Эффект кобры

Первые дни? недели? месяцы? годы? его жизни… это даже было жизнью тогда? Возможно, следует сказать иначе. Первое время его существование, по большей части не зафиксированное измученным разумом, было наполнено болью. Да, боль, агония, настолько сильная, что стерла все остальное, к чему должно стремиться живое существо. Он не мог осознать себя, не мог сквозь чувства добраться до разума, не мог позвать на помощь или молить о пощаде. Потому что тогда боль была единственным, что он знал. Лишь когда страдание стало привычным, а болевой порог повысился, его мысли стали немного связными, но это не облегчало агонию, а только усугубило. С ясностью ума пришли страх, обида, негодование, печаль, гнев, отчаяние. Вслед за чувствами пришли вопросы: «Кто я?», «Где я?», «Почему я здесь?», «Что случилось?», «Почему так больно?», «Я сделал что-то?», «Я это заслужил?», «Здесь кто-нибудь есть?». Но тишина, нет, статика в его голове, никогда не прерывалась. Беспомощный и одинокий, он позвал на помощь. Но никто не пришел. Прошло много времени… кажется, так ощущалось, нет никаких доказательств, что это длилось настолько долго, чтобы быть значительным. В любом случае, однажды боль отступила достаточно, чтобы почувствовать собственное тело. Его кости все еще горели, словно их перемололи, а потом из осколков собрали обратно, но теперь там появились какие-то тактильные ощущения. Прикосновения, ощущения от лежания на полу (это пол?) заставляли его тело беспорядочно содрогаться. Движения так болезненны, но это хоть немного отвлекает его от собственного страха. Все было белым. Все кроме него. И когда смог двигаться, он не останавливался в надежде найти границу пустоты. Если бы не его цветные кости и одежда, то думал бы, что именно так и выглядит слепота. Но и реальность не была привлекательнее домыслов. Уж лучше бы он взаправду ослеп. Тогда бы эта болезненная, изводящая белизна исчезла. Чем дольше он шел, тем больше отчаяния это приносило. Края не было. Боль не утихала. Одиночество сжирало душу. Он звал на помощь, пугаясь собственного глючного и скачущего голоса, каждый раз не получая ответа. До тех пор пока однажды что-то не изменилось. Он замер прислушиваясь к привычной статике в голове, в ужасе осознавая, что сквозь нее прорывается неясный шепот. Голоса в голове никогда и ни за что не будут являться признаком здравомыслия, и это изменение пугало. Он не хотел сходить с ума, изо всех сил стараясь подавить мнимые признаки безумия, но шепот становился только громче, пока не начал превращаться в ясные слова и разделяться в разные голоса. [Это он?] [Почему он ничего не делает?] [Почему ты ничего не делаешь?] [Иди и займись делом.] [Мультивселенная не будет ждать вечно.] — Я-я не понимаю. Чего вы хотите? — заикаясь, спросил он, прижимая ладони к голове в надежде, что зажав слуховые проходы, все прекратится. [О, он не знает?] [Разве он не создан разрушителем?] [Может, что-то пошло не так?] [Так задумано?] [Нам нужно, чтобы ты разрушал, Эррор. Это все, что от тебя требуется.] [Ты больше ни для чего не нужен.] [Это слишком грубо звучит.] [Это правда.] [Это не оправдывает тебя, придурок.] [О, заткнись.] — Разрушать что? Кто такой Эррор? — застонал он, растирая круги на висках, пытаясь отогнать нарастающую мигрень. Все было таким подавляющим, все болело, хотелось плакать, и грубость некоторых голосов не помогала. [Эррор — это ты, глупый.] [Ты видел себя? Иначе, как ошибкой тебя не назвать.] [Это твое имя.] [Ты должен разрушать альтернативные вселенные, бесполезные копии без индивидуальности.] [Это просто бесполезный мусор, от которого тебе нужно избавиться.] [Прямо как ты!] [Черт, заткнись уже, ты не помогаешь.] [Заставь меня!] — Мультивселенная? Альтернативные вселенные? Копии? Я не понимаю. Я не хочу ничего уничтожать. Я хочу уйти отсюда. Пожалуйста, я просто хочу домой, — захныкал Эррор, свернувшись клубком на полу, едва сдерживая слезы. Его тело беспорядочно содрогалось и глючило, принося больше боли. Глазницы застилали знаки ошибки, еще сильнее ухудшая зрение, мешая видению. [Это не выглядит хорошо…] [Эй, прекрати это нытье!] [Вставай!] [Ты не можешь уйти! Ты должен разрушать!] [Это твоя судьба, у тебя нет выбора.] [Пойми, разрушение необходимо для баланса.] [Если ты не будешь работать, то все рухнет. Умрет намного больше, чем должно было. Ты этого хочешь?] [Теперь это твоя ответственность.] [Ты был создан только для этого.] [Анти-пустота твой дом. Больше некуда идти.] [Тебе некуда бежать.] — Я не хочу! Не хочу! Уходите! Оставьте меня в покое! — закричал он, сжавшись сильнее, в своей агонии оставляя на черепе глубокие царапины, быстро исчезнувшие в помехах. Эррор как в бреду повторял эти слова снова и снова в ответ на голоса, становившиеся все громче и громче, пока и вовсе не обратились в скрипящий невыносимый вопль. Но молодой разрушитель не желал поддаваться, находя силы кричать в ответ даже с сорванным за часы горлом. Головная боль нарастала и распространялась по позвоночнику, заставляя грудь гореть. Его кости жгло, но он не сдавался, подсознательно продолжая бороться с чем-то, чего не помнил и не понимал. Он просто не хотел соглашаться с тем, что