одним из самых преданных и прошареных, кто мечтал поговорить в живую с артистом, но не успел. Спустя десять лет, случайная поездка в Швецию дарит ему возможность исполнить мечту

      Было прохладно, но не так как в Питере этой зимой. Ваня поправляет шарф и улыбается с непривычке слишком много. Другая страна, другие люди, прекрасная атмосфера перед Рождеством. Везде яркие огни, музыка и суета. Этого хватало и в России, поэтому мужчина быстро сворачивает от центра куда-то подальше. В Уппсале было хорошо. Уютно и даже по родному комфортно. От видов тянуло стариной и это вдохновляло, хотелось без конца гулять по тихим улочкам, наслаждаться погодой и фотографировать особо невероятные здания и людей.       В прочем вскоре Ваня совсем продрог и заглянул в какое-то тихое маленькое кафе. Вывеска его горела мягким желтым светом и уже рядом с ним очень сильно пахло кофе и какао. Внутри тепло и уютно. Оно совсем небольшое, и в его стенах сидели лишь несколько человек: какая-то престарелая парочка, мило воркующая, трое девушек, обсуждающих что-то тихо, и одинокий мужчина в углу, листающий журнал. Ваня снимает куртку и вешает на крючок, рядом с чьи-то пальто. Тут видимо было так принято. Не забывает вытащить кошелек с телефоном и забрать фотоаппарат.       Только сейчас замечает, что пахнет еще и имбирным печеньем и свежими маками. Такие мелочи вызывают улыбку. Самую настоящую и неподдельную. Изучает меню рядом с кассой, что написано аккуратным почерком мелом на зеленой доске. За кассой никого не видит, но замечает рядом подушку со спящим на ней черно-шоколадным котенком.       Животное дергает ушком, будто что-то его коснулось и вытягивает заднюю ножку. Ваня тает. Да прямо тут, сразу тянет руку к малышу и чухает осторожно головку и за ушком. Лаская животное он даже не замечает как хозяин кафе подходит к стойке.       — God kväll och välkommen. Redan beslutat?*       Ваню прошибает от такого знакомого голоса, что говорил на совершенно непривычном языке. Он быстро поднимает голову и видит за стойкой мужчину в теплом свитере и с мягкой улыбкой на лице. Перед ним стоял не просто мужчина, а остепенившийся и возмужавший русский рэпер. Точнее бывший рэпер, ушедший почти 10 лет назад со сцены. Ваня улыбается как идиот и кивает, хотя понятия не имеет что выбрать, хочется просто смотреть и удивляется невозможности происходящего. *Добрый вечер и добро пожаловать. Уже определились?

***

AU, где Мирон — подросток уставший от всего и решивший уйти из жизни с кайфом. От передоза.Ваня — барыга, толкающий дурь малолеткам. Он не видит в своем новом покупателе наркомана и решает отвадить его от этого.

      Сплюнуть на грязный асфальт, натянуть дружелюбную улыбку и поправить розовые волосы, выползшие сейчас из-под кепки.       — Мирошка, — тянет 'р' весело урча и раскидывая руки в объятиях, — давно не виделись, правда?       Парень на скамейке смотрит даже немного зло и обиженно. Под глазами синяки и скулы стали четче, хотя просто щеки исхудали, а ещё пропали лёгкие кудряшки темных волос. Ничего себе, поменялся малыш пока его тут два месяца не было. В любом случае Мирон поднимается с насиженного места и поправляет сползший капюшон. Всё равно Ваня обнимает его, прижимая к себе покрепче, и тихо шикает на ухо, — за мной возможно хвост, так что не проебись.       Они гуляют еще по парку, пока Рудбой говорит о всякой хуйне не касающейся дела. Фёдоров плетется рядом, поддерживает диалог неохотно и часто огрызается. Ваня злится. Просто потому что парень отчего-то начал бесить.       Был таким одуванчиком, которого топтать не хотелось, и парень не затоптал хотя мог, а стал сухой колючкой со злобным взглядом. Вообще привычнее ему был 'старый' Мирон. Который улыбался, был наивным до пизды, и хотел уйти красиво как в фильмах. Как он расслаблялся у него на руках, после новой дозы.       Ваня говорил, что это сделает легче, исполнит маленькую мечту, а сам мешал такое, чтобы эффекта было по минимуму. Он не хотел его смерти, хотя образ циника и уебка ему приписали ещё, когда он начинал.       Закрыть дверь ванной, посадить парня на бортик и задрать рукава толстовки. Синяки. Сплошное месиво из мелких бордовых точек и желтовато-серых пятен. Ваня снова злился и куда сильнее чем на улице. Мирон дергает руку к себе, пытаясь скрыть свои проебы, но Рудбой перехватывает крепче, сжимает до тихого рычания с чужой стороны. Мирон не одуванчик, он псина забитая уже.       — Ты же к Светло ходил пока меня не было? — Смотрит точно в глаза, знает, что так парень не наврет. Вот только Фёдоров взгляд отводит и качает головой, — какого хуя Мирон, мы это обсуждали, блядь.       — Ты мне врал, — тихо буркает парень и снова пытается выхватить руку, но вот только Ваня уже нависает сверху. Подросток дергается от такого и только чудом ему удается упасть в ванну не разбив себе ничего.       — У кого брал? — Молчание на вопрос Ване не нравится, он сжимает зубы, и повторяет уже с нажимом ещё раз. Он боится услышать то, о чем вполне догадывался. И он прав. Тихое 'Шокк' и подросток забивается в угол ванны, притянув к себе худые ноги. Напуганный и разбитый. Ни собака и не одуванчик. Он просто потерявшийся человек.

***

AU, где Ваня — волколак, заманивающий людей в свою чащу. Мирон верит во все эти сказки, но как бы они не пугали, он все равно идеи на волчий вой в самую глушь

      Он вышел босиком, как полный дурак, посреди ночи. Услышал зов. Бежал уже около часа, спотыкаясь о корни, позволяя себе падать в кусты крапивы и белладонны, чтобы отдохнуть. Поднимался и снова на протяжный вой и лязг цепей. Со странной улыбкой на лице и легкостью. Запах все хуже, вокруг все темнее, зелень начнёт покрываться красными и желтыми оттенками.       Чувствует уже на себе чей-то взгляд, голодный и дикий. Замирает, слыша рык рядом, прямо за спиной. Какое-то безумие накрывает сильнее, обнимает за плечи и шепчет что делать. Обернутся, увидеть огромную фигуру существа, сошедшего со страниц сказок и мифов. Мирон прикрывает глаза, делает шаг, чувствуя, как под босой ногой хрустят старые кости. Тело совсем скоро опустится в мягкие заросли волчьих ягод, туда же, куда и десятки самых любопытных и безумных до него.

***

Недо NCa

Женя, 17:35: "Мир, я до Вани дозвонится не могу. Ты не знаешь где он?"

      Мужчина протяжно стонет закатывая глаза. Руки сжимают простыни и коленки разъезжаются чуть больше. Ванина рука на плече почти обжигает, держа крепко и позволяя тому удерживать хоть как-то Мирона от того, чтобы тот не съехал с кровати. Она конечно большая, ведь трахаться красиво и дико они любили оба, но это никак не влияло на то, что так ещё и насаживать жида на хуй было удобнее. Ваня с прорыком толкается грубее и тут же ловит довольный скулеж и стон.

Женя, 17:37: "Мир, это реально срочно."

"Он трубку не берет"

"Блядь я знаю, что ты слышишь, как приходят сообщения"

      Мирон тянется к телефону на тумбочке, тот заебал пиликать, и почти соскальзывает полностью с члена. Ваня быстро это поправляет, снова входя до конца, до смачного шлепка яиц о бедра и удовлетворенного шипения мужчины сквозь зубы. Набирает темп, пока Фёдоров открывает диалог.

