***
— Что было после моего ухода? — поинтересовался коммунист, устроившись в кровати и наблюдая за тем, как Третий аккуратно укладывает своё пальто на стул. — Ничего особенного, — неопределённо ответил Рейх, пристроившись рядом и укладывая голову на вытянутую руку СССР. — Оказалось, что Россия не знал про всю эту чертовщину с твоим отстранением, но не успел мальчишка и двух слов сказать, как его заткнул этот чаеман. Сказал, что ему уже давно пора вести дела без лишней помощи. Союз скорбно выдохнул. Он всегда знал, что когда-нибудь его заставят покинуть наставнический пост, но не думал, что это произойдёт так быстро и резко, неприятно. Что же сейчас испытывает Россия? Он ведь остался один. — Ты расстроен? — посмотрел на него Третий. — Хотя о чём это я... конечно ты расстроен. — Сейчас я не столько расстроен, сколько растерян, — задумчиво уставился на раскрытый настежь шкаф Союз. — Что теперь делать? Чем вообще можно себя занять, когда тебя вот так выкинули... — Просто жить, — перевернулся на живот нацист. — Конечно это не так весело, оставаться одному, но тоже приносит пользу. Есть о чём поразмыслить. — Одному? — посмотрел на него коммунист, притягивая к себе. — А как же ты? Неужели решил снова сбежать? — Нет, — улыбнулся немец, склоняясь над ним. — Я больше про свой опыт говорил. — Не смей больше исчезать, — серьёзно посмотрел на него русский. — Не исчезну, — потянулся к нему Третий. Неуверенно, осторожно, утягивая в лёгкий поцелуй. Обхватив спину немца, Союз развернулся, укладывая Рейха и оказываясь над ним. Несмотря на всё, что случилось сегодня, сейчас коммунист чувствовал себя так спокойно и легко, словно ничего не произошло. Конечно же было волнительно, но это волнение было приятным. Лишь от одной мысли, что они вдвоём сейчас находятся здесь, что касаются друг друга, внутри СССР разливалось что-то тёплое, можно даже сказать, горячее, но не обжигающее. Он не знал, кого благодарить за то, что Рейху пришла в голову мысль прийти сюда, проверить, поговорить, за то, что всё вышло именно так. — Подожди, — прервал поцелуй Союз, положив ладони на плечи немца. — А как ты попал в дом? Я ведь закрыл ворота. — Я... — неловко посмотрел на него Третий, — ...перелез через забор. СССР прыснул и засмеялся, утыкаясь лбом в ключицу нациста. Рейх улыбнулся, повернув голову в сторону смеющейся макушки. — Надеюсь, что ты не донесёшь на меня за это. — Нет, — всё ещё смеясь, поднял голову коммунист. — И как только умудрился.. — Двери нужно открывать, — наигранно фыркнул Рейх. — Прости, — утирая глаза, ответил СССР. — Скоро стемнеет, — заострил взгляд на окне Третий. — Мне нужно будет завтра появиться там. — Зачем? — нахмурил брови коммунист. — Тебя отстранили, значит отстранили и меня, — повернулся к нему немец. — Не очень-то хочется, чтобы завтра все мои вещи оказались на улице. Соберу всё, выселюсь до вечера и отдам ключи от квартиры. — А дальше куда? — тут же напрягся Союз. Рейх пожал плечами, невесело приподняв уголки рта. — Мой дом далеко, а здесь у меня больше нет лишней квартиры. — Тогда перевезёшь всё сюда, — решительно заявил СССР. — Сюда? — изумлённо уставился на русского нацист. — Да. Конечно, я предложил это слишком быстро, но неужели ты хочешь уехать и вернуться на родину? Третий Рейх задумчиво смотрел на свои руки, лежащие на плечах коммуниста, размышляя. Союз напряжённо зарылся в тёмно-каштановых волосах, торчащих во все стороны из-за того, что успели побывать на полу и покрутиться на кровати, ожидая ответа. — Вернуться? — вдруг спустя недолгое молчание заговорил Третий, легонько поглаживая пальцами шею русского. — Там... меня ничего не держит и никто не ждёт. Всё то время, что я находился там после того как стал бывалым, я был совершенно один. — Но сейчас здесь у тебя есть я, — приложил ладони к щекам Рейха Союз, заставляя смотреть на себя. — Ты не будешь один и можешь жить здесь. Оставайся сегодня со мной, а завтра заберёшь вещи. — А как же твои соседи? — ехидно улыбнулся нацист. — Да плевал я на них, — обнимая его и укладываясь на кровать под тихий смех, ответил коммунист. Почти весь остаток вечера они провели в тишине, просто лёжа на кровати и наслаждаясь друг другом, прикасаясь, изучая. Говорить совсем не хотелось, хотелось