даже косвенно виновато в его пребывании в этом аду. А потом все резко отключилось и погасло, словно кто-то щелкнул пультом и выключил его, как старый телевизор. Эррор не чувствовал себя, и это было блаженством, граничащим с мучением. Он слишком ясно понимал свою беспомощность и уязвимость, чтобы по-настоящему насладиться моментом. Потом началась загрузка… двадцать процентов… семьдесят… свет включился, зрение прояснилось. Он неподвижно стоял в бескрайней белизне, на секунду не способный чувствовать собственное тело. Но вот усталость обрушилась на него лавиной, заставляя упасть на колени и задыхаться, силясь заполнить несуществующие легкие. Эррор чувствовал себя использованным, оскверненным, и от этого хотелось блевать. Его руки и кофта были покрыты огромным количеством пыли и крови, что не помогало почувствовать себя лучше. Магия гудела от возросшей ЛЮБВИ. В руке он сжимал горящую красную ДУШУ, окутанную синими нитями, как кандалами. Что он натворил? Что он сделал? [Нам пришлось, Эррор.] [Ты будешь разрушать, нравится тебе это или нет.] [Тебе придется нас слушать.] Он не сдержал всхлипа, поддавшись отчаянию и ужасу, упираясь лбом в землю и обнимая себя. Темно-синие слезы свободно закапали, собираясь в небольшую лужу и пачкая стекла очков, пока разрушитель рыдал, болезненно осознавая свое бессилие перед голосами и своим собственным положением. Это не было справедливо, ни для него, ни для кого-либо еще. Но, кажется, в этом богом забытом месте всем на это плевать.

***

Все повторялось. Через нечеткое количество времени голоса вновь начинали требовать от него разрушения, и каждый раз Эррор изо всех сил сопротивлялся им и игнорировал, надеясь, что им быстро наскучит, и его оставят в покое. И каждый раз по мере продолжения конфликта боль нарастала и парализовала до тех пор, пока разрушитель не терял хватку и не отключался, всегда возвращаясь в сознание покрытый кровью и пылью с новой ДУШОЙ в руке. Он не знал, что делать с ними, но не мог просто бросить где-то здесь и уйти, поэтому аккуратно разложил на полу, больше не видя смысла куда-то перемещаться. У него семь ДУШ прямо сейчас. Это вызывает в нем странное чувство тоски и разочарования. Внутри анти-пустоты нет ничего, кроме них, но Эррор знает, что у него есть ключ к выходу. Ведь должны же откуда-то появляться вся эта пыль, кровь и души, когда он бродит в бессознательном состоянии. Осознание того, что разрушитель творит в эти эпизоды, давит на него сильнее с каждым скачком ЛЮБВИ. Его УР был равен единице в начале, и это было благословением, по которому он отчаянно скучал теперь со всеми грехами, ползущими по его спине. Характеристики росли, независимо от его попыток их урезать, мерцая и искажаясь в помехах, как сломанный файл. Голоса молчали, когда не пытались заставить его делать «свою работу», смирившись с нежеланием Эррора иметь с ними дела и игнорированием. Скелет был счастлив, что они хотя бы не могут читать его мысли, а только способны слышать его голос. Но он не забывает, что они всегда наблюдают. Всегда смотрят. Разрушитель морщится, протягивая руку к бескрайней белизне в надежде ухватиться за ее грань и разорвать дрожащими пальцами. Звезды, он хочет уйти. Куда угодно, лишь бы подальше. Ему нужна дверь, нужен выход. Без предупреждения открывается портал, глючный и сломанный, а на другой стороне меньше белого. Там есть серый, и зеленый, и даже фиолетовый. На секунду Эррор совершенно ошеломлен и не знает, что делать и как реагировать. К счастью, голоса невольно выводят его из ступора. [О, черт… У него получилось?] [Даже не думай, Эррор. Это плохая идея.] [Ты еще ничего не знаешь о Мультивселенной. Будь благоразумен и оставайся на месте.] [Это плохо кончится.] [Не делай глупостей…] Эррор не хотел их слушать. Не тогда, когда выход был на расстоянии вытянутой руки, а его лимит доверия исчерпал себя еще на стадии знакомства. Он подорвался с места, едва осознавая, и рванул к спасительному окну. Момент пересечения портала оказался слишком стремительным, чтобы зафиксироваться в сознании до того, как разрушитель, споткнувшись, упал в снег, глюча от усилившегося стресса. Через мгновение его тело уже содрогалось от неконтролируемой дрожи радости и облегчения. Невольно прозвучал истерический смешок, перетекший в ликующий. — Быть не может… не может… — прошептал Эррор, все еще не поднявший головы, чтобы убедится, что холод снега в его руках настоящий, а не просто галлюцинация. — Я свободен… свободен… — повторил он с надрывом, словно пытаясь доказать себе реальность происходящего. После всего этого времени он смог найти спасение, выход из бесконечной тюрьмы. Разрушитель поднял голову и быстро огляделся, жаждущий увидеть что-то кроме белизны, но от этого перед глазами поплыло сильнее, чем обычно. Не справившись с нахлынувшей тошнотой, он снова опустил взгляд и, застонав, схватился за голову. [Слишком много мельтешит перед глазами, не так ли?] [Это уже слишком.] [Возвращайся, тут небезопасно.] [Это место уж слишком цветное!] [Тебя убьют!] [Возвращайся! ВОЗВРАЩАЙСЯ!] Голоса закричали, некоторые из них звучали панически и нетерпеливо. Эррору понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что