Мирон, 17:41: "Он во мне"

"У меня*:)"

      Мирона пробивает на глупую идею оригинального каминг-аута. Хотя оригинальность его явно преувеличена стимулирующейся простатой и закусанной губой. Никто из ребят не знал что они ебутся с Ваней уже порядка двух лет.

Женя, 17:42:"Прекрасно тогда я сейчас на твой позвоню, и ты ему дашь"

Мирон, 17:42: "Он немного занят сейчас:)"

Женя, 17:42: "И чем же?:)"

      Мужчина опускается грудью полностью на кровать, прогибается в спине и оставляет только задницу, поднятую. Ване такое нравится, это видно по краткому четкому стону, по руке что гладит поясницу, а потом шлепнув по заднице, сжимает её. Кое-как Мирону удается вытянуть телефон и включить камеру. Он немного едет на постели, но его быстро возвращают в нормальное положение.       Делает фото из-за плеча немного. Так, чтобы попал лишь кусочек своей челюсти, чтобы было видно, чем занимаются двое людей в одной постели, чтобы не было Ваниного лица, но были его тату. Фоткает и из всех выбирает менее размытую. Ч/б фильтр, и он не успевает нажать нормально на кнопку, ведь Ваня решает совсем вытрахать из него всё. Быстрыми, мелкими толчками, почти не выходя. Утыкается лицом в постель, чтобы сжать зубами одеяло и совсем взвыть как течная сука, но сбиваясь при каждом толчке так неровно.       А на телефон уведомление одно за одним. Женя блядь доебет.

Мирон, 17:56:"[прикрепленное фото]"

      Отправлено. Доставлено. Прочитано. Теперь от осознания ещё больше выворачивает извращенским наслаждением. Мирон тянет имя парня, пока кончает. Ваня и сам склоняется ниже, кусает загривок и вдалбливается совсем дико, как животное почти. Мужчина успевает лишь заметить на экране новое уведомление, прежде чем забить хуй на телефон.

Женя, 17:56: "Позже я СЕРЬЕЗНО с тобой поговорю"

"Ване привет:)"

***

Недо NCa

      — Да-да, клип был супер, но не мой формат, — Ваня тянет к себе кружку, стараясь унять дрожь в руках и отпивает чая. Бросает взгляд на второй монитор, на свое ебало. В свете неона оно не выглядит покрасневшим, но парень чувствует, что кожа горит. Прикусывает кончик языка, и прикрывает глаза стараясь отвлечься.       Мирон это замечает, улыбается настолько, насколько может, и насаживается на член до конца медленно. Тот глотку распирает, замирает в тугих стенках и смазкой сочится. Мужчина дышит носом и пытаясь сглотнуть сжимает член внутри и ловит Ванины дернувшиеся бедра.       Евстигнеев думает о том, что ему пиздец. Пиздец от горячего дыхания на лобке, от слюны, стекающей по члену и яйцам, от Мирона под столом и запущенного стрима. Чатик начинает замечать, что Ваня ведет себя не как обычно, отвлекается больше и молчит в основном. Зато снова донат с ссылкой на новый видос, и очередная сигарета во рту пока светило рурэпа само себя в глотку долбит. И ведь сука старается, так что постоянно ток по телу пробегает вместе с мурашками и взгляд сосредоточить сложно.       Кидает взгляд в низ, когда влажный и горячий рот пропадает. От припухших губ тянется толстая ниточка слюны к головке. Языком Мирон тут же её слизывает, разрывая, тянется вперед, обхватив, губами посасывает. Ваня готов взвыть. Ему хочется просто вытрахать из жида всю его наглость, но он может только шумно выдохнуть носом и вернуть всё внимание к экрану.       — Со мной? Да всё в порядке ребят, — затягивается сигаретой, пока Мирон полирует языком член, иногда чуть прикусывая венку или зажимая губами головку. Блядский Мирон. Чат бунтует, не веря Ване. Они думают тот заболел или есть что-то поинтереснее них, — блядь, давайте последнее и я завершаю.       Слышит под столом довольную усмешку и ощущает, как быстро член скользит за щеку. Он хотел бы видеть, как натягивает кожа и головка оттопыривает щеку, как Мирон от удовольствия глаза закатывает и пальцы на ногах поджимает. Наверняка у него самого уже стояло, ведь он обожал сосать.       Это была странная привычка из-за которой в основном страдал именно Рудбой. Приходилось терпеть постоянные минеты в туалетах в тц, в машине возле клубов или во дворе, у друзей на балконах или в ванных. Нет, Ване нравилось, даже очень, просто он заебался делать нормальное лицо, когда хотелось кусать губы и скалится. Сложно было не спалиться, но пока получалось.       Мирон снова берет до конца и тихо совсем стонет. Микрофон не уловит этот звук, но вот только Ваня его почувствует и это совсем выбьет все из головы. Какие клипы, когда под столом такое происходит. Работает мужчина всё быстрее и интенсивнее, а Рудбой лицо руками закрывает чтобы хоть какие-то эмоции выпустить.       — Нет ребят, всё, — качает головой прикусив губу, пока Мирон сдавливает горлом член и снова тихо мычит, — спасибо всем, кто был на стриме, все ссылки на клипы скинут модеры.       Еще пару секунд на пожелания и наконец стрим остановлен. Выключает на всякий случай все микрофоны и камеры, ведь по своему распиздяйству мог опять не туда кликнуть. Наконец стонет в голос откидываясь на спинку стула и выгибается. Матерится много, говоря какой мужчина уебок, но потом сам же положив руку на бритый затылок задает темп, иногда вжимая в лобок полностью. Обоих все устраивает. Главное, что до дрожи на кончиках пальцев приятно, а остальное уже не важно.

***

AU, где существа из сказок реальны. Лес прячет их в своих глубинах, оберегая. Мирон слишком настойчивый искатель приключений, а Ваня — василиск, подпустивший человека к себе очень близко.

      Мирон раскидывает руки и прикрывает глаза. Под телом мягкая трава, свалявшаяся уже за пару часов его пребывания тут. Над головой небо в безумно красивой россыпе звезд. Дышать так легко и хорошо.       Слышит движение где-то над головой и едва улыбается. Вдыхает побольше воздуха в грудь, чтобы почувствовать его запах. Незаметный, сладкий, тягучий и холодный. Тихое, едва слышное шипение, легкое касание кончиком языка его щеки. Ему не надо открывать глаза, чтобы увидеть над собой змеиную голову. Огромную теплую змеиную голову, с гипнотизирующими глазами и беззубой пастью.       Змея двигается ближе, это ощущается кожей, становится теплее. Мирон не может сдержать ухмылки, улыбается, показывая краешек зубов и смотря из-под век. Полностью посмотреть на существо не выйдет, оно группируется рядом, чтобы через секунду взвалить свою тяжесть на тело человека. Всего часть, но грудная клетка сдавленно вдыхает и понимает, что ещё раз так сделать не сможет.       Мужчина обвивает руками огромное тело, покрытое чешуей и кожей. Пальцы сами почесывают эту природную броню, поддевая некоторые чешуйки. Голова существа на груди, под челюстью языком пытается прочувствовать всё. Наконец змей опускает полностью и голову на тело, и Мирону не надо даже смотреть вниз, чтобы увидеть, как красивые глаза затянулись мутным третьим веком.       Ему не надо смотреть, ведь он чувствует, как под пальцами пропадают чешуйки, а вес туши на нём становится меньше. Тепло концентрируется в его руках, становится сильнее и ярче. Мирон тянет тело к себе ближе, чтобы прижать крепче и наконец толкнуться носом в спутавшиеся волосы, погладить плечи и спину с мелкими едва заметными наростами и выдохнуть тихо "Ваня", чтобы парень на нём открыл уже не змеиные глаза, в которые можно смотреть без опаски.

***

AU, где они женаты, но не на друг друге.