просто вот так лежать, лежать как можно дольше, никуда не вставая. Они даже не заметили, как на улице успело окончательно стемнеть и в комнате стало настолько темно, что едва можно было отличить шкаф от двери, однако свет был им ни к чему. Время словно летело, но торопиться никто не собирался. — Союз, — спустя какое-то время позвал Третий, устроившийся у него на груди. — М? — лениво покосился на него коммунист. — Расскажи, что ты помнишь обо мне, — перебирая чужие пальцы в своей руке, попросил немец. — На всякий случай. Чтобы я знал, что ты будешь говорить мне, если я всё забуду. — Из того, что я о тебе знаю, ты всегда хорошо разбирался в технике, — задумчиво произнёс СССР. — Мог часами сидеть, наблюдая за закатом, изучать построение дома или пролеска, а потом перенести всё это на бумагу. Не любишь жару, больше расположен к дождливой погоде, но ненавидишь холод, потому что всегда мёрзнешь. Очень любишь собак, но нам никогда не разрешали заводить домашних животных, поэтому ты всегда возился со сторожевыми из приюта, за что тебя постоянно ругали. Ты никогда не хотел быть похоже на кого-то, не любил, когда тебя ставили под одну гребёнку. С виду кажешься заносчивым, невыносимым, падким на смешки и издёвки, но внутри, в своих мыслях ты совсем другой. Всегда стеснялся своего тела и ярко выраженных клыков, поэтому, когда смеёшься, всегда прикрываешь рот рукой. Тебе нравятся более длинные волосы, но тебя всегда заставляли их состригать и поэтому ты никогда не мог их отрастить, — Союз издал тихий смешок. — Зато сейчас гриву отрастил. Очень любишь приключения на пятую точку, иногда настолько радикально отдаёшься им, что совсем забываешь, что после них могут быть последствия. Легко вывести на эмоции, ведь твоё настроение меняется по щелчку. Именно поэтому иногда тебя лучше не злить. Всегда быстро ешь, а из любимой еды у тебя мясо. Свинина. В любом виде. Мне продолжать? Но в ответ коммунист ничего не услышал. — Рейх? Союз приподнял голову, прислушиваясь: Третий тихо посапывал у него на груди, всё ещё держа его ладонь в своей. Улыбнувшись и нащупав свободной рукой одеяло, СССР накрыл их обоих и положил голову на подушку. — И засыпаешь ты тоже очень быстро, — добавил он шёпотом.***
— Похоже и встаёшь ты тоже рано. Тепло улыбнувшись, Союз потянулся и лениво потопал на лестницу. С первого этажа доносилась непонятная возня. Потирая глаза, коммунист спустился и заученным маршрутом отправился на кухню, подумывая о том, что после вчерашнего утра давно пора принять душ. — Проснулся? — появился в проходе на кухню Рейх с чёрным пакетом в руке. СССР вопросительно оглядел пакет. — Я тут немного прибрался после вчерашнего. Телефон я собрал, а вот радио не починишь, поэтому остаётся только выбросить. Кинув на пол пакет, загремевший железными частями проигрывателя, на несколько секунд Третий снова исчез в кухне, но быстро появился, вынеся остатки разбитого радио и скинув к остальным деталям. Грустно проводив взглядом старого друга, с которым он коротал свои одинокие вечера, и наблюдая за тем, как радио исчезает в чёрной глубине пакета, СССР смиренно выдохнул и зашёл в кухню, включив плиту и поставив чайник. Стол со стульями снова стояли на местах, а весь мусор был убран. И если не считать изрядно потрёпанного телефона на стене, то всё словно так и было. — Я наверное пойду сейчас, — подошёл к нему Рейх. Союз, наблюдавший за огнём, развернулся. — Зайду туда, договорюсь, чтобы освободить квартиру к вечеру. — Поехали вместе, — предложил СССР. — Я подвезу. — Это будет странно выглядеть, — улыбнулся нацист, убирая лишние волосы со лба русского. — Если увидят, что мы с тобой общаемся, то пойдут сплетни и они не оставят нас в покое. Пусть лучше для всех наше объединение останется тайной. Хотя бы на первое время, пока вся эта история с нападениями не уляжется. — Тогда возьми машину. Как ты перевезёшь вещи без машины? — А это будет выглядеть ещё страннее, — усмехнулся Рейх. — Третий Рейх на машине СССР. Если так хочешь помочь, то приезжай ко мне, часов в шесть. Я как раз передам ключи, всё соберу и мы перевезём вещи сюда. А сейчас хоть позавтракай, для начала. — Хорошо, — согласился Союз. Немец кивнул и скрылся в коридоре, что-то тихо бормоча про пальто. Чайник