они звучат как будто издалека. Он обернулся к источнику и увидел все еще открытый портал к Анти-пустоте. Не дав себе времени на сомнения, скелет протянул руку и пожелал, чтобы проход исчез. Это и произошло, и в тот же миг голоса отрезало, оставив только шум завывающего ветра и шелест веток. Разрушитель с облегчением осел, наслаждаясь естественной успокаивающей тишиной реального мира. Это далеко от полного беззвучия его тюрьмы. — Мне просто нужно подумать, — пробормотал он, слишком привыкший к озвучиванию мыслей. Снова оглядевшись, теперь медленнее, Эррор остановился на огромной пурпурной двери и медленно подполз к ней, привалившись спиной для поддержки. Это казалось знакомым и правильным, уютным даже. Словно он уже делал это раньше. Некоторое время он сидел так, бесцельно глядя наверх, завороженно следя за падающими снежинками и наслаждаясь запахами леса и тем, как морозный воздух наполняет его несуществующие легкие. Это было потрясающе. Свобода потрясающа. Он может пойти куда захочет, сделать что угодно. Больше ничего не сдерживает его. Нужно просто оторваться от этой двери и пойти вперед. — Хех, я и вправду застыл здесь на секунду, — усмехнулся Эррор, слегка удивившись собственной жалкой попытке пошутить. Он никогда еще на своей памяти не был достаточно расслаблен и спокоен для этого. Не то чтобы его память была хорошей для подобного рода утверждений. — Прохладно снова слышать тебя, Санс! — неожиданно ответил веселый голос, сразу же залившись смехом, не подозревая о секундной панике и смятении, пробравших его из-за этого собеседника. — С-Санс? — тихо спросил Эррор, чуть было не подумавший, что голоса нашли способ добраться до него и здесь, но они никогда бы не назвали его другим именем из своего беспощадного упрямства. Но «Санс» звучало странно знакомо и естественно, словно это недостающая часть какой-то головоломки. — Так быстро вернулся? Все в порядке, я не против, — продолжил приятный женский голос, с оттенком чуждой для скелета нежности. Не получив мгновенного ответа, неизвестная смутилась. — Это же ты, Санс? Ты говоришь, как Санс. — Я… — запаниковал Эррор, массируя виски, пытаясь справиться с вновь накатившей мигренью. Что-то в этой ситуации было совершенно неправильно, противоестественно. Что-то не складывалось, но при этом было навязчиво нормальным, словно реальность пытается навязать ему это, пряча анти-пустоту и голоса за тонкой ширмой. Но… это было так приятно, так знакомо и обнадеживающе. «Меня зовут Санс» — согласилось подсознание. И Эррор решил поддаться импульсу и подыграть. — Эм… да, я… Санс? Так снежово снова поболтать! — неловко попробовал разрядить ситуацию он, и был вознагражден раскатистым смехом. Шутки и веселье были столь расслабляющими, что ненадолго скелет даже забыл о сковывающей боли и своем вечно скачущем в помехах голосе, вдруг ставшем расслабленным и ровны. Он вошел в знакомую колею, о которой даже не подозревал. Вплоть до момента расставания со старой леди Эррору казалось, что он именно там, где всегда должен был быть. Сидеть у двери и обмениваться каламбурами с незнакомцем, ожидая свою судьбу. Но когда старушка ушла, тишина и одиночество вдруг стали нарастать и давить. Снег, холод, завывающий ветер и ни единой души вокруг — это побуждало в нем необъятное горе, отчаяние, гнев и непередаваемое чувство предательства. Эррор обнял себя за плечи и сжался в шар, крепко зажмурившись, пытаясь справиться со страхом иного уровня, чем страх перед голосами, белизной и самим собой. Вдруг этот лес больше не казался спасительным и умиротворяющим, а тревожным и непредсказуемым. Он хотел сбежать, но бежать было не куда. В панике, сжимающей горло, как голодный зверь, скелет открыл портал и нырнул внутрь, спасаясь от неизвестности. [Слава Звездам, он вернулся!] [Я говорил, что он долго не протянет.] [Что, Эррор, реальность оказалась не такой уж и прекрасной?] Голоса были и облегчением и наказанием. Эррор, спотыкаясь, подошел к сияющим в пустоте красным душам и осел перед ними, упиваясь их присутствием. Чувства могут оставаться безответными, но разрушитель успел развить к ним некоторую привязанность из жалости и чувства вины. В конце концов, даже того не желая, он тот, кто принес их в это ужасное место. И теперь им вместе предстоит разделять вечность в этой тюрьме. Скелет, почти не касаясь, провел пальцами по поверхности, ощутив едва существующее тепло и одобрение. Звезды, кем бы ни был этот человек, он не заслужил такой судьбы. Эррор хотел убедить себя, что не одинок, полностью игнорируя навязчивые голоса, являвшиеся для него частью причины всех несчастий. Возможно, он все еще многого не понимал, но ничто не может оправдать эти страдания. Думая об этом, он попробовал связаться с другими душами. Двое выразили страх перед ним. Одна его ненавидела. Одна была печальна. Еще одна была полна оптимизма. А последняя, почерневшая по краям, была полна ЛЮБВИ и жажды крови. Разрушитель не проявил к ней такого же сочувствия и нежности, как к остальным. Естественно, что души не могут понять слова. Их полем являются чувства и намеренья, а не разум, как у тела. Эррор потерял счет времени, пытаясь общаться с ними, посылая