Fleur — Неверная жена.

      Губы касаются осторожно лба, со всем трепетом и нежностью. Глаза сами по себе прикрываются от хрупкости момента. Мирон лишь крепче сжимает чужие ладони в своих руках и его сердце снова бьется птичкой в тесной клетке. Ваня уже трется носом о его висок, не желая отпускать. Им так мало времени, мало тепла и любви. Они рано себя окольцевали, не успев найти друг друга.       Телефон тихо вибрирует в кармане и Мирону в принципе не надо смотреть на экран, чтобы увидеть там имя выбитое уже на костях.       — Мне правда уже пора, Вань, — пальцы переплетаются, и теперь они смотрят глаза в глаза, — люблю тебя.       Шепот уже в губы, чтобы оставить тоскливый но с надеждой поцелуй, а после покинуть комнату на съемной квартире. Ваня тянется к кольцу на безымянном пальце, когда остается один. Больно, кожу под благородным металлом словно жжет. Аня ему не простит никогда, если узнает. А Дима вряд ли отпустит Мирона. Не свободны, но тянутся словно больные растения к свету.

***

Мы — Ближе

"Наши окна ближе, но я не вижу тебя"

      На балконе зябко, но это не волнует ничуть. Парень встает голыми ступнями на маленький старый коврик и открывает окно. Питер сер и хмур как всегда, и небо серым квадратом возвышалось над их колодцем.       Блеклый мутный дым, затяжка и взгляд упирается в окна напротив. Только чуть выше. Шестой этаж, третье слева. Ваня знает его наизусть, знает во сколько там включался свет, во сколько приходил хозяин квартиры и когда выходил на балкон. Да, парень запомнил это спустя пару недель как этот сосед переехал в дом.       Сначала они просто выходили в одно время курить, кивая друг другу, как бы приветствуя. Тогда зима была, на них кофты хоть какие-то чтобы не сдохнуть от собачьего холода. В новогоднюю ночь они тоже вышли не сговариваясь вообще. Отсалютовали друг другу стаканами, как не сложно догадаться с алкашкой, смотрели на развешанные гирлянды на других балконах и негласно согласились что это нахуй им не сдалось.       Мирон, так его звали. Узнал это Ваня, когда после полугода таких гляделок, вошедших в привычку, мужчина внезапно не кивнул вниз, в маленький дворик их колодца. Так встречи потихоньку перенеслись туда. Интересные, долгие и спокойные.       Ваня затягивается последний раз, долго, чтобы на языке начало горчить, как-то тоскливо смотря в потемневшие рамы напротив. Там давно не загорался свет, никто не выходил на балкон.       Квартира продана, пустует. Там, наверное, холодно и так же зябко долгими зимами. Ваня даже скучает по долгим переглядам, немым обсуждениям и холодному воздуху в ебало. Оба стояли даже в лютый дубак, но курили и смотрели изредка кивая.       — Вань, холодно пойдем в кровать, — нежный и теплый поцелуй на плече, руки, обнимающие так трепетно, и горячее тело, прислонившееся к спине. Да, Ваня скучает по тем дням, но не жалеет.       Мирон теперь всегда рядом, и парень в любой момент может его увидеть и не придется ждать, когда стрелки часов пересекут нужное время. Сигарета тушится в жестянке, оставаясь там бычком. Окно закрывается, прекращая пускать ненужный холод в квартиру. Ваня обнимает крепче Мирона и с ним покидает балкон.

***

AU, в котором Мирон местный хулиган, а Ваня обычный студент, который просто ему понравился