истошно завопил, заявляя о том, что вода вскипела. Сощурившись от противного свиста, СССР выключил газ, окончательно проснувшись. Заварив себе крепкий чай, Союз уселся за стол, как из зала раздалось громкое: — До вечера! — А ты сам-то завтракал? — крикнул в ответ русский. — Нет! — и следом хлопнула входная дверь. Если вчера Союзу казалось, что время летит, сегодня оно тянулось. Он уже успел побродить по всем уголкам дома, убраться во дворе и даже расчистить половину шкафа, чтобы немцу было куда сложить вещи, но на часах было всего лишь пять. Усевшись напротив пустых полок, СССР уставился на них. Буквально неделю назад он и думать не желал про Третьего, а сейчас все обернулось против него же самого. Но почему-то он не считал это чем-то плохим. Теперь не считал. Сейчас ему и самому было интересно, что же из всего этого получится. Жить вместе с кем-то, спустя столько лет одинокой жизни... наверное это должно быть хорошим решением, учитывая то, что произошло вчера. Он не собирался больше отпускать Третьего, но.. Союз не знал, что это такое — жить с Третьим Рейхом, быть с ним. СССР улыбнулся — вот и пришло время узнать. Не зная, куда ещё себя можно деть, коммунист уселся за книгу. Всё же время пойдёт быстрее, подумал Союз. Без шума радио на заднем плане было совсем непривычно, да и сюжет русский улавливал частями, перечитывая одну страницу по несколько раз. Из головы не выходил Рейх. Добрался ли до Совета? Чем занят сейчас? Наверное собирает вещи, но мог бы и позвонить. Понимая, что книгу сейчас он не осилит, СССР сдался, отложив её на диван и откинувшись на спинку, как вдруг чудом уцелевший телефон зазвонил. Союз посмотрел в сторону кухни, приподняв брови. Неужели Рейх прочитал его мысли? Со скоростью света очутившись на кухне, коммунист аккуратно взял потрёпанный телефон и приложил его к уху. — Да? — Союз, — раздался в трубке голос Китая. Сердце ёкнуло. Коммунист замер и напрягся, сжав в руке трубку и метая взгляд от окна до стола. Зачем он звонит? Что ещё им от него нужно? Поиздеваться решил? — Ты здесь? — как-то подозрительно тихо произнёс азиат. — Что тебе нужно? — сердито ответил СССР. — Говори или я отключаюсь. Не тяни резину. — Пожалуйста не вешай трубку! — быстро отозвался Китай. — У нас проблемы. Мне нужно, чтобы ты приехал! Пожалуйста... — Ах, у вас проблемы? — сердито съязвил коммунист. — А почему, позволь спросить, я должен срываться к тебе по первому твоему зову? Я ведь ничего не делаю! По-моему мы это выяснили ещё вчера! Вы лишили меня наставничества, сделали бывалым, так какого чёрта ты смеешь звонить мне после всего и вместо банальных извинений умудряешься о чём-то просить? — Ты же понимаешь, что даже если бы я выступил против твоего отстранения, то это бы ничего не изменило! — Мне не нужны твои оправдания! — А мне нужны! И мне правда очень жаль, что всё так получилось, но я правда был против того, чтобы лишать тебя наставничества, так же как и КНДР! Но сейчас происходит чёрт знает что и я не знаю, к кому мне обратиться! У нас новые нападения! — А я здесь при чём? — взялся за лоб Союз. — При том, что ты больше всех контактировал с Третьим за последние дни! — А Третий здесь при чём? — рывком убирая руку от лица, нахмурил брови коммунист. — При том, что он и ЯИ пропали, — чуть ли не крича, выдал Китай. — ЧТО? — выкрикнул СССР на весь дом, кинув трубку и вылетев из кухни. Сорвав с вешалки пальто, Союз рывком открыл входную дверь и выбежал, направляясь к машине. Вся радость сегодняшнего утра испарилась без следа. Паника нарастала, а руки предательски тряслись. И зачем он только отпустил его одного? Почему не поехал с ним?! Открыв ворота и усевшись на водительское место, коммунист потёр лицо и в бешенстве саданул по рулю. Этого просто не может быть! Может Китай ошибся и Рейх просто находится дома? СССР хотелось в это верить, но глубоко внутри он понимал, что если азиат решился даже на то, чтобы позвонить ему, то ничего хорошего это не принесёт. Толком не понимая, как он добрался до центрального Совета так быстро, пролетев несколько светофоров на красный, коммунист вылетел из салона, не припарковав машину. Минуя главный зал и преодолев лестницу, Союз ворвался в кабинет Китая, не постучавшись. Азиат сидел за столом, сложив