сигналы туда сюда, но это нигде не то же самое, что полноценный диалог. Мысли невольно возвращаются к леди за дверью и ненавязчивым шуткам, вызывая тоску и глухое желание вернуться. Может быть она снова там? Может быть, ждет его? Держа это в голове, разрушитель встает и с приобретенной легкостью вновь открывает портал. [Снова сбегаешь?] [Оставь его, он вернется.] [В конце концов, ты смиришься. У тебя нет выбора.] Не позволяя себе остановиться на изводящих словах, Эррор уходит, позволяя себе скрыться в мире и безопасности маленького открытого пространства, забывшись в легких разговорах. Он возвращается и уходит. Его жизнь — это анти-пустота и дверь посреди нигде. Разрушитель настолько привык, что в своей белой тюрьме бессмысленно куда-то идти, что даже не пытается исследовать внешний мир. В любом случае, ему кажется, что он уже обладает необходимым для жизни. Наверное, он слишком мало знает или видел, чтобы говорить точно. Возможно, он просто еще не знает, что действительно важно. [Тебе нужно прекратить этот балаган и начать работать.] [Эта игра не принесет тебе ничего, кроме разочарования. Одумайся.] [Оставьте его в покое, он сам разберется.] [Может быть, если мы позволим ему это, он станет более сговорчивым.] [Почему вы пытаетесь защищать его? Вы забыли, зачем он вообще здесь?] [Нет, но мы могли бы дать ему выбор.] [У него нет выбора! Единственный выбор, который он имеет, так это то, добровольно он выполнит свою работу или нет!] Со временем Эррор стал апатичен к голосам, лишь иногда вздрагивая от оскорблений и угроз. Но как бы он ни старался абстрагироваться, не мог не прислушиваться к их разговорам, в надежде получить крупицы информации и сложить единую картину. К сожалению, редко всплывало что-то новое. Скелет ненавидел их всех до единого. И тех, что постоянно требовали и угрожали, прямо утверждая, что он не годен ни для чего, кроме уничтожения. И тех, что лицемерно сочувствовали его положению, никогда не пытаясь помочь и не столь тонко соглашаясь с первыми. Кем бы ни были эти существа, Эррор клянется, что однажды они пожалеют. Так или иначе. У двери все было хорошо и предсказуемо. Даже замечательно. Это было единственное место, где разрушитель чувствовал себя умиротворенно и на своем месте. Тогда не было никаких вопросов, а, следовательно, и нужды в ответах. Можно было просто притвориться, что его жизнь нормальная и простая, а леди за дверью действительно его друг. Всегда приятно слышать ее голос и смех, будто возвращаешься в давно забытые времена. Далекие и простые, не обремененные всей чушью жизни Эррора. Он был почти… счастлив. Это было потрясающе, пока длилось. Жаль, что длилось это недолго. — Санс, как поживает человеческое дитя? Они в безопасности? — с нескрываемым беспокойством вдруг спросила старушка, заставив мыслительный процесс Эррора резко нажать на тормоза. — Человеческое дитя? — озабоченно переспросил он, вдруг преисполнившись необъяснимой тревогой. — Человек покинул руины? — это казалось неправильным. Скелет должен был встретить человека, но пропустил его? Кажется, это важно. — Ты… почему? Санс, не води меня за нос. Ты защищал их все это время! — ее беспокойство быстро набрало обороты, перерастая в панику. Эррор совершенно не знал, что с этим делать. Ситуация была новой и беспокойной, и от этого собственные нервы не давали мыслить рационально. Он просто… не знал. — Нет… не могу оставить это без внимания. Я выхожу… немедленно. — Стой! — запаниковал уже разрушитель, не готовый столкнуться со своим таинственным собеседником. Словно это в одночасье разрушит весь мир, который он успел построить вокруг нее. — Выходишь?! Нет. Не выходи! — потребовал он сбившимся голосом. — Санс? Что случилось с твоим..? — растерянно начала леди. — Ты не можешь уйти, — скелет вскочил на ноги и отошел от двери на несколько шагов, словно даже находиться рядом для него болезненно. — Твой голос! Это совсем на тебя не похоже, — озабоченно ответила старушка. — Почему бы тебе не остаться в Руинах? — спросил Эррор, вернувшись к двери и царапая ее фалангами, словно это может остановить неизбежное. — Тебе же нравится со мной разговаривать? Разве не лучше все оставить, как есть… Просто останься здесь, Тори. Останься со мной, — в бреду выпалил он, своим травмированным разумом убежденный, что этого будет достаточно. Но мгновенного ответа не последовало. — Я… никогда не говорила тебе, как меня зовут, — обманчиво спокойно произнесла дама, заставив разрушителя похолодеть. — Ты. Ты ведь не Санс, верно? «Не-Санс», ха? Почему это задело его сильнее, чем оскорбления и издевки голосов? Это плохо, что он «не-Санс»? Кто такой вообще этот Санс? Неужели Эррор недостаточно хорош? Неужели это что-то меняет, если он «не-Санс»? Почему вдруг это стало важно спустя столько времени? Старая леди что-то говорила, но разрушитель не мог найти в себе силы, чтобы вынырнуть из пучины разочарования и негодования, чтобы сосредоточиться. Из мыслей его вырвал странный звук, и Эррор отпрянул, ожидая, что двери распахнуться. Двери не шелохнулись, но что-то стало просачиваться сквозь них, пока не появилась призрачная фигура монстра. Скелет запаниковал, в неверии смотря на существо