      — Эй, ты, пидрилка!       Парень оглядывается на голос и видит снова того гопника у подъезда. Черт, только не он. Ваня уже задолбался придумывать отмазы, чтобы поскорей свалить.       — Я не...       — Мне похуй, подойди.       Ну да. Когда же это Окси волновали его проблемы. Вообще Рудбой не понимал почему идет на поводу местным хулиганам, хотя понимал. Он видео Диму Шокка, с которым Окси часто тусовался и вот честно он бы не стал спорить с таким. А судя по тому, что тот за своего друга ментовскую тачку подорвал вообще не радовало. Спорить бесполезно и фотограф вздознув подходит ближе к Федорову.       — Сиги есть? — Парень шмыгает носом и держит руки в глубоких карманах, а своих лупоглазых зенок не сводит с Вани. Тот отдает сразу всю пачку и разворачивается чтобы свалить, но его дергают за лямку сумки, — э, тя не отпускали.       — Блин, да я опаздываю уже, — фырчит Ваня и снова поворачивается к приставшему парню. Наглая улыбка на чужом лице совсем вводит в ступор.       — Давай погуляем седня где-нибудь, а?       До Рудбоя быстро доходит что это не предложение, а констатация факта. Не отвертеться и парень только согласно кивает.       — Ну и заебись, все можешь идти, — Окси хлопает слабо его по животу и машет рукой, мол, свободен. Евстигнеев делает всего пару шагов и слышит "Я за тобой зайду" и это не звучит как что-то страшное.       Ваня уходит из института раньше, намного раньше, чтобы не пересечься с Фёдоровым. Непонятно как вообще он узнал его расписание и умудрялся во дворе находится именно в нужный момент. Евстигнеев смотрит с остановки на двор, оглядывается по сторонам и переходит дорогу. На детской площадке только дети и несколько мамочек с колясками. Поправляет сумку, сползающую с плеча и достает из кармана ключи. Парень до конца не понимал почему решил избежать их встречи. Окси доебется, а если и Шокку скажет, то вообще пиздец. Домофон мерзко пищит, и Ваня быстро юркает в подъезд и сталкивается сразу с кем-то в темноте. Этот кто-то ниже него, и парень закусывает губу, думая, что умудрился сбить девушку. Но в нос ударяет резкий запах сигарет и это совсем сбивает с толку.       — Извините, — говорит тихо, и руками осторожно касается чужих плеч, пока глаза привыкают к темноте. Ему становится немного стыдно, и он улыбается нелепо.       — О, это ты лосяра, — знакомый голос и Ваня тут же убирает руки. Он врезался в Фёдорова в своем подъезде. Парень перед ним включает фонарик и светит в лицо, заставляя зажмурится моментально, — у тебя же ещё две пары, прогуливаешь? Хотя похуй, погуляем подольше.       Ваню почти выталкивают на улицу, но тот внезапно торомозит Окси, всё ещё побаиваясь, что ему прилетит в ебло, — бля, дай переодеться хоть и вещи кинуть.       Хулиган замирает, хмурит брови, и в свете фонарика это становится даже зловеще и грозно. Поджимает нижнюю губу, видимо думая и после отходит в сторону, пропуская молча. Евстигнеев кивает и быстро поднимается по лестнице, перепрыгивая буквально по пару ступенек. Он бы мог закрыться в квартире и забить, но почему-то ему не хочется теперь избегать. Странные метаморфозы.       — А нам точно нужно сюда? Мы могли бы в сквере пошататься, — Ваня смотрит как парень ловко забирается на забор и поворачивается к нему.       — Пошли, харе уже ссать, тут никого нет, — ухмыляется окси и спрыгивает на землю, по другую сторону забора. Вообще эта старая недостроенная больничка в маленьком лесочке его пугала. Ну серьезно, нахуя? Евстигнеев вздыхает и касается грязного забора, тут же чувствуя на руках мокрую грязь с песком и ржавчину. Перелезает следом и догоняет отошедшего на несколько метров хулигана. Вообще не покидало странное чувство что его ведут на забой. Ну по приколу, чтобы потом смотреть как он забавно удивится и ахуеет от происходящего внезапно. Рудбой хмурится, но заходит за Фёдоров в брошенное здание, где воняло мочой, сыростью и ещё чем-то явно сдохшим. Стёкл нет, стены просто бетонные и из некоторых торчала недоведенная проводка. Дверей нет просто пустые проёмы. Его ведут в какой-то темный коридор и эта затея всё меньше нравится парню.       — Может уйдем? Тут чет холодно, — не то чтобы Ваня ссыкуха, но как бы будет ещё уебищней если из-за угла выпрыгнет бомж, наркоман или какой-нибудь бешенный пес.       — Темноты испугался? — Усмешка с чужой стороны и теперь уже дойти до конца дело принципа. Темный зал, вроде большой. Окна заварены и забиты, тут гуляет ветер и становится совсем не по себе. Ваня не видит нахуя кроме спины парня, к которой пытался держаться поближе.       — Я знаю, что ты любишь граффити и все такое, а ещё заброшки разные, — Окси достает из кармана джинс снова фонарик и включает его, направляя на дальнюю стену, — мне показалось тебе это понравится.       Сказано было даже без типичного стеба или яда. Свет разливается по залу, и Ваня расслабляется моментально и удивленно смотрит на большой стрит-арт украшающий темный бетон. Такое сразу хочется сфотографировать, запомнить и восхищается. Свет скользит дальше, освещая ещё пару классных рисунков, а потом прыгает на потолок, где расположилась целая нарисованная галактика. Евстигнеев удивленно хлопает глазами, смотрит вокруг с улыбкой ребенка на лице и поражается месту ещё больше.       — Вау, — всё что умудряется выйти из его рта. В руку вкладывают фонарик, и парень чуть морщит нос и улыбается слабо, будто сдерживаясь. Он кажется Рудбою мудаком теперь чуть меньше.       Солнце золотит небо, скрываясь за редкими на удивления сегодня облаками. Ваня листал на фотоаппарате фотки, которые смог сделать сегодня, пока Лёха смотрел на "чудесный" пейзаж вокруг допивая пиво.       — Во, смотри, эта клевая, — Евстигнеев тянет фотик другу и тот кивает согласно, присосавшись к бутылке. Своими работами Ваня был даже доволен. Осталось только обработать и всё, будет идеал. Ведь атмосфера уже чувствовалась. Улыбка с лица не сходила, а легкая эйфория покалывала пальцы.       — Так кто тебе об этом месте маякнул? — Храмов наконец говорит, а не жестами отвечает, хотя потом чувствуется даже претензия, — ты вроде сюда соваться даже не хотел, хотя я тебя звал!       Пристыдить у друга не выходит, и парень спокойно фыркает, — да Окси притащил.       — Окси? Не знал, что ты теперь с Мироном якшаешься, — лицо Лёхи выглядит действительно удивленно. Ваня как-то и забыл, что ему не говорил, хотя и сам сейчас удивлялся еще больше.       Оказывается, Окси звали Мироном. Как-то так сложилось что он не знал его имени, да и во дворах чаще звучала кличка. Если вот Дима, тот, который Шокк, своё имя сам называл, то Окс никогда. Удивление сменяется на приятную и теплую улыбку, имя интересное и красивое просто.       — Забавно, что он знает о твоих увлечениях, — ухмыляется Храмов и снова запрокидывает голову, смотря на золотое небо, — но осторожнее с ним. Мало ли че случится.       — Да ничего он... — Ваня замолкает с раскрытым ртом. Только сейчас дошло, что Окси привел его пару дней назад сюда специально. "Я знаю, что ты любишь..." всплывает фраза Мирон и от неё передергивает. Сначала Ваня почему-то не придал ей значение, да и вообще мимо ушей пропустил, но теперь она завертелась в голове. Он следил за ним? Откуда он знает? С друзьями его общался или кто ему напел? Да и зачем, словно девочку на свидание...       — Эй, приём, Земля вызывает Луну, — Храмов хлопает в ладоши и это будто выводит из стазиса, — о. Что он и что ничего, ты чет залип.       — А, да ничего он не сделает мне. Никогда же не трогал, в чем смысл начинать. Евстигнеев жмет плечами и выключает фотик, убирая его в сумку. Сам глотает пиво из банки и почему-то ему теперь становится немного не по себе от пары вещей. Во-первых, осознание того, что его реально никогда не избивал ни Мирон, ни Дима, ни другие ребята заставило теперь задуматься. Во-вторых, все слова, ну кроме дурацких обращений и матов, Мирона в тот день были странными. Ваня тихо ахуевает смотря на кривую линию горизонта.       Смысла говорить о необходимости учебника, точнее методички, прямо перед началом курса не было. Конечно если он не заключался в том, чтобы заставить студентов бегать с огромными глазами и в панике в поиске глупой книжонки по всем магазинам. Очередной такой, непонятно пятый или третий, ведь Ваня уже не считал.       Поздороваться с продавщицей и сразу сигануть к нужному стеллажу не рассматривая ненужное. Уставший и раздраженный немного взгляд скользит по фамилиям авторов. Ваня снова высаживается с великолепного дуэта А.Я.Клешня и И.Я.Клешня. Надо же было так детей назвать, родители явно просекли.       Немного посмеявшись он снова возвращается к поиску пока его не отвлекает голос. Точнее отголосок знакомого очень говора. Вот только то ли мягче, то ли вежливее. Евстигнеев сразу получает отчет об ошибки в мозгу и немного выглядывает из-за стеллажа сразу округляя глаза о удивления.       Знаете, его представление о гопате, хулиганах и прочих девиантах общества всегда было очень стереотипным. Ровно, как и о пидорах. И вот сейчас стереотипы крошились как засохшие листочки в гербарии.       На кассе он видел Мирона с небольшой стопкой книг. Да ещё каких книг! Не глупыми бульварными романами или комиксами, а, блядь, классической литературой. Английская поэзия и антиутопии. Ну ничего же себе. Окс даже вел себя не как обычно, улыбался, а не ухмылялся или скалился, и кажется даже шутил, ведь продавщица посмеивалась. Книги прячутся парнем в рюкзак и тот кивает на прощание, сразу выходя из книжного. Ваня хлопает глазами и прожигает взглядом дверь.       Будто ему не хватало потрясений, а тут теперь и вот это. Его женщина спрашивает не нужна ли помощь, и Ваня не сразу понимает, что обращаются к нему. Методичка не находится и в этом магазине. А жаль.