голову на руки, но услышав вторжение, сразу же ошарашенно поднялся. — Что произошло? — переводя дыхание, вырвалось у Союза. — Сегодня Третий пришёл ко мне, — тараторя, ответил Китай. — Сказал, что передаст ключи к четырём, но так и не объявился. Я звонил, но трубку никто не взял. Я запаниковал и отправил к нему ЯИ, ведь остальные к нему идти отказались, но тот тоже исчез. После него туда уже отправился Германия с охраной, но кроме открытой двери там никого не обнаружили. Поэтому я тебе и позвонил. — Квартиру обыскивали? — взявшись за пульсирующие виски упал на ближайший стул СССР. — Да, — обречённо ответил Китай, садясь, открывая ящик, находящийся в столе, и достав оттуда знакомые Союзу ключи. — Всё на месте. Союз подскочил, схватил ключи и направился к двери. — Куда ты? — встал со своего места встревоженный азиат. — Искать их, — отозвался коммунист, открыв дверь. Пытаясь расслабить пальцы, вцепившиеся в ключи мёртвой хваткой, СССР спустился и вышел из здания. Всё услышанное словно не желало восприниматься. Почему Рейх? Почему!? У них ведь только-только начало всё налаживаться, так почему сейчас!? Нашарив рукой пачку сигарет, коммунист тут же одёрнул ладонь. Сейчас не время рассиживаться и курить! Нужно найти Рейха, где бы он не был. Он не даст ему снова исчезнуть! — Союз! — вдруг раздалось откуда-то сбоку. СССР повернул голову и увидел КНДР, который в спешке приближался к нему. — Ты уже знаешь? — добежав до него, произнёс запыхавшийся кореец, приложив руку к груди. — Знаю, — угрюмо отозвался коммунист. — Поверь, мне очень жаль, что вчера всё так вышло, — выпрямился КНДР. — Я сразу сказал им, что против твоей отставки. Но меня никто не послушал. И сегодня, когда всё это произошло, я сказал им тебя не трогать, но видно они и этого не послушали. — Забыли, — так же безразлично ответил Союз. Сейчас ему вообще было не до этих глупых разговоров. — У меня нет на это времени. — Да, — уставился куда-то вперёд кореец. — Как бы все недолюбливали Третьего Рейха, не могу поверить, что напали именно на него. Тем более после вчерашнего... — А что было вчера? — посмотрел на него СССР, чей язык словно налился свинцом. Каждое слово давалось с трудом. — Вчера... — замялся КНДР, — ...после твоего ухода Третий.. высказал нам за твоё отстранение. Довольно в грубой форме, но я с ним полностью согласен. Они не имели права отстранять тебя. И хватило духу сказать об этом только ему. Вообщем он пытался тебя защитить. У Союза болезненно сжалось сердце, а в висках запульсировало с новой силой. Защитить? Высказал? Коммунист взялся за голову, сощурившись. Неужели Рейх сделал это для того, чтобы защитить его? Да ещё и умолчал об этом. Идиот! Холодно распрощавшись с корейцем и спустившись с лестницы, оставляя позади КНДР, СССР скороспешно направился к машине, прокручивая весь вчерашний вечер в голове. Какой же он несносный идиот, что отпустил его сегодня одного! Нужно быстрее найти его! На улице начинало темнеть. Уже стоя у двери в квартиру, СССР неуверенно открыл её, всё ещё надеясь, что это просто глупая шутка и Рейх сейчас находится здесь, собирает вещи, чтобы переехать к нему. Но квартира встретила его холодной, мрачной пустотой. Войдя в спальню и отрешённо посмотрев на два чемодана, стоявших у гардероба, Союз уселся на застеленную кровать, поджав губы. И что теперь делать? Он понятия не имеет, куда пропал Третий и где его держат, если вообще ещё не убили. Паника охватила коммуниста с головой. Наверное Рейх сейчас тоже очень напуган. Ещё и эти его припадки, он ведь может потерять сознание или хуже того, снова поймать галлюцинацию. А он, СССР, вместо того, чтобы искать его, расселся здесь и распустил сопли! Рывком поднявшись, Союз направился в коридор, но стоило ему выйти из спальни и посмотреть на входную дверь, как сзади раздался быстрый топот. Коммунист в ужасе начал поворачивать голову, но тут же почувствовал такую боль в области затылка, словно голова раскололась надвое. Чувствуя, как разум покидает его, СССР упал на колени, попытавшись взяться за голову, не в силах держаться на ногах или повернуться. Ещё один удар. Тяжёлые веки закрылись сами собой. В голове успел промелькнуть образ Рейха, прежде, чем Союз упал лицом в пол, потеряв сознание.