перед собой. Впрочем, это чувство было совершенно взаимным. — Ты… Ты совсем не такой, как я ожидала, — смущенно сказала она, протягивая лапу. — Материальный монстр? Ты же не захватил какой-то манекен? Нет. Я чувствую, это твое тело. Но… как? — Это неправильно, — нервно смеясь, сказал Эррор, продолжая отходить. — Проблема тут не со мной… с тобой! Тори не призрак! Ты не должна быть призраком! Это неправильно… — яростно воскликнул он, даже не понимая, откуда в нем столько уверенности для подобного утверждения. Он представлял ее не такой. Он знал, что она не такая. Так почему это происходит? — Да ладно, приятель. Не притворяйся идиотом. Ты же знаешь, что здесь происходит, не так ли? — прервал его дальнейшие слова смеющийся голос, столь похожий на разрушителя, но… более естественный. — В конце концов, это ты здесь не местный. Я прав? Эррор обернулся и уперся взглядом в призрака. Это и есть Санс? Нет, не может быть. Санс выглядит не так. Но этот монстр говорит и шутит, как Санс, и даже его лицо похоже настолько, насколько это возможно для чего-то столь нематериального. Понятно, почему старушка решила, что он не Санс. Но ведь и она не Тори. Не его. Неправильная. Разрушителю показалось, что его грудная клетка вдруг заполнилась водой. Он сгорбился, пытаясь унять дрожь и болезненные искажения, сковавшие тело. Он хотел что-то сказать, оправдаться, но все выходящие звуки были просто нечленораздельными и сломанными. Его голову пронзила агония в виде моря кричащих голосов и белого шума, повторяющих бессмысленные вопросы и утверждающие, что их здесь быть не должно. Это так сильно напомнило Эррору беспомощность перед властью силы, лишающей его свободы воли, что ноги подкосились, и он упал, свернувшись в клубок. Его глаза горели, застилаемые синевой, практически лишая зрения, что пугало только сильнее. Он больше не мог сохранять спокойствие, почувствовав чужое приближение, совершенно запутавшись в происходящем. — НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ КО МНЕ, МЕРЗКИЕ ГЛЮКИ! — завопил скелет, в панике не понимая, где он находится. Все было смазано и размыто, и было столько вопросов, но голоса никогда не отвечают нормально. Почему они притащили его сюда? Почему они так издеваются над ним? Им весело смотреть, как он страдает? — Где она? Где моя Ториэль?! Куда вы ее дели? — он истерически засмеялся, совершенно не замечая беспокойство призраков, пытающихся как-то успокоить его. — Это… это, и правда, смешно… Из его глаз капала магия, слишком концентрированная и могущественная, чтобы быть естественной. Эррор схватился за глазницы, почти не замечая сухой липкости, но подсознательно стараясь покрыть фаланги этой субстанцией. Он так устал от голосов и всей этой глупости о разрушении. Ему надоело иметь дело с этим издевательством. Они заставили его думать, что он на своем месте, чтобы просто все разрушить? Чтобы доказать, что у него нет дома или счастливого конца? — Вы даже не осознаете, что не должны существовать! — безумно улыбаясь, скелет вытянул из глазниц струны магии и замер. В пол уха он слушал болтовню Санса о помощи, о злом умысле и прочем. И по мере нагнетания обстановки, Эррор становился все более раздраженным и взвинченным от слов о том, что он аномалия и виноват в пропаже блоков данных, что бы это ни значило. О том, что он здесь, как следствие прекращения поступления данных. Разрушитель растерялся, и другой монстр обвинил его в притворстве. Он обвинил его в уничтожении того, чего скелет даже не понимал и не помнил. — Я не стал бы уничтожать твою вселенную… — отрицал Эррор, едва осознавая себя из-за боли и сбоев. — Я… У меня болят глаза… очень сильно. Что происходит? — а потом пришло горькое осознание. — О, точно! Я знаю, что происходит! — обманчиво весело сказал он. — Ты хочешь выставить меня злодеем? Я прав? Я не вру! — мимолетное послабление сделало его еще злее, чем раньше. — Это не я тут злодей… А ВЫ. Было весело? Вам понравилось играть со мной?! Только посмотрите, как нам весело! Эррор с надрывом засмеялся до боли в горле, и невольно натянул струны посильнее. Дальше… дальше он помнил смутно. Были крики, мольбы остановиться, зов о помощи, но разрушитель продолжал, потерявшись в гневе и горе на мир, что посмел так грубо обмануть его. Все эти голоса… он просто хотел заткнуть их, чтобы они оставили его в покое, чтобы вернули его туда, где должен быть. Скелет не знал милосердия, прокладывая свой путь смертью, игнорируя тошноту от повышения ЛЮБВИ, но привыкая к жажде крови. Эта дымка держалась до тех пор, пока вдруг в окружающем пространстве что-то не надломилось, заставив инстинкты Эррора сработать. Он открыл портал и сбежал, пока мир позади рушился и исчезал. Разрушитель тяжело дышал, не слыша и не видя, только чувствуя, как нитки впиваются в его фаланги. Он упал, дергаясь в беспорядочных судорогах, от которых его метафорический желудок грозился вывернуться наружу. С его кофты сыпался прах. Нет, у призраков нет тел, которые можно уничтожить. Просто показалось. Скелет взвыл от сожаления и жалости к себе. [Что ты натворил?!] [Это был оригинал!] [Мы потеряли СпектрТейл?] [Вот почему мы должны держать его под контролем!] [Да кому даже был интересен этот АВ? Теперь, когда все его копии исчезли, у нас будет время, чтобы подарить Эррору немного нашего ума.] [Он должен следовать установленным правилам.] [Никто не может сделать все идеально с первого раза.] — Заткнитесь! ЗАТКНИТЕСЬ! — вновь закипел Эррор, вскочив на ноги и призвав свои нити и атаковав, не понимая, что удары ничего не достигают. — Оставьте меня! Отвалите! Не хочу быть частью этого! [Сколько еще повторять? У тебя нет выбора.] [Пойми, Эррор, без тебя мультивселенная не сможет существовать.] [Ты живешь, чтобы поддерживать баланс.] — Плевать я хотел на мультивселенную, баланс и все остальное! — сопротивлялся разрушитель, продолжая неистовствовать. Синие нити уже были повсюду, цепляясь за пол и потолок, расходясь от фигуры скелеты, словно паутина вен. — Я просто хочу!.. Хочу… — вдруг остановился Эррор, спрятав лицо в ладонях и осев, тщетно пытаясь подавить всхлипы и слезы. — Я просто хочу, чтобы все закончилось… хочу умереть. Рыдания эхом разнеслись по анти-пустоте, позволив разрушителю выплескивать свое разочарование, раненный неожиданным одиночеством. Он нашел что-то столь замечательное, но уничтожил это, как только понял, что оно не соответствует его ожиданиям. Он действительно чудовище, способное только выполнять данную ему роль. Наверное, Эррор действительно заслужил находиться в этом нескончаемом аду. Красные души, теперь ввосьмером, сияют поодаль в напоминание о свершенных преступлениях. — Спокойно, приятель. Дыши глубже, — внезапно посоветовали ему. Разрушитель подумал, что это один из голосов, но не нашел в себе силы огрызаться и просто сделал, как сказали. — Вот так, вдох и выдох. Молодец. Немного расслабившись, Эррор поднял голову, ожидая увидеть привычное ничего, но вместо этого наткнулся на другого скелета. Его кости были нормального белого цвета, за исключением только синих фаланг пальцев и зубов, но череп слишком знакомый. Должно быть, еще один Санс. Разрушитель подумал, что его галлюцинации ухудшаются, но чужое присутствие казалось таким… утешительным и успокаивающим. Мягкие синие огни глаз смотрели на него с незнакомыми сожалением и сочувствием. По щекам, словно слезы, расползлись глубокие царапины черные шрамы. — Кто ты? — прохрипел Эррор, с подозрением относясь к появлению кого-то еще в нескончаемой пустоте, но не мог подавить робкую надежду, что это все реальность. — Как ты сюда попал? — Я не помню. Кажется, я всегда был здесь, — тихо ответил незнакомец, не предпринимая попыток исследовать. — Я почувствовал твою магию и пошел узнать, что происходит. — Имя… у тебя есть? — спросил разрушитель, садясь на колени, пытаясь отвлечься от произошедшего. Что угодно, лишь бы не думать. Если другой скелет попробует что-то странное, можно просто избавиться от него. Это у него хорошо получается. — Кто-то зовет меня Эррор 404, — не весело усмехнулся новый знакомый. — Довольно точно, хотя и несколько обидно. А ты? — Эррор. Просто Эррор, — ответил он, отведя взгляд, отчего-то смущенный. Как будто он хотел делить с кем-то имя. Большое спасибо, голоса. — Тот, кто нас называет, не обладает большой фантазией, — фыркнул 404 и тихо засмеялся. Голоса разразились недовольными выкриками. — Вы не можете винить нас в своей бездарности, — не впечатлено указал им скелет, словно это давно перестало его трогать. [Чертов глюк!] [Надо было избавиться от него с самого начала.] [Это был интересный эксперимент, перестаньте.] [Он вышел из-под контроля.] [Если бы 404 и Альфа не были бы такими интересными, я бы уже покончил с АльфаТейл.] [Мы уже покончили с этой АВ, не говори ерунды.] [Каким бы раздражающим 404 не был, он просто бездельник и не доставляет проблем.] — Они могут быть полезными, ты знаешь? — указал скелет Эррору, пока голоса отвлеклись. — Благодаря им я что-то узнал о себе, даже если это не помогает вспомнить. — Разве слышать их — нормально? — вместо этого спросил разрушитель, вдруг устав от всей этой ерунды еще сильнее. — Что они вообще такое? — Для нас — нормально, я полагаю, — задумчиво напевал 404, вновь обращая взгляд с потолка на собеседника. — Я не могу сказать тебе наверняка, но сами они называют себя СОЗДАТЕЛЯМИ. Сложно сказать как, где и почему они существуют и взаимодействуют с нами, и могут ли они сделать это с кем-то еще. Никогда не удосуживался проверить. — Что такие, как они, способны создать? — съязвил Эррор, невольно повысив голос, и это привлекло внимание. [Грубый! Грубый!] [Но это наша вина, не так ли?] [Не смей оправдывать эту ошибку! Он и так отбился от рук!] [Верно! Он и так отказывается делать свою работу.] [Наше участие в его существование не лишает его свободы воли.] [Ты можешь убеждать себя, сколько хочешь, но все мы были согласны с этим планом.] [Его свобода воли не даст нам интересную историю.] [Тупица, именно свобода воли подарила нам лучшие впечатления.] — Я не понимаю, — схватился за голову разрушитель. — Если вы СОЗДАТЕЛИ, то почему так сильно хотите, чтобы я уничтожал? [Это просто страховка на будущее.] [Было бы обидно, если бы место закончилось.] [Иногда нужно избавиться от менее удачных попыток, чтобы получить что-то стоящее.] [Ты наш ластик.] [И ты будешь держать этот баланс.] [Это не предложение.] [Мы не даем тебе выбора.] — Вы, маленькие куски дерьма, — прорычал 404, в ярости от сказанного. Идея разрушения АВ всколыхнула в нем что-то, заставляя старый гнев поднять свою уродливую голову. Еще сильнее его вывело из себя, что кого-то заставляют заниматься этим против воли. Бредовое бормотание рядом вывело его из транса, заставляя обеспокоенно оглянуться на нового знакомого, вновь свернувшегося калачиком. — Все хорошо, Эррор. Мы разберемся с этим. Белый скелет осторожно протянул к нему руку, надеясь, что утешительный жест сможет хоть как-то успокоить, но когда его фаланги почти коснулись плеча, произошло что-то странное и пугающее. Оба они покрылись глюками и знаками ошибок, их движения стали обрывочными, как и голоса. В голове не было звуков, кроме статики и звона, а перед глазами все болезненно замелькало разноцветными квадратами. Потом, на секунду, зрение померкло до полной темноты и включилось, словно ничего не случилось. 404 и Эррор сидели напротив друг друга и тяжело дышали, глядя друг на друга. Это не было больно, но настолько ужасающе, что такой опыт останется до самой смерти, как бы они не желали забыть. — Что это было? — заикаясь, спросил черный скелет. Это, по крайней мере, вывело его из панической атаки. Главное, чтобы не начало следующую. — Думаю, нам не стоит трогать друг друга, — предположил 404, сжав кулаки, пытаясь успокоиться. — Лучше теперь не забывать об этом. Не хочу знать, что тогда случится. [Да уж, будьте аккуратнее. Даже мы не до конца уверены в том, как анти-пустота влияет на живых существ.] [Вы первые Ошибки, сформированные здесь, и эффекты индивидуальны. Ваши силы могут вступить в конфликт и попытаться уничтожить друг друга.] [Мы действительно не хотим потерять Эррора и силы, которые были вложены в него.] [Наше влияние на мультивселенную строго ограничено. Если мы потеряем разрушителя сейчас, то на создание нового может уйти много времени. К этому моменту все может стать фатальным.] — Вы странно печетесь о существовании одного монстра, прямо заявляя о своем намерении уничтожить целые вселенные, — со злостью заметил 404, видя, что черный скелет все еще не в себе. [СОЗДАТЕЛЕЙ очень и очень много, но только некоторые понимают всю ответственность перед миром, в который вмешиваются.] [Большинство их миров ни к чему не приходят, навечно застряв в бесконечном и безыдейном цикле.] [И с каждой секундой их становится больше и больше.] [Нет сомнений, мультивселенная большая.] [Но бесконечная? Нет, отнюдь.] [Когда АВ становится слишком много, они сталкиваются и начинают гнить заживо.] [И что еще хуже, они все еще продолжают занимать место и представлять угрозу для соседних миров.] [Чтобы такого не происходило и нужен разрушитель.] Это был самый содержательный и беспристрастный ответ, который Эррор когда-либо слышал от голосов. Он прозвучал на удивление мягко и серьезно, не оставляя за собой недосказанности, что черный скелет даже поднял голову к несуществующему потолку с чем-то вроде ошеломленного понимания в глазах. 404 взволнованно оглянулся на него, но ничего не сказал, видя всю серьезность и неоднозначность ситуации. Это не его место, чтобы принимать какие-либо решения за этого незнакомца, даже если испытывает сильное сочувствие. — Почему бы вам самим не уничтожить все? — без эмоций спросил разрушитель, заставив голоса несколько мгновений неудобно молчать. [Как уже было сказано, наши возможности ограничены.] [Даже если мы во многом способствовали формированию этой мультивселенной, мы не являемся ее частью.] [Большинство СОЗДАТЕЛЕЙ — это просто Игроки, которые берут копию уже существующей АВ и направляют историю посредством «персонажа».] [«Персонаж» — это человеческое дитя с решительной душой и способностью к Сбросу. Именно Игрок предоставляет красной душе эту силу, но взамен «персонажа» можно взять под контроль.] [Вместо управления человеческим дитя Игрок может наделить Фриск и Чару особой индивидуальностью, позволив истории идти так, как того желают люди.] [Игроки не могут создать АВ с особыми условиями, но они могут помочь сформироваться АВ с альтернативным концом оригинальной истории.] [Настоящие СОЗДАТЕЛИ формируют идею АВ и пишут ее код, вплавляя их в ткать самой мультивселенной.] [К этим идеям имеет доступ Творец внутри мультивселенной. Он использует написанный нами код в качестве фундамента, материализуя мир своими собственными силами.] [Иногда идею может создать Творец. Если она достаточно хороша, СОЗДАТЕЛИ пишут для нее код. Если нет, то без кода у Творца просто не будет полотна, так сказать, на которое можно нанести краску.] [СОЗДАТЕЛИ создали Творца, чтобы процесс формирования особых АВ шел быстрее. Помимо него мы создали РиперТейл, полный богов, которые должны контролировать смертных в каждом мире.] [И, конечно, древо чувств и его хранители в ДримТейл.] [Создание каждого из этих существ напрямую занимает очень много времени и сил. Ты понятия не имеешь, как долго мы возились с одним миром.] [Удаление одного мира для нас занимает целую вечность, за которую Игроки наклепают еще несколько сотен.] [Было логичным решением вместо этого создать Разрушителя внутри мультивселенной.] [Для этого нам надо было не только дать ему нашу Власть, но и связать с кодом мультивселенной.] [Анти-пустота вплетена в ткань реальности. Она стремится адаптировать и связать с собой все, что в нее попадает.] [Нам просто нужно было поместить сюда подходящего монстра.] — Почему я? — ошеломленно прошептал Эррор, глотая призрачную желчь. Его не волновало, что он все это время говорил с существами, создавшими все. Ему плевать на их статус и силы. Он просто хочет знать, почему для этого ада был выбран именно он. — Почему из всех именно я? [Это просто случайность.] [Твоя АВ — просто очередная копия без индивидуальности.] [Очередная неудача Игрока.] [Она столкнулась с соседним миром.] [Его было уже не спасти, так что мы взяли тебя, чтобы не нарушать еще больше вселенных.] [Поверь, это благодать, что ты ничего не помнишь.] [Мы заставили тебя разрушить эти АВ как только взяли под контроль.] [Даже если ты попробуешь уйти, там нет мира, которому ты бы принадлежал.] Эррор взвыл, схватившись за череп, оставляя в кости неглубокие борозды, но боль осталась незамеченной. Он уже знал, что является убийцей. Будь то под чужим контролем или впав в безумие, разрушитель уже отнял множество жизней, за которые никогда не сможет ни расплатиться, ни извиниться, ни понести справедливого наказания. И все же, помимо той Ториэль, все они были незнакомцами. Но голоса с такой легкостью говорят ему, что он расправился со всеми, кого знал? Его семья, друзья, знакомые, неприятели, враги, любимые… он собственноручно стер их в пыль, не так ли? Эррор даже не помнил никого из них, и теперь больше никогда не сможет ни вспомнить, ни узнать заново. Любая слабая надежда на спасение и нормальную жизнь просто растворилась. 404 не знал, что делать. Он хотел бы предложить утешительное объятие, любой физический контакт, но это невозможно для них двоих. По правде, белый скелет не взаимодействовал ни с кем, кроме голосов уже очень долгое время. Когда-то он еще находил в себе силы или желание исследовать АВ, но и тогда он всячески избегал столкновений с местными жителями. Он также не помнит, как вел себя в Альфа Тейл, когда тот еще существовал. Кажется, они с Эррором вынуждены вариться в одном котле. — Послушай, Эррор, я знаю какого это, — попытался привлечь его внимание 404, и это вышло слишком уж хорошо. — Нет! Ты понятия не имеешь! — закричал разрушитель, подняв скрытые за знаками ошибки глазницы, гневно смотря в никуда. — Я их не помню! Я никогда не вернусь! Я их всех убил! Грязный братоубийца! 404 стиснул зубы на последнем высказывании и нахмурился, когда это задело что-то в его отсутствующей памяти. Не хорошо. Не время быть снисходительным, нужно проявить настойчивость. — Я тоже никого не помню! Мой мир тоже перестал существовать давным-давно! — повысил голос белый скелет, как-то заставив Эррора притихнуть и на самом деле обратить внимание. Звезды, он похож на потерянного ребенка. 404 тоже выглядел так, когда узнал? Он глубоко вздохнул и продолжил. — То, что случилось, было вне твоего контроля. Моя АВ исчезла, потому что я не смог ее спасти. Мы виноваты только в том, что не смогли это остановить. — Я уничтожил последний, — всхлипнув, проскрипел Эррор, убирая руки от головы, смотря на них со страхом. — Не голоса, а я. Ничего не помню, но это был я, — из его глазниц потекли густые синие слезы. Некоторые срывались и падали на землю, некоторые растягивались нитями. Черный скелет спрятал лицо в ладонях, безостановочно дрожа, запутывая пальцы в таком непримечательном орудии убийства. — Ничего уже не сделаешь, — с горечью признал 404. — Я хотел бы сказать, что это ничего не значит, но мы оба знаем, какая это грязная ложь, — невесело усмехнулся он. — Но ты и не в здравом уме. Сложно сохранить рассудок в таком месте, с болью, голосами и такой дерьмовой новой работой. Эти глюки всегда были занозой в заднице для меня, но с тем, как часто и сильно искажается твое тело, это должно быть агонией. Это разглагольствование слегка успокоило Эррора, и тот робко посмотрел сквозь пальцы на другого скелета, жаждая найти хоть какую-то опору. 404 почувствовал огромный вес ответственности, зная, что в таком шатком состоянии разрушитель одновременно хрупок и крайне внушаем. Одно неосторожное слово может создать безумного массового убийцу с силой бога. Но, честно говоря, белый скелет не хочет случайно уничтожить личность Эррора, за которую тот сражался так долго. — Я не могу ничего исправить, как бы сильно не желал. Но я хочу помочь тебе как-то еще, — 404 нежно улыбнулся и протянул руки, не собираясь прикасаться, но имитируя что-то вроде бесконтактного объятия. — Ты не будешь один. До тех пор, пока возможно, я всегда буду рядом. Пускай я не могу изменить мир или вырвать тебя из лап СОЗДАТЕЛЕЙ, но я прошу позволить мне помочь тебе справиться и разобраться с этим. — Пожалуйста, — с надрывом прошептал Эррор, словно боясь спугнуть. — Пожалуйста… — Ну, ну. Все будет хорошо, — продолжил утешать 404, смотря прямо в измученные и полные надежды глаза. Он не всесилен, но впервые за многие годы одиночества в анти-пустоте белому скелету есть, о чем заботиться. И он собирается делать это хорошо.