***

NC, какое-то AU

      Ахуенно. Ночь. Темная комната с единственным более-менее светлым пятном в виде окна, за которым кажется такая же чернота. Экран смартфона бьет в глаза молочно-болезненным светом, заставляя сразу морщиться и через боль смотреть на цифры часов. Блядь. Два двадцать ночи. Заебись. Ваня страдальчески опускает голову обратно на подушку и смотрит на сопящего у стенки Храмова. Наверное, уже какой сон видит, без лишней нервотрепки и бессонницы. Не то чтобы Ваня сам чутко спал и просыпался от каждой ночной птички или бомжа за окном, но сегодня его что-то вырвало из сна довольно сильно.       Парень садится на кровати и смотрит на соседний разложенный диван. Дарио и Рома тоже сопят как суслики. Никого кажется так сильно не выматывал тур начавшийся тур. Все влились слишком быстро. Все кроме Вани. Он всё ещё чувствовал себя оторванным словно. Пальцы трут глаза, заставляя последние кусочки сна отпасть вовсе. По темному коридору на кухню, чуть не ударяясь о небольшую тумбу в прихожей. Ваня почти матерится, но доходит без шума. Хлебнуть водички из стоящего графина, красивого кстати, граненого, как раньше в детстве. Евстигнеев всматривается в темный двор и понимает, что времени доспать меньше с каждой минутой. Вот только не хочется совсем.       Сигарета в зубы, открытая немного форточка и Ваня уже готов щелкнуть зажигалкой, как настороженно замирает. Прислушивается к тишине квартирки. Теперь ухо четко ловит возню какую-то из комнаты. Не той, где спали ребята. А маленькой гостиной где по идеи должен был спать Мирон на небольшом диванчике. Тот не раскладывался, но Федоров сам сказал, что ему там будет комфортнее. В целом с загонами еврея кажется все уже смирились.       Зажигалка тихо опускается обратно на поддонник, и сигарета кочует туда же. Ваня хмурится, стоит чем-то вымоченному прорваться сквозь тонкие стены. Так люди не ворочаются во сне и так не стонут. Опять в темный коридор и замереть у приоткрытой двери. Парень умел ходить бесшумно почти, стараясь никого не разбудить, а сейчас крался почти как хищник. Рука касается залаченного дерева двери, чуть толкает её и всё внутри молится что старые петли не заскрипят.       Евстигнеев боится увидеть что-то страшное, как человеку в комнате плохо или... А глазу открывается картина более удивительная и даже шокирующая.       Видеть Мирона с задранной к верху задницей более чем странно. Особенно когда взгляд фокусируется еще и на тонком в таком тусклом свете запястье, что дрожит и двигается как-то рвано, обхватив что-то. Взгляд ниже, по широко разведенным ногам, по блестящей ниточке, что тянется с члена к смятому под телу покрывалу. Фёдоров чем-то активно себя трахал, скуля в подушки, уткнувшись туда лицом. Звуки совсем приглушенные, глухие и измученные. Ваня быстро слишком догадывается в чем проблема, замечая прогибающуюся ещё сильнее поясницу и судорожно дергающиеся бедра. Сглатывает тихонько и губы облизывает. Странное отвращение с интересом мешается, путает все органы в груди и вокруг шеи обвивается змеей. По-хорошему бы уйти, но оставлять тоже не хочется. Не справляется ведь, не может закончить, подвивает совсем уж жалостливо.       Парень всё же ступает в комнату, так же тихо, прислушиваясь к каждому звуку. Чем ближе подходит, тем больше видит и слышит. Глаз уже может различить игрушку некрупную, которую края жадной дырки так плотно обхватывают, мокрый и блестящий от пота загривок, напряженные ноги. Слышит теперь ещё и сбитое дыхание и как влажно скрипит смазка. Не знает Ваня что на него находит, но он осторожно касается пальцами чужой руки, что замерла снова, крупно подрагивая, сразу поражаясь тому насколько горячая кожа у парня на диване. Мирон вздрагивает крупно, пугается, слышно, как давит удивленный и напуганный вскрик и уже отрывает голову от подушек, прогибаясь обратно, чтобы лечь и развернуться.       Рудбой не дает это сделать. Как хищная птица кидается. Руку на затылок и вжать обратно в диван, чтобы не повернулся, не увидел.       Федоров упирается обоими руками в спинку и сидушку, сопротивляясь недолго, пока второй рукой Ваня не двинет игрушкой внутри. Дрожащий выдох и ослабшие сразу руки. Парень наклоняет с интересом голову, следя за реакцией, обхватывает поудобнее и тянет назад. Не знает насколько длинная игрушка, но позволяет ей выйти из тела почти полностью, а стоит только увидеть блестящий от смазки кончик, как он толкает её обратно в горячую темень. Насколько изучающих медленных и плавных движений, чтобы в подушки всхлипнули и свели дрожащие коленки. Рука смещается на шею, на тот самый взмокший загривок и давит чуть слабее, но кажется у Фёдорова нет желания поворачиваться. Наверное, стыдно до жути. Наверное, щеки сейчас горят совсем сильно, ведь он тут как девка подвывает и раскрывается.       Ваня вгоняет до упора игрушку. Назад, почти на половину, чтобы после быстро задвигать рукой. Короткие, резкие и постоянные толчки. Извивающееся всё сильнее тело под руками и мокнущее всё больше одеяло. Рудбой не отпускает ни на секунду, старается дышать сам как можно тише и смотрит. Смотрит с интересом и жаром, как       Мирон всё меньше сжимается и больше дрожит, как приглушенный скулеж меняется довольным почти беспрерывным стоном, как он сжимает руками обивку дивана. Парень внезапно весь как-то дергается сильно, и Ваня всё понимает, вжимает ручку игрушки в худые ягодицы, давит на неё, словно пытаясь вставить полностью. Гладит едва заметно даже для себя припухшую и раздраженную кожу влажной дырочки. Замечает, как с члена капает уже не смазка, а на покрывале мутная белая лужица. По мозгам дает сильно только осознание произошедшего, чего уж там до чужих и своих то тоже ощущений.       Гладит осторожно расслабившиеся плечи и острые лопатки. Мирон не двигается, и Ваня быстро и так же тихо покидает комнату, сразу же скрываясь в другой и забираясь в постель. Он смотрит на чужую спину, пока ладони дрожат, а перед глазами Фёдоров бьющийся в почти немом и тихом оргазме. Теперь Ваня точно не знает, хочет ли он застрелиться от этого или увидеть ещё раз.

***

AU, в котором на Мироне лежит давнее проклятие. "Как только ты полюбишь в ответ — начнешь гнить заживо" - так звучали слова кривой старухи. Мирон в это не верил, продолжая жить в свое удовольствие, пока не встретил Ваню.Pyrokinesis — Cursed

      — Отъбись! Даже не трогай меня! — Мирон рычит громко, скалится. Грубо отпихивает от себя парня. Сам же еле умудряется устоять на ногах. Руки дрожат, и он всё же роняет бутылку с вином на асфальт. Осколки с громким звоном разлетаются по сторонам, разносясь остатками алого напитка, который теперь растекается темным пятном.       Сейчас похуй, что белые кроссы окроплены каплями вина, а их подошва пропитывается алкоголем. Точно поплывут розовые разводы, останутся неровными блеклыми пятнами. Это сейчас лишь наименьшая проблема. Парень переступает неуверенно с ноги на ногу, и хруст стекла раздается под подошвой. Скрипуче. Противно. Мерзко.       С Вани сходит ошеломление и шок столь резкой реакцией. Он тянется к мужчине, видя, как тот почти падает, заплетаясь в ногах. Его не останавливают ни прохожие на темной улице, ни даже агрессивное и шипящее "отпусти", ни обжигающий лед и холод в голубых мутных глазах.       Мирон мудак и это главное, что понял Евстигнеев за пару месяцев общения с ним. Мудак, который смог как-то завоевать сердце и душу. Ваня сам в это вляпался, погряз с головой, а теперь стоял вот тут, держа пошатывающегося Федорова.       Любовь была, чувства были, вот только ответа на них не было. Ничего не было с чужой стороны. Стоило Евстигнееву признаться и все покатилось по наклонной. Мирон запил. Люто, дико, словно каждый раз как в последний. Пытаясь будто что-то потопить в себе, пока это его не уничтожило.       День за днем проходил в том, что приходилось выискивать мужчину по барам всего города. Каждый вечер надеясь, что он не успел ничего натворить, что не нарвался на проблемы. А после терпеть резкие слова, толчки и того, что от тебя шарахаются как от огня, словно помощь делает только хуже.       Евстигнеев чувствует, как руки мужчины сжимаются до тупой и яркой боли на его предплечье. Как пальцы стягивают и тянут рукав ветровки. Дыхание чужое спотыкается, словно он захлебывается воздухом или чем-то ещё. Мирона скручивает в момент. Даже удержать его не получается и Федоров тянет парня за собой вниз.       Успевает лишь отставить одну из рук, чтобы столкнуться с асфальтом ладонью, а не лицом. Осколки жадно впиваются в плоть, разрезают её, входят глубоко. Капли крови быстро смешиваются с лужей вина на тротуаре. Шипит, но Мирону не больно, нет. Ему жаль. Жаль, что Ваня полюбил и что его сердце на это ответило.       Жаль, что сейчас его живот изнутри разрывает сотнями кишащих насекомых. Причиняя адскую боль. Отвратную и тянущую, наполняющую до гонца все тело и не дающее мыслить. Вдох – выдох, Мирон. Терпи стиснув зубы, пытайся дышать, пытайся жить и не откинуться. Задави позыв, задуши его ещё в утробе.       Не выходит. Мужчину выворачивает, да так что вместе с гноем, слюной, желудочным соком и кровавыми ошметками, он выблевывает белых червей и опарышей. Смачный шлепок об асфальт и твари уже двигаются на нем, пытаясь отползти. Бесформенным ком, дурно пахнущий и выглядящий жутко, кишащий и движущийся. Мерзкий, болезненный и причиняющий лишь страдания.       Федорову действительно жаль, что это видят. Вытирает рот тыльной стороной ладони, размазывая слюни уже по губам и щеке, пока горло и живот сводит раздражением и болью. Он последний раз попытается оттолкнуть от себя Ваню, вцепившись в него сильнее.       Получается. Евстигнеев разжимает руки, отпуская наконец. Отходит на шаг, неуверенно переставляя ноги. Во взгляде, упертом в асфальт, лишь терпкий ужас. А к горлу подступает тошнота.

***

Грязную работу должен кто-то делать и эти кто-то – исполнители. А чтобы всё не пошло по пизде к ним случайным образом приставляются координаторы. Почему случайным? Так люди сосредотачиваются на задаче, а не друг друге, а если что-то пойдет не так, координатору будет проще избавится от исполнителя, заведя в ловушку. Это не подлый ход, а всего лишь протокол для защиты интересов компании.

Ваня – исполнитель. Его задание в этот раз, всего лишь достать флэшку с ценной информацией. Вот только объект в постоянном окружении мужчин и поклонников. Единственный шанс сблизится с объектом – светский раут для важных персон.

      — Вижу цель, не вижу препятствий, — тихо говорит Ваня, отпивая шампанского из бокала. Вокруг разговоры, музыка спокойная, не отвлекающая от светских бесед. На самом деле, если бы не задание, тут бы парень вряд ли бы появился. Не его тип отдыха. Слишком скучно.       — А я вижу, как минимум три, не расслабляйся, Рудбой, — голос в наушнике отдергивает от мыслей, и парень тихо фыркает. Ему нравился свой позывной, но когда его произносили так строго, это утомляло. Они не имели права знать имен друг друга. Это было не к чему, ведь они постоянно менялись. Сегодня один, завтра другой. Если конечно, доживешь до завтра.       — Вы все такие скучные, где хоть какой-то драйв, — Евстигнеев осматривает зал, кивает паре людей приветливо и осторожно и неспешно подходит к барной стойке.       — Не налакайся там, а то будет ахуеть как весело нам обоим. Ладно, видимо разговорить координатора сложнее, чем обезвредить ядерную бомбу. Но вряд ли Ваня сдастся. Ему интересно. Очень. Просто в живую он, за свою не очень долгую работу, никогда не пресекался с ними. Только слышал от ребят с отдела, что парочка снова пропала по решению сверху. Жутковато.       Исполнитель мог просто получить пулю в голову на задании, а координатора потом ещё долго могли грызть те, кто сверху. Мало кто оставался на своем месте, после провала.       — Ну, что там, я заебался тут торчать, — Ваня оставляет бокал на стойке, смотря на объект. Недалеко совсем, вот рукой дотянись и всё. Что же такого важного на этой маленькой флешке? Ключ от всех дверей? Код способный разрушить всю структуру мира? Чьи-то голые фотки? Загадочка та ещё.       — Две проблемы я убрал, с последней придется ебаться тебе. В прямом смысле этого слова.       — Что? — Удивление полностью скрыть не удается. Нет, он конечно тот ещё обольститель и спать с объектами приходилось, но они были хотя бы женщинами. Взгляд снова упирается в мужскую фигуру.       — Ты вполне в его вкусе, — голос координатора кажется даже дрогнул в усмешке, – не волнуйся, он предпочитает быть снизу.       — А что веселого то?       — Твое лицо, — смех уже прямой, ведь Ваня в немой панике и почти с неизменившимся выражением лица смотрит по сторонам, — стоишь прям под камерой, Рудбой.       — Ясно, — улыбается сам, наконец замечая темный объектив под самым потолком, — где наша цель?       — Он часто проверяет левый карман брюк осторожно, предположительно там, — голос снова спокойный, холодный даже и с этого передергивает, — если не подойдёшь к нему сейчас, он напишет своему любовнику и свалит.       — Понял.       Решится на такое трудно, особенно внутри смирится с тем, что тут закончится твоя гетеросексуальная жизнь. Прощаться с ней совсем не хотелось. Может удастся как-то по-другому поступить? Оглушить, усыпить, да что угодно. Видимо метания на его лице все же были заметны.       — Не бойся, я точно никому не скажу, — ехидный тон скрывать координатор и не пытается.       — Спасибо, Окси, утешил, — в ответ язвит Ваня и наконец делает шаг к объекту. В голове есть примерный план как извернуться, а пока он натягивает самую обаятельную улыбку.

***

AU, в котором Ваня сын богатого бизнесмена, а Мирон в качестве водителя-телохранителя и "няньки" приставлен к подростку без его ведома.

      Яркий неон долбит по глазам, а заедающий бит под прямую бочку по ушам. Громко, кислотно и круто. Слишком расслабляет и вводит в какой-то невероятно приятный транс. А девочки, какие хорошенькие девочки танцуют вокруг. Крутятся, извиваются, наклоняются низки и вульгарно, манят к себе. Обожгут при первой же возможности. Но Ваня не даст им такой. Он сделает это первым, заставит очередную глупышку сначала растаять, раскрыться, поверить во что-то большее, а после кинет не смотря на слезы и сопли. Может он и мудак, зато близко к себе не подпускает.       Сигаретный дым поглощает свет, на пару секунд прячет помещение клуба в себя, а после пропадает, плавно растворяясь. Друзья рядом что-то разгоняют, поддерживают угар ночи. Ваня поправляет очки, что сползли немного и хищно улыбается светленькой высокой девушке в коротком платье. Его хлопают по плечу, тянут на улицу под смех и разговоры. Перед глазами все немного плывет, создавая дурацкий эффект из новомодных клипов. Блевать от этого не хочется и на этом спасибо. За пределами клуба тише, прохладнее и свежее. Дышать можно полной грудью, не опасаясь что скрутит легкие новой дурью или чем-то сильнее.       На парковке стоят машины, светятся бликами на отполированных корпусах, сверкают фарами яркими, рычат моторами. Кажется, кто-то предлагает заезд по ночному Питеру. Шуточную гонку в стиле пару кружочков по кольцу и на главных улицах. А Ваню уже прет от предвкушения адреналина и пара штрафов не пугают. Деньги вообще не проблема и никогда ей не были. Чья-то железная малышка уже с места срывается, на свободном пространстве разгоняясь. Понты конечно все, но красиво до безумия, когда шины стираются, дымят, а машина плавно двигается в дрифте. Ваню трясет даже слегка, хочется за руль, и он уверяет себя что в порядке и сознании, что справится, что ещё трезв. Друзья такие же угашенные подначивают свистя, крича и хлопая по спине.       Руки касаются холодного корпуса своих машины, внутри все крутит, но плевать. Такой же еле стоящий на ногах Коляс сказал, что поедет с ним. Вдвоем будет веселее, в любом случае Ване похуй. Взглядом он выцепляет и ту девочку из толпы, что ему улыбается, выходя из клуба. Язык проходится быстро по губам и внутри все тихо вспыхивает. Парень морщится, как и все рядом, когда по ушам бьет резкий сигнал машины. Евстигнеев сразу поворачивается в ту сторону и хмурится сразу. Черный джип, знакомые номера и блядское желание послать сразу нахуй.       — Какого хрена он тут забыл? Ты же говорил прошлый уволился, — Коля смотрит замыленными глазами, медленно моргая. Они оба снова переводят взгляд на машину, что подъехала ближе. Мотор не глушит, и Ваня уже готовится к худшему, потому что другого ждать от людей отца было бы слишком наивно.       Из джипа выходит мужчина, не знакомый ему совсем. Темный костюм, бритая голова, на бугая не похож совсем. Просто водитель, но вот взгляд больше надменный и уверенный, нежели покорный как у остальных псов цепных.       — Садитесь в машину, Иван, я отвезу вас домой, — говорит строго и такому бы не стали перечить, но Ваня если не начнет не будет собой.       — Катись нахуй, отцу можешь что угодно сказать, — фыркает парень, доставая ключи из машины. По кнопке попадает не с первого раза, но зато иномарка наконец сверкает фарами и тихо пищит.       — Второй раз я повторять не буду, — мужчина делает ещё один шаг к нему и Ваня с ребяческим удовольствием понимает, что даже выше нового водителя. Забавная ситуация. Парень распрямляется, ядовито ухмыляется и показывает фак.       — Я тоже, носатый, вали уже.       Все ребята что были рядом даже замолкают, редко что-то выкрикивая. Наблюдают и пытаются понять, что именно происходит, ждут развязки, действий и чего-то необычного. А вот Ваня ждет что реально отстанут. Его мало кто выносил и обычно сдавались. Вот только видимо не этот хрен. Парня попросту хватают за руку, когда он уже готов открыть дверь, и отталкивает. Возмущение на лице парня неописуемое и он пытается вырвать руку. Упирается как ребенок, но ноги заплетаются, и он чуть ли не падает.       — Отпусти, совсем ахуел что ли? Ты ваще знаешь кто я? Дергается особенно сильно, почти вырываясь из чужой хватки. Думает, что уже победил этим, но его толкают к джипу грубо, открывая дверь.       — Знаю, поэтому заткнись и будь паинькой, — мужчина сильнее сейчас, ведь твердо стоит на ногах и смотрит трезво, а ещё как пёс скалится. Водитель заталкивает его внутрь, забирает ключи из рук и хлопает дверью. Уже из машины Ваня видит, как тот блокирует его тачку, что-то говорит его друзьям и садится на переднее сиденье, почти сразу же двигаясь с места. Сказать, что Ваня ахуел, значит ничего не сказать.       Пальцы попросту не попадают по клавиатуре и кажется все стало ещё хуже. Мутить начало страшно, а кожа на руке всё еще ныла и болела. Ваня смотрел немного обиженно в окно, зло в зеркало заднего вида и обреченно в экран телефона. Коляс спрашивал, что стряслось и куда его забрали, просил просто послать нахуй водителя и приехать обратно. Пошлешь тут нахуй, конечно. Машина увозила его все дальше от клуба в сторону элитного района. Была бы возможность он бы спокойно вышел из тачки на первом же перекрестке, но как на зло горел зеленый постоянно.       Оставлять все просто так Ваня конечно не собирался. Скалится, хмурится и снова пинает водительское кресло. Ему сзади сидеть было более чем комфортно. Развалился на сиденье и достает. Молча конечно, разговаривать с лысым ублюдком не хотелось. Закидывает ноги между передних кресел, как бы случайно пихая грязным носком кроссовка чужой локоть и тычась в бок. Ваня хуево видит с мутной пеленой перед глазами, но даже так замечает, как остаётся след на чужой одежде. Кривыми движениями пальцев все же включает музыку на телефоне. Самую модную, тупую и бессмысленную, зато на полную громкость, чтобы салон заполонили хуевые звуки. Ногой качает в ритм, то и дело ударяя мужчину. Конечно парень видит, как сжимается сильнее руль, как на него с тщательно скрываемым раздражением смотрят в зеркало.       Евстигнеев ухмыляется обнажая зубы, показывает фак и довольно бьет снова по сиденью. Прикрывает глаза довольно. Он может делать все, что захочет. По сути это и его человек, а раз ему платят — пусть терпит.       — Завязывай, — мужчина говорит спокойно, но голос колется острой зарождающейся агрессией. У Вани это вызывает смех и веселье.       — Пошел ты.       Выплевывает с насмешкой, ядом и желчью. Ему нравится, ему хочется довести до кипения, чтобы съебались и не мешали отдыхать в следующий раз. Всем людям не нравится, когда их мешают с грязью и считают за мусор. Ваня научился так себя вести, это не оказалось сложным.       — Предупреждаю последний раз. Пристегнулся и ноги убрал, — голубые глаза снова прожигают зеркало, а вместе с ним и Ванино лицо. Парень вместо этого лишь сильнее отдается музыке, подпевая и чаще задевая водителя. Ответная реакция не заставляет себя ждать, вот только парень оказывается к ней не готов. В момент он просто понимает, что летит и слышит визг шин. Телефон вылетает из рук, сразу падая куда-то в темноту салона, а Ваня летит вперед с сиденья, ударяясь всем телом о переднее кресло. Особенно достается плечу и затылку. Первым он просто ударяется о стойку, а вторым о дверь. Шипит и матерится, когда наконец съезжает полностью на пол, согнувшись не пойми, как и чувствуя ноющую боль во всем теле. Пытается углядеть в плывущей перед глазами картинки хоть что-то внятное, но не выходит.       — Пидорас, — рычит Ваня, — чуть не убил.       — От пидораса слышу, я предупреждал, — мужчина крепко хватает рукой оголенную лодыжку парня, сжимает кажется до синяка. Он смотрит через плечо на него внизу и с легкостью перебрасывает мешающиеся длинные ноги через свое кресло. В итоге парень ударяется еще и ей оказываюсь полностью на полу машины. Он видит, как водитель даже презрительно морщится, и машина снова двигается с места.       — Где мой телефон? Я отцу позвоню, — шипит как змея Ваня, но совсем неуклюже и медленно пытается сесть. Шарит руками по темному полу, заглядывает под сиденья не смотря на головокружение. Найти гаджет так и не удается, и остается лишь потирать отбитую голову да плеваться периодически ругательствами и угрозами. Но в ответ лишь игнор, причём тотальный. Да-да, Ваня, расскажи отцу, попробуй.       Хуевое утро это не то когда проснулся не пойми где или облеванный в знакомой хате. Нет, это интересное утро. Хуевое по мнению Вани было то, когда просыпаешься от будильника с болью во всем теле. По нему словно камаз проехался, честное слово. Копчик, поясница, плечо, голова. И это первые секунды пробуждения о которых парень уже жалел. Лучше бы въебался вчера на тачке своей куда-нибудь, было бы не так плохо. Евстигнеев открывает без желания глаза, хмурясь и морщась от раздражающей мелодии орущего телефона. Обнимает подушку, утыкаясь в неё и тихо рычит. Хотелось бы заорать, но сил хватает чтобы протянуть страдальческое 'сука' и нащупать телефон на тумбе. Вслепую пальцем попадает по кнопке отключения и наконец успокаивается. Можно доспать.       Как только парень снова ложится поудобнее и собирается отрубится, телефон начинает повторно орать. Какой мудак поставил ему второй будильник? Теперь уже Ваня откровенно злится хватая телефон. Смотрит на экран, по которому ползла большая трещина, и на самое блядское время. 9 сука утра. Злобно жмет на кнопку выключить. Давит сильно и секло под его пальцем трескается дальше. Его раздражает это окончательно и он кидает телефон на кровать. Откидывается сам обратно на подушку и трет лицо. Выгибается на постели, скинув одеяло, так чтобы ребра натянули кожу и показались, а спина приятно хрустнула.       — Долго будешь валятся, принцесса?       Ваня дергается от голоса едва заметно. Обычно в его комнату никто никогда не врывался, но сейчас видимо кто-то осмелился. Евстигнеев вытягивает фак в сторону двери и кидает туда злобный взгляд, повернув голову. Опять та наглая носатая рожа, что вчера обломала ему весь кайф. Внезапно появились даже силы чтобы встать и прописать по ебалу, но парень только плюется ядом.       — А не сходить ли тебе нахуй?       Мужчина тихо хмыкает, продолжая подпирать собой дверной косяк, — дохуя хочешь, мелочь. Может тебе еще и отсосать, а?       Ох зря, Ваня улыбается во все 32, скалится как животное и садится на кровати. Склоняет голову на бок, и руку нагло опускает на свой пах.       — А знаешь ахуенная идея. Утренние минеты помогают проснутся, сделай раз предложил, — щурит глаза, и гагочет нагло.       — Это только для послушных мальчиков, а пока ты токсичный уебок.       — О, неужели обидел тебя чем-то? — Ехидничает парень, не сводя глаз с мужчины. Он был все в том же кастюме, разве что без пиджака. Не очень ему шло, словно не то что-то. Выражение его лица оставалось самодовольным и ничуть не уступало своей ядовитой ухмылкой Ване. Стало даже интересно, сколько его будут терпеть. Хотя тут даже не терпеть, а противостоять.       — Ты телефон мне разбил уебок, отец...       — А ты заблевал кресла в тачке, вот это ему не понравилось куда больше. Мужчина вздергивает подбородок, мол, угрожать чем дальше будешь? Евстигнеев в принципе только сжал челюсть и снова послав нахуй жестом, вернулся в постель.       — Отец, кстати, сказал тебя отвезти в институт, не будешь готов через полчаса, вытащу силой прям так. Надеюсь девочки оценят твой прикид.       Ваня кривляется, смотря в потолок, передразнивая мужчину и закатывает глаза. Его подбешивает это все. В институте он не появлялся с прошлого семестра, нахуя начинать то? Да выпускной курс, но всегда можно дать на лапу и забрать диплом, тем более это нихуя не проблема.       — Съеби нахуй, никуда я не... Ваня возмущается задыхаясь. Мужчины в комнате уже не было, лишь дверь приоткрыта. Какого хуя. Даже слушать не стал? Серьезно? А где ебучее уважение к тем кто тебе платят? Евстигнеев скрипит зубами, кидает грубости в адрес нового водителя и забирается под одеяло. Правда потом неохотно выползает, понимая что получать от отца пиздюлей и заблокированную карту пока не готов.

***

Cyberpunk 2077, AU. Мирон корпорат из Арасаки, Ваня обычный наемник пытающийся выжить. Написано до выхода игры.

      Неоновые вставки в бамбере запачканы кровью. Даже светится перестали, видимо сильно приложили его к стене в провальной попытке вырубить. Парень улыбается, шмыгая разбитым носом и чувствует только металлический привкус на языке. Сплевывает под ноги всю эту вязкую хуету и с грустю замечает что ему испортили еще и штаны. Его пиздатые, сделанные под хром капри. Они так ахуенно бликовали на тансполе, а теперь только в мусорку. Сука.       Пинает с обиды тело, заключенное в черный бронежилет и шлем. Чтоб он еще раз связался с этими отморозками. Нахуй, лучше опять будет работать на Валентиносов или всаживать пули в 'животных' на стеройдах или киберпсихов. А может вообще бы подался в какого-нибудь фотографа для селеб. Ну вот такой вот фотограф с новыками наемника. Удобненько.       Рудбой перешагивает тело, второе, третье. Забирает с пола винтовку, проверя магазин. Почти целая, удивительно как её владелец не высадил в него всё. Ну, ему же лучше. Кровь под подошвой забавно хлюпает и хрустит разбитое стекло.       Ладонь прижимает к панели доступа, но та сразу загорается красным с надписью "доступ запрещён". Парень закатывает глаза, фыркает, но не убирает руку. Надо будет обновить имплант, как деньги получит, иначе Рудбой не понимает какого хуя он работает через раз. Наконец-то экран зеленеет и замки на двери перед ним быстро открываются. Та с механическим мягким звуком отъезжает в сторону, впуская в кабинет.       — Кажется у вас есть игрушка моего босса, — поправляет очки, ухмыляясь криво и наставляя винтовку на перепуганного мужика за столом. Это будет легко. Делает пару шагов в кабинет, пачкая пол кровью, — договоримся?       Закатывает глаза, поднимая руки. Его грубо осматривают проверяя все карманы и грязный бомбер. Забирая пистолет, а винтовку выхватили ещё раньше. Человек, ну наверное это был человек, в тяжёлой броне с автоматом силовым на перевес продолжает лапать его, выискивая еще оружие.       — А в этой штуке у тебя на голове хоть что-то видно? — Рудбой наклоняет голову в бок, ядовито улыбаясь но видимо смутившегося солдата, — если да, то отъебись уже, вы всё забрали. Не вышибу я мозги вашему заносчивому уебку. Ваня бы вряд ли удивился, если бы в него выстрелили. Наверное, он бы сам так поступил, будь на его месте. В итоге его лишь толкают вперед, позволяя наконец пройти. БТР, целая мини армия и чёрная машина с явно бронерованная и стоющая целое дохуя бабла. Работать на корпаратов, что родились с золотой ложкой в заднице, было не в его стиле. Но, сука, слишком уж хорошие деньги платили, пусть и работа ещё более опасная получалась. Поэтому фыркнув самому себе он всё равно подходит к знакомому уже человеку у тёмной машины. Его тормозят за пару метров, грубо прижав руку к груди. Очередной солдат, но рядом с ним появляетя еще и девушка.       — Опять? — Хочется зарычать, но вместо этого парень вытягивает руку. Девушка не произносит ни слова, молча подключается к нему и снова отключает все опасные, как они блядь считают, импланты. Больно до шипния, и снова в ухе начинает пищать, но это наименьшее зло сейчас. Наибольшее наконец перед ним оказывсется в темном строгом костюме с бардовыми вставками. Задирает подбородок, хмурится и смотрит на всех как на говно. Хотя, наверное он уже мог выкупить весь Найт-Сити если хотел бы. А может его кошелек не настолько огромен как Рудбою кажется.       — А можно хоть раз не вырубать мне нихуя?       — Безопасность, — мужчина разводит руками, мол, нихуя не может поделать с этим. Пиздит. Мирон мог всё, — когда-нибудь привыкнешь.       — Не дождёшься, — вредничает, но уже ожидая вопроса достает из кармана то что надо. Не особо крупная коробочка оказывается быстро в чужих руках. Мирон её открывает, недолго рассматривая содержимое. Губы его вздрагивают в ухмылке, а по взгляду понятно что доволен. Мужчина отдает вещицу девушке, — хорошая работа.       — А то, — самодовольно хмыкает и делает ещё маленький шаг к мужчине, — так что именно я тебе принёс?       — Ничего особенного, вего лишь возможность устранить конкурента. Деньги на твоем щету, пона добишься — вызову.       — Как тогда в три ночи? Потрахаться мог бы и с другими, — Ваня сам щурится и видит как девушка рядом отводит взгляд. А вот Мирон даже не дергается. Профессиональная выдержка блядь.       — Иди, Рудбой, твои игрушки тебе отдадут.       — И не поцелуешь меня на прощание? Мужчина смеется тихо совсем, а Ваня вообще-то реальный вопрос задал. Он тут не шут чтобы шутки шутить. Хотя...       — Умойся для начала, у меня ещё встреча.       Ваня хмурится не понимая. Морщится и только сейчас понимает, что ебало от крови не вытер. Даже обилненько становится. Мужчина ему кивает и садится в машину. Ваня тычет фак, наверняка под неодобрительные взгляды солдат расходящихся по машинам. Его не тронут за наглость. Не тронут только потому что есть Мирона. 'Корпоративныая крыса' как сказал бы Рудбой раньше. 'Прекрасный' скажет он же сегодня